Оглядывая собравшихся, Кристиан вдруг замечает девушку, что сидит за дальним столиком. Она сидит один, в окружении пустых банок. В груди проскальзывает какое-то знакомое чувство. Тогда он подошёл к ребёнку, которого облапывали в четыре руки в полной уверенности, что его совращают и привели сюда насильно. Он хотел помочь, хотя потом понял, что помощь совсем была не нужна.  Точнее, не та помощь, о которой он думал. Он быстро занял место тех, от кого увёл, когда мальчишка полез к нему в брюки сам.

Почти такие же белые волосы, разве что пышнее и вьются, особенно у концов. Рожки из лба достаточно маленькие, чтобы не пугать своими размерами, но вполне себе заметные даже издалека. Хрупкая фигурка и платье, которое обрамляет изящные черты. Девушка сидит подперев лицо ладонью и катает по столу крышку. В клубе на всей мощности играет драйвовая музыка, но она её будто бы даже не касается.

- Почему Вы грустите? – обратился Крис, подойдя ближе.

- Что? – девушка встрепенулась, утёрла наскоро щёки и обернулась на незнакомца.

- Простите, не хотел Вас напугать, - виновато улыбнулся бывший вояка, уже собираясь уйти.

- Нет, Вы не напугали, - улыбнулась она, выпрямляясь, - Не хотите присесть?

- Я боялся спрашивать сам, спасибо, - Кристиан присел, наблюдая за тем, как она сдвигает все пустые бутылки, пьяно посмеиваясь, когда одна из них падает, - Так почему Вы здесь одна и грустите.

- Ох, это… - она вздохнула, на секунду серьёзно посмотрела вниз, а потом потрясла головой, - Нет, это не важно.

- Почему же не важно? Всё важно, - мужчина склонил голову и достал из кармана пачку сигарет, - Хотите?

- Н.. нет, спасибо. Я не курю, - она смущённо улыбнулась и неловко сложила руки на столе, - Я… я просто не прошла туда, куда хотела пройти .

- А куда Вы хотели пройти? – Крис зажёг сигарету и пустил дым в сторону, посмотрев в красного цвета глаза с горизонтальным зрачком, - Если не секрет?

- Я? Ну… я почему-то думала, что смогу стать моделью, - она попыталась засмеяться весело, но по смеху и выражению лица было понятно, как ей, на самом деле, становилось больно от этой темы.

- А почему же Вы не можете стать?

- Эти вот штуки… они такие нелепые,  -девушка потянула за уши, выглядывающие из-под вьющихся белых волос, вытягивая их на свет, - Они длинные, как у осла.

- Мне кажется это довольно мило. Да и не длинные они у Вас. Будь как у осла, они бы на плечах лежали, а у Вас, кажется, едва до шеи достают, - Кристиан несколько наклонился, пытаясь разглядеть, - Вполне очаровательно.

Девушка похлопала пушистыми белыми ресницами, а потом смущённо опустила взгляд. Её розоватые от алкоголя щёки и кончик носа зарделись ещё больше.

- Позвольте спросить, как Вас зовут?

- Ме… меня? – отмерла она, прижав вдруг ладони к своим щекам, - Я Ка… Кайли.

- Приятно познакомиться, Кайли. Меня зовут Крис, - мужчина вытянул руку и как мог, мягко пожал ручку девушки, - Прошу прощения, Кайли. Но мне уже пора уходить. Вы будете здесь завтра?

- Да… конечно, - она покивала, не поднимая глаз, продолжая прижимать одну ладонь к лицу.

- Тогда Вы не против, если мы встретимся здесь часов в десять?

- Я постараюсь, - девушка улыбнулась и подняла взгляд только тогда, когда мужчина уже вставал.

Кристиан подошёл к бармену, спросил расплатилась ли девушка за все свои напитки и, получив отрицательный ответ, сам оплатил всё.

На следующий день он пришёл даже раньше десяти. Однако девушка не появилась ни в десять, ни в одиннадцать. Он просидел пару часов за тем же столиком, за которым они разговаривали прошедший вечер, а потом ушёл в отель. На следующий день он повторил свой заход и её снова не было нигде – ни среди танцующих, ни среди сидящих за столиками. Около одиннадцати мужчина уже собирался уходить, как вдруг заметил знакомую особу. Кайли распахнула глаза, когда увидела, что он на неё смотрит, а потом рванула на выход. Он поспешил за ней.

