Движение руки моментально заставило тварь оскалиться и изогнуться в напряженной, готовой для атаки, позе. Он заметно отпрыгнул назад, но пока мужчина говорил, не порывался сбежать обратно на постель или напротив, наброситься, чтобы разорвать. Он вряд ли понимал, что Георгий пытается ему донести, но склеры злобных глаз медленно моргнули два или три раза, позволяя понять, что он по крайней мере слышит и реагирует. Его взгляд порой всё ещё становился блуждающим, и безумие не спешило покидать его по щелчку пальцев, но после нескольких попыток поспать казалось, что оно уже не имеет над ним той безоговорочной власти, какая была раньше. Акула напряженно загудел, точно кот, не сводя глаз с поднятой руки, лишь изредка метая едва различимый блик светящегося зрачка на лицо мужчины. Он совсем не хотел уходить. Такое существование приносило ему чудовищную боль, потерю последних черт какой бы то ни было личности, но ещё хоть раз позволить миру запустить руки в беззащитное нутро он не мог. И дело не только в сосуде. Он забыл о том, зачем берёг его, кого искал и почему это было так важно, однако, сейчас эти воспоминания прорывались, как прорываются сквозь кожу маленькие перья - с нестерпимым зудом, не позволяя так просто от них отмахнуться. От феникса пахнет прошлым. От его одежды, рук и волос, от его пота, от его вещей. В постели, которую он принёс, так приятно спать. Это ощущение уносит его куда-то в совсем иную вселенную. Акула сам не заметил, когда перестал рычать и отвернулся от человека. Боль накатывала, ползла по лопаткам и спине, но она не была связана ни с кем, кроме него самого. Тварь остановился и совсем не двигался, перестав реагировать, оставшись стоять посреди своей тюрьмы с отсутствующим выражением лица, упулившимся в пол. Реальность била по нервам, Акула боялся её больше, чем призраков, но он больше не мог защищать чужую часть сознания неведением. Здесь всё было против этого плана. По тощим бокам с мокрым противным звуком скатился ком из грязи, крови и шерсти, и не единственный, мелкие сгустки поползли с тела, опадая под лапы демона, оголяя испещренную шрамами кожу. Он шевельнулся, пытаясь спокойно добраться обратно на постели, но на полпути медленно осел на пол, оставив на собой грязновато-красный шлейф "линьки", перестав пытаться подняться и тихо заскулив.
Было явственно видно, какая основная перемена произошла с Акулой после "лечения" со стороны Луки. Теперь он начал выглядеть действительно уставшим - так, как должен быть выглядеть уже очень давно, но в бесконечной борьбе это никогда не бросалось в глаза. Чудовище едва могло пошевельнуться. Оно ощерилось, попытавшись встать, как только Георгий подал голос, но массивные лапы не удержали тела и пару секунд, так что демон свалился обратно на простынь. Он тяжело дышал. Черные склеры глаз то и дело вздергивались на феникса, пасть растягивалась в бешеном оскале, а из глотки раздавался устрашающий рык, но в основном, только когда мужчина перемещался физически, на речь Акула почти не реагировал. Он пробыл в полу-бреду, полу-сне до конца дня, и всю ночь, прежде, чем затих совсем. Запахи успокаивали его на своем, нутряном уровне. Они помнили их оба, но было слишком много других раздражителей, слишком много боли и слишком мало сил, чтобы продолжать прислушиваться к миру. Мягкость постели напоминала о прошлом. Зверь дышал ровнее и медленнее, когда позволял себе заснуть, даже если сон этот длился всего несколько минут. О доверии было слишком рано говорить: Акула всё ещё подрывался на постели, если Георгий слишком близко проходил мимо, пытался бросаться и яростно рявкал, готовясь обороняться. Но день за днем статичное, упрямое присутствие рядом феникса вынуждало Акулу реагировать и меняться. Он всё меньше возвращался к своему ритуалу драк со стенами, и все чаще позволял себе спать. Засыпая и просыпаясь, он видел его рядом, и если первые пару недель демонстративно терпел его присутствие, каждый раз норовя убить при любом удобном случае, то затем он переставал даже рычать, лишь напряженно следил за действиями, избрав постель своей зоной безопасности и начиная гудеть оттуда лишь тогда, когда мужчина приближался непозволительно-близко. Шерсть тоже стала вести себя странно. Будто запущенная линька, то там то здесь на теле твари стали появляться проплешинки, колтуны из уже мертвой шерсти падали на землю, а деформированные конечности будто слегка ссыхались, возвращаясь в нормальную длину. Он захотел приблизиться сам внезапно, посреди глухой ночи. Георгий спал в кресле, ближе к выходу из клетки, часто засыпая во время чтения очередных научных трудов. Акула бесшумно сполз со своего лежбища, во все глаза глядя на мирно сопящего мужчину. Лапы подрагивали от слабости, которую теперь сложно было заесть даже сердцами, но он упрямо приближался к спящему, пока не остановился прямо перед ним. Тварь смотрел в его мирное спокойное лицо, и если раньше сложно было понять, видит ли он вообще реальность перед собой, то сейчас он совершенно точно был в ясном уме, поскольку разглядывал своего соседа по клетке самым тщательным образом. Он пытался узнать. Ощутить. То, что из него вырывали эти чувства, не укладывалось в ровной картине ненависти. Акула потянулся ближе, к подлокотнику, на котором покоилась рука священника. Длинный язык бегло обвёл широкое запястье, повторяя лизь вдоль пальцев, собирая на язык кожную соль и вкус, будто наконец у него стал появляться хоть какой-то интерес к происходящему.
- Это всё равно нечестно.. - попытался заговорить робот, но внутри уже лязгало что-то отвалившееся, и часть звуков проглатывалась. Лука покосился на лежащего демона, пребывающего будто без сознания. - Представь, если сейчас Лука в самом деле проснётся. И что он увидит?.. Как ты обнимаешь двойника. Как кто-то другой уже занял его место. Неважно, копия или нет. Сможет ли он вернуться, если увидит это? - Невесёлая улыбка тронула губы полукровки, и он отвел взгляд, замолчав. Он не хотел уходить. Георгий так приятно держал, особенно когда беспокоился. Даже если это тело не умеет испытывать полный спектр чувств, от нахождения рядом было по-настоящему хорошо. Хотелось бы, чтобы этот момент длился вечно. Но настоящий Лука - не здесь. Он напротив, в сломленном духе, под защитой самой Тьмы, он легендарен. Он, а не его двойник. - Тебе решать, в конце концов. - чуть более бодрым голосом отозвался робот, взглянув на Георгия и прижавшись к его плечу. - Но я, ни он не сможем пойти против твоего решения.
- Ты входил к нему в клетку. И не входил в голову. - Лука осторожно перенял предмет гардероба, сжимая его в своей руке и осторожно разворачиваясь обратно к монстру. - я попробую... Он не сводил напряжённого взгляда с демона, стоящего перед ним. - Акула. Ты должен меня выпустить. Это я, Лука.. пожалуйста... Подойди. Наверное, это смотрелось даже забавно: малыш, расправляющий рубашку феникса подобно силкам для ловки птичек, хотя перед ним стоит разъяренный монстр. И все же, необычно смотреть в глаза самому себе. Особенно если испытываешь при этом страх. Акула не торопился совершать новое нападение, но это никоим образом не гарантировало безопасности. Он не реагировал на слова и не сделал ни шагу вперёд, как Лука ни уговаривал. И тогда полукровка решился. Он ненадолго закрыл глаза, подышав и собираясь с силами. А затем, выждав удобный момент, набросился на голову твари, резко накрывая её рубашкой феникса. Худые руки плотным кольцом сцеплиись на шее под челюстью, не позволяя сбросить себя рывками или ударами когтей, полностью перекрывая видимость и повисая на морде взбешенного чудовища. - ЛУКА!!! Малыш зажмурился, прижимаясь лицом к макушке демона, стараясь орать прямо ему в ухо. - ЛУКА!! ПРОСНИСЬ!! ТЫ НУЖЕН ПАПЕ!! ТЫ ДОЛЖЕН ОЧНУТЬСЯ!! ЛУКА!! ЛУКА!! УМОЛЯЮ!!! Истошный крик чудовища прорывался даже сквозь бронебойные стёкла, вместе с грохотом разрушающегося механизма. Акула бился в стены и ревел так отчаянно, что замирало сердце. Сила, с которой тварь разбивала робота, вмазываясь в стены своей тюрьмы, снова начинала его деформировать. Казалось, даже стены начинают сдаваться такой чудовищной силы, кое-где из-за столкновения с металлом покрываясь мелкой рябью трещин, когда монстр вдруг упал наземь прямо в очередном прыжке и перестал двигаться. Он определенно был жив, бока слегка подрагивали в нерегулярном дыхании, но что там случилось, можно было разобрать, лишь войдя внутрь.
Монстр суетился по периметру купола. Движения стали иными: он не набрасывался на случайные места клетки, бесцельно атакуя невидимых врагов, теперь он, подобно тигру, кружил вдоль прозрачных стен, периодически меняя направление, но как будто высматривая что-то конкретное. Заметив шевеление, но уже привычно ощерился и зарычал, пригибаясь к земле в стремлении наброситься. На полу кое-где ещё валялись ошмётки предыдущего робота, явно работники не смогли выволочь с территории монстра все детали, даже ненадолго его усыпив. Лука замер, не делая и шага от закрывшихся дверей. Если до этого Акула дремал,и было чуть проще, то сейчас он был настроен решительно, и его решимость ровным счётом никому не нравилась. - Ты ведь ждал меня, верно? Я видел, - попытался улыбнуться Лука, на всякий случай немного приподняв руку для того, чтобы защитить голову. - Акула. Это я. Я здесь. С тобой. И папа с тобой. - он продолжал ласково бормотать, аккуратно сокращая расстояние по мере того, как демон опускал вздыбленную шерсть на место, хоть и продолжал пугать, порыкивая и не сводя с мальчишки яростного взгляда. - Папа. - тихо позвал мальчик, отчего ежесекундно вздрогнули и тварь, и мужчина за стеклом. - Можно мне вещь, которая сильно тобой пахнет?
Лука открыл глаза, будто и не засыпал вовсе. Он проморгался, какое-то время просто разглядывая потолок, прежде чем сообразил, что ему был задан вопрос. - Немного .. странно, - замялся малыш, поведя плечом и коснувшись взглядом лица склонившегося мужчины. - Как будто всё тело затекло. - Тут воспоминания недавних событий докатились, и полукровка вздрогнул, хватая мужчину за рукав. - Ой! Подожди! Что с Акулой? Он пришел в себя? Сколько времени прошло? Нам надо туда! Я видел проблески в его поведении! Он ещё жив, точно тебе говорю!
Дверь закрылась обратно с тихим шуршанием, так что демон продолжил стоять, как стоял, подёргиваясь и глядя перед собой ничего не видящим взглядом. Ему было больно. Лука чувствовал это на себе, как может чувствовать брат-близнец или мать, переживающая за сына. Прикасаться к нему сейчас - подписать себе смертный приговор. Но необходимо было вырвать его из этого кошмара. Полукровка понимал степень риска, но всё же утихомирил сбившееся после слёз дыхание и осторожно шагнул от купола ближе к твари, стараясь делать это без единого звука. Тонкая ладонь с заплатками кожи вытянулась вперед, пока расстояние до чужой вздрагивающей головы не осталось меньше метра. Лука сглотнул, осторожно присев перед стоящей тварью на одно колено, ладонью мягко погладив воздух возле чужой морды, то и дело скалящей пасть. - Это я... - шепотом позвал полукровка, дотронувшись до волосков черного меха на скулах чудовища. - Это я. Ты не один. Вспомни меня, Акула. Я пришел помочь. Я могу -.. Договорить полукровке не дали. Бездны, слепо шарящие по полу, резко моргнули и вскинулись на источник прикосновения. От неожиданности и возмущения монстр завис буквально на долю секунды, шерсть встопорщилась, а всё тело напряглось, точно налилось свинцом. Мгновеньем позже Лука полетел на пол. Удар когтей пришелся на плечо, разрывая не только материю наспех натянутой футболки, но и пробивая кожу до проводов. Демон заревел на своим голосом. Лука сжал губы в тонкую линию, борясь с фантомной болью. Провода едва ли могут болеть, но выглядел он теперь совсем как пособие по автомеханике. - Акула, - упрямо перекрикивал тварь полукровка, норовя сунуть в молниеносно смыкающуюся перед лицом пасть хотя бы свой локоть на откуп, чтобы урвать побольше времени. - Я тебя выпущу! Акула! Я здесь, рядом, пожалуйста..! Нет. Это бесполезно. В его голове крика достаточно и без этого. Он никогда не услышит его. Когти монстра рвали всё, что попадало под лапы, а мощь, с которой Акула разрывал материю, позволяла даже отшвыривать шмотки и детали внутренностей в разные углы его тюрьмы. Теперь Лука в полной мере понял, о чём говорил Георгий. Невозможно докричаться до того, кому уже несколько сотен лет закладывает уши собственное безумие. - Пожалуйста.. - заплакал Лука, попытавшись вытянуть навстречу обезумевшей твари останки второй руки - стальной крепеж, смотрящий в потолок обрывками контактных проводов и полыми трубками. Вторая её часть уже была безжалостно оторвана и валялась неподалеку. - Папа.. Вспомни... Папу..
Демон застыл, повернув голову в сторону. Он словно прислушивался к чему-то. Вблизи особенно сильно бросалось в глаза, насколько он измождён. Шерсть не давала увидеть многое, но то обилие ран, которое угадывалось под ней, явно были нанесены не кем-то другим, а сами себе. - Папа, папа, папа! - закричал Лука, не пытаясь позвать мужчину внутрь, лишь пытаясь докричаться до притихшего демона. - Услышь меня! Вспомни! Я Лука! Я хочу наружу! Выпусти меня! Выпусти! Выпусти! Выпусти!!
- П а... п а. Бесцветно повторил тварь словами мальчика, шаря глазами по пустоте перед собой. Заметив перемену, пусть даже такую никчемную, Лука от радости немного всплакнул, и как смог развернулся на бок, примыкая лбом к лапам закостеневшей твари, которая могла в любую минуту сорваться снова. - Да. Папа. Он нас так любит, а ты обижаешь его.. Папа рядом, Акула. Папа здесь. Папа нас нашёл. Папа с нами. Давай же... услышь меня.. умоляю..
Комната утопала в привычном глазу теплом освещении, настолько рассеянном, что войдя внутрь во второй раз, сразу ощутилось желание спать. Правда, постоялец спать не планировал. Бог весть, чем Георгий покрыл дно купола, чтобы демон не прокопал себе путь на нижний этаж, но это покрытие справлялось со своей задачей на славу: Лука застал тварь пытающейся пробить дыру вниз, но из-под когтей лишь искры летели. Заметив шевеление, он тотчас поднял бешеные бездны глаз на вошедшего и с диким ревом бросился вперёд с такой мощью, словно не видел стены стекла перед собой. Словно ее никогда там и не было. Лука рефлекторно вскинул руку, ещё не привыкший к такой реакции на себя, стремясь защититься, но ожидаемо тварь врезался в свою прозрачную преграду, с мокрым хрустким звуком отпрыгивая обратно. По черной пасти потекла кровь из ноздрей, но демон не реагировал на это ровным счётом никак. Он уже готовился совершить новый прыжок, когда полукровка осторожно обошел купол и остановился напротив динамика, недолго глядя на панель, чтобы разобраться с тем, как включить звук. - Tao i taainn.. Зверь прекратил рычать, однако, грозный лик никуда не делся. Прерывисто выдыхая, он все же накинулся обратно на стекло, ещё несколько раз врезавшись в него, пока Лука напевно пытался достучаться до него на древнем языке, некогда доступном им обоим. Пять, десять, двадцать минут - эффекта не было. Впрочем, это и неувидительно. Георгий наверняка использовал этот метод связаться с демоном одним из первых, ведь у него был амулет, понимающий это наречие. Лука вздохнул, опустившись на колени перед мечущимся черным силуэтом. Крови не морде как не бывало. Похоже, в таком облике Акулу непросто будет.. Малыш осекся собственных мыслей, тряхнув головой и уверенно поднявшись на ноги. Нет. Не время думать о плохом. Сейчас нужно сделать всё, что ещё хоть как-то от него зависит. Тяжело вздохнув, Лука вышел прочь из комнаты. Он стал приходить каждый день. Утром или под вечер, но он приходил регулярно, пытаясь поговорить на языке демонов и на обычной речи, подолгу наблюдая за повадками Акулы, следя за мгновениями передышек. Было заметно, насколько он истощен. Не столько физически, сколько морально. Его силуэт напоминал остов неживого существа. Как у Лаларту некогда, шерсть свалявшаяся, мокрая от бесконечных микро-ранений, всклокоченная, топорщаяся в местах глубоких шрамов на теле. И он действительно не спал ни минуты.
Крики, становящиеся истошней и громче, чем ближе тьма, клубящаяся по ногам. Лука больше не испытывает того страха, какой пережил в самом первом сне. Акула отчаянно грохочет своим криком, но в общей какафонии в этом не так много смысла. Лука терпеливо ждёт, когда он приблизится. Но на этот раз бешенство твари иного толка. Он катается по земле, и его крик полон страха. Ужаса. И без того не в силах пошевельнуться, полукровка цепенеет совсем, не понимая, что происходит. Тени скапливаются вокруг, начиная тянуть свои мертвые конечности к дрожащим лапам чудовища. - Не смейте!!! - во всю глотку завопил Лука, игнорируя нарастающий рев темноты. - Не трожьте его!!! "Нужно проснуться. Нужно срочно проснуться" Болезненный визг заставляет закрыть глаза, чтобы не видеть. Лука жмурит их до боли в голове, приговаривая лишь одну мантру. Проснуться. Проснуться. Как можно скорее. Пальцы когтями впиваются в локоть, но забвение не проходит. - Папа!! - умоляюще закричал мальчик, набрав полные лёгкие воздуха и вкладывая все свои силы в крик, чтобы сделать его реальным. - ПАПА!!!
- Что? Что такое? Сверху нависает испуганное лицо Георгия. Лука пару секунд пытается отдышаться. Подушка под головой насквозь мокрая от слез. Он вскакивает, не теряя времени на долгие объяснения, и уже через десять минут несется по больничным коридорам к нужной комнате, вылавливая провожающие его вытянувшиеся лица охранников и прислуги. Георгий следует за ним. - Я здесь. Лука не стал включать свет. Он подполз к куполу, прижимаясь к покатому стеклянному боку. Существо в темноте не двигалось. Вернее, оно лишь крупно подрагивало. В открытые динамики доносился его хрип и еле слышное утробное, жалобное гудение. Похоже, он мог засыпать только так - стоя на ногах посреди темной комнаты, отключаясь лишь тогда, когда сосуд окончательно теряет все силы к борьбе. Лука сгорбился и затрясся от слёз, торопливо потянувшись рукой к электронному замку. Конечно, у робота не могло быть никаких конкретных отпечатков. - Пожалуйста.. пусти меня туда.. - зашептал малыш, обернувшись на Георгия, так и остановившегося в дверях. - Мне нужно его успокоить.
Лука не смог спокойно на это смотреть. Только не на страдания Георгия. Потому, помедлив немного, и дав мужчине излить большую часть своих переживаний в слезы, он осторожно сел рядом, на его уровне, осев на корточки, и прижавшись к плечу. - Прости. Я не мог знать многого из того, что ты мне рассказал и показал, и спасибо тебе, что ты настолько со мной искренен.. Я.. возможно, слишком поспешил со своей просьбой. Но я не могу видеть, как моя часть .. как он.. в общем, давай хотя бы в качестве эксперимента я побуду с ним? Без отключений меня. Я буду с ним днём или в те часы, пока не нужен тебе. Попробую сделать хоть что-то. И если у меня не получится, тогда мы обсудим это ещё раз. Хорошо?
"Всего лишь копия..." Лука шел, не разбирая дороги перед собой. Миновав коридор, больше напоминающий бесконечно-длинный белый тоннель, он сел на первую попавшуюся скамью, и не реагировал на слова Георгия, пока тот не прикоснулся. Демон слабо содрогнулся, словно бы только сейчас вспомнил о присутствии мужчины возле себя. - Прости, что всё вышло так скомканно. - Георгий мучительно вздохнул, присев рядом с тваренком. - Я должен был сказать раньше, но, сам посуди.. Тема, о которой так просто не заикнешься. Мне казалось, если я признаюсь слишком рано, твой прогресс может упасть, и всё придется начинать по-новой. Тебя так долго не было с нами. Ты был.. весь внутри себя. - Настоящий "я" и сейчас внутри себя. - горько ухмыльнулся Лука, опустив голову. Рука с кое-как стянутой грубыми стежками кожей выглядела абсолютно инородной. Чёрт брезгливо натянул рукав куртки до самых пальцев, чтобы только не видеть эту конечность в её нынешнем состоянии. - Не говори так. То, что твоё сознание скопировано, не умаляет тебя ни в коем случае. Оригинал или нет, здесь нет ни капли разницы. Другого Луки больше нет. Есть лишь-.. - Георгий осекся, не зная, какие подобрать слова, чтобы обозначить "двойника", сидящего в стеклянном заточении. - ..оболочка. Внутри просто бездна. Понимаешь? Ничего. Оракулы с почти вековым стажем не смогли найти даже остов твоей личности, что могло бы помочь восстановить тебя в том теле. Лишь обрывки памяти. Но без личности - это всё равно что разговаривать с флешкой.. - Это неправда. Акула... - Да. - Георгий кивнул, сложив перед собой руки и угрюмо сгорбившись. - Его нельзя назвать отдельной личностью в классическом понимании. Это скорее энергия, которая так или иначе принадлежала твоей личности. Твой переход из одного состояния в другое. Сейчас именно он правит тем, что происходит с телом.. Ну, ты видел. Но.. это всё равно, что доверить младенцу управление автомобилем. Акула полон желания разрушать и даже саморазрушаться. Его демонический инстинкт оказался сильнее всего насущного. Без тебя в качестве уравнителя он просто.. машина для убийств. Он не может услышать, его невозможно отловить на сеансах, невозможно застать врасплох. Его ярость всё разгромила внутри твоей головы.. Настолько, что даже вдалеке от него тебя пришлось очень и очень долго реабилитировать. Я положил на это все силы. - Широкая мужская ладонь мягко легла на сжавшиеся кулачки чертенка, обняв их и сгорбившись слегка, замечая дрожь от наступающих слёз. - Я не мог снова потерять тебя.