Ниже колена у неё изменялась структура ноги, имея дополнительные изгибы в разные стороны, а сама нога была покрыта мелкой блестящей шерстью, словно бархатом. Да и вместо обычной стопы там было раздвоенное копытце, которое звучно цокало об асфальт. Она бежала так быстро, как могла, но всё же не быстрее мужчины. Он быстро нагнал её и схватил за руку, почти что опрокинув на землю. Она закричала, но скорее от неожиданности и лёгкой боли, от его хватки.

- Прости, - выдохнул Кристиан, отпуская девушку, пытаясь отдышаться, - Я просто хотел спросить… зачем ты убегаешь? Я что-то сделал не так?

- Нет, - она стала мотать головой, поджимая руки и пряча лицо за волосами, - Нет-нет. Простите, мне надо идти.

- Постой, Кайли, - мужчина мешал ей уйти, прижимая к стене дома, у которого они остановились, - Пожалуйста, скажи, что не так? Ты ведь согласилась увидеться. Почему ты не пришла?

- Я пришла, - голос девушки дрожал, и она уже почти всхлипывала, - Но когда увидела… сразу ушла…

- Почему? Я напугал тебя?

- Нет, - она мотала головой, сжимая в пальцах подол своего пальца, - Это не ты… это я…

- Что ты? Тебе плохо?

- Нет, - по её щекам уже текли слёзы, - Я просто… Я… Я не Кайли…

- Что? – мужчина выпрямился, в непонятках смотря на её макушку.

- Я не Кайли… Я… Я не девушка, - еле вымолвил он, накрывая лицо ладонями, - Я парень…

- И что?

На мгновение повисла тишина, в которой юноша всё ещё шмыгал носом, медленно поднимая заплаканное лицо. Он посмотрел красными глазами на мужчину перед собой, который отвечал спокойным и прямым взглядом.

- Как… это… что? – еле выговорил козлёнок, - Я… ну… ты слышал, что я сказал?

- Ты парень, да, - кивнул Кристиан, пожав плечами, - И это всё? Ты из-за этого не пришёл?

Блондин какое-то время моргал пушистыми мокрыми ресницами, явно подвиснув от происходящей ситуации, после чего выпрямился и утёр лицо ладонями.

- Тебе разве не противно от этого?

- А должно быть?

Парень подёргал плечами, снова цепляясь в подол своего платья.

- Обычно становилось…

- Это все причины, по которым ты от меня убегал?

- Ну… да… - мальчишка снова склонил немного голову, покивав.

- Тогда ладно, - мужчина выдохнул и выудил полупустую пачку сигарет, - Так как тебя зовут, на самом деле?

- Кайл, - отозвался малыш и сам не понял, почему начал улыбаться.

- Почти не соврал, значит, - кивнул Крис, поджигая сигарету, - Значит, ты давно притворяешься девушкой?

- Я не… притворяюсь, - чуть надулся Кайл, обняв себя за локти, - Мне как-то всегда нравилась такая одежда, но я и не думал скрывать кто я такой. Просто… как-то так выходило, что меня принимали за девушку. И мне это даже нравилось. Порой… порой я даже влюблялся в некоторых… но когда они узнавали, что у меня под юбкой…

- Мне казалось, этот город более прогрессивен, - пожал плечами мужчина, снимая свою куртку, видя как юноше становится морозно на улице, - Пройдёмся?

- Он прогрессивен, - Кайл кивнул и снова смущённо улыбнулся, принимая утепление на плечи, - Если вдруг начинается что-то плохое – всегда можно найти помощь. Но, знаешь, просто бывает обидно. Никто ведь не запрещает обзываться, да и с таким пустяком не пойдёшь никуда. И я стал чувствовать, что со мной не всё в порядке. Плюс эти пробы… им тоже нужна девушка.

- Ах, вот оно что. Значит дело не в ушах?

- Ну… не только в ушах, - мальчишка тяжело вздохнул, цокая рядом с мужчиной, - Я иногда жалею, что не родился девушкой. Всё было бы проще. И ещё проще, если бы я был человеком… хотя мне повезло. Я знаю, как плохо могли бы обращаться с кем-то вроде меня.

- Послушай, - Крис вдруг вышел вперёд и встал перед малышом, положив руки ему на плечи, - Не надо так думать о себе. Ты родился тем, кем должен был родиться. И то, что кто-то не хочет тебя принимать – это не твои проблемы. Пошли бы они все нахер, разве нет? Я не вижу в тебе чего-то такого, что должно отвращать.

Глаза как две пуговки уставились снова на Кристиана, а потом бледное личико начало розоветь и опускать так, чтобы вьющиеся волосы его накрыли.

- Прости, Крис… Я не должен был сбегать.

- Всё в порядке, - улыбнулся он, отпуская плечи малыша, - Давай встретимся завтра? Ты сможешь погулять где-нибудь часа в четыре?

- Смогу, - кивнул Кайл.

- Тогда встретимся здесь в четыре, - Крис махнул рукой и пошёл в сторону отеля, когда ему в спину крикнули.

-А как же куртка?

- Завтра отдашь. Чтоб точно были причины не убегать.

- Луки здесь нет, - ответил он и развернулся, уходя из амбара.

Следом зашли взрослые существа в амуниции и двинулись к прикованным, освобождая их один за другим.

- Мы пришли, чтобы помочь, - сказала одна из женщин, заметив настороженность ребёнка, который вздыбил шерсть и вздёрнул свои собачьи уши. На вид ему было не больше десяти, но в глазах ещё не сгорел боевой огонь, как у других детей. Он нехотя подпустил к себе, видя, что те, вроде как, ничего плохого не делают с другими.

Детей организовали по небольшим группам, с которыми работал воспитатель. В основном десяток на одного взрослого, чтобы тот мог проследить какие-то нарушение в психике. Реабилитация у таких детей была долгой, но некоторые шли на поправку быстрее остальных.

- Мужчина… который вошёл тогда… кто он такой? – поинтересовался щенок, смотря на воспитателя янтарными глазами.

- Ты про Георгия? – улыбнулась женщина, - Он может показаться тебе суровым, но на самом деле он хороший. Просто пережил много боли. Георгий наш правитель.

Мальчишка не донимал взрослых вопросами, ему достаточно было спросить раз и полученной информации, обычно, хватало. К тому же, он умел узнавать всё сам, если его действительно что-то интересовало. Плюс, вскоре у них началась своеобразная учёба, и там он узнал куда больше, чем мог бы кучей ненужных вопросов.  

- Наш правитель организовал приют пару сотен лет назад. И вот он уже разросся в большой город, в котором все мы можем чувствовать себя в безопасности, - рассказывал учитель, - Конечно, не всё шло гладко. Были войны и неудачи. Так, один из наших спасителей по имени Лука, был убит в битве почти 80 лет назад.

- Лука, - одними губами прошептал мальчишка и прикусил губу.

Он записал это имя и после занятий пошёл в библиотеку. Конечно, по имени каких-то архивных записей найти было трудно, так что приходилось копаться в книгах по датам истории.

- Что ищешь, сладенький? – прервал его библиотекарь с ярко-зелёными волосами, - Может, сумею помочь.

- Мне… я хочу узнать побольше о нашем спасителе… в смысле, так его назвали у нас на уроке. Лука, его имя Лука.

- Ох, ты хочешь узнать о мышонке? – хмыкнул Мефистофель и подсел рядом, - Я знал этого пупсика лично. Что тебя интересует?

- Ох, ну, - мальчишка немного затушевался, поджимая пшеничного цвета ушки к голове, - Лука погиб, да?

- И да, и нет, - расплывчато ответил мужчина, расплываясь в улыбке Чешира, - Наш великий повелитель до сих пор грезит мечтами, что он просто потерялся. Ведь тела так и не нашли. Ни тела, ни останков. И он якобы слышит его иногда. У них, понимаешь ли, связь. Любовнички, что с них взять.

- Простите, - почти прошептал щенок, загибая пальцами уголок книги, - Любовнички?