Ночь укрывает остроносые макушки башен, треугольники крыш мелких домишек и полосу далекого леса. Лука рыдал почти весь вечер. Он не хотел разговаривать и видеть Георгия. Понимающий феникс оставил его в покое, но едва миновала ночь и на небе стал затеваться рассвет, как полукровка сам ввалился в комнату к мужчине, дергая его за рукав. - Ты должен отпустить его. - уверенно потребовал чёрт, не дожидаясь, пока Георгий проморгается и сядет на кровати. - Сегодня же. - Лука.. который час?.. - мужчина поспешно выпрямился, оглянувшись в сторону окна. - Что случилось? Снова кошмар? - Хах. Кошмар, да. - тусклая желтизна глаз на мгновенье упулилась в пол. Он осунулся после тяжёлой ночи раздумий, глаза были припухшими, но справившись с секундной слабостью, Лука ещё строже уставился на Георгия. - Ты отпустишь его сегодня. - В каком это смысле - отпущу? - мужчина встал с постели, ощущая, что покоя ему уже не светит. - Чтобы он ещё кого-нибудь убил? - Он убивал, - терпеливей и тише заговорил Лука, не глядя на мужчину, - ..потому что ты избрал держать его в неволе. Я знаю. Ты любишь меня. И ты хотел как лучше. Ты хотел мне помочь. Вернуть меня. Но Акула, - Лука закусил губу, похмурившись, словно почувствовав боль глубоко внутри себя. - ..он.. никогда до конца тебе не принадлежал. То, что ты нашёл его, и увёз, и пытался изучить, чтобы найти способ восстановить - он воспринял, как продолжение пыток. А что может сделать изувеченный волк, если загнать его в угол? Янтарный взгляд посмотрел Георгию прямо в душу. - Он испугался. Его безумство не в том, что он всех хочет убить. Он.. опасен, лишь потому, что нет такого места на земле, где он мог бы быть свободен и счастлив. Потому что он всегда был моей частью. Моей половиной. Он жил в моей голове, и не вывозит реальности. И он потерял меня, в том аду, в котором находились мы оба. Худая ладошка протянулась к лицу оцепеневшего феникса, огладив прохладными пальцами вдоль скулы. - Что бы тебе ни говорили оракулы... Я точно знаю. Это не он меня разрушил.. Он пытался спасти меня всеми силами. У нас просто.. не получилось. - И что же мне теперь делать? - сухим хриплым голосом поинтересовался Георгий. Лука молчал слишком долго. Он переполз на колени с мужчине, оплетая его шею руками и опустив голову на плечо, и так он сидел долгие несколько минут, точно в медитации, нарушаемой лишь звуками обоюдного дыхания. - Я смогу его вернуть. - тихо проговорил Лука, не выпрямляясь и не поднимая головы. - Понадобится время... но он узнает меня. Точнее.. узнает самого себя. Надеюсь... он просто запрятал всё это очень-очень глубоко, и если копнуть, то может получиться. Раньше у него самого не было на это ресурса. Но благодаря тебе... - худые лапки цепче обвили шею, - благодаря твоим стараниям.. Я смогу проснуться. На самом деле проснуться. Акула до сих пор там, один, и чем дольше это происходит, тем хуже будет становиться. Я хочу к нему. Сейчас. Мальчишка спрыгнул, но замешкался, снова обратив внимание на свою руку и поморщившись так, словно у него заболели все зубы разом. - Только.. пообещай, что разберёшь этот глупый механизм сразу же, как только Акула вернёт меня пусть даже на одну секунду. Я не хочу, чтобы он решил, будто ты пытался спастись роботизированной заменой. Это будет.. хуже предательства. Ни единого винтика не оставишь. Поклянись мне.
Состояние мафиози во многом льстило и, что немаловажно, заражало демонёнка. Сложно было сказать, что такого исключительного случилось в их отношениях, чтобы почти не вылезать из около-постельных развлечений, но это не напрягало ни одного, ни второго. И точно также, как Генриху не нравилось излишне задумываться о своей тяге к существу, больше похожему на невинное дитя, чтобы не посчитать себя педофилом, Луке не нравилось думать о том, откуда у него самого такое острое влечение к его действиям, порой бестактным и требовательным. Он не был излишне-сильным, боль ощущалась болью, порой довольно сильной, почти нестерпимой, но по итогу мальчишка лишь ярче стонал, словно напрашиваясь и поощряя именно такие действия. И в отличие от Генриха, который прямо сейчас смог свою проблему озвучить, Лука отнюдь не чувствовал, что сможет в ближайшее время поднять вслух вопрос о том, действительно ли мужчине нравится такой расклад, или же с этим нужно что-то менять. Полукровка бросил на Генриха прямой, немного с вызовом взгляд, ухмыльнувшись и уперевшись ладонью в грудь, чтобы слегка съехать по постели вниз. Разумеется, если бы он не хотел - мафиози бы его не заставил. Но Луке правда нравилось радовать его, а не только быть принимающей стороной. Такая просьба не вызывала никаких проблем, несмотря на то, что была произнесена едва не в шутку изначально, чтобы малыш не обижался, если делать этого ему бы сейчас не захотелось. - Так-так~ - промурлыкал мальчишка, опускаясь на четвереньки над полу-лежащим Генрихом, и лишь сейчас разрывая зрительный контакт, чтобы красноречиво опустить желтые глаза на выпирающую вперед ширинку. Когтистые пальцы легли поверх ощутимой припухлости, пригладив твердый изгиб и потянувшись вверх до пуговицы на его брюках. - Ты ненавидишь детей, но тебе понравился мой первый неуклюжий минет... - молния раскрылась, штаны быстро сползали ниже вслед за цепляющими ткань пальчиками. Демон наклонился ближе, накрыв легким поцелуем влажное от смазки пятнышко на натянутом членом белье боксеров. Даже сквозь материю этот поцелуй заставил Генриха свести челюсти вместе, уж слишком горячо ощущались эти заигрывания. Телефон на тумбочке раздался резкой, уже знакомой слуху трелью - это был кто-то из своих, возможно, даже Франк. Не ответить было нельзя, желающий поговорить с мужчиной мог бы просто трезвонить не переставая, вконец убивая столь жаркую атмосферу, так что мафиози рискнул схватить трубку сразу, надеясь распрощаться со звонящим в течение нескольких секунд. - Что? - едва не рыкнул мужчина в трубку, не сводя глаз со слегка краснеющей моськи демона, возникающей всё ниже и ниже над пахом. - ..Что?! Какой ещё... А! Да, вспомнил.. твоюмать... н-нет, честно говоря, немного занят. Я за рулем, и уже сильно опазд-.. Генрих затаил дыхание, чтобы не выдать себя скачком в голосе. Обжигающе-горячий язычок полукровки уже обхаживал маковку плоти, распространяя по ней свою слюну и мало-помалу вылизывая ствол, смягчая себе путь для дальнейших ласк. Пальцы сжались на трубке до побеления костяшек. Казалось, еще немного, и она хрустнет от напряжения. - О.. опаздываю... да.. Ничего с голосом. Простыл немного. Да. Я перезвоню сразу, как смогу, окей? Я понимаю! Ты тянешь моё время, притом бестолку! Всё, потом! - трубка полетела на пол, но не со злости, просто сейчас её наличие в радиусе даже двух-трех метров слишком сильно раздражало. - Что же ты делаешь, негодник.. мхх-х.. - Делаю то, что ты хочешь, папочка~ - отозвался на мгновенье демон, встретив на себе этот красноречивый, немного уничтожающий взгляд, но возвращаясь к своему занятию. - По-моему, ты поджигаешь во мне педофила, а не опровергаешь его, - Генрих в очередной раз облизнул быстро сохнущие губы, скосив взгляд на немного алую моську демона, с таким усердием сосущего его член. Такое юное лицо, такие детские ладошки. Если вычесть из уравнения клыки и когти - это очень маленький подросток. Да, со взрослыми взглядами на жизнь, сосредоточенный не по годам, ужасно умный и притом отличный боец, но с другой стороны, он так сияет, когда видит игрушки, и так смеется, как умеют смеяться только дети. Его детскость не отталкивает, хотя должна была бы. Даже Томас не был таким, настолько непосредственным и невинным внешне. А ему было всего восемь. Томас... всего на мгновенье дурная фантазия наложила одно на другое, и Генрих нервно рассмеялся, начиная потирать свою переносицу, оттого что буквально сразу ощутил, как у него падает. - Всё-таки не педофил, хах, - пробормотал он больше для самого себя, но немного отстранившийся Лука услышал и вопросительно взглянул на мужчину. - Извини. Я задумался. - О проблемах? - стоило шероховатому язычку проделать путь по всей длине ствола, смыкая припухшие губы на головке члена, и медленно вобрать его обратно в свой рот, как все, даже случайные мысли о Томасе вылетели из головы. Мужчина сгреб под собой мякоть одеяла, изо всех сил стараясь держать руки при себе, чтобы не натянуть услужливую мордашку демона на изнемогающий от его ласк орган. - Нет.. то есть, .. да.. наверное, о проблемах.. - Думать с каждой секундой становилось всё сложнее. Лука владел этой ситуацией полностью, и, кажется, даже наслаждался этим. Словно чувствуя перемены в ощущениях, он то ускорял свои движения, то становился немного более плавным. Конечно, он пока не мог похвастаться большой умелостью в этом деле, но даже его попытки расценивались гораздо выше, чем отменные отсосы, выполненные элитными шлюхами. Становилось так хорошо, что перед глазами заплясали цветные круги. Мафиози не помнил, как вскинул руку, накрывая белобрысый затылок. Пальцы сцепились на белоснежных волосах, и крепкая хватка опустила голову твари вплотную к себе. Лука не успел среагировать. Из помутневших желтых глаз брызнули рефлекторные слёзы, он слабо уперся в колени мужчине, пытаясь ухватить хотя бы глоток кислорода, но по общему выражению лица стало заметно, как мальчишку с этого мощно повело. С уголков рта стекали ручейки обильно накопленной слюны, взгляд то и дело закатывался, но явно не только от нарастающего удушья. Его уютная глотка сжималась так интенсивно, что Генрих не заметил, в какой момент времени успел кончить. - Черт.. - едва опомнившись от удовольствия, Генрих сразу же убрал руку, позволив демону выпрямиться, но он этого не сделал. Обеспокоенный мужчина быстро приподнял обмякшую голову под челюсть, наблюдая, как из пасти по расслабленному языку стекают белесые капли спермы. Взгляд медленно раскрылся. Демон смотрел на него пьяно и голодно, кое-как восстанавливая дыхание. - Папа.. тебе.. понравилось?
Мы, конечно, можем как в прошлый раз попробовать ловить на живца, но-о... опять же, это приводило только к тому, что набегало огромное множество глаз, и никто не порывался поучаствовать.
- Я, или он? - полукровка слабо дернул уголком рта в улыбке, мельком покосившись на Генриха, но затем почти сразу уставившись расфокусированным мутным взглядом обратно в потолок. Его грудь все еще беспокойно вздымалась, насыщая тело кислородом, - Я совсем ничего не произносил о себе, кроме имени. Но ему было и наплевать, к счастью, он и сам не спрашивал. Зато о себе вещал вполне открыто. Кое-что о своих делах, но, знаешь, вряд ли это тебя всерьёз заинтересует. Про чёрные кассы, оффшоры и оборот запрещенки. Он довольно мирный туфяк, так что мне даже нечего было из него вытягивать. - малыш коротко зевнул, ощущая, как секс растопил его и без того слегка сонливое тело, погрузив обратно в ленную нирвану. Чтобы хоть как-то заставить себя подняться с кровати, демон сначала сел, как следует потянулся во всем теле, а затем спрыгнул с края, прямоходом направляясь в ванную комнату. Встрепанные белые волосы уже не могли спрятать всю россыпь отметин по плечам и шее, но Лука знал, что любые следы пропадают обычно уже на вторые сутки. Приняв душ и приведя себя в порядок, Лука нашел мафиози за столом на кухне, тот что-то перебирал в бумагах. - А зачем Франк поехал в аэропорт? - поинтересовался ребенок, присев рядом с ним за стол и наливая себе чай. - Мммм... - Генриху явно требовалось время, чтобы перестать думать о прочитанном и переключиться на ответ своему малышу. - Фрааанк.. поехал за моими вещами. Я разве не сказал тебе? - Да, но.. Ты вроде в последнее время ничего масштабного не заказывал, или я не в курсе? - полукровка ваял бутерброды, ловко сооружая небольшую стопку сэндвичей для завтрака на двоих. Генрих потянулся за одним из них, среагировав на сладкий запах ветчины и осознав, что жутко голоден после всех этих "перемирий" ночью и утром. - Ну, я говорил тебе вскользь, что собирался помочь Шарлотте в несколькими тканями, которых в нашей стране попросту нет. Ты, наверное, не придал значения. Конечно же, Франк вёз не только ткани. Поскольку поставка была оптовой, Генрих имел возможность попросить под шумок из чужой страны и ещё что-нибудь дефицитное. Одной из таких вещей была особая коллекция игрушек, того же бренда, который любил собирать Лука. Эти капсулы были гораздо крупнее, и в принципе серия была мало где распространена, но зная, что малыш не просто любит эти игрушки, а всерьез их коллекционирует, Генрих уже предвкушал, какой восторг увидит в его глазах. От одних мыслей об этом, несмотря на многочисленную разрядку только за последние часов восемь, в штанах опять становилось тесно. Благо, Лука удовлетворился таким ответом, и вскоре убежал на тренировку, а Генрих готовился встречать Франка с ещё одной посылкой. Лука вернулся домой уже под вечер. Он услышал звук телевизора из спальни на втором этаже, а потому сразу направился туда, проведать своего человека. - Опять дремлешь здесь? - чёрт заполз на свой край постели, приобнимая расслабленно облокотившегося мужчину под руки. - Мне нужно будет менять пистолет, начинает заедать магазин после каждого второго выстрела, секундная заминка, конечно, но в нормальной перестрелке это будет ощутимым косяком.. - Конечно, малыш. Чего же ты сразу не сказал? - тяжелая ладонь мужчины потрепала любимую белобрысую макушку, отвлекаясь от происходящего на экране. Ангельская моська разговаривает об оружии. Ему это удивительным образом шло. - Завтра поедем в особняк, выберешь сам любой, какой понравится. - Правда можно будет любой? - демон встрепенулся, в его глазах словно зажглись звёзды, и он так близко прильнул к лицу мафиози, что тот немного растерянно поулыбался. - Правда-правда? Даже тот немецкий? - Бери, если нравится. Почему нет? - Оооо.. спасибо. - Лука засиял, но тут мужчина обернулся куда-то в сторону края постели, подцепив ладонью предмет с пола, и поставил перед демоном полупрозрачную капсулу, размером в футбольный мяч. И без того сияющие глаза демонёнка округлились, как от ужаса, он потерял челюсть и какое-то время смотрел на капсулу, как на пришельца, пока его тело не дёрнулось - он как пружинка подпрыгнул на месте, схватив "яйцо" и вскочив с постели на ноги. - Это... это... но у нас же их нет! Их почти нигде нет.. Как ты это сделал.. это же... - бормотал чёрт, взволнованно расхаживая туда-сюда, как тигр по клетке, пока наконец не заставил себя сесть прямо на полу, посреди спальни, и не раскрыл капсулу. Послышался короткий всхлип счастья. - Они такие красивые.. - На здоровье, Лука. - Генрих выпрямился и сел на постели, наблюдая, как мальчишка абсолютно как самый простой ребенок, моих миллионы вокруг, сжимал в своих руках красивую фигурку причудливого животного, похожего на дракона. Полукровка бережно крутил его в руках, проверял печати на ступнях, и едва ли не прижимал к сердцу. Сияющее золото глаз сжимало сердце стальными тисками, но ощущения от этого были исключительно-приятными. Может.. даже слишком приятными. Поздновато пришло осознание, что он смотрит на малыша с ощутимым стояком. Это слегка кольнуло напоминанием о том, что теперь мафиози влечет к детям. Хотя... влечёт ли? Ну, по крайней мере, к Луке его влечёт так сильно, что даже невинные эпизоды радости вызывают вполне четкие желания. Генрих попробовал подумать о чем-то другом, но как тут переключиться, если демон сам подорвался с места и едва не слёту заполз на колени, начиная ластиться? - Лука.. - тихо выдохнул мужчина, приобнимая тощее тельце, обнимающее его за плечи. - Ты самый лучший~ Я и не думал, что ты вообще запомнишь их название! Нет, в памяти твоей я не сомневаюсь, просто.. это же всё больше безделушки.. а ты берешь и радуешь меня ими. - малыш едва не урчал, отираясь щекой о плечо хозяина, как вдруг ненадолго замер, а потом приподнял голову, с легкой полуулыбкой потупив взгляд в ключицы. - Ммм... Это.. это тебе так понравилась игрушка, или ты по мне за день так соскучился?...
Скрип автомобильной подвески доносится до одурманенного сознания сильно издали, голову быстро накрывает темнотой и пустотой, и хотя это не обморок в классическом понимании - полукровка стрункой вытягивается по капоту, кончая и закатывая глаза. Ревность, с которой Генрих накинулся на него, вела голову сильнее, чем алкоголь, Лука не боялся подыгрывать этим чувствам мужчины, поскольку они оба полюбили из раза в раз доказывать друг другу различными способами, насколько привязались. Он тоже не помнил, когда и как успел уснуть - мафиози отыгрался, кажется, за каждую шутку Жака, над которой Лука соизволил посмеяться. По крайней мере, так оно ощущалось внутри. Темнота расступилась перед пьяными лунами глаз уже утром. Мальчишка слабо зашевелился от звонка, но даже не проснулся толком, а когда на постель опустилась заветная коробочка, потер прищуренный левый глаз кулачком и медленно сел. Приятная ломота в теле быстро напомнила о горячей ночи. - Это от кого? - переспросил демон, задумчиво покручивая в руках небольшой кейс, но не торопясь дергать за ленту. - Видимо, от Жака. - Генрих присел на край постели, делая первый глоток кофе, и Лука, наконец ощутив заветный запах любимого варева, встрепенулся и отложил подарок, схватившись первым делом за стакан и делая жадные глотки. - Я удивлюсь, если это окажется не от него. Жажда замучила? - С тобой замучает. - смущенно фыркнул мальчик, возвращаясь своим вниманием к кейсу. Когтистые пальцы всё же распутали завязочки в виде банта, полукровка подцепил край и потянул его вверх. Несколько секунд он пребывал в шокированном молчании, а затем молча развернул кейс Генриху. На дне футляра, поверх обитой бархатом мягкой поверхности, лежало колье. Инкрустированные бриллианты преломляли лучи солнца, богато переливаясь на свету. Здесь не было бирки или проб, но Лука не сомневался, что такое может стоить целого состояния. Мафиози присвистнул и как ни в чем не бывало отвернулся от кейса, попивая свой кофе. - Ну, теперь я по крайней мере не сомневаюсь, что от Жака. Явно всю ночь забыть не мог, раз дождался утра и отправил курьера. Что ты вчера сделал такого, признавайся. - Честно, ничего! - воскликнул Лука, отчего мужчина лаже рассмеялся. - Я лишь хотел отравить жизнь этой суке! Кто ж знал, что эта работа будет оплачиваться! Я бы старался ещё сильнее, ахах. - Сильнее бы старался, говоришь? - Генрих отставил картонный стаканчик и наклонился вперед, запуская руку под одеяло на теле полукровки. - А... аух, - прозвучал его прерывистый скулёж, и Лука дрогнул в руках, торопливо отставив колье на прикроватную тумбочку. - Я же пошутил! Ты же знаешь.. я... аххх.. Обогнув миниатюрную фигурку по изгибу тела, ладонь Генриха бегло облизала своим теплом член полукровки, а затем опустилась ниже, проминая припухший вход в тело сразу двумя пальцами. Несмотря на то, что ночь была более чем горячей, это действие сразу же перехватило у Луки дыхание. Когтистая лапка вцепилась в локоть мафиози, слабо дёрнув в противоположную сторону. Алая моська пыталась смотреть куда угодно, лишь бы не на своего "мучителя". - Хватит! Генри.. Франк же снова.. может приехать... Ах!! Нет! Прекрати! Перестаа..а-а-а... Глупое тело начало трясти даже от проникновения пальцев. Лука громко всхлипнул и закусил край одеяла, больше не в силах сопротивляться. И чёрт с ним, с Франком, он уже видел их секс, если так подумать. - Не вернется, - рычал любимый голос над макушкой, ехидный, безумный и ласковый одновременно. - Он уехал забирать вещи из аэропорта. Ему только путь туда проделывать часа полтора. - Тц.. - блондин слабо пихнул мужчину в плечо, пряча в него же свою пунцовую физиономию и чуть шире разводя коленки, позволяя своему человеку умоститься между ними. Генрих небрежно сбросил с постели одеяло, располагаясь поудобней, его фаланги все ещё орудовали внутри, путая бедный организм, который почти не выкупал подмены, из-за чего вся кровь уже давно покинула белобрысую голову и устремилась вниз. - Ты так приятно сжимаешь меня, когда переживаешь. - улыбнулся как ни в чем не бывало мужчина, слегка меняя направление движения пальцев и наблюдая, как мальчишку мечет по подушкам. - Настолько боишься внимания со стороны? Или напротив, это что-то вроде твоей мокрой мечты? - Иди ты.. - сумбурно выдохнул демон, пряча глаза. - Тебе кажется... - Надо же, мы всю ночь развлекались, а ты снова так сильно течешь~ Не болит? - Кто бы говорил вообще.. Ещё про мою ненасытность шутил что-то. Нет.. - Мне остановиться? За спокойной полу-улыбкой Лука ощущал убийственную тонну ехидства. Именно в то мгновенье, когда желаемое начинает маячить у тебя перед глазами, он начинает задавать вопросы, дающие какую-то иллюзию выбора. За это Генрих ещё раз получил удар по плечу, но не получил ответа. - Так что, малыш? - Блять... не издевайся... - едва не плача прошептал мальчик, смыкая короткие коготки на краях наспех застегнутой рубашки хозяина, которую тот успел набросить для Франка. - Возьми меня уже..