- Да-да. Этого, конечно, не принято рассказывать в учебниках по истории, но у них были весьма горячие отношения. Поэтому Папочка так сходит с ума, пьёт как не в себя и пропадает месяцами.

- Папочка? – аккуратно спросил малыш, но уже пожалел, что затеял этот разговор с довольно странным собеседником.

- Георгий. Фетишист на детей, которые зовут его папочкой, - усмехнулся Меф, - Ты достаточно узнал?

- Кажется, да, - смутившись, мальчишка спрятал, немного отвернувшись.

- Как звать тебя, сладенький?

- Юлиан, - отозвался мальчишка, - Юлиан Хофман.

- Юлий, значит, - кивнул мужчина, - Рад знакомству, Юлий. Меня зовут Мефистофель.

И я впервые в жизни подумал иначе о себе прошлом. В детстве я мучил пса. Из ревности и злобы. Я смог объяснить себе, зачем я это делал. Не потому, что я злой. Это и так понятно. Мои родители нежнее относились к собаке. Логично, что ребёнок может злиться на животное из-за этого. Но мне впервые сказали, что я совершил подвиг, когда решил отказаться от агрессии на ни в чём неповинное существо. Я перестал мучить животное и долго извинялся перед ним. Ребёнок, которого часто бьют и дома, и в школе, скорее станет бесчувственным. Чтобы выплеснуть всю ту злость, что вкладывают в него, он может с чистой душой продолжать измываться над тем, кто не ответит. По примеру взрослых, которые измываются над ним. Но я не захотел быть таким, как они. Даже без поддержки, будучи ребёнком, я осознал, что он не заслужил такого к себе отношения. Я гнобил себя за то, что вообще делал зло животному, но я мог бы делать это и дальше. Может, стоит действительно оценить себя за то, что закончил этот порочный круг боли и ненависти?

Я так привык жить по принципу "я должен", что уже не могу жить по принципу "хочу". То есть, делать что-то не потому, что кому-то обязан, а потому, что мне это нравится. И всегда, если дело нравится лишь мне, я его не продолжаю. Я довожу до конца только если это надо кому-то ещё. Но это насилие над собой, которое ни к результату, ни к удовольствию не приводит. Я всегда думал найти себе дело, которое будет приносить пользу, но от которого смогу испытывать удовольствие. Опять же, я даже искал неверным способом, потому что уже ставлю свои потребности на второй план. Даже смешно от того, как это всё было очевидно, но я это не замечал. Просто потому, что уже давным-давно живу с цепью на шее. С желанием одобрения со стороны матери. Со страхом, что перестану делать что-то полезное. И так устал быть рабом таких положений. 

Я ненавижу свою мать. Сейчас она всё больше ластится ко мне и строит из себя жертву положений. Вся такая "ой прости, что я тебя потревожила, я всего на секундочку". Готовы подорваться и прийти на помощь, если у меня что-то случилось. Как будто это не она избивала мои руки железной линейкой за одну чёртову помарку в тетради. Будто это не она кидала в меня книги. Будто это не она драла меня за волосы, била по голове за незаваренный чай. Лупила за потерянные вещи и не извинялась, когда узнала, что их у меня украли. А когда я начал получать хорошие деньги, говорила "Как хорошо, что мы заставляли тебя". Нет, мам. Это всё благодаря моему любимому человеку, который приехал из другого города и отдал свои деньги. Благодаря моему любимому человеку, который терпел все мои истерики и слёзы, продолжая верить в меня и поддерживать. Всё благодаря моему человеку, который подарил мне ахуительные оргазмы и раскрыл потенциал и моего тела и меня самого. Благодаря тебе, мам, я резал свои руки. Благодаря тебе, мам, я сидел на шоссе с закрытыми глазами, надеясь, что собьют. Благодаря тебе, мам, я спивался палёной водкой и пару раз чуть не захлебнулся своей блевотнёй. Благодаря тебе, мам, я три года боролся со своей депрессией. Если бы я был упорнее, благодаря тебе, мам, я бы лежал в земле. Если бы только я отчаянно не искал надежду. И если бы я всё же не нашёл её. 

Это долгий путь. И только благодаря тебе, мам, мне придётся его пройти. 
Но благодаря моему любимому, я его начал. И я его закончу. Ради самого себя. Потому что, как бы я не любил своего человека, самое важное полюбить себя. И я снова подумал о том, что меня действительно есть за что любить. Как бы я недооценивал себя, я мог быть сейчас совершенно другим. Я мог бы и спиться до конца. Мог бы стать живодёром. Мог бы что угодно. Но всё же, я устоял. Я боролся с давлением семьи и общества, которое меня ненавидело. И оставил в себе любовь к этому миру. Найти бы теперь любовь к себе.

Детский смех с помехами плёнки. Улыбка и забавные гримасы с дрожанием камеры в руках.
«Тебе тяжело, поставь её»
«Я хочу снять тебя»
«Зачем?»
«Чтобы помнить этот момент»
Ребёнок на плёнке дурачится, пока не заметил огромную цветастую бабочку. С криками «ого» он побежал за ней, но не затем, чтобы поймать. Он хотел получше разглядеть её. Он знал, как хрупка такая жизнь. Он многое понимал и умел ценить. И умел смотреть, так что внутри всё сгорало, даже если это лишь запись.
Дрожащие пальцы касаются горящего экрана. В этот момент человек с камерой подходит ближе и щека оказывается прямо под ладонью. Он смотрит в объектив и улыбается.
«Ты ведь найдёшь меня?»
Этого не было на плёнке и поэтому мужчина отдёргивает руку и перематывает запись.
«Отведёшь меня?»
«Ты про аквопарк?»
«Даааа»
«Конечно»
- Конечно, - повторяет Георгий за своим же голосом, сжимая в руке бутылку, - Я найду тебя.
Год за годом проносится и любой след растворяется как шлейф духов на ветру. Зацепиться за что-то существенное оказывается всё труднее. И с каждым годом Георгий набирается неимоверной ненависти. Он не видит разницы между людьми и монстрами и под его божественную кару попадают все, кто оказывается у него на пути. Хотя, конечно, людей он ненавидит больше. Ему суют похожих мальчишек, но он знает, что это не он. Ему нужен лишь один единственный. Даже если он умер, Георгий уверен – он найдёт способ достать его. Однако, сперва нужно доказательство, что он в мире мёртвых, а уже потом искать способ спуститься туда.
Ночью он редко спит. В основном из-за снов, в которых остаётся лишь крик. Истошный и всепоглощающий. Лука находит способ связаться с ним, но эта связь ничтожна для поисков. Она лишь больше порождает гнева. Всё, что у него есть – страдания. И он зарывается в самые тёмные углы этого мира. Теперь ему плевать, выживут ли узники. Хотя, конечно, те, кто помогает ему, помогает и им. Ему плевать на это, лишь бы не мешались под ногами.
Выпивка не отключает. Лука сделал самый чудесный подарок. Который стал проклятьем. Вечность без него и без способа умчаться подальше от своего разума. Собственное создание будто бы блокирует даже от сумасшествия. Может быть, он бы и рад увидеть Луку хоть в ком-то. Обезуметь и бредить им. Но трезвость звенит в висках, разносясь головной болью по стенкам сознания.
Тысяча способов связаться и ни одной удачной попытки. Зачем нужна такая сила, когда нет возможности помочь одному единственному мальчишке?
Кирпич падает вниз, в бурлящий поток лавы. Здесь, высоко в облаках, воздух переполнен серой и чистым кислородом. Через пару дней вулкан проснётся окончательно и огненная жидкостью польётся вниз. В округе нет поселений, которые бы пострадали от этого, потому что они знают, что вулкан здесь действующий. Значит, нет ничего страшного, если Георгий пробудит его пораньше.
Он спрыгивает вниз и перед самым столкновением с лавой обращается.
«Я не дам тебе умереть»
Голос в голове – дух камня на его шее
«Ты будешь свободен» - отвечает ему Феникс, пытаясь подавить собственные силы – «Отпусти меня»
«Ты лишь уснёшь, пока не сможешь проснуться»
«Значит, потом найду ещё один вулкан»
«Он может быть жив»
«А может и нет»
«Ты обещал ему, что не сдашься»