Луку было сложно удивить чем-то после участия в показе мод и операции по выуживанию информации из Эдуарда. Он прекрасно знал, что собой здесь у него побыть не получится - придётся играть до конца вечера. Но, как ни странно, такие вечера ему даже нравились, они позволяли немного развеяться, а кроме того, малыш всё больше подмечал разных характеров и реакций людей, запоминал повадки и мужчин, и женщин, следил за действиями и малозаметными знаками, чтобы лучше понимать то общество, в котором он оказался. Но, разумеется, есть вещи, которые от тебя не зависят. Всеобщая зависть и желание перемыть косточки - одна из таких вещей. Когда Генрих удалился в переговорную, полукровка разве что не скрипел зубами, изо всех сил уговаривая себя не реагировать на едкий бабий щебет, направленный в свой адрес. Женщины - внимательный народ, хотя и довольно глуповатый. Они быстро выкупили и когти на руках, и странный цвет глаз, несмотря на цветные линзы, но ввиду недостаточности ума, стая просто решила, что перед ними - неформальная малолетка, косящая под монстра.
- Хихихи~ ..а может, спросим у неё, в каком сундуке она отрыла этот жуткий бабушкин платок? - Ты чё, Софи-ии, животные не разговаривают, забыла? Хихихи~
Лука прикрыл зевок кончиками тонких пальцев, скосив взгляд в сторону, где ещё недавно стояла одна из этих куриц, усиленно залезающая Генриху на член. Она как раз успела незаметно метнуться к своему толстосуму, чтобы забрать оставленную рядом с ним сумочку и намалевать и без того заштукатуренные губы, а тот, похоже, и ухом не вёл - он явно получал большее удовольствие от ужина, чем от её компании. Эрика ушла дежурить возле мужских туалетов, судя по всему, не собираясь сдаваться без боя. Полукровка неторопливо встал со своего места, поправил подол платья, затем ниспадающие на открытые плечи кончики белых завитых прядок, и двинулся между столиками в сторону бара. За поведение Эрики Лука мог ещё в первые пару секунд подойти и свернуть ей шею, но внутреннее чувство осторожности подсказывало, что не стоит делать такое у всех на глазах. В таком случае, можно насолить ей иным образом. Малыш поздно поймал себя на мысли, что его способы мести становятся ужасно.. женскими. Но Генрих никогда не высказывался об этом плохо, так что демон принял решение просто попытаться, раз уж начал, а там как пойдет. Его походка была легкой, почти парящей, и бесшумной даже несмотря на тонкую шпильку каблука. Банкир как раз расправился со своим лобстером, и откинулся на спинку стула, скучающим взглядом обводя столики вокруг, словно ища, чем развлечь себя ещё, притом совершенно не чурался заглядываться на ножки мимо проходящих дам. Полукровка постепенно приближался к нему, двигаясь по касательной и глядя лишь вперед. Он как раз мягко повернул голову в сторону, чтобы приветствовать улыбкой мимо проходящего официанта, когда якобы неожиданно оступился и дернулся во всем теле, начиная падать на пол. Толстосум, хоть и был жирноват по своей комплекции, но рванулся со стула довольно-шустро, подхватывая Луку за талию и помогая устоять на месте. - Ох! - Лука распахнул свои огромные, ярко-синие от линз очи на лицо иностранца, растерянно захлопав подкрашенными ресницами. - Спа... Спасибо, я такая неловкая.. - Не несите бред, леди! Неловкость здесь не при чём. Эти идиоты не присыпали полы крахмалом, даже я в своих тьюдсах скольжу по ним, как на коньках! - довольный собой, новоиспеченный герой-спаситель не спешил разжимать руки вокруг тощей талии "девушки", то и дело пытаясь скосить взгляд на драпированное декольте, так что Луке пришлось самому сделать робкий шаг назад, чтобы намекнуть "спасителю" и высвободиться из хватки его жирных пальцев. Лука умел смотреть так, чтобы чужое самолюбие разжигалось и распухало во всех направлениях. Полукровке хватило еще одного крайне робкого комплимента с закосом в благодарность, чтобы банкир уже тянулся к нему всем телом, подгоняя снующих вокруг официантов и неустанно предлагая отведать новоиспеченной куколке то одно блюдо, то другое. Эрика не сразу заметила, что происходит, а когда заметила, Лука уже неприкрыто посмеивался от шуток толстосума, не отталкивая его руки со своей талии и принимая бокал с очередным угощением. Разумеется, Лука старался не пить, и выливать мимо по чуть-чуть при каждом удобном случае, зато банкир пил за троих, быстро начинал надираться и явно искал как можно больше точек соприкосновения, чтобы уехать с этого банкета уже с новой игрушкой. - Что здесь твориться?! - визгливо оповестила о своем присутствии Эрика, запустив в мужчину своим клатчем и демонстративно сложив локти на раздутой груди. - Буся!!! Стоило мне отойти в уборную, как ты клеишь эту страшную молокососку?! - Ох, милая~ - выпивший иностранец подобрел настолько, что не обращал внимания даже на попытки отлупить его по лицу. - Брось~ Мы с Люсией просто разговаривали про мишек, которых пришли спасать.. ик... - С Люсией?!! - взвизгнула Эрика, прищурившись как змея и едва не прожигая на Луке дыру своим ненавистным взглядом. Сам Лука этого взгляда принципиально не замечал, он даже не смотрел на девушку, словно та и не подходила. - Простите, Жак.. а давно Вы стали членом этой ассоциации? - продолжал робко ворковать он, как скромная школьница, не прекращая хлопать глазами. - Прошу, не надо со мной на Вы, зовите меня просто Жак..~ Ай! Эричка, рыбка моя, ну что ты злишься? Присядь, давай, выпей и поговори с нами тоже~ Лука внутренне торжествовал. Было заметно, что Эрика не могла просто встать и уйти, равно как и не могла перегнуть палку в выражении своей ненависти к жирному Казанове, тогда бы он мог действительно её кинуть, а это в её планы явно не входило. Помимо этого, она также не могла и оттаскать мешающую её планам шлюху за волосы, всё по той же причине - Жак не дал бы ей и руку занести, с реакцией у него оказалось всё в порядке. Поэтому, ещё какое-то время поистерив, она снова схватила сумку и мрачной тучей ушла к бару напиваться, оставив нежно хихикающего Луку в компании своего кошелька, что всё больше и больше очаровывался тем образом, который Лука ему скармливал. Напившись в достаточной мере, мужчина вещал про свои планы по продвижению бизнеса, проболтавшись без излишнего усердия со стороны полукровки о секретных возможностях, которые не совсем чисты с точки зрения закона, да и в целом, очень много бравился и хвастался. Лука не забывал изредка кокетливо хихикать и с должной заинтересованностью смотреть в сальные глаза напротив, чтобы Эрика за барной стойкой напротив сжигала сиденье под собой от ненависти к новенькой мордашке на этой светской тусовке.
Стоило хоть немного придти в себя, как Лука сразу же об этом пожалел. Он не стал стонать, но боль по телу разливалась такая, словно он на своей спине таскал фуры с цементом, или его отпиздили, пока он был в отключке. С непривычки такой яростной атаки бетонных стен и металлических дверей руки болели сильнее всего, Лука даже боялся какое-то время шевелить ими, рискуя не добиться никакой реакции. Но нет, с жутким дискомфортом организм слушался, а значит, всё было не так плохо. - Я съел... сердце?... Тяжело было поверить в подобные новости. Но сомневаться в словах Генриха как-то не приходилось. Ребенок потерянно притянул к себе ладони, осмотрев их, замечая кровавую корочку под основанием когтей, которую сложно убрать обычным умыванием. Но в голове было абсолютно пусто на этот счет. Пусто и странным образом.. Спокойно. Лука сообщил об этом мафиози, как тот и просил. На данный момент он не чувствовал больше ничего особенного: ни ощущений усилившегося голода, ни особой нервозности, ни эйфории, ни ярости - но как будто бы с него сняли невидимый глазу груз, и дышать стало немного легче. Мужчина уточнял, хочет ли Лука повторить эксперимент в ближайшее время, но Лука открестился. Во-первых, он действительно ощущал себя получше, и если верить всему, что парни смогли откопать про демонов, то выходит, какое-то время его должны перестать донимать кошмары и приступы. А во-вторых, появились наконец силы на что-то более созидательное, чем вскрывать чужие грудины. Лука послушался идеи Генриха, чтобы украсить свой досуг чем-то помимо работы и стрельбищ, а потому обратил свое внимание на то, чем обычно увлекаются разные люди. Он не ощущал себя в достаточной степени творческим, чтобы браться за такие вещи, как рисование или фотография, но усидчивые занятия ему нравились. Проблема состояла ещё и в лапах мальчика. Не слишком приятно пытаться клеить модели, когда твои руки заточены совсем под другое. Выбирая между несколькими проблемами самые наименьшие, Лука пришел к тому, что ему, пожалуй, нравится коллекционировать. Прежде всего, это не требовало никакого напряженного копошения в детальках. Предмет либо есть, либо его нет, тебе нужно лишь единожды определить для него место, а затем любоваться и искать этому предмету новых компаньонов. Полукровка начал обрастать маленькими личными ритуалами. Возвращаясь домой из супермаркета, он неприменно покупал напоследок небольшие капсулы с сюрпризами. Да, хобби было ужасно детским, но тваренок никогда прежде таким не занимался. По крайней мере, он этого не помнил - а потому, растущая на полке перед столом маленькая армия бархатных фигурок заставляла его радоваться, как самого обычного ребенка. Повторные фигурки умело отправлялись на обмен, а затем скупались всё новые и новые. Заметив страсть своего малыша, Генрих и сам стал захаживать в магазины почаще, чем прежде, предпочитая походу вживую заказ доставки, если вдруг что-то экстренно понадобилось. Эта мелочь не стоила ему почти ничего, но каждый раз неожиданно преподнося демону очередную капсулку, мафиози любовался на этот неподдельный вид, полный щенячьего восторга, и на взгляд, светящийся от предвкушения. Даже Томас не радовался мелким игрушкам настолько бурно. Всё меньше и меньше верилось, что этот ребёнок, расставляющий новых "питомцев" в своей комнате, убивает наёмников похлеще его обученных парней. Тем более не верилось, что эта невинная моська может издавать такие развратные стоны, какие из неё раздаются обычно. Но Лука оставался собой, умудряясь, когда это необходимо, буквально по щелчку переключаться в нужные состояния, будь то ледяная серьезность или более романтический настрой.
Малыш не мог припомнить, когда бы ещё оставался в настолько растерянных чувствах перед потенциальным врагом. Дверь уже закрылась, обдавая вылетающей из-под нее пылью, а полукровка всё ещё пытался переварить первую часть речи Генриха, где он нёс какой-то бред про монахов и сердца. Узник поднял голову, и какое-то время они молча изучали друг друга взглядом. Первым игру в гляделки нарушил мужчина. Он порычал, заерзав на стуле в безуспешных попытках выбраться. Лука смотрел на это и не понимал, с чего ему начинать. Если бы Генрих приказал просто убить - он был убил, не задумываясь, но мафиози попросил самому выяснить, что требует от него внутренний зверь, а с этим у Луки были серьезные проблемы. Он в упор не понимал ни причину своих состояний, ни причину их внезапных возникновений, ни тем более возможностей, чтобы их предотвратить. - Ну и какого хуя ты стоишь тут?! Лука даже вздрогнул от внезапного окрика, машинально отшатнувшись назад. Голова по привычке крутанулась сначала налево, затем направо, и лишь затем демон осознал, что кричит тот самый "крыса". - Хочу, и стою. - малыш пожал плечами, вздохнув и приблизившись. - Я пришел тебя убить, вообще-то. - Тогда убивай, нахуя вы тянете? - Лука видел, что это скорее крик отчаянья, чем искренней злобы. Его серьезно побили, наверняка ощущения просто непередаваемые. Чёрт наклонился, приблизившись почти вплотную, принюхавшись, присмотревшись, но как ни старался, не ощущал никаких сподвигов внутри своей тёмной стороны. Мальчик вздохнул снова и потер лоб ладонью, устало прикрыв глаза. - Это не имеет никакого смысла.. лучше бы я-..
Он потерял себя на полуслове, не успев ничего изменить. Крик узника порвал помещение своей резкостью. Затем наступила давящая тишина, а затем хруст, громкий, лопающийся и влажный. Пасть сама сжималась на горячем комке плоти, разрывая резцами комья поменьше. Наружу из глотки раздавалось приглушенное довольное урчание. Когда же с сердцем было покончено, изнутри у самой двери раздалось тихое поскребывание. Франк на всякий случай взялся за кобуру, сделав шаг от двери, пока к дверям приближался Генрих. - Лука? Как там твои успехи? Шорохи затихли, и всё погрузилось в давящую тишину на долгие пол-минуты, когда голос демона снова нарушил её, откликаясь на зов. - Папа. Металлический лязг когтей о поверхность двери возобновился, тихий, ненавязчивый раздражающий звук, который едва пропускал сквозь себя изменённый голос ребенка, будто записанный на касету. - Папа. Я скучал. Франк тихим щелчком снял оружие с предохранителя, замечая усиливающийся шорох изнутри комнаты. - Скучал.. Папа.. - Не открывайте, босс. - Папа.. Скрежетание перетекало вдоль кромки двери, пока Генрих был от нее в непосредственной близости, но стоило ему отойти, как в дверь прилетел мощный удар, и тварь раздался оглушительно-громким ревом, начиная врезаться в дверь всем телом, отчего та жалобно лязгала.
Лука во все глаза смотрел сначала на уходящего Франка, а затем на Генриха, периодически возвращая взгляд на изрезанную ладонь и пятна крови на одежде. Он долго молчал, прежде чем смог выдавить из себя первые слова. - Но.. нет. Это же был сон. Я помню, что проснулся от сильной жажды. И спустился на кухню. Только я до неё не дошел. Стало слишком темно вокруг. Мне пришлось обратиться, чтобы лучше видеть сквозь темноту, но это не помогло. В конце концов, я.. запаниковал, что что-то происходит. С моими глазами, или вроде того. И я побежал вперёд, не глядя, пока не ощутил впереди ветер. Там был.. кажется... - полукровка похмурился, пытаясь вспомнить. - Да. Это была палуба корабля. Я стоял на палубе. Посреди неё. И ветер был просто невыносимо-холодный и соленый. Я подбежал к краю, но вокруг была только вода и темнота, никакого намека на берег. А потом.. - Лука повернул голову на Генриха, неуверенно поджав губы. - какой-то человек... Я не знаю, кто это, но он звал меня. И мне почему-то было важно до него добраться. Я подошёл ближе, но его лицо почему-то стало твоим, и.. кажется, это уже не было сном.. да? - У мальчика был жалкий вид, он виновато упулился в свои руки, не поднимая головы. - Я начал ходить во сне, значит... Папа. - Лука повернул голову, во всё ещё не поднимал глаз, казалось, что ещё немного, и его тело начнет становиться прозрачным, настолько он сейчас хотел просто исчезнуть. - Может.. может, можно меня закрывать по ночам в комнате ..ну .. Томаса, например..
Лука сидел на краю постели с той слегка печальной улыбкой, с которой обычно умилялся заспанному мужчине. Он проснулся довольно рано, несмотря на бурную ночь, успел сходить в душ, сготовить завтрак, и теперь, облачённый в махровый халат уже под свои размеры, слушал мафиози, но не то чтобы сосредоточенно и внимательно. Он был доволен тем, какую реакцию произвели его вчерашние "подарки", однако на душе скреблась неясная тревога. Чтобы не забивать себе голову ничем лишним, он прилег обратно к Генриху поверх одеяла, пржимаясь и опустив голову на плечо. - Я не против. Только мне понадобится какое-нибудь сдержанное платье. Ну, не такое вычурное, как из коллекции Шарлоты, иначе меня в нём могут узнать, а мне бы не хотелось ажиотажа. И желательно длинное, потому что я не хочу проходить на этой адской обуви весь вечер.. - мальчик с содроганием сердца покосился на стрипы, валяющиеся в углу комнаты. - Платье в пол было бы уместно, я думаю.. Тем более, что это званый ужин, а не просто какая-то посиделка. Ты ведь не против? - Лука посмотрел в глаза мужчине, дожидаясь кивка. - Тогда я в принципе согласен. Кажется.. привлекать к себе ненужное внимание я умею отлично. - полукровка как-то виновато подернул уголком рта, поспешив пояснить. - Я имею в виду, судя по реакции на показе.. и после Эдуарда.. люди легко могут мне о чем-то проболтаться. Конкретных идей по своему дальнейшему досугу малыш пока не назвал. Он не чувствовал в себе потребности ни продолжать всерьез погружаться в мир моды, ни продолжать танцы. Ему нравилось тренироваться в стрельбе, но и без отдельного возведения в хобби это занятие занимало у него довольно много часов в неделю. Так что вопрос остался открытым на какое-то время.
Очередной ночью, после относительно-спокойного дня Генрих проснулся в своей постели от крика. Спросонья мафиози не сразу понял, что происходит, но по инерции тела сразу же сел на постели и посмотрел на Луку. Вернее, на то место, где малыш должен был лежать. В какой момент демон улизнул из кровати? Моментально силясь протереть себе сонные глаза, мужчина встал на поиски мальчишки. Лука стоял на первом этаже. Его жутко трясло - это было заметно ещё с лестницы. А ещё было заметно, что он успел обратиться. Чёрные руки, чёрные волосы, и отражение чёрных, как две бездны, глаз в окне в прихожей. Ребенок стоял возле него. Стёкла были частично разбиты, одна из лапищ продолжала сжимать осколок из нижней рамы, не обращая внимания на боль, в то время как сам демон неморгающим взглядом и в полном оцепенении смотрел вдаль, куда-то в сторону улицы. На попытки окликнуть его зверь не отреагировал. Перед его глазами, казалось, сейчас происходит совсем иное, нежели пейзаж соседского домика напротив. В них застыл ужас, интерес и изумление. Вдруг демон словно почувствовал боль, он зашипел, отдернул руку от окна, и в эту же самую секунду заметил Генриха. Пару секунд тварь безэмоционально смотрел на него, не шевелясь и не оскаливаясь, затем поднял изрезанную ладонь и будничным жестом ухватился за торчащий осколок, выплюнув его в сторону. Язык проехался по ране, собирая на его поверхность густые разводы собственной крови. Блуждающий взгляд демона скрылся под расслабленными веками. Его затрясло ещё сильнее, но сейчас это стало напоминать крупный озноб. Мальчишка широко облизнулся, дыша урывками, вновь открыв склеры глаз и невидящим взглядом бродя по комнате. - Папа, - чуждым голосом позвал тварь, вообще не глядя на Генриха, и поворачивая голову обратно к окну. - Папа.
Все эти вежливые разговоры тоже были частью своеобразной традиции, можно даже сказать, этикета: Лука знал, что Генрих и без того прекрасно понимает, чем занимался его мальчик последнее время, к чему готовился, и это тоже уже не является каким-то сюрпризом. Но все же, полукровка надеялся его удивить. - В таком случае, отправляйся к себе в "кабинет", - улыбнулся он, сделав небрежный мах рукой в сторону второго этажа. - Налей себе чего пожелаешь, и жди меня. Приготовления заняли всего несколько минут: Лука слишком сильно боялся, что может что-то пойти не так, поэтому давным-давно подготовился, выбрал обувь, костюм, даже успел отрепетировать в нем несколько раз, чтобы привыкнуть к огромной платформе. Благо, в ней не требовалось много ходить, можно было в принципе не отлипать от шеста, так что его мелкую неуклюжесть при ходьбе Генрих бы и так не заметил. В комнате уже играла негромкая музыка, и под потолком горели мигающим мягким светом некоторые лампы, создавая приятную атмосферу, похожую на клубную. Только то, что разносилось из динамиков, было скорее не танцевальным "туц-туц", а чем-то более мелодичным. Впрочем, это лишь пока. Окно, равно как и проектор у стены, были задвинуты, пилон уже стоял на своем месте. Мужчина прошел к бару, наполняя себе стакан одним из тех сортов виски, которые обычно берёг для особого случая. Затем вольготно расположился на широком диване, и едва это произошло, как резко исчезли и музыка, и свет - словно во всём доме выбило пробки. Рефлекторно Генрих дёрнулся, сразу же покосившись на едва заметный огонек сигнализации в углу комнаты, но он горел исправно, значит, электричество не повреждено. Впрочем, долго гадать о происходящем ему не пришлось. Из-за света под потолком человеческие глаза не могли быстро привыкнуть к темноте, а потому мужчина мог лишь слышать, как в кромешном мраке комнаты тихо щелкнула два раза дверь, пропуская внутрь малыша, затем кроткий цокот по полу, а затем ушей коснулась музыка. Первые звуки сразу же поменяли атмосферу, видоизменяя ту ленивую расслабленность, в которой утопала комната, в тягучее, томное путешествие по тем образам, которые она вызывала. Стерео-система действительно была подобрана на славу, звук не дробился от стен, не бил по ушам, но вот по полу можно было ощущать легкие вибрации, и этот эффект был сейчас даже на руку. Музыка готовила комнату, первые несколько секунд существовала только она, затем, словно нехотя, стали загораться лампочки на внутренней стороне потолочного круга, освещая собой лишь пилон и силуэт, застывший подле него. Луку было сложно узнать: яркие шипастые стрипы на огромном каблуке добавляли его росту сантиметров 20, так что его миниатюрность несколько сгладилась, зато его стройные ножки стали казаться практически бесконечно-длинными. На гибком теле красовалось ассиметричное боди глубокого матово-черного цвета, хотя, по факту, оно больше напоминало скопление ремешков по телу, чем полноценный наряд. Самая широкая полоска ткани скрывала грудь, а дальше вразнобой шли более узкие, начинаясь от плечей демона и заканчиваясь щиколотками. Там, где ткань обнажала участки тела, посверкивали стразы и маленькие декоративные кристаллы. Издали, с распущенными белыми волосами, посверкивающий в темноте и такой высокий, он напоминал отнюдь не демона, а пойманную сирену или русалку. Малыш медленно, хищно сделал шаг, сразу же, как стала меняться мелодия. Стройные ножки должны были начинать этот танец, пригласить своего единственного зрителя сосредоточиться лишь на них. Шаг накрест, ещё и ещё один. Лука позаигрывал легкими, почти парящими движениями вокруг пилона, затем обхватил его, совершая первую, игривую прокрутку, слегка отрывая гибкие ножки от пола, и вновь в грациозном полу-прыжке на носочки крутанувшись вокруг своей оси так, чтобы теперь шест оказался позади него. Его танец не был агрессивным, ярким, нет, он шел в один такт с музыкой, и вместе с ней Лука "плавал" по своей импровизированной сценке, таял, медленно оседая на колени, изгибаясь, а затем вновь взмывая к потолку. Было заметно, как ему нравится делать это для мафиози. Куда-то улетучился весь страх и вся тревога за собственную неловкость. Желтое золото глаз посверкивало в темноте, перекликаясь с мерцанием по всему телу, любое, даже мимолетное изменение позы приковывало взгляд. Элма успела обучить его многому. В очередной раз поднявшись по шесту повыше, малыш прихватил сгибом колена его основание сверху, и выгнулся вниз головой, вытягивая в сторону своего зрителя грациозно изгибающиеся руки, при том медленно и плавно оседая по шесту, а когда ладошка коснулась пола, Лука немного её напряг, переводя часть веса, крутанулся лицом к Генриху, и почти припал телом к полу, точно змея прогнувшись в спине в коротком танцевальном рывке, и на мгновенье поравнявшись лицом с коленями мужчины, но лишь на мгновенье - демон пружинкой оторвался от пола, как только Генрих шевельнулся в его сторону, сделал шаг назад, почти "падая" в сторону шеста, но конечно, не упал, а вовремя зацепился на него и раскрыл ноги, вытягивая их в причудливом хитросплетении вверх. Его природная грация позволяла делать это без особого сосредоточения на деталях танца. Он не боялся ошибиться в отрепетированных действиях, здесь для него не существовало твердых рамок. Лука не думал о том, когда и как нужно успеть схватиться, а потому, его движения были лишены даже малейшей скованности и "подвисаний". Музыка начинала сходить на нет, и полукровка, завершающий свое последнее действие, плавно замедлялся, "стекая" по шесту вниз, на колени, слегка зажимая пилон между ними и прилипая к шесту обнаженным животом. Он быстро, загнанно дышал, но даже сквозь интимный полумрак был заметен блеск его собственной довольной улыбки.
- Хо..рошо, - Лука взял визитку, растерянно покрутив её в пальцах. Новость о скором дне рождении Генриха застала его врасплох, и даже стало неловко оттого, что сам не поинтересовался. Но раз уж мафиози сообщил это сейчас, грех было бы не постараться ради него. Хотя малыш не был в восторге. После модельной пробы он надеялся слегка "поинтровертничать" в более привычном, бандитском кругу дел, а не облачаться обратно в облегающие женские шмотки. Впрочем, такую картинку рисовало его скудное на образы воображение, всегда немного гиперболизующее вещи. То, что Генрих помимо прочего сообщил о возможности индивидуальных занятий, немного помогло успокоить секундно возникшую панику. Как и всё остальное, что озвучивал мафиози, это пожелание воспринималось как приказ. Уже на следующий день Лука связался по указанному на визитке телефону с его будущим тренером, они договорились о встрече в студии, когда там не будет других занятий. Мальчик возвращался со стрелковой подготовки, удерживая за спиной большую спортивную сумку с инвентарем и одеждой, в максимально закрытой одежде, так что, подойдя к стойке ресепшн, даже несколько напугал своим видом тщедушную блондинку, болтающую по телефону. - Я к.. Элме, - объяснился Лука, немного нервно облизнув губы и пониже надвинув козырек кепки. - Студия стрип-пластики. Девушка, все ещё напуганно моргая в сторону демона, вдруг переменилась в лице, хмуро оглядев доступную её взгляду внешность мальчишки. Страх быстро сменился гневом. - Какая ещё стрип-пластика?! Иди отсюда, шкет! Демон стиснул зубы. От жизни под крылом у влиятельного человека начинаешь быстро привыкать к уважительному обращению и отзывчивому сервису, куда бы ты ни пришел. Понятное дело, что несчастная просто не поняла, на кого решила оскалить зубки, да вот только полукровка тоже не отличался большим запасом терпения, чтобы расстилаться в реверансах и пускаться в утомительные объяснения, чтобы сгладить недоразумение. Нет, это был не его стиль. Охранник только и успел, что сменить сидячее положение на стоячее, когда Лука одним рывком сгреб девицу за воротник блузки и дернул на себя с такой силой, что та опрокинулась через стойку по самую талию, не успев толком заверещать, потому что снизу, к её свисающей вниз златокудрой голове из сумки уже выглядывал сжатый в ладони демона автоматический пистолет. - Мне. К Элме. - Холодно повторил Лука, в упор глядя на охранника, чтобы тот даже не думал потянуться к кнопке. - Генрих прислал меня. - Вам нужен третий этаж. - отозвался мужчина, обливающийся холодным потом. - Спасибо. - Лука отпихнул от себя девушку обратно внутрь стойки, засстегнув сумку и разворачиваясь к лифту. Злость от внезапного столкновения там, где его не ждешь, разогрела внутри чувство уверенности. Столкнувшись лицом к лицу с самой Элмой, уже не хотелось стыдливо прятать глаза в пол. Лука спокойно избавился от куртки и переоделся в более спортивный топ и шорты, чтобы тренер могла посмотреть, с чем ей предстоит работать. Женщина задумчиво прошлась вокруг него, цокая языком. - Худоват.. будь ты человеком, я бы сказала, что тебе нужны более накачанные руки и ноги, чтобы работать с пилоном, но, как я понимаю, для тебя мышцы - не показатель? - Верно понимаете. - кивнул полукровка, улыбнувшись. - Я покрываю недостаток мышц другими своими.. "силами". - Ну хорошо. Тогда начнем? Тренировки были избраны индивидуально - по крайней мере, Элма предложила пройти половину курса, а дальше, если Лука станет чувствовать себя уверенней, в любой момент сможет присоединиться к команде. - И не переживай, если тебя смущает то, что ты мальчик. У нас в группе бывают мальчики! В этом нет ничего такого, - щебетала тренер, пытаясь найти побольше доводов, но пока Лука лишь слушал и улыбался. После Элмы он вышел наружу с огромным списком того, что ему нужно приобрести, где только несколько пар обуви на различные элементы танца заставляли голову пойти кругом. Но с этим в принципе проблем не было - мальчишка знал, что легко может обратиться за советом к той же Шарлотте, если он растеряется и не сможет выбрать. Два месяца прошли сравнительно спокойно, были мелкие стычки и задержки в делах мафиози, так что мужчина проводил много времени в особняке, но ничего серьезного не случалось, хватало вмешательства и маленьких групп, чтобы всё везде уладить. Мальчишка продолжал занятия, приближался день так называемой экзаменовки. Но прежде, чем хвастаться Генриху своими достижениями, оставался последний "подарок". Пирсинг. Генрих как бы невзначай уже давал ему парочку визиток известных мастеров татуировки и пирсинга, так что выбор оставался лишь за тем, чтобы узнать, кто какой пирсинг делает. Лука был страшно далек до этой темы, поэтому решил не звонить попусту, а сразу придти в одну из студий, чтобы обсудить детали на месте. Здесь его встретили приветливо, а при произнесении имени конкретного мастера тот быстро вышел наружу, это оказалась миниатюрная девушка с ярко-розовыми волосами, почему-то Луке она сразу понравилась, как человек. - Мне нужен прокол.. - начал Лука, но запнулся, не слишком понимая, как продолжить этот разговор. - Какой Вас интересует? Наружный, внутренний, лицевой, по телу, микро-дермал, быть может? - Эм.. Я.. - демон сдался, понимая, что понятия не имеет, о чем идет речь, так что решил сказать честно. - Я не знаю. Это что-то вроде сюрприза для другого человека. - О, вот как. Прекрасная идея для сюрприза! Тогда, быть может, что-нибудь.. более интимное? - Это.. что Вы имеете в виду? - Соски прокалывают чаще всего. Но есть и интересные варианты для члена, мошонки, головку можно украсить-.. - Нет, - торопливо перебил её полукровка, немного нервно рассмеявшись. - Пожалуй.. пожалуй, пусть этот подарок будет не настолько интимным.. - А Вы прям совсем не имеете собственных предпочтений? - глаза девушки заметно заблестели. - Нет, никаких. А что? - Я могу Вам предложить вариант, он довольно красивый, но на него мало кто соглашается. Заживает долго и чаще всего его просят снять, но вдруг Вам понравится? - А на каком участке тела? - уже с небольшим напряжением в голосе поинтересовался мальчик. - На ключицах. Вот, посмотрите. Луке протянули альбом с несколькими фото, и мальчишка ненадолго завис. Он рассматривал их одну за другой по несколько раз, пока наконец не кивнул, повернув голову к мастеру и улыбнувшись. - Думаю, то, что надо. Это выглядит симпатично. - Здорово! Идем делать? - Нет, погодите.. - Лука достал телефон из кармана, отыскав заметку, где была записана конкретная дата праздника, и мысленно что-то прикинул. - Она понадобится мне через три дня. У Вас будет возможность? - Конечно! Утро, вечер? - Лучше утро. "К вечеру она как раз успеет зажить".
Лука уснул крепко, и даже видел какие-то интересные сны. От голоса Генриха рядом он слабо похмурился, начиная потягиваться в теле, и повернул голову в его сторону, заспанно улыбаясь. Мужчина выглядел таким.. светлым. Солнце падало на него из приоткрытого проема окна, в воздухе царил манящий аромат свежесваренного кофе и ещё чего-то совершенно обалденного, вкусного. Малыш скосил взгляд ниже, натыкаясь взглядом на поднос и заулыбавшись ещё шире и смущенней. - Доброе утро, Генри.. - промурлыкал он, продолжая нежиться под одеялом и чуть сворачиваясь внутри него. - Ты заказал нам завтрак? - Боюсь, заказанные круассаны были бы уже не такими свежими. - Но не испек же ты их.. Неужели сам сходил? - Именно. - Охх.. - Скулы заалели сильнее, но вдруг глаза полукровки округлились, он сел, обеспокоенно коснувшись плеча мужчины ладонью и немного оттянув ткань. - Прости! - Лука отдернул руку, виновато покосившись на мафиози. - Я плохо помню, почему так случилось. Это точно был не приступ, но.. я... - Да всё в порядке. Ты же не оттяпал от меня кусок. - Генрих буднично отпил из своей чашки, поправив воротник. - Ты сделал это, потому что кончал, я полагаю? Лука зарделся и немного отвернулся. Он не мог списывать такое поведение на свою природу - в данном случае, она была совершенно не причем, разве что самую малость. И то, из-за того, что вкус крови на языке становился той последней каплей, которая превращала обычное удовольствие в состояние обостренного кайфа. Но Лука этого не знал. Не осознавал даже. Он и предположить не мог, зачем же ему было прокусывать плечо так сильно. - Мне становилось так хорошо... что я многое не помню, из вчерашнего.. словно выключался. Я вёл себя странно..да? Генрих придвинулся ближе, поймав мордашку демона и сдавив пальцами с обеих сторон, довольно цепко, чтобы Лука успел испуганно округлить глаза, но вместо ожидаемого окрика или чего-то подобного получил звонкий поцелуй в чуть собранные сжатием губы. - Ты вёл себя ахуенно. Как маленький суккуб, знаешь, но это не в укор, мне понравилось. - Точно?.. - золото глаз смотрело обеспокоенно, сейчас сложно было поверить в то, что несколькими часами назад это маленькое глазастое существо рычало над ним, подпрыгивая на всей длине члена, выгибаясь и вгрызаясь в тело. - Точно. Ты не сделал ничего плохого, да и отпустил быстро. - тяжелая ладонь потрепала по макушке малыша, и тот сразу засиял, воодушевленно принимаясь за завтрак. - Я хотел бы закончить ремонт, папа. Остался только второй этаж. Ты просил не трогать комнату Томаса, так что, она осталась последней.
Малыш искренне задумался над сказанным, но все же замотал головой в отрицании и перестал так пристально заглядывать в лицо мафиози, возвращая немного мутный взгляд желтых глаз на свои же действия - когтистые лапки продолжали спускать расстегнутые брюки ниже, вместе с бельем мужчины, пока те не скатились к щиколоткам. Демон придвинулся обратно, запуская ладони в расстегнутый проем рубашки на груди Генриха и разводя полы шире в стороны. -... Нет. Это не то, чем бы я хотел заниматься. Это красиво, и к тому же, тебе нравится.. но я действительно не люблю такое количество внимания. Мне приятней находиться в тени. Полукровка слегка загрузился. Ему казалось, что из-за происходящего в памяти начинают колыхаться очень непонятные ощущения, резонирующие на события. Он хотел их ухватить, и в то же время боялся. Даже слова Генриха о любви к сексу заставили его задуматься. Может, и вправду с ним делали что-то подобное в прошлом? Если это так, то узнавать, с кем и как это происходило, становилось ещё страшнее. Почему-то фантазия белобрысого не подбрасывала ему ничего хорошего. Особенно если вспомнить, как сильно его хотели купить в качестве определенного рода "игрушки для утех". Взгляд вернулся на лицо мафиози. Он принял правила игры и перестал пытаться перехватить ситуацию в свои руки, так что демон нежно улыбнулся и слегка приподнялся с бедер, сгорбившись ниже к обнаженному торсу. Острый кончик языка вспорхнул по изгибу шеи, повторяя линию яремной вены, острые мелкие зубы слегка сдавили кадык, а затем мальчишка пополз поцелуями ниже. Думать о неприятном не хотелось. Только не сейчас. Сейчас у него был Генрих, его любовь, его защита и его взаимная привязанность. Худая лапка скользнула по чужому низу живота, пригладив приветливый стояк мужчины по длине, как послушного пса. - Ты меня на это подсадил, - шутливо фыркнул мальчишка, вдруг рассмеявшись и сползая корпусом ниже по телу, чтобы оказаться перед членом, который не забывал обласкивать в ладони. Выпавший язычок мазнул по головке, и демон вскинул взгляд исподлобья, наблюдая, как трепетно отреагировало тело главаря, как скакнуло его дыхание. - Подсадил так быстро, что я теперь ужасно голоден..~ Слегка розоватая от смущения моська скрылась за ширмой отросших белых волос, мальчишка не спешил, чтобы не наделать опасных ошибок, но быстро приноравливался, расслабляя корень языка и обласкивая орган по всей оси. Ему нравилось изучать Генриха. Запоминать его, менять углы обзора, чтобы раскрыть побольше интересного. Нравилось собирать звуки, запахи, оттенки голоса. Он находил в этом странное удовольствие, потому и сейчас его желание самому сделать приятно не граничило с наигранностью или какой-то меркантильностью - Лука лез совершенно искренне, почти перестав стесняться влажных звуков и охотно обласкивая плоть мужчины. Его пасть медленно разомкнулась, тварь облизнулся, обрывая вязкие ниточки слюны и смазки, и с неторопливой грацией подполз обратно к изголовью. - Ты правда... считаешь меня красивым? - Не только я так считаю, Лука. - Но ты.. ты так считаешь? - Конечно. Ты очень красивый. Красивый с точки зрения любого пола. Ты завораживаешь. - Вот как.. - тонкие губы дернулись в улыбке, и Лука выпрямился, свободной ладонью придержав орган позади себя. - Я хочу, чтобы.. только ты мог так восторженно на меня смотреть.. Движение. В голове резко темнеет, мальчишка запрокидывает голову и не следит за голосом. Его дыхания хватает на один раскатистый крик, затухающий в слабое постанывание и даже рычание. Алкоголь сносит некоторые предохранители, помогающие удерживать себя в руках. Генрих всегда был с ним ласков в последние разы, всегда помогал этому моменту подготовками, но сейчас хотелось именно так, не размениваясь на прелюдии. Как в первые их столкновения. Почему-то даже вспоминать о них, уже ужасно возбуждало. Луке определенно это нравилось, сложно было признать подобную вещь, как собственное влечение властными натурами. Но из-за этого само влечение, конечно, никуда не делось. Когтистые пальцы сдавили плечи, полукровка оперся на них, начиная двигаться. Внутри всё пылало и пульсировало, от этого голову вело сильнее прежнего, сложно было уже понять, имеет ли вино к происходящему хоть какое-то отношение. Лука гулко дышал, скулил и стонал, то пригибаясь к любимому, почти ложась на него, то взвинчиваясь в стройном теле и выгибаясь чуть ли не назад. Он так самозабвенно двигался, что тело довольно быстро подчинилось происходящему, и тогда стало совсем хорошо. Немного рыкливый дерганый стон сменился более протяжными смычками юного голоса, его дрожью, явно предсказывающей общее удовольствие от процесса. - Папа.. - мутное золото глаз закатывалось под верхнее веко, его зов звенел в воздухе, застревая в тихих шепотках или же выливаясь во вскрики, когда мужчина подыгрывал увлеченного скачущему мальчишке собственными движениями. - Папочка... ахх-хх~!ммм.. ХАаа-аах, дааа.. - Он раскрыл глаза, едва не влажные от накатывающих ощущений, дернувшись во всем корпусе и загоняя свои рывки на чужих бедрах, вместе с тем по необдуманному порыву уронив голову вниз и схватил раскрытой пастью изгиб плеча мужчины. Хотелось куда-то деть гуляющие по телу импульсы, их было так много, что Лука уже плохо соображал, он пытался заткнуть себя, чтобы не позволить своему голосу прозвучать слишком громко, но даже не заметил, как начал прокусывать кожу.
- Я не.. - полукровка тихо усмехнулся, немного смущаясь от того, как оба взрослых шутливо переругивались насчет него. - На самом деле, опыт был.. неповторимый. Мне ужасно понравилось. - Вот видишь! - воскликнула Шарлотта, победоносно качнув в руках бокал с вином. - Мальчику понравилось! Не лишай его возможностей, с таким-то ярким стартом карьеры~ - Никто и не лишает. - возразил Генрих, расслабленно наполняя свой бокал коньяком и заодно, даже не моргнув, потянувшись к ведерку со льдом, чтобы открыть шампанское и наполнить бокал Луки. Малыш даже рот приоткрыть не успел, чтобы среагировать на подобное, но едва бросив взгляд на лицо мафиози, захлопнул разомкнутые губы и смущенно потупился в тарелку, улыбнувшись. - Если ему действительно так сильно понравилось, пусть-.. - Ну.. - Лука всё же перебил мужчину, подняв взгляд на Шарлотту, которая не уставала бегло листать ленту, выискивая новости про свой показ. - Мне понравилось, но я хотел сказать, что не смогу продолжать. - Почему это? Милый, да в тебя все влюблены. Платья, что были на тебе, разлетаются сейчас, как горячие пирожки. Мои швеи скоро с ума сойдут. Девчонки из бизнеса просто в ярости. - Шарлотта слабо надула губки, снова поворачивая к юноше свой смартфон. - Прочти. Лука опустил взгляд. Статья из электронной версии одного из самых известных журналов страны. Его фотография в последнем платье, на краю подиума, красуется на обложке, и отыскав нужную страницу, малыш с интересом и заметным смущением принялся читать, под аккомпанемент заинтригованных хмыканий Генриха. - Что интересного пишут? - "...К тому, что наряды на показах высокой моды далеки от привычной одежды, которую большинство людей привыкли видеть каждый день, многие уже давно привыкли. Так, на подиуме уже ходили модели в нарядах из мусора, из пластика, в коконообразных одеяниях и прочих малопригодных в обычной жизни деталях одежды. Однако последний показ коллекции Весна/Лето все же нашел способ шокировать публику: в этот раз они сместили вау-эффект с одежды на самих моделей, а точнее сказать - на новое приобретение модельного дома Sharley, малоизвестную модель, имя которой маэстро тщательно скрывает.." Это они пишут про меня? - Про тебя, солнышко, про тебя. - Шарлотта подливала в свой бокал уже третью порцию вина, веселея с каждой секундой, - Мой телефон обрывают звонками, не говоря уже о парадной возле дома. Давно я такого не испытывала! - И тебе... нравится? - В каком смысле, сладкий? - Ну, как. - Лука повел плечом, делая небольшой глоток из бокала. - Они так тебя атакуют, чтобы разузнать про меня. А вдруг... ну.. кому-то захочется на тебя надавить? Люди, они ведь.. - Лука запоздало вспомнил, что и сам сейчас разговаривает с людьми, так что осекся и тихо посмеялся, пытаясь разрядить атмосферу. - Ох, простите меня... - Нет, ты прав! Идиотов на свете много, но я ведь вожу дружбу с одним очень неплохим человечком, как ты заметил~ - Шарлотта откинулась на спинку дивана, щелкнув пальцами и заказав у подбежавшей официантки какой-то коктейль. - Я отнюдь не безобидна и не беспомощна, мой светик, но спасибо за заботу! Так что ты решил? - Ох, ну... - Лука повернул голову на мафиози, слегка краснея и начиная теребить край рукава. На нем было платье, одно из тех, что Генрих приобретал ему сам, поскольку костюмы с модного показа были ещё на отправке. - Я не знаю.. Мне не нравится такое повышенное внимание... - Ну хотя бы через полгодика, в Мадрид? Пожааааалуйста.. - Шарлотта, это уже не честно. Ты давишь на беднягу. И потом, у него могут появиться задания на тот момент. - Значит, освободишь его от заданий! - возбужденно зашипела Шарлотта, наклоняясь ближе к мальчишке. - Хотя бы последний разок? А? Тетя Шарлотта обожает изумлять публику~ - Можно? - шепотом уточнил малыш влево, бросая взгляд на мужчину. - Если хочешь. - Ну... тогда ладно, наверное. - Ура! Это надо отметить!
Проконтролировав, что личные помощницы забрали почти отключившееся тело своей хозяйки на нужный этаж, Лука вернулся в машину. Генрих успел прикурить, запах его сигарет слегка кружил голову. - Ты правда не будешь злиться, если я выступлю ещё раз? - Если ты про мой "отзыв", - Генрих обернулся со своего сидения, криво ухмыльнувшись. - То это была не злость. - Тц. - Лука отвел взгляд, слегка запунцовев. - Ну, а я спрашиваю о злости. - Нет, конечно. Разве что ты захочешь меня подразнить и выкинешь что-то действительно плохое. - Например, что? - Например, решишь словить припадок посреди среды и поубиваешь толпы гражданских. Или решишь позаигрывать с этими стервятниками. - С журналистами? - Да. - И ты припадок с заигрываниями в одну линию ставишь? - Лука нервно заулыбался, придвинувшись к сидению Генриха. - Если вопрос о моей злости, - мужчина крепко затянулся, сворачивая на уже знакомую улочку, - ...да. Лука вошел в гостиную первым, сразу поднимаясь наверх, чтобы снять платье и украшения, пока Генрих неторопливо возился в гараже. Благо, вечер оставался в их полном распоряжении, самые неприятные последствия последних дел они уладили, и теперь к его клану ещё нескоро должны пристать новые неприятности. Мафиози вошел в обновленную спальню, включил телевизор и присел на кровать. С появлением в его доме мальчишки вернулась старая привычка смотреть перед сном какие-нибудь фильмы, параллельно разговаривая и обсуждая события, произошедшие за день. Раньше компанию ему составляла Хайли. Они укладывали Томаса, брали закуски и ложились в постель перед экраном, она обожала комедии и всегда так звучно смеялась. Генрих даже смог полюбить этот жанр, потому что обожал её смех. Он сам не заметил, как погрузился в дремоту, откинувшись на подушки вместе с бокалом виски, а когда раскрыл глаза на шорох, рядом уже сидел мальчик. Точнее, сначала взгляду показалось, что рядом, но малыш восседал на коленях, прямо перед лицом, немного возвышаясь над мужчиной и с хитрой улыбкой разглядывая его. На нем был обычный банный халат, небрежно повязанный на талии поясом. - Ты чего это. - хмыкнул Генрих, приобняв свободной рукой ребенка за талию, и начиная приподниматься, как вдруг когтистые лапки легли на широкие плечи, аккуратным, но неожиданно-сильным толчком вернув мафиози головой в подушки. - Лука? - Мне понравились твои.. "отзывы"... - мальчишка странно улыбался, его глаза сверкали будто ярче обычного, но яркий свет телевизора затемнял и мешал разглядеть их получше. Генрих выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы, когда стройная фигурка сгорбилась над ним немного ниже, проезжаясь поверх ширинки бедрами. - Папочка... Сначала я даже испугался, нас ведь могли заметить. Могли услышать, как минимум. Но нас, оказывается, и впрямь было слышно.. несмотря на твои попытки уменьшить это.. Мхх-х.. - слегка пьяный взгляд блуждал по торсу мафиози, томно выдыхая, ребенок пытался расправляться с пуговицами чужой рубашки. Мужчина на ощупь попытался отставить виски на прикроватную тумбочку, но промахнулся, роняя мимо поверхности, послышался звон разбившейся посудины. Но было так плевать. - И тебе понравилось это? Крепкая ладонь потянулась вперед, но малыш перехватил и её, пригвоздив к постели, его клыкастая пасть хитро улыбалась, встречаясь с озорливыми огоньками в глазах напротив. - Не знаю.. - демон широко облизнулся, отпуская чужую кисть и опуская обе ладошки на ремень чужих брюк. Зазвенела пряжка. - Мне было так... страшно, но в тоже время.. я капец как намок.. каждое твое движение взрывалось искрами в голове...
Вкус нового напитка также показался Луке странным образом знакомым. Но он не придал этому значения, поскольку он был вкуснее, чем то, что обычно употреблял в себя Генрих. Готовясь к тому, что будет противно, Лука опрокинул в себя всё содержимое бокала, а уже потом понял, насколько вино мягче известного ему алкоголя. Правда, мафиози не обманул: хоть вино и казалось более приятным напитком, от него тоже довольно быстро повело голову. Луке не мешало это ощущение, он его добивался. Из опыта последних лет своей жизни, он крайне тяжело переживал нахождение в толпе людей, даже если не находился в ней непосредственно, а всего лишь двигался на возвышенности. Тем не менее, люди окружают подиум, и все смотрят лишь на тебя - без подавления своих страхов тяжело было пройтись так, как того требует ситуация. Но сейчас Луке становилось плевать на количество любопытствующих взглядов. К тому же, Шарлотта спешила подбадривать его, почти после каждой проходки, если успевала, что добавляла мальчишке уверенности в себе. Несмотря на внешнюю хрупкость костюмов, помощницы помогали чуть ли не влетать в них, порой Лука даже удивлялся мысленно, как ткань не рвется от столь резких движений. Но рациональные мысли начинали разбредаться всё дальше и дальше. Первая проходка, вторая, третья.. По всему телу струилось ощущение мурашек, когда из темноты зала начинали раздаваться громкие щелчки вспышек и затворов на камере, стоило ему лишь сделать шаг на подиум, начиная свое дефиле. Полукровка держался намеченного плана и не стрелял глазами по сторонам - это было банально запрещено во время дефиле, не считая мгновенья, когда модель должна ненадолго замереть на краю сцены, но Лука старался не смотреть в зал и в этот момент тоже - лишь вперед, сдерживаясь от любопытства и желания найти в зале глаза хозяина. Его шаг становился хищным, несмотря на небольшой опыт хождения на платформе, но бокал креплёного делал своё дело, демон послал куда подальше чопорные отточенные движения остальных участниц дефиле, и шел с особым кайфом от процесса, умудряясь при этом всё делать правильно и не нарушать походки от бедра. Любопытство подогревалось ещё и тем, что слуха мальчика касались не только звуки фотокамер, но и шепотки. Он не ставил своей целью успеть разобрать, о чем те говорят, но сам факт того, что зал начинал говорить оживленней, когда он появлялся на сцене, отрицать было глупо. Они в шоке? Или негодуют? Или напротив, им настолько нравится? Угадать было сложно, да и твари было плевать, ведь он не ставил себе задачей стать профессиональной моделью, лишь отдавал Шарлотте долг. А раз его нужно отдавать - можно сделать это и с удовольствием. Его вновь подхватили, снимая желтое платье и разувая. Выход Луки должен был быть завершающим, финальным нарядом в коллекции, после его проходки должна была выйти Шарлотта и вместе с мальчиком уже более неформально прогуляться по подиуму, чтобы отвесить поклоны и закрыть выступление речью. Поэтому времени было навалом, но команда не теряла ни секунды свободного времени, да и Лука не спешил филонить. Наконец, в зале снова приглушили свет, подсветка подиума, напротив, стала ярче, и прожекторы сверху пустили рассеянный свет, который почти не достигал моделей. Полукровка ещё не успел шагнуть на подиум, и преодолевал несколько шагов от ширмы до края сцены, как зал уже громко ахнул. Было с чего: тело малыша светилось и переливалось, как у диковинной глубоководной рыбины. На нём было темно-изумрудное платье едва ниже бедра, пошитое из тончайшей органзы, а вдоль тела на боках материя становилась полупрозрачной, демонстрируя расписанные неоновыми красками по голому телу витиеватые ветви лозы, листья и бутоны. Флуоресцентные растения "оплетали" и открытые руки мальчика, и его стройные ножки, делая его похожим на удивительное божественное существо вроде лесной нимфы. Макияж соответствовал - бликующие в темноте глаза ребенка были подчеркнуты неоновыми тенями и маркерами, на лбу, скулах и даже на шее красовались крошечные светящиеся песчинки светло-зеленого шиммера. За спиной по обе руки от демона развевался подол из того же материала, эффектно изгибающийся от быстрого шага и переливающийся от рассеянного света сверху. Ради этого наряда Лука согласился на каблуки, и Шарлотта нашла идеальные, с закрытым носком и не слишком высоким подъёмом, но они так выгодно подчеркнули его и без того долговязую фигурку, что казалось, будто демон плывёт по подиуму. Волосы распустили и уложили назад, чтобы они не закрывали лицо, их удерживали две симметрично закрепленные заколки, в которых были запутаны настоящие листья с вишневого дерева. Впереди, не слишком вежливо расталкивая стоящих гостей, уже начинали толпиться медиа и журналисты. Всем хотелось дождаться Шарлотту и поздравить с коллекцией её лично, но такая сенсация, как Лука, похоже, сейчас вызывала у них больше интереса. Полукровка приближался к краю подиума. Взгляд, безэмоционально направленный вперед, был вдруг вероломно нарушен одним из папарацци - он подпрыгнул так неожиданно, что демон невольно перевел на него свой взгляд. Этот парень, держащий камеру на плече, смотрел совершенно зачарованно, он заметил зрительный контакт и растекся в широченной улыбке. Лука остановился на краю, замер в короткой модельной позе, и не сводя немного лукавого прищура с лица очарованного юноши, завел руку к своей голове, быстрым изящным жестом оторвав один из листьев в своих волосах, и небрежно бросив в сторону журналистов. С мест повскакивали даже люди без камер, остальные возбужденно загалдели и захлопали, и хотя эта провокация длилась ровно секунду, даже не нарушая времени проходки - она срезонировала, как взрыв в тишине, камеры стали щелкать еще более импульсивно и часто, и пока малыш приближался обратно к выходу со сцены, дожидаясь Шарлотту, толпа уже начала апплодировать. Появление той, кто создала данную коллекцию, встретили едва ли не с криками "браво". Лука счастливо, пьяно улыбался, теперь уже имея возможность смотреть в освещенный зал, замечая на себе наконец, какими глазами на него смотрели всё это время.
Вскоре все страсти улеглись. Лука даже удивился, как скоро все забыли об этой шумихе с Ангелами, несмотря на то, что теперь в особняке ширился настоящий стеклянный аквариум с одним из выживших, на свою большую беду, предателей. Охрану улучшили, предателей выявили, и всё снова закрутилось, как прежде. Шарлотта уже наметила дату выступления, все свободное время Луки уходило на общение с ней, а иногда и приезды, чтобы подогнать платья или вместе выбрать какой-то аксессуар, дополняющий образ. Несмотря на свой скепсис поначалу, мальчик быстро втянулся в это, как в своего рода игру - чем ближе был день выхода, тем активней он сам начинал рассказывать Генриху о готовящихся нарядах или о музыке, которую они совершенно случайно нашли, и которая идеально подходит для прохода. Наконец, этот день пришел. Лука уехал к Шарлотте ещё на рассвете, чтобы лишний раз подготовиться. Ему несколько раз показали правила правильной проходки, показывали профессиональные модели, и они были по-своему требовательны к ошибкам, так что полукровка старался их не выбешивать и всё повторять точь-в-точь. Это не могло получиться хорошо с первого раза, тем более, когда ты на непривычной для себя обуви, поэтому тренировка была не лишней. Ближе к вечеру, когда начали съезжаться первые гости, приехал и Генрих. Он прошел в служебные помещения, терпеливо дожидаясь, когда девушки, колдующие по обе стороны от кресла мальчика, не отлипнут от него, закончив свою работу. - Привет! Вначале Генриху показалось, что ему в щеку ткнулся диско-шар, до того яркие вспышки ударили по глазам, и даже ощущение, похожее на колкость осколков стекла. Мужчина рефлекторно прищурился, лишь сейчас замечая, что это стразы на лице ребенка. Он повис на шее и тут же отпустил мужчину, крутанувшись на месте. - Красиво? Скажи? Если не очень, мы можем ещё переделать в более спокойном стиле. Малыш стоял в красивом сатиновом платье, очень глубокого фиолетово-бардового оттенка, с открытыми руками и низким струящимся подолом. На нем был разрез для бедра, но не такой большой, как на платье для подарка, а на ногах красовались тонкие сандалии с завышенной платформой, чтобы визуально делать ребенка на сцене повыше. Счастливая моська были украшена стразами вдоль линии нижнего века, и создавала впечатление изящных чешуек. Его белую кожу не стали никак закрашивать в более теплый, человеческий тон, напротив, даже слегка припудрили хайлайтерами, чтобы она тоже еле заметно блестела. Отросшие волосы Шарлотта собрала во внешне-небрежный пучок на затылке, но в том, как лежала каждая прядочка вокруг заколки, ощущалась дотошность мастера, так что о небрежности говорить, по факту, не приходилось. - Оно такое приятное телу, - продолжал ворковать Лука, с непривычки часто переступая на полу с места на место, чтобы привыкнуть к обуви, - такое легкое, что я как будто совсем... голый. Хах. Ужасно смущает, но думаю, всё в порядке. Ты, кстати, обещал мне налить! - Я помню. - ухмыльнулся Генрих, метнув взгляд на Шарлотту, которая пока была занята с другой моделью. - Тогда пойдем. Не будем же мы пить у всех на виду.
Лука не питал лишних надежд относительно этих признаний. По-хорошему, он уже получал от Генриха достаточно жирные намеки касательно его чувств, один только "день рождения" чего стоил. И всё же.. после попытки поговорить об этом в первый раз Генрих завернул беседу в тревожное и практически прощальное русло, так что полукровка старался лишний раз этой темы не касаться. Он лишь пытался сдержать данное самому себе обещание сделать Генриха хоть немного счастливей. Возможно, он слегка перестарался с этим, но... Лука не видел причин лгать самому себе и уже тем более лгать Генриху. Он себя не заставлял. Всё было правдой: полукровка сам выбрал себе такой смысл существовать, за который цеплялся. Без памяти, без близких, без особых надежд на будущее, в бесконечной однообразной серости дней он также, как и мафиози, начинал мечтать о смерти. И также, как Генрих бесцельно позволил себе такую покупку, не слишком задумываясь о последствиях, также и Лука просто подчинился происходящему и дал себе волю реагировать и действовать так, как поведёт его внутреннее чутьё. И сложно было сказать, стало ли это чувство влюбленностью сразу, или трансформировалось из благодарности. Но он стал ощущать нечто трепетное почти сразу, еще с того момента, как мафиози снял с него все цепи, отпустив на вольный выгул по поместью. В этом чувстве как будто бы было что-то знакомое. - Генри.. Мальчишка растерянно моргнул, упав от толчка в грудь и широко распахнутыми глазами глядя на мужчину. Сердце заколотилось в груди, как птица в силках. Это действительно происходит сейчас? Полукровка ожидал, что останется в сгоревшем от скорби сердце мужчины просто мимолетным приятным воспоминанием, развлечением, помогающим двигаться дальше, что этому скоро придёт конец. Но когда такой серьезный человек в лоб произносит подобные вещи, представление о происходящем круто меняется. - Генри, я.. Его лапка осторожно тянется вперед, дотрагиваясь до лица, нависшего напротив, повторяя гладкими подушечками пальцев линию скулы и заползая к виску. - Это неправда. Неправда. Нет никаких "должен" или "не должен". Я понимаю, о чем ты думаешь, но.. мы не станем слабым местом друг друга. Не станем. Наоборот.. у нас больше не останется слабых мест. Потому что ты - моя умная голова, а я - твои быстрые руки. Потому что я люблю тебя.. да. Я люблю тебя, Генри. Полукровка замер, ощущая, как буквально каждая клеточка в его теле вибрирует от переизбытка эмоций, и как сердце ухающе бьет по ушам, словно демон пробежал целый марш-бросок. Его глаза вдруг округлились, а взгляд стал немного испуганным: зрительная галлюцинация изменила черты лица нависшего мужчины, его одежды показались почти что черными. Лука резко сел, схватившись за плечи мужчины, напрочь позабыв про уже имеющиеся там царапины. Иллюзия пропала практически одномоментно, но полукровка не разжимал объятий, его мелко затрясло, но уже через несколько секунд из плеча, в которое ребенок уткнулся, стали раздаваться нервные смешки. - Теперь мне кажется, будто я искал тебя.. искал всю свою жизнь..
Цветные круги мигали, гасли и расширялись, не прекращая свой калейдоскоп ни на секунду. Иногда сквозь их вспышки различались лица, звуки и движения. Очень хаотично. Хотелось избавиться от этого тошнотворного танца, но в темноте закрытых век их свечение становилось еще более навязчивым. Лука слабо реагировал на прикосновения. На звуки лучше. Услышав голос Генриха, он смог наконец перестать хвататься за попытки оставаться бодрым во что бы то ни стало, и немного обмяк в любимых руках, еле ощутимо цепляясь когтями за плечи. В Кадиллаке хозяина всегда пахнет терпким парфюмом и табаком. Этот запах действует почти что как колыбельная. Демон немного сползает с сидения, на которое его любезно уложили, вбок - приземляясь щекой на край колена Генриха. Он не говорит ни "спасибо", ничего, но острые пальчики аккуратно сжимаются на поверхности брюк, и Лука прилипает к нему в совершенно молчаливом обожании. Дышать наконец становится легче. Тяжелая ладонь изредка затрагивает макушку зверя, поглаживая во волосам. На изгибе шеи мальчика его пальцы нащупывают уплотнение - там красуется синяк от неаккуратного прокола иглой, но для твари такое пустяк. - Ты как? - повторяет свой вопрос Генрих, и чертёнок немного поворачивает голову, воспаленными глазами пошарив по бежевому пятну расползающегося лица. - А ты...? - А я? - Генрих нервно усмехнулся, выбросив из-за стекла окурок сигареты, и жадно закурив новую. - Тебя утащили посреди белого дня, прямо у меня из-под носа, после прямого, сука, отказа, и явно не для игры в бридж. И ты у МЕНЯ спрашивает, как я. Да я просто, блять, волшебно. Знаешь, я даже рад, что этот идиот додавил своё. Благодаря этому они себе сами, своей рукой, смертный приговор подписали. Наконец с этими уродами покончено раз и навсегда. Мафиози сдавил сигарету в пальцах, схватившись за руль, пока Лука нашел в себе силы приподняться на руках и обнять мужчину за шею. Он ощущал его еле заметную дрожь в теле. Сейчас он явно сдерживал в себе гораздо более серьезный срыв, возможно, даже хотел бы заорать что есть мочи. Но по понятным причинам не делал этого. - Я с тобой. - тихо отозвался демон, ткнувшись лбом в висок любимого. - Ты спас меня. Я с тобой.. слышишь? Машина чудом не заезжала на тротуар, сказывался лишь огромный опыт вождения, но Генрих гнал, не обращая внимания практически ни на что. Хотелось как можно скорее оказаться дома. Подальше от всего этого дерьма, со всеми этими Ангелами и их делами. Машина въехала на парковку, мафиози заглушил мотор, поднял мальчишку с его места, и понес в дом. Его состоянию хотелось как-то помочь, но набрать знакомого врача мужчине не дали - твареныш поймал его за руку, заставив сесть рядом. Какое-то время они сидели молча. Генрих напряженно жевал так и не прикуренную сигарету, пока малыш мирно лежал рядом, и лишь мягко вздымающаяся грудь намекали на то, что он живой, уже слишком бледным он сейчас был. - Как это случилось. - вдруг подал голос мафиози, отбросив сигарету на пол и ложась рядом. - Ты был в доме. Он приехал прямо туда? Лука отрицательно качнул головой, почуяв приближение Генриха и подползая ближе к его груди. - Нет. Бадд предал меня. Он был с ним в сговоре. - Это я уже понял. Но не думал, что Харада рискнет брать тебя по пути. - Ну.. он как будто спешил.. Они угрожали убить тебя. - И ты поверил? - Тебя держали на мушке снайпера. - Погоди. Что? - Генрих аж приподнялся, но мягкие объятья тваренка позволили лишь выпрямить голову от подушки. - С какой точки? - Из леса. Мне показалось, это на уровне дерева. Я не хотел проверять.. правда это или нет. - И ты не обратился и не грохнул этого упыря только из-за этого? Из-за угроз в мой адрес? - Да. - То есть, ты на меня рыпался и чуть мастеру тату голову не отгрыз, но здесь ты решил проявить чудеса послушания? - Я.. не хотел тебя потерять. Генрих сильнее сжал в своих руках щуплое тело ребенка, с трудом сдерживаясь от таких проявлений его собачьей преданности. Очень сложно не реагировать, не проявлять эмоций, когда за твою никчемную шкуру так легко вступается почти всесильная тварь, с потенциалами, до которых человеку еще расти и расти. Лука охотно подался ближе, чувствуя состояние мафиози и мягко боднув его под челюсть переносицей. - Ты меня спас. - тихо повторил он, коснувшись поцелуем выступающего кадыка. - Больше не повторится та история. Видишь? Я в порядке. Генрих не осознал, когда на глазах стала ощущаться влага. Он хотел оттолкнуть демона, взять себя в руки, но вместо этого сгреб его еще крепче, ощущая его тепло и буквально чувствуя через две грудные клетки, как трепещет его маленькое, но такое храброе сердечко. - Я с тобой. - точно мантру, тихо повторял малыш свои слова утешения, спрятав лицо Генриха у себя на плече, скрыв ширмой белых волос от всего остального мира. - Я рядом..
Полукровка невольно приобнял себя за плечи, покосившись на Франка и замечая, что реакция у обоих мужчин на подобную новость крайне непростая. От этого становилось как-то не по себе. Лука видел главаря Ангелов раз в жизни, и он не произвел на него впечатление слишком уж опасного человека. Разумеется, малыш допускал, что это лишь личина, за которой может скрываться нечто более опасное. Как вышло и у самого Луки. Но он как-то не верил, что ему что-то может сделать обычный человек. Да, мафиози, да, влиятельный, но во-первых, не влиятельней Генриха, а во-вторых, это обычный смертный мужчина. Любая его попытка напасть обернется довольно коротким кровопролитием. За себя он совершенно не боялся, однако, стал еще лучше понимать настроение мафиози и его желание временно отстранить Луку от мафиозных заданий. Для отвода глаз Генрих попросил мальчика быть в здании особняка и не отъезжать без сопровождения, а в остальное время - внимательно смотреть и слушать, о чем говорят соклановцы. Ничего не поделаешь, малыш действительно не хотел создавать для Генриха дополнительных проблем, поэтому даже к такой просьбе отнесся, как к приказу, и старался без лишней надобности не покидать здание. С ремонтом пока пришлось покончить, как и с подготовкой к выступлению. Благо, для Шарлотты это проблемой не было, она договорилась о переносе даты. А воздух становился всё более тяжелым. Генрих начинал разбирательства. Аккуратно, но сурово. Информатор, который сливал ангелам информацию о тайниках для наркотиков, был убран первым - тихо и быстро. Дальше были устранены ещё какие-то пешки, о которых Лука уже практически не слышал. Казалось, что оба клана замерли в боевой позиции, но каждый пока был занят собственными проблемами. Рано утром, дня через три после первой казни, Лука собирал вещи для тренировки. Ему было разрешено уезжать на них два раза в неделю, на одном из автомобилей, не засвеченных заданиями. Обычно его брался сопровождать сам Франк, но сегодня он был занят, и компанию Луке, а заодно роль водителя на себя взял Бадд, один из его учеников. Генрих остался в особняке, но у него предстояли важные встречи вплоть до ночи, малыш не собирался ему мешать. Он откинулся на задних сидениях, закрыл глаза и просто слушал, как в стекло на скорости врезаются редкие капли надвигающегося дождя. Машина притормозила. Малыш приоткрыл один глаз, сонно посмотрев вперед. Пешеходного перехода или светофора на дороге впереди не было. Взгляд сразу же метнулся на водителя, но тот сидел неподвижно. Сердце ёкнуло. Это было сильнее, чем предчувствие - Лука уже точно знал, что вляпался. Ладонь мгновенно схватила за ручку дверцы, и та ожидаемо оказалась заблокированной. Передняя дверь, дальняя от водителя, приоткрылась. Возле авто стоял главарь Ангелов. Заметив, что зрачки у мальчишки начинают наливаться тьмой, он вытянул руки в беззащитном жесте. - Погоди, Лука, погоди.. Я не хочу ничего дурного. Мне нужно лишь поговорить с тобой. Позволь мне сказать, я тебя больше не задержу. Полукровка стиснул челюсти. У него было не так много времени, чтобы перестать ронять самого себя в приступ, и совсем не было, чтобы обдумать предложение злейшего врага Генриха. И всё же.. Всё же, он не смог просто позволить тьме взять над собой верх. Изничтожить кого-то без прямого приказа Генриха было довольно... тяжело. Тем более, если один из них - свой. Бадд не поворачивал головы, но Лука все равно не постеснялся прошипеть "предатель" в его сторону, как следует пнув спинку переднего сидения. - Я могу присесть? - Если хочешь сдохнуть. Генрих будет просто в восторге. - прорычал Лука, не сводя глаз с лица мужчины. Тот выглядел потрясенным. Стараясь держать себя в руках, но всё же довольно специфично улыбался, так, словно видел нечто вроде циркового представления, глаза блестели от эмоций, похожих на восторг. Сам дьявол не знает, что сейчас происходит в его голове. - Что ж, хорошо. - рассмеялся мафиози, кивнув. - Я предполагал. Щелчок. Ангел сгорбился, коротко выставив в салон ствол и выпустив в полукровку дротик. Демоны очень быстры, но не быстрее затвора на пистолете. Постояв снаружи машины секунд пятнадцать, главарь приблизился к дверце заднего сидения, открыл его и влез внутрь. Демон пытался обратиться, но у него это не особо получалось. Тело перестало слушаться. Ни руки, ни ноги не подчинялись приказам разума. Харада очень осторожно протянул руку, глядя в полные бешенства глаза, и выдернул дротик из плеча, пригладив это место. - Послушай. Это только из соображений безопасности. Ты сейчас едва ли можешь быть достаточно расслаблен, чтобы спокойно воспринять ту информацию, которую я тебе сообщу. Жест рукой, машина Генриха сорвалась с места, продолжая свой путь. - Вот как мы поступим. - вкрадчивым, почти нежным голосом вещал Ангел, без тени стеснения рассматривая тварь с головы до ног, и успевая поддерживать с ним зрительный контакт. - Я подвезу тебя к вашему дому. Ты войдешь внутрь. Соберешь сумку с вещами. Оставишь Генриху записку, что уезжаешь, чтобы найти свой дом. - заметив перемену во взгляде демона, мафиози коротко хмыкнул и покивал. - ..да, я знаю, что ты темная лошадка. Но так надо, дорогой. Эта * - только для людей, твоё вмешательство, оно будет лишним. Мне не удалось убедить Генриха, поэтому приходится прибегать к подобным.. методам. Прости. Больно было? - Я никогда не сделаю этого. Харада вздохнул, потянулся в карман. Открыл приложение. Затем подтянул обмякшего полукровку за плечи ближе к себе и продемонстрировал ему экран своего смартфона. На экране в очень неприятном взгляду зуме был Генрих. Вид из витражного окна на третьем этаже особняка. Он один, но горячо о чем-то спорит по телефону. - Это снайпер, - голос главаря чеканит слова, от которых хочется сбежать так сильно, что по телу начинает бегать зуд омерзения. - Хорошая точка обзора, не правда ли? Ты меня извини, я слегка соврал. Я всё же вынужден тебя задержать, понимаешь ли.. У тебя нет выбора. Хотя, есть, конечно - но тогда Генриха пристрелят прямо сейчас. Это, кстати, онлайн, а не запись. Лука стиснул зубы, не в силах отвести взгляда от происходящего на экране. Проверять, лжёт Ангел или нет, не хотелось. - Тебя отпустит через минут пять. - Уже более буднично заговорил мужчина, немного отстранившись и убрав телефон в карман. - Прошу, сделай всё естественно. Это ради Генриха в том числе. Если будешь хорошо себя вести, обещаю, в него никто не выстрелит. Машина остановилась возле дома Генриха. Лука вышел один. Он поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом и вошел внутрь. Собрал сумку, как ему велели. Остановился перед столом в гостиной, выдрав лист бумаги из лежащей неподалеку записной книжки. "Я знаю, ты не хотел меня прятать. Но я решил.. это ведь неплохой повод для того, чтобы подумать над твоими словами. О прошлом. О том, чтобы разузнать кое-что о себе. Я узнал о довольно интересном безопасном месте, где мне помогут разобраться с этим вопросом." Далее шёл абзац. "Мир ещё неизведан. Я постараюсь отдохнуть, хорошо? Извини, такая импровизационная легкомысленная идея." И снова абзац. "Мы скоро увидимся. обещаю. Лука". Генрих и так не поверит в этот бред, но Лука знал - он точно поймёт его шифр, разгадает эту легкую детскую загадку по заглавным буквам. Зато идиот, который привез его сюда, вряд ли догадается. Бадд перечитал записку и кивнув, отбросил на середину стола. Затем что-то коротко бросил в рацию. - Залезай в машину. Харада придержал дверь своего тонированного Ауди, пропуская малыша внутрь. - Ты обещал. - бесцветно напомнил Лука, и главарь кивнул, заулыбавшись более хищно. В его руках снова возник телефон. - Как видишь, он ещё жив. Ты всё правильно сделал, ты умница. Не волнуйся, никто тебя обижать не будет, если ты будешь хорошим мальчиком. И хозяина твоего никто не тронет, если он перестанет быть таким козлом. Погостишь пока в моём клане. Глядишь, и понравится.
Всё шло своим чередом, но в воздухе над особняком, и в особенности над головой у Генриха роилась и темнела угрожающе-тяжелая туча нехорошего предчувствия. Даже группировка, обычные парни не из чувствительных, и те замечали эти перемены, замечали чувство, которое заставляло их тревожиться. Разговоры стали тихими, паранойя у многих обострилась. Лука тоже это ощущал, может, даже сильнее, чем другие, поскольку много времени проводил непосредственно с Генрихом. Внешне, он держался равнодушней и спокойней всех: возил малыш на завершающие сеансы татуировки, баловал доставками, присутствовал на обсуждении выступления с Шарлоттой, словом, он не пребывал в своих думах так, как это принято представлять - обособившись от всех в своем кабинета с шотом виски наперевес. И всё же, он был ощутимо-напряжен. Франк и его парни время от времени приносили новую информацию об "ангелах" и замеченных за ними ниточках всевозможных операций, транспортировок и прочего. С каждым разом Лука старался слушать всё внимательней, кажется, это обретало новые и новые обороты. В среде "ангелов" что-то менялось, они казнили некоторых своих, об этом люди Генриха узнавали от знакомого работника морга. В целом, для нелегального мира такая практика далеко не редкость, но вскоре долетели новости и про новые липовые фирмы, а затем, Франк и вовсе вернулся с новостью, что главарь "Ангелов" бесследно исчез. Правда, не успело пройти и недели с этой новости, как он пришёл под двери особняка сам. У Генриха не было часов работы, и всё же, "Ангел" появился на пороге спустя полчаса, как Кадиллак заехал на территорию. Генриху принесли кофе, он засел над бумагами, собираясь проверить и подписать некоторые, когда ему сообщили новость о посетителе. Лицо мафиози разгладилось, но он не был удивлен. - Он пришел один? - Один. - Зови его сюда. "Ангел" вошел внутрь в сопровождении одного из парней мафиози. Его холодные серые глаза застыли в вечном лукавом прищуре из-за особого разреза глаз, так что невозможно было сказать, издевается он или просто внимательно на тебя смотрит. Он пересекал комнату неторопливо, размеренно, и не забыл вежливо кивнуть головой в сторону сопровождающего, собирающегося уйти. - Доброго дня, Генрих. - приветствовал мужчина, дождавшийся жеста со стороны хозяина, чтобы сесть в кожаное кресло напротив. Каждое его действие, даже поворот головы, были не лишены внутреннего благородства. Азиатские черты лица очень этому образу способствовали. Он сидел, словно сошедший с кинолент про какого-нибудь якудзу, отошедшего от дел. Но "Ангел" явно от дел отходить не торопился. Он принес Генриху сенсацию - о катастрофе в собственной семье. Потому и принес сам, по его же словам. Он рассказал мафиози о расколе в своем клане, о внутреннем предательстве их правилам и о том, как он "разобрался с этой проблемой". Общая мысль сводилась к прошению о перемирии. Разговор вышел долгим, но как и полагается главарю самых изворотливых представителей темного царства - "Ангел" ни в чем ни разу не прокололся, хоть Генрих и продолжал не верить не единому его слову. Действительно, трупы своих сразу возымели объяснение, да и многое другое тоже. До противного вежливый противник продолжал убеждать, что нет ни единого повода для беспокойства. Он поведал ту же историю с большими подробностями, чтобы не возникало сомнений в их правоте. - Кстати, Генрих. Они перебрались в кальянную на момент этого самого "кстати", "Ангел" занимался своей трубкой, как вдруг произнес слова, не поворачивая головы, и мафиози зацепился на изменение тона, доселе почти искуственно-дружелюбного. - Я заметил твоего питомца. Не ожидал, что ты увлекаешься подобным. - Я не увлекаюсь. - отозвался Генрих, затягиваясь. - Раз так... - наконец "Ангел" посмотрел на хозяина особняка, вернув на мгновенье обострившимся чертам лица былую сглаженность. - Я не могу не предложить. Демоны - это особая слабость для моей семьи, если хочешь, Генрих, это как.. моё титульное животное. Я искал нечто подобное годами. Не в плане конкретно такое, но. Большая часть из привезенного, к сожалению, просто замученные оболочки. - мужчина сокрушенно покачал головой, а Генрих ощутил, как у него начинает сводить скулы от этого разговора, который никак не выкручивается в конечную просьбу или вопрос. - Они священные существа, которым в нашем мире почти нет места.. и всё же... Твой, как я понял, вполне себе адаптировался. - Откуда ж ты это понял. - процедил Генрих, теперь не сводя глаз с вежливо улыбающегося лица, которое с каждой минутой словно улыбалось все более и более издевательски. - Земля слухами полнится. Не подумай, я не какой-нибудь попрошайка, чтобы просить о таком после случившегося. Я хотел бы заплатить. Чтобы окончательно и навсегда закрепить наш с вами союз, Генрих. - Ты видел на нём табличку "Продаю"? "Ангел" заулыбался иначе, несколько сочувственно, так улыбаются учителя детям, не понимающим очередную тему. - Я узнавал, сколько ты потратил на это приобретение. Не сочти за шпионаж, я и так поддерживаю связь со всеми местными поставщиками, но это, оказалось, заморский новичок, и я его упустил... - "Ангел" сделал затяжку, опустив холодную серость глаз в пол, а затем подняв на лицо Генриха, статично улыбающееся, как ни в чем не бывало. - Всего три... Я заплачу двадцать пять. Как я уже сказал.. для меня эти создания представляют особую ценность. Тем более, что он функционирует как нормальная зрелая единица. Я представляю, как приятно тебе иметь в руках такую мощь, Генрих, это действительно ценная вещь.. Но, прошу, обдумай моё предложение, не злись понапрасну. Двадцать пять, это непростительно много даже за него. Я предлагаю почти всё, что у меня есть. За эти деньги ты можешь купить даже правительственную армию. Вместе с их оружием. Разумеется, что заплатив такие деньги, я не собираюсь ни перепродавать его, ни тем более разбирать на органы. - улыбка "Ангела" становилась все более ядовитой. - Он будет окружен моим вниманием и заботой. Ты даже сможешь видеться с ним, если очень захочешь. Лука никогда не будет посажен на цепь. Он узнал даже имя. Теперь для Генриха не составлял сюрприза изменившийся тон бандита. Этот разговор был его, если не основной, то очень весомой причиной визита. Разумеется, он бы не послал никого из своих головорезов для общения на подобную тему - его бы даже слушать никто не стал. Но главаря "Ангелов" невозможно не услышать, в таланте доносить свои информацию до нужных ушей ему не было равных.
От голоса Франка Лука готов был подскочить как ошпаренный, если бы не хваткие ладони Генриха, помешавшие даже повернуть голову по направлению звука. - Н-нет.. стой.. аххх... - как же сильно повело голову, если не удалось заметить проникновения в их дом постороннего! Демон попытался упереться в стол и как-то выскользнуть, но даже на стадии попытки подтянуться повыше сдался и опустил голову лбом на столешницу, ощущая лишь нарастающую пульсацию во всем теле. Он весь задрожал сильнее и попытался хотя бы заткнуть себя, но на это мафиози не давал ни единого шанса, казалось, ему доставляло особое удовольствие сейчас поиздеваться над смущением малыша. Они так буднично переговаривались, что Лука на мгновенье действительно ощутил себя чем-то вроде вещи, на реакцию которой большие дяди не размениваются и решают свои дела независимо от происходящего. Толчки усилились, и собственное тело перестало слушаться, несмотря на зрителя - Лука не мог сдержать громкий скулёж, кончая уже после нескольких рывков мужчины и ощущая, как кончают в него. Голова жутко закружилась. Полукровка ненадолго обмяк, не прекращая густо краснеть от никуда не девшегося ощущения чужого присутствия. Но словно этого было мало, Генрих потянул его, немного потерянного, вверх, заставляя отклониться корпусом назад, ибо это было единственной опорой в таком положении - и влетая обратно. Становилось плевать на Франка. Если бы он в итоге никуда не ушел - это больше не имело такого уж большого значения. Сознание плавилось, как желе на солнце. Лука с трудом замечал, что голос, так звонко отражающийся от стен - это его собственный голос. Он кратковременно пытался взять себя в руки, но новые толчки или распаляющие, подстрекательные слова мужчины полностью обнуляли внутреннюю волю - хотелось объявлять о своей любви к нему во всю глотку, и плевать, если звук будет докатываться до соседних спящих домишек. Потому, в некоторых моментах функцию "затычки" приходилось исполнять самому Генриху, накрывая влажный ротик рукой или затыкая поцелуем. Лука никогда не задумывался о своей природе всерьез. Да, он запомнил, что в мире людей его внешность считается симпатичной, очень уж юной и неопасной. Но это то, как вещи видят сами люди. А как эти вещи обстоят на самом деле? Торговцы и эксперты, которых он мог вспомнить, нередко задавали вопросы о сексе. В частности, никто не хотел покупать себе демона навсегда и за полную цену - но почти всегда уговаривали торгаша уступить свой товар "на пару часов". Иногда суммы были очень даже хорошие. Повезло, что мужик оказался принципиальным и очень премерзким в общении, и своих условий продажи ни для кого не менял. Впрочем, он просто был хорошим продавцом, который знает, что от подобных игр его "товар" может потерять абсолютно весь товарный вид и потенциал, и заботился он лишь о том, как бы получить от поимки максимальную выгоду. Имел ли секс какое-то значение для его вида? О демонах мало что знал даже сам торговец. Их в большинстве своем полностью истребили, те единицы, что проживали в частных коллекциях или на краю света, слишком уж отличались друг от друга и по способностям, и даже внешне. Лука ничего такого о себе не помнил, но его организм заставлял вспоминать. Он явно помнил что-то, отзываясь на действия Генриха порой так, что полукровка поражался с самого себя. Каждый раз, когда мужчина даже просто бросался плотоядным взглядом, полукровка чувствовал, что хочет его. Чем сильнее связь и взаимная отдача, тем острее становилось это чувство. Абсолютно всё в мафиози, начиная с ужасной истории потери семьи, и заканчивая несносной привычкой пить алкоголь с самого утра, начинало люто возбуждать. Чаще всего полукровке и самому становилось от всего этого неловко и неприятно. Он всё же собирался быть полезным как воин, в большинстве случаев. Но стоило Генриху потянуться за поцелуем или плотно приобнять за поясницу - у полукровки начинали слабеть колени. Он потерял мгновенье, в которое успел настолько сильно влюбиться. Генрих играл с ним, как с личной живой куклой, забавной, которую можно наряжать и менять на свой вкус и цвет, и вместо того, чтобы отстаивать как-то свою неприкосновенность, мальчишка поймал себя на том, что готов начать сам уговаривать мафиози на какие-нибудь ещё безумные идеи, вроде пирсинга, бондажа, съёмки для какого-нибудь модного журнала - словом, всё то, что мужчине может понравиться. Лишь бы ему нравилось. Чувствуя, как отключается, малыш подполз по постели ближе к засыпающему Генриху, крепко прижимаясь к его груди и сплетая лапки на талии. Сердце гулко колотилось от счастья, пока он засыпал.
- Ты приучаешь меня к странным вещам, - бормотал Лука, подставляясь под влажный ватный диск, - Платья, косметика, бешеная кулинария... не то, чтобы мне не нравилось.. но кому-то явно нравится играть в куклы. - Он плотно зажмурил глаза, пытаясь вытерпеть, когда мужчина ототрёт все комочки туши с ресниц. - То есть, я правильно понял, ты бы мог меня "выложить" своим гостям? В каком это, интересно, смысле? Полукровка недвусмысленно оскалился. Готовка странным образом возбудила обоих. По этой причине, стоило мафиози лишь увязать малыша в поцелуй, как тот подался вперёд сам, тихо застонав в губы. Вдруг между ними действительно словно искра пробежала, руки не слушались, хватаясь за ткань за теле, сдергивая её нетерпеливо и безжалостно. Казалось, Генрих вот-вот начнет порыкивать в его губы, настолько его напор был хищным. Лука ужасно вёлся на такое состояние мужчины. Он и сам хватался за него, как за спасительный круг, уже перестав обращать особое внимание на оставленные мелкие царапины. Смена положения произошла неожиданно, и Лука увидел уже порядком затуманенным взглядом отражение их двоих. Смущение накатило сильнее, чем похоть. Он успел заметить, как развратно выглядит сам, как собственное тело охотно гнется в руках мужчины, и теперь неизбежно прятал глаза в сторону, как бы сильно Генрих не вел его голову навстречу зеркалу. - Зачем.. - нетвердым голосом прошептал мальчик, но на мгновенье закрыл глаза и закусил губу, ощущая, как член хозяина вжимается в пространство между ягодиц. Воздух в легких сдавило, он сумбурно выдохнул, и покраснел ещё гуще, соблазняясь голосом Змия, и посмотрев ему в глаза через своё отражение. Мальчишка в зеркале подрагивал, его худые когтистые ладони упирались в столешницу журнального столика, оставляя небольшие бороздки даже на нём. Внутри словно забилось несколько огромных сердец, казалось, будто каждый орган внутри начал панически пульсировать, стоило Генриху прижаться так близко. - ...я сейчас.. сдетонирую.. - с улыбкой прошептал полукровка, поймав ладонь мужчины на изгибе своей талии и сместив чуть ниже, на живот, прижимая мягким нажатием в пространство под пупком. - Здесь.. так бьётся.. даже сильнее, чем в груди.. я хочу.. - полукровка облизнул припухшие губы, и повернул голову, утыкаясь смущенно переносицей в чужую линию скулы. - Хочу, чтобы ты бился там же, где сейчас пульсирует... хочу тебя внутри.. Генри..
Идея Генриха оказалась заразительна. Сначала это казалось безобидной игрой, с небольшим элементом соревновательности, но уже на стадии заказа продуктов стало понятно, что и мужчина, и полукровка оказались довольно азартны. Они составили просто громадный список всего, так что курьер, принесший шесть пакетов, под завязку набитых продуктами, даже поинтересовался у Луки, не намечается ли у них вечеринка. На деле, зная, какие оба неподкованные в кулинарных изысках, парни просто заказали всего по две-три штуки, например, вместо двух пачек муки - четыре, чтобы был второй шанс, если всё слишком быстро пойдет не так. На кухне вновь закипела жизнь. Телевизор бормотал, блюдца и ложки звенели, в воздух взлетали новые мучные облачка. Только готовить вместе с Генрихом оказалось гораздо веселее, чем одному. Глядя на его попытки по-быстрому взбить муку ручным венчиком, мальчишка едва не покатывался со смеху. Хотя и сам мальчишка то и дело подпрыгивал, замечая, как что-то идет не по плану. Когтями было крайне неудобно выуживать скорлупки от яиц, или, к примеру, пытаться поймать падающую пачку с мукой. Сам же демон выбрал себе задачей приготовление кексов - просто по причине того, что уже был немного знаком с приготовлением блинов, а потому посчитал себя уже практически профи. - Ой, нет. Тесто получается слишком жидким! - Да какая разница, тебе же его в формы заливать... - Но туда же ещё начинку класть нужно! Я уже шоколад растопил!... Ауч!! Какой горячий! Они вскрикивали, перебивая друг друга, и смеялись от души. Пока один воевал на противне, пытаясь сделать из полученной массы хоть что-то похожее на кексы, мафиози, вооружившись где-то раздобытым фартуком, пытался уложить в стеклянной форме ровными слоями фарш и растекающуюся мучную массу, засыпая всё это неприличным количеством сыра. Они практически одновременно сунули свои творения в духовой шкаф, и обессиленно упали на диван напротив, покосившись друг на друга. - Готовь палатку и котелок, - гордо задрав нос, фыркнул Лука, и сложил руки на груди. - Сейчас пальчики оближешь от моих кексов! - Ага, ага.. Не раньше, чем ты прихорошишься к этому походу, - Генрих ухмылялся не менее лукаво, поглядывая на таймер. Они даже и не заметили, как за этой возней прошло уже больше половины дня. Наконец, час настал. Оба парня приоткрыли дверцу духовки, выуживая свои творения. Генрих отодвинул фольгу и сначала с подозрением принюхался, но не заметив аномалий в запахе пищи, снял её полностью и присвистнул. - Лука, а, Лука! Может, мне в повара податься? Ты посмотри! Лука загибался над противнем и странно булькал - было не слишком ясно по звуку, он рыдает или больше не может смеяться. Вместо ответа мальчишка чуть выпрямился, утер слёзы смеха и махнул рукой на свои мелкие, покошенные то вправо, то влево вспученные от слишком большого количества дрожжей столбики, присыпанные цветной посыпкой. - Этооо-ооо.. - с видом знатока Генрих сощурился, понаклонял голову, потер подбородок, - это похоже на чем-то заболевшие члены.. - Это должны были быть кеееексиикиииии - выл Лука, не в силах перестать смеяться. Справедливости ради, они все же попробовали один на двоих. - Мммм, слушай, ну они довольно съедобны! - обнадежил Генрих чертенка, но тот уже махнул рукой, вилкой дотягиваясь до стеклянной формочки и зажевывая уже третий кусок лазаньи. - Так вкусно? - Оффень.. - прогундел Лука с набитым ртом, закатив глаза от удовольствия. - Готов краситься, сладкий? - Генрих воодушевленно потирал ладонями. - Чур, это увидишь только ты... - Тогда заказываю.
Лука ничуть не разозлился на пьяную оговорку, даже ухом не повёл, мимолетно улыбнувшись и продолжив обласкивать Генриха. С какой-то стороны, это прозвучало даже как комплимент. Полукровка даже не думал о том, чтобы вытеснять образ покойной жены из сознания Генриха - это место, полагал он, священно, и он может быть лишь отдушиной, куда можно излить себя в отсутствие вариантов получше. Но его "лучик" заставило сердце биться чаще. Пьяный и ласковый Генрих продолжал бормотать что-то в перерывах между глухими, протяжными стонами, пока не притянул его ближе. Чёрт думал, что он и не захочет нарушать ту иллюзию, которая его постигла, но Генрих намеренно вглядывался, а когда понял ошибку, не помрачнел, что было бы более ожидаемо - а как будто даже обрадовался. Лука прижался ближе к засыпающему мужчине, чувствуя себя собакой сильнее, чем когда бы то ни было. Сейчас он бы разорвал за Генриха любого, даже своего, если кто-то попытается его срочно разбудить. Его покой был таким же неприкосновенным, как и его нынешнее жилище. Лука проснулся первым. Обычно он выскальзывал из постели, предпочитая успевать с утра настроить себя на предстоящие дела, но не сегодня. Мальчик блаженно потянулся, прокручиваясь по постели, и прижался под крыло мафиози спиной, притянув к себе его руку так, словно хотел укрыться ею. Спешить никуда не хотелось. День за окном стоял промозглый и сырой - самое то, чтобы разжечь камин и лишний раз остаться дома. Сзади засопели чуть громче, видимо, Генрих тоже понемногу пробуждался. Лука игриво прошелся коготками по длине обнимающей руки, от локтя до фаланг пальцев, обернувшись через плечо. - Как спалось, соня? Видел хорошие сны?
Генрих мог становиться таким разговорчивым и добрым, только когда пьян. Луке не особо нравилась эта вредная привычка мафиози, но он не высказывался о ней также раздраженно, как о курении. Возможно, - лишь возможно! - именно по этой причине. У выпившего Генриха всегда было больше шансов подобреть, чем у трезвого. Вот и сейчас, вместо того, чтобы обойтись жесче с демоном, который потерял контроль над собой, он вдруг начал вести себя, как заботливый отец. Отец.. это слово всё же упрямо вязалось на Генриха, как бы полукровка не пытался придумать более подходящую альтернативу в своей голове. Лука поднял глаза и немного повернул к мужчине голову, слушая его пьяные размышления даже со слегка уловимой улыбой. Это его внезапное, но очень теплое проявление нежности сумело в пару секунд разрядить всю тоскливую атмосферу в комнате. Ему бы следовало угрожать или продолжать отчитывать, а вместо этого он поправляет демону волосы за ушко, явно залюбовавшись. - Ты не просто пьян, - с очень мягким укором произнес Лука, отпуская коленки, прижатые к груди, и немного разворачиваясь в сторону Генриха. - Ты когда-то успел перебрать. Тема, которую мафиози затронул, была болезненной. Лука понимал, что этот вопрос мог возникнуть у него и раньше. Интересно ведь, откуда появилась такая занятная игрушка, с таким огромным пробегом, но почти без воспоминаний? Одному Луке не хотелось лезть в свою голову. Он не ощущал в себе достаточной смелости, чтобы всерьез заняться выуживанием из головы своей прошлой жизни. Не потому, что боялся, что она была резрадостной - на это ему было плевать. Просто, он и сам, задолго до Генриха, задался теми же мыслями. Что, если у него была семья? Может, даже кто-то любимый? Может, даже близкие, ищущие его где-нибудь очень далеко отсюда? Но от этих мыслей не становилось легче жить, напротив. Думать о таком довольно больно. Лука помнил очень немногое до встречи с Генрихом. И эти небольшие воспоминания были ужасными. Его без конца куда-то возили, обкалывали, чтобы не издавал лишних звуков, демонстрировали в разных богом забытых местах в надеждах продать подороже, и увозили снова. Бесконечная тряска то в закрытом, душном багажнике, то в грузовике, лишенным даже простенького настила. Дослушав хозяина и подавив в себе желание разоткровенничаться в ответ, полукровка мягко кивнул, привстав с дивана, чтобы потянуть Генриха в положение лёжа. - Я знаю, Генри. Я знаю. - Когтистые лапки уже по обыкновению расправлялись с узлом галстука и первыми пуговицами на рубашке, начиная сверху, с воротника. - Если хочешь избавиться от меня, мог бы сказать и более прямолинейно. - Он усмехнулся, заметив перемену на лице пьяного мафиози. - Ладно, не суть. Я не хочу никуда уходить. Просто.. не хочу, и всё. Генрих окончательно расслабился и понемногу отрубался. Это отражалось в его немного похотливом бреду, отчего полукровка, продолжающий избавлять его от рабочей одежды, ощутимо загорался румянцем и отводил взгляд с улыбкой. - Повалить в кровать за преданность, говоришь?.. Тогда Фрэнк первый, кто должен удостоиться такой чести. - Скажешь тоже! - Генрих фыркнул, продолжая бодро вести беседу, но его язык начинал понемногу заплетаться, а глаза все медленнее и медленнее моргали. - Я думаю, ты все же хотел бы умереть как-то поинтересней. - уже себе под нос проворчал с улыбкой Лука, отстранившись, чтобы повесить костюм мужчины на спинку стула. Развернувшись, полукровка немного завис, разглядывая чуть задремавшего мафиози. Сейчас он казался абсолютно домашним, таким, каким частично был на фотографиях. Острые черты лица сгладились, он дремал, но даже несмотря на алкоголь, был чуток, то и дело вздрагивал верхними веками, и как будто старался не уснуть. Полукровка закусил краешек губы, опустив взгляд по обнаженному торсу ниже. Про то, что встреча с диким "близнецом" завела, Генрих не соврал. Похоже, этими разговорами он сам себя раззадорил, а быть может, он так и ходил, с момента случившегося - Лука не слишком смотрел в том направлении. Факт оставался фактом, внизу к себе явно требовали внимания. Лука вернулся на диван, присев чуть ближе к дремлющему. Раньше он думал, что просто позволяет делать это с собой, будучи в некотором долгу за своё спасение. Сейчас же, Лука ощущал, как ему и самому любопытно. Любопытно что-то сделать самому, не ждать, пока схватят и укажут, что делать. Когтистая лапка аккуратно потянула за резинку боксеров вниз. Приветливый припухший орган сам вывалился в ладонь, сразу пачкая пальцы натекшей смазкой. Полукровка дерганно выдохнул и покосился на лицо размеренно дышащего мафиози, вновь скосив взгляд на член. Так близко он на него ещё не смотрел. Такой большой, раскрасневшийся и горячий. Разумеется, в нем не было ничего сверхъестественного, такой же орган, как и у всех мужчин, но полукровка немного подзавис, замечая, как даже самые поверхностные ласки воздействуют на него, и как ниточек смазки становится всё больше. Он наклонился ближе, медленно лизнув головку. Затем ещё и ещё раз. Лука понятия не имел, но тело словно само помнило о чем-то таком, о чем не помнил он сам, заставляя немного довериться, будто уже умеет это. По крайней мере, умеет быть осторожным. И всё же, несмотря на внутреннюю чуйку, Лука двигался почти по миллиметру, даже языком огибая очень плавно, чтобы ненароком не добавить к этому несчастливому дню еще и момент насаживания на клыки чужого члена.
Лука пришел в себя уже в машине. Всё тело неприятно ныло, спина так и вовсе горела огнём, но ещё больнее было от двух проколов в теле, поэтому полукровка в первую очередь протянул ослабшую конечность к своей ноге, туда, где ещё недавно торчал заряд шокера. Прокол не был глубоким, он мог быть и совсем незаметным глазу, но из-за того, что демон активно прыгал и дергался, ранка все же немного кровила. Сейчас, нащупав небольшой бугорок кровавой коросты, чёрт опустил руку, судорожно пытаясь вспомнить, как он тут оказался. - Что... - захрипел демон, потерянно шаря глазами по салону автомобиля. - Что случилось... - А, опомнился? - Генрих невозмутимо глянул на него из-за спинки водительского места, дымя сигаретой. - Ещё спрашиваешь, что случилось? А ничего не случилось. Так, ерунда. Всего-то лишь повеселили парочку заснувших в бизнес-центре охранников твоими инфернальными воплями, кое-кто чуть не разорвал своего мастера, рыпнулся на Франка и всосал в себя два заряда тока, убившие бы даже взрослую лошадь. Пустяки! - Ох.. твою мать... - Лука поднял лапы к лицу, сокрушенно потирая виски и морщась так сильно, словно у него заболели все зубы разом. - Я.. я-я не собирался доводить.. раньше мне помогало.. кто-нибудь ранен? - Нет. Никто не ранен. Возможно, кто-то обосрался, но это не точно. Тебя даже согласились принять на добивку. Радуйся. Генрих говорил намеренно-сухо, немного издевательски, но полукровка чуял, что это не настоящее раздражение от инцидента - так он играл на эмоциях своей игрушки, желая заставить понервничать. Но Луке нервничал и без всяких игр. Он без конца пытался что-то спрашивать, но мафиози игнорировал большую часть вопросов, вжимая педаль глаза в пол.
Спина жглась и ныла. Притом, не только из-за татуировки, но и в принципе от непривычно-долгого лежания без дела. Лука не мог толком ни поерзать, ни даже глубоко вздохнуть - лишние движения могли спровоцировать поворот бьющей головки не туда, и линия пошла бы вкривь, так что полукровка изо всех сил старался быть идеальным клиентом и лишний раз не шевелиться. Первые часов шесть, пока мастер справлялся с первой змеей, дело шло ещё терпимо. После очередного перерыва, когда демон лёг на кушетку, мастер растянул над уже набитыми участками нечто вроде пищевой пленки, аккуратно прижимая к воспаленной коже, но оставляя вторую половину спины обнаженной. Он также нанес небольшое количество какой-то влаги, немного подождал, когда она подсохнет, и объявил так, чтобы услышали все присутствующие. - Мы на середине пути, сейчас будет белая змея. Готов? - Да. - только и отозвался Лука, но стоило машинке начать, он со скрипом стиснул челюсти, ощутив, какая же огромная разница в ощущениях. Несмотря на то, что его как могли подготавливали к этому эпизоду, полукровка заметно напрягся. По всей спине, и без того раздраженной и уставшей, поползли толпы мурашек. Мастер, который уже успел понять, что Лука стойкий клиент, ни на что не обращал внимания, даже пауз особых не делал, в надеждах всё же закончить хотя бы к середине ночи, а не к утру. Так что, его можно было понять. Чёрт начал дышать на счёт, как в танце. Вкупе к счёту, в уме стал возникать стишок. Этот стишок спасал его в монастыре, во время тренировок. Лука мысленно проговоривал слово за слово, вдыхал, задерживал дыхание, чтобы не заскулить, и медленно, порционно выдыхал, продолжая счёт. Но ощущения лишь нарастали. Становилось нестерпимо. Демон собирался протянуть лапу до Генриха и взмолиться об еще одном перерыве. Хотя бы на пять минут. Не хотелось показывать слабину, но становилось просто ужасно, даже тошнота стала подкатывать, словно весь организм уже бесился от нескончаемой "пытки". Он аккуратно повёл рукой в сторону, намекая мастеру, что хочет шевельнуться, и начал приподниматься, но похоже, мужчина жеста не заметил. Игла проткнула кожу глубже, продолжая двигаться, и демон коротко рявкнул, протянутой до Генриха рукой промахиваясь мимо колена, и вцепившись моментально отросшими когтями в обивку подлокотника. - Ох, блять! Что ж ты так дернулся?! - мужик вскочил на ноги, отбросил машинку, выключив её, но моментально осёкся и замер на месте. Секунда, в которую Фрэнк поднимал голову от книги, предрешила многое. Тварь уже опрокидывала кушетку, успев сгорбиться для прыжка и собираясь порвать человека на куски. Лицо прежде живого, приветливого юнца закаменело, точно маска, натянутая на что-то, далекое от человеческого. Его глаза затянуло мглой, а волосы почернели. Демон, самый настоящий, сейчас в нем оставалось мало что от человеческого. Прыжок - молниеносный, как это и свойственно хищнику. Тварь потерял контроль над телом уже завершая маневр, поэтому лапы, которые метили в широкую грудь перепуганного до полусмерти мужика, не проткнули клетки ребер, а нелепо врезались в грудину, крупно сотрясаясь. Лука свалил человека на пол, забившись в конвульсиях от выстрела из шокера прямо на нем. Благо, Франк успел вовремя. Загородив дорогу подскочившему Генриху, он держал наготове ствол, выжидая. Черные склеры глаз рябили, но чёрт все ещё бешено смотрел вперед, не узнавая абсолютно никого и ничего. Франк, скрепя сердце, сделал ещё один выстрел, стараясь метить не в пострадавшую спину, хотя бы в ногу. Тварь выгнулась, исходясь криком, и на чистом адреналине попыталась рвануться вперед, на стоявшего перед ним человека. Он здорово ослаб, но ещё мог драться. И сейчас демону явно этого хотелось. Либо же он просто не ощущал альтернативы. Пасть оскалена, склеры, пусть и мало что выражающие, слезились от того количества боли, которое испытало его тело, учитывая два электрических разряда. То, что спало в мирном тихом Луке, сейчас было просто в бешенстве.
Полукровка примерно представлял себе, как делают татуировки, так что не сильно боялся боли. Да, он достаточно миниатюрный, но это не отменяет того факта, что болевой порог у демонов, даже если они не чистокровные, другой, нежели чем у людей. Он терпел и не такое, так что, в теории, мелкие проколы кожи были ему не страшны. Хотя, Лука был благодарен, что Генрих даже к такому отнесся с должным уровнем серьезности и взял с собой Франка на случай непредвиденной ситуации. Только глупец мог бы оскорбиться на такое недоверие, но Лука был умным мальчиком. Он был рад такой чуткости, поскольку не хотел, чтобы ему верили на слово с такими ужасными приступами и возможностью их контроля. Как бы то ни было, когда мастер начал, оба мужчины находились рядом, едва не коршуном стоя над мальчишкой с шокером наготове, но Лука стоически выдержал начало, а дальше все расслабились и расселись по углам. Генрих оставался в кресле рядом, а Франк упал на диван поодаль, и, кажется, с головой погрузился в чтение с телефона. Малыш лежал довольно спокойно. Разумеется, процедура была далека от чего-то приятного, но он старался всё же лишний раз не дергаться, а чтобы было не так скучно лежать, охотно переговаривался с мафиози. - Чип? - отозвался он, слабо пожмурившись от очередного свежего прокола машинки. - Хах, вот как.. У меня апгрейд прям. - Он слабо улыбнулся, повернув голову. - Я в целом не против. А где обычно его ставят? Генрих толком и сам пока не знал, так что эта тема закрылась сама собой. Генрих зашуршал журналов, а Лука о чем-то задумался, покусывая собственную губу. - Насчет показа так и не ответил, хитрец. - напомнил мафиози. - ..Да. - опомнился чертёнок, вдруг очень лукаво заулыбавшись. - Ты отправляешь меня поработать манекеном на закрытом показе, в ещё более провокационных нарядах, после той шумихи, которую мы навели... действительно... чего ж это мной так все заинтересовались?~ - Не манекеном, а моделью. - оба невольно развернулись на смех Франка, неумело замаскированный под приступ кашля. - Сказать Шарлотте, что ты отказываешься? Она каждое из платьев подбивала под твои мерки.. - Хорошо, хорошо, шантажист. - фыркнул демон, немного вытянув руку и пихнув мужчину в предплечье. - Как будто я могу тебе отказать. - Разумеется, ты можешь. - Только у меня есть два условия. Первое! - не дождавшись, насколько Генрих в принципе готов эти условия слушать, Лука поднял когтистый палец вверх, призывая к вниманию. - Никаких вот этих трансформаций в женщину. Ни жопок, ни сисек, ни акрила на своих когтях я больше не хочу. Это бр-р-р просто! Я еле стерпел! На парик или линзы я еще могу уломаться, но не вот это вот всё... А второе, только тс-с-с.. - демон поманил пальцем Генриха, чтобы тот наклонился ближе к изголовью кушетки, и дождавшись, когда он достаточно склонился, понизил голос до шепота. - Ты дашь мне выпить. Взгляд у мужчины сделался слишком неоднозначным, так что Лука невольно рассмеялся, поспешив объясниться. - Это поможет мне не сойти с ума от волнения. Может, это ты привык, что деньги решают всё, а я вот не привык, что из меня модель делают по щелчку пальцев. Я могу зажаться. Растеряться. И вообще, я больше по убийствам. Поэтому.. Свободная рука протянулась до журнального столика, на котором у Генриха отдыхал пустой стакан из-под виски, и краешек когтя уткнулся в граненный бок стакана, указав границу примерно в половину емкости. - Мне хватит вот столько. Просто для храбрости. Иначе ничего не выйдет. По рукам?
- Cирень так сирень, - улыбнулся Лука, прежде, чем заснул рядом. Вопрос, конечно, был больше печальный, чем реально интересующийся, какие цветы подарить Генриху. Но с другой стороны, никто не запретит Луке носить на могилу хоть целые тачки с сиренью. И вообще, наверное, можно подумать над тем, чтобы посадить на кладбище настоящий куст сирени. Будет даже красиво. Утро заставало врасплох - как и всякий раз, если парочка поздно засыпала. Сам Лука смог встать, лишь слегка пожмурившись и потянувшись во всем теле, а вот Генрих спал как убитый. После завтрака Луку всерьез заинтересовала тема, поднятая при пробуждении - о татуировке. Ужасно не терпелось взглянуть на эскиз, но полукровка не стал об этом говорить, чтобы Генрих не дёргал мастера. Он просто решил выклянчить общий сюжет, который тот заказал, а по описанию погуглить нечто похожее. Идея и вправду была красивой: две змеи переплетались между собой, белая и черная. Лука любил без разбора абсолютно всех животных, но к змеям питал особую нежность, так что сюжет ему пришелся по вкусу. У Генриха тоже были занимательные дела - очень многие из пойманной группировки уже пришли в себя, и с ними предстоял серьезный допрос и разбирательство, так что малыш остался дома, продолжая возню с ремонтом. Все комнаты, кроме спальни, уже были опустошены, обои содраны, потолки счищены, кое-где на стены уже лег новенький слой обоев, так что Лука воодушевленно продолжал. Он не дергал группировку, а уже смело заказывал мастеров из тех же контор, где закупался - они привыкли к Луке, и так было проще. Парни ваяли самую тяжелую работу, а Лука был лишь источником совета на тему того, как больше понравится хозяину - так или эдак. Комнату, в которой раньше жил Томас, Лука предусмотрительно закрыл на ключ, помня о желании Генриха сделать там нечто особенное. По углам росли кучи мусора и строительных элементов, но все же, к концу дня, когда рабочие прибрались и уехали, дом задышал свободней и легче. Лука прошелся по отделанному второму этажу, вдыхая запах краски и дерева. Здесь стиль продолжал такую же статусность, как и на первом, но был чуть более мягок - если первый этаж весь был словно предназначен для того, чтобы впечатлить приходящих гостей, здесь линии были мягче, не так много диковинных статуэток и вычурных картин. Этот участок дома был полностью территорией хозяина, он и должен был незаметно отражать этот переход с ледяной внешности на более спокойный внутренний мир. Краски оставались теми же, но благодаря лучшей освещенности комнат, они казались немного светлее, чем в той же прихожей. Лука остался доволен проделанной работой. Но оставалось ещё кое-что. Разумеется, полукровка не сомневался в системе безопасности, которую Генрих придумал после смерти своей семьи. Бравые ребятки "где-то неподалеку" и камеры, это, конечно, круто, но Лука тяжело доверял даже тем людям, которым доверял сам Генрих. Фрэнк, конечно, не в счет, но он мать-Тереза для всех парней в группировке. А вот остальные... так ли много нужно денег и внимания, чтобы перекупить их на свою сторону? Поэтому Лука хотел придумать свою систему безопасности. Самая лучшая ловушка - та, о которой не вспомнишь даже ты сам. Ну, Лука, разумеется, собирался помнить, только вот Генриху знать об этом было необязательно. Так он решил, чтобы не возникло даже совершенно случайной утечки информации. Генрих написал, что немного задержится, так что Лука не стал медлить и спустился во двор. В его руках была небольшая коробочка. Убедившись, что соседские домики погрузились в сон и никаких случайных прохожих не наблюдается, Лука подошел к колонне между крышей и последней ступенькой крыльца, слегка вытянулся на носочках и сунул кончиками когтей что-то под балку, повторив это действие ещё несколько раз - на заднем дворе, и под каждым окном в доме. Затем он бросил короткий взгляд на телефон - кажется, всё работало. Когда ты становишься приближен к мафии - достать нечто вроде дорогой военной разработки для тебя плевое дело. Хотелось бы, конечно, чтобы ей никогда не пришлось срабатывать.
Лука ощущал, что этой темой зацепил в каменной башне неприкосновенного внутреннего мира Генриха нечто важное, что теперь дает по этим каменным стенам значительную трещину. Вновь, как и в тот раз, когда его впервые привели на порог этого дома, он сидел рядом, практически не дыша и не моргая, чтобы не спугнуть особое состояние мужчины, открывающее карты на многое. Лука был не глупым. Он знал, что на этот вопрос Генрих будет отвечать не так однозначно, как мог бы. Что ему будет сложно сформулировать что-то сухое и однозначное, вроде явного "да" или "нет" - поэтому его "не знаю" было ожидаемым. Он слушал и не мешал ни словом, ни взглядом, лишь изредка кивал головой, подтверждая, что понимает, о чем мафиози говорит. Говорил он много, но Лука ощущал, как по мере продвижения этого монолога всё больше мурашек бегает по спине. Генрих был загнан в угол собственной же пустотой. И почему-то так остро захотелось сделать для него что-то, что наверняка вызовет в израненной душе хотя бы далекий призрак улыбки. Хоть что-то. Но, к сожалению, единственное, что могло воскресить эмоции в Генрихе, было его семьей. Семью Лука был не в силах вернуть. Лука выслушал вопрос и спокойно кивнул. В конце концов, правды от него никто не требует - лишь обещание. Мертвому Генриху будет уже плевать, держит он его или нет. Не то чтобы Лука планировал рыдать, но ему было сложно представить, как он спокойно сможет пережить эту новость, намеренно не проронив ни единой слезинки. - Я обещаю не делать этого. Он откинул покрывало и быстро сбросил с себя рабочую одежду, залезая под одеяло. Голова и впрямь была переполнена от впечатлений, и хотя спать ещё не тянуло, Лука свернулся на своей половине, и лишь желтые огоньки светились и гасли в темноте от медленных, ленивых морганий мальчика. - Какие твои любимые цветы?
- Нет. - спокойно улыбнулся полукровка, повернув голову на Генриха. - Я думаю, он действительно этого заслуживает. Желтые глаза вновь устало закрылись, мальчишка прилег на постель поверх покрывала, также, как и Генрих, какое-то время молча приходя в себя от насыщенного дня. - Тогда что? - послышался голос мужчины, и Лука вновь посмотрел на него как-то рассредоточенно, после опустив взгляд. - Я не успел переварить твой подарок, как тут появился Эдвард, и всё как-то закрутилось снова. - демон улыбнулся уголком рта, снисходительно дернув плечом. - Так много эмоций проявил за последние сутки, что теперь чувствую себя опустевшим. - А. Понимаю. - кажется, мафиози этот ответ устроил, и допрос прекратился, а мужчина задышал более размеренно, явно собираясь уснуть. Лука привстал, подползая ближе к изголовью и осторожно ослабляя галстук на чужой шее. Он не успел вытянуть полоску ткани из-за воротника, как ощутил тяжелую ладонь на талии и невольно рухнул обратно, находя себя прижатым к широкой груди. - Хозяин.. Лука закрыл глаза, прислушиваясь к мерному, тихому сердцебиению. Он ведь так и не смог сказать. А точнее, спросить. Но как понять, что сейчас момент подходящий? Генрих засыпает, он может не расслышать, и тогда момент будет надолго упущен. А может расслышать, но отшутиться. Всё это так непросто. - Ты так много делаешь для меня.. - тихо, но достаточно четко, чтобы быть услышанным, начал Лука, не забыв проследить, что тихое сопение прекратилось, а значит, Генрих слушает. - Я очень благодарен тебе за это. - Так ведь и ты мне служишь и помогаешь вполне усердно. - Да, но я.. - Лука мысленно сосчитал до десяти, возвращая контроль над голосом. - ..Я не только про работу. - Ммм? - Ну. Про зоопарк. И про океанариум.. И.. про вечер на яхте.. - Так понравилось? - Шутишь? Мне слов не найти, как понравилось. Это было настоящим волшебством. - О, ну, я рад. - Это ведь.. - когтистые фаланги пальцев от неловкости затеребили край чужой рубашки, так и не расстегнув её до конца. - ...это ведь.. всё.. не просто так.. да?
Лука во все глаза любовался на моментально трезвеющее от слов в трубке лицо. Театр можно было бы уже сворачивать, но полукровке нравилось накалённость ситуации, так что он позволил себе отлипнуть от стены, к которой его активно прижимали, и пихнуть коленкой между чужих ног, не обращая никакого внимания на дуло пистолета, смотрящее прямо в серединку лба - ухмыляясь и надувая очередной пузырь жвачки. Эдуард не успел ни сжать курок, ни даже положить трубку. Она звучно грохнулась на пол, вместе с окровавленной культёй чужой кисти, а в микрофон стали доноситься истошные звуки чужого крика. Лука знал, что в мире людей, даже хорошо натренированных людей, его скорость - главный козырь. Не успел лопнуть жвачный пузырек, как Эдуард уже лежал, скорчившись, а в предусмотрительно закрытую им дверь уже вовсю начинали ломиться верзилы-соратники. - Креветка, милый. - коротко бросил Лука на случай, если Генриху важно подтверждение опасности ситуации, и наклонился к мужику, рванув того за ворот куртки к себе лицом. Он здорово побледнел, но скорее из-за шока, нежели от потери крови. Кисть уже почти не кровила, однако полукровка не собирался останавливаться на достигнутом. - Прости, лапуля. - Лука повернул голову, выплюнув надоевшую жвачку, и уселся на пузо мафиози, схватив его за уцелевшую ладонь. - Папа попросил оторвать тебе руки, а не руку. Рывок сопровождается хрустом сустава и хлопающим звуком порвавшихся жил. Его вой, настоящая музыка для души. Только самые мелочные и злые могут выть так истошно, есть в этом даже что-то младенческое, ужасно сводящее мозги. Луке нравилось это чувство. Он снова неосознанно заоблизывался. Кровь попала на платье, на лицо, на руки, но полукровку это мало заботило. Ему отсюда не на бал идти, и вообще, весь карнавал начинал ужасно зудеть с непривычки, начиная с косметики на лице, и заканчивая поролоновой жопкой. Полукровка поднимает с пола брошенный пистолет, проверяет магазин, и едва успевает опрокинуть стол, за которым они пили, когда дверь слетает с петель, и начинают грохотать выстрелы. Сейчас Эдуард ничуть не мешает - видимо, боится, что в пылу перестрелки перепадет от своих же. Он ошалело вращает глазами, но даже встать не пытается. Тем лучше. Лука забивает ближе к углу столешницы, через простреленные дыры прицеливаясь в головы самым, на первый взгляд, активным. Подкрепление приходит на удивление быстро - малыш успевает заметить, как через его голову пролетело нечто небольшое и жёлтое, а через мгновенье его макушку сдавили и опустили как можно ниже к земле. Послышался уже знакомый Луке щелчок и череда взрывов, словно кто-то запустил фейерверк в закрытой комнате. - Светошумовая...? - одними губами прошептал Лука, с улыбкой поворачивая голову. - А то! - Фрэнк уже отпустил макушку белобрысого, хлопнув его по плечу, и прицельно вдарив из винтовки по одному из оглушенных врагов. - Я благодаря тебе пару тысяч баксов выиграл! Так и знал, что Генрих не стал бы связываться с женщиной ради какой-то боевой операции. - Где он сам? - Снаружи. - Фрэнк поднялся на ноги и вместе с подоспевшими наемниками продвигался по нависшему туману вглубь помещения. - Тебе чем-то еще помочь? - Нет, спасибо. Дальше я справлюсь. - Лука весело отсалютовал мужчине, подхватил вяло сопротивляющегося Эдуарда под мышки, и поволок обратно в холл.
На выходе из гаража все приближенные Генриха сворачивали головы, в недоумении пытаясь понять, что за девчонка плетется рядом с ним. На Луку она не была похожа абсолютно ничем, а потому парни принялись воодушевленно сплетничать между собой. Это немного успокаивало, что он настолько стал не похож на самого себя. Но всё же.. Чем ближе Лука подбирался к нужной комнате, тем сильнее ему казалось, что эта идея совершенно идиотская в самом своём зачатке. Он не умеет вести себя, как женщина, не умеет опольщать намеренно - как кто-либо может повестись просто на сам факт его появления? Особенно, когда ты уже схвачен. Полукровка приобнял себя за локти, сокрушенно покачивая головой, отчего завитые кудряшки игриво покачивались из стороны в сторону. Он миновал несколько комнат первого этажа, до переговорной, толкнул неприметную дверь, больше похожую на вход в кладовую, и принялся спускаться вниз, пока не наткнулся на ещё одну дверь. Здесь пришлось поковыряться: Генрих хотел, чтобы его проникновение со взломом было убедительным. Но в конечном счете, замок сдался. Лука в последний раз выдохнул, чтобы успокоить нервы, и носком пнул тяжелую дверь, заглядывая внутрь. На его поскребывания в замочной скважине уже давно обратили внимание. Привязанный к стулу мужчина недоуменно хмурился, в упор глядя на смазливую моську в дверях. Лука дернулся, расплываясь в улыбке. - Приветик! Перед ними был обычный деревянный стол. Лука шагнул вперед, отбросив на столешницу погнутую заколку, служившую отмычкой, и приблизился к заключенному, намеренно-звучно хлопая пушистыми ресницами. - Кто это тут у нас? - Какого черта... - прошипел себе под нос пойманный, но взгляд, с которым он смотрел, заметно менялся. Поначалу совершенно ледяной, сейчас мужчина смотрел заинтересованно. - Ты кто такая? - Меня зовут Люси. - моментально выпалил Лука, чавкнув жевательной резинкой во рту и протянув руку для знакомства. - Ой! Прости. Ты ведь связан? - Очень, блять, смешно.. - Почему ты связан? - Лука театрально похмурил бровки, сев на стул и забросив ногу на ногу. Этот жест возымел свой эффект - Эдуард перестал недоуменно смотреть на лицо и весь сосредоточился на провокационной складке юбки, едва скрывающей белье. - Потому что не твоё дело, вот почему. - тем не менее, огрызнулся узник, задумчиво облизнувшись. - Ты местная шлюха? - Как грубо! - Лука картинно возмутился, вскинув руки и поднявшись из-за стула. - Я что, похожа на шлюху?! Ну и пошёл ты к черту! Козёл.. Я всё папе расскажу! - Да погоди.. постой. - мужик дернул связанными руками, пару секунд загруженно посопев, словно не решаясь, стоит ли доверять невесть откуда взявшейся девице. - Папе, говоришь... так ты его.. - Егоо~ - моментально проворковал Лука, подперев худой ладошкой край стола. - Но мне скучно. Папа уехал по делам и бросил меня здесь одну. Я хочу развлечься. - В комнате допросов? - ухмыльнулся мужик. - Нет! Я вообще не знала, что здесь кто-то есть. Я хотела стащить немного вина, оно тут дальше по коридору.. - А что.. неплохая идея. Освободи меня? Возьмем вина, и я тебя развлеку. Лука демонстративно захлопал глазенками, медленно заулыбавшись. - Правда? А ты не обманешь? - Слово чести. - растекся в более похабной улыбке мужчина, кивнув на наручники за своей спиной. - Я ведь и не виноват ни в чем. Понимаешь? Меня ваши братки по ошибке схватили. Они старой информацией заправляют. Я уже давно с долгами расплатился. Я и доказать могу. Когда, говоришь, вернется твой.. папочка? - Не наю. - Лука лопнул жвачный пузырь и схватил отброшенную заколку, виляя бедрами и приближаясь к стулу. - Только, чур, без глупостей~ Замок поддался без проблем. Эдуард выпрямился, потирая запястья, сделал немного шагов по комнате, чтобы вернуть твердость ногам, и схватил довольно улыбающегося Луку за руку, ломанувшись в двери. Лука пискнул, но поспешил следом. - А винооо?~ - Я сам тебе куплю, крошка... по пути. Продолжающийся спуск вниз вывел на небольшую подземную парковку. Лука зазвенел ключами в наманикюренных пальчиках, когда мафиози безуспешно попытался открыть первую попавшуюся машину. - Прокатимся? - Ох, что же ты молчала. - Эдуард проследил, как девица открывает дверцу новенького Мерседеса, и без лишних вопросов залез на соседнее сиденье, оглядев салон, словно до последнее не верил своей удачи. - Куда летим, сладкий? - Лука лопнул очередной пузырек жвачки, включая радио на какой-то очень попсовой музыке. - Сюда. - мужик сунул на панель свой телефон, с открытой картой и маркером на ней. - К этому перекрестку. Там неподалеку хороший ночной клуб. - Окей, поехали~ Только у меня права купленные, будет немного страшно, хихи~ - Пусти меня за руль. Лука не стал спорить и пустил Эдуарда на водительское. Тот и так уже был полностью под его очарованием. Взгляд, который должен тщательно следить за дорогой, то и дело опускался вниз и вбок, на обнаженные стройные ножки мальца. Лука пытался играть максимально-тупую девушку, абсолютно не замечая такого откровенного раздевания глазами, и лишь подкрашивая и без того алые губы помадой, найденной в бардачке. Не иначе, Генрих подбросил. Ну и спасибо ему на этом. Лука незаметно скосился взглядом на свой браслет. Интересно, он его спонтанно купил, или уже давно хотел подарить? Не похоже, чтобы такие сложные электронные штуки можно было достать так скоро. Но с другой стороны, чем только мафия не торгует. Машина остановилась напротив неприметного жилого дома. Эдуард вышел наружу, осмотрелся, поправил пиджак и оскалился во все свои зубы. Кажется, он окончательно расслабился, поверив в столь удачное освобождение. - Идем, красотка. Здесь недалеко.
Лука машинально кивнул на слова Генриха о душе, проводил взглядом мужчину, поднявшегося с постели, и еще какое-то время смотрел в сторону закрытой двери, понемногу приходя в себя. Изменения в его настроении не ускользнули от внимательного полукровки, но он не решился спрашивать. Неплохо было бы для начала действительно хоть немного привести себя в порядок после попойки, а уже потом заводить душевные беседы. Малыш медленно сел, кратко шипя от боли во всем теле. Если закрыть глаза и себя не рассматривать, то могло показаться, будто по нему ночью пробежало стадо антилоп. Но нет, мальчишка с удивлением обнаружил, что даже тот красивый наряд, который Генрих ему подарил, ни капельки не пострадал во время их страстных развлечений. Лука разделся, отправляясь в душ. Ноги всё ещё держали его нетвёрдо после выпитого, но похмелья не было, только небольшая слабость. А учитывая, что это усугублялось качкой, Лука думал, что чувствует себя очень даже неплохо. И несмотря на такое странноватое пробуждение, настроение у малыша было на высоте. Он тихо мурлыкал что-то себе под нос, пока умывался, тщательно причесал спутавшиеся белые волосы, проверил, что на платье точно нет никаких следов, и недолго думая влез в него обратно. Когда ещё он сможет его надеть? Да и Генриху явно понравился этот вид. Малыш вернулся на палубу минут через пятнадцать, как на ней появился Генрих. Мужчина сидел, как и каждый божий день - с сигаретой в зубах и с сосредоточенным видом проверяя что-то на своем телефоне. Лука даже усмехнулся беззвучно, оглядев его и присев рядом. - Завтрак сейчас принесут. - отозвался Генрих, на что малыш молча кивнул, подперев стол локтями и уставившись на мужчину напротив себя. Какое-то время мафиози ещё рылся в графиках и что-то ворчал себе под нос, но ощутил тяжесть чужого взгляда и поднял глаза от экрана, замечая лукаво улыбающуюся моську, неожиданно-задорная улыбка, расцветающая на ней, делала его вид совсем уж заговорческим. - Что? - Ничего~ - Лука словно нехотя отвернулся, начиная разглядывать море вокруг. - Всё ведь в порядке? - В полном. - Генрих заметил официанта и убрал телефон. На столике тотчас появились тарелки с высокими медными клошами, скрывающими содержимое, кофейник, кружки, изящная витиеватая сахарница и салфетница. Лука с интересом смотрел