Георгий выбирается наружу и сваливается на землю. Застывшая лава осыпается вместе с собственным камнем. Он смотрит в чёрное небо усеянное светящимися осколками. Какой же мир огромный, когда тебе надо найти кого-то. Чертовски огромный.
«Это его рога»
Взгляд вперился в чёрные отростки в собственных руках. Сердце остановилось, а гул в ушах стал возрастать. Единственный стоящий след за столько лет поисков. Но это лишь остаток Луки. Где он сейчас нет ни малейшей догадки. Он, возможно, побыл в каждом уголке этого прогнившего мира. Кто знает, какой след оставили на нём люди. А, может, не только люди. Его сознание может быть разбито так, что теперь не соберёшь обратно, сколько бы чудо-твари не старались над ним. Он может найти сумасшедшее создание, которое придётся посадить в комнату с белыми стенами.
«Почему ты меня любишь?»
Голос шуршит из колонок, а лицо немного рябит из-за записи. Золото глаз смотрит в объектив проницательно и внимательно, а потом переводится на человека за кадром.
«Потому что ты спас меня»
«Это ведь ты меня спас»
Малыш рассмеялся и потянулся к человеку за камерой. Дальше Георгий смотреть не хочет. Он щёлкает на паузу и откидывается на спинку стула, поднимая уставший взгляд к потолку.
- Зачем… ты сделал меня бессмертным? Что мне теперь делать, если ты действительно умер?
Ветер поднимает чёрный пепел, и Георгий поворачивается, замечая загорающуюся линию рассвета. Тонкая алая полоса, как рана вскрытого мира. Скоро польётся кровь и затопит всю землю. Было бы неплохо захлебнуться и больше не чувствовать этой боли, когда очередной след превращается в пепел, заводя в тупик. Девушка стоит напротив и смотрит за спину, где догорают здания. Ни одного выжившего. Даже скелетов не останется. Огонь сожрёт всё это место. Хотя бы, здесь не было больше существ. Лишь контрабандисты. Нет сил смотреть на то, как мужчина убивает сам себя год за годом. Но никто не может на это повлиять. Его взгляд тускнеет, а лицо застывает как маска. Ни улыбок, ни печали. Он превращается в чёрствое отражение прежнего себя. Даже не пытается придумать себе новую жизнь, цепляясь за призраков прошлого.
- Георгий… прошло 80 лет…
- Ты можешь уйти. Я не остановлюсь, - оборвал её мужчина и шагнул вперёд, когда из пореза в небе стало выползать солнце.
Говорят, лебеди влюбляются раз и навсегда. Если один из них погибает – другой взлетает так высоко, как только может, а потом падает камнем вниз и разбивается насмерть. Говорят, волки выбирают пару на всю жизнь и потом умирают в тоске, если один из них погибает. Люди много чего говорят, но верности в мире осталось слишком мало. Быть верным это больно. Никто не захочет отдавать свою жизнь только потому, что уже нет другой. Быть может, другой бы на его месте отдал всё за вечность, даже свою любовь. Но Георгий был помешавшимся человеком с остановившимися часами его жизни. Он многое испробовал за те годы поисков. Даже пробовал умереть. Множество раз. Но всегда возвращался и снова закапывался в бумаги. Крик малыша достигал его везде. Может, настоящий. А, может, он всё же сходил с ума.
Платья хранили его запах. Иногда лишь это помогало успокоиться и не спалить дотла весь этот чёртов мир. Пока его разум держится, он будет искать. А потом будет уже неважно, кто и как умрёт. Ему часто снилось, как он сидит среди чёрных песков совершенно один. Он сжёг каждый уголок в поисках Луки, не оставив ни единой живой души. Иногда в этом сне появлялся Лука. Он шёл в белом платье, слишком бледный, чтобы быть живым. А ноги окрашивались чёрным, из-за пепла, по которому он шёл. Он подходил и холодными пальцами касался лица.
«Остановись» - говорил он.
«Нет, Лука, я обязательно тебя найду»
Он улыбался. Болезненно и виновато. И рассеивался в воздухе, как мираж. Словно бы он всегда был просто миражом. Словно бы его не существовало вовсе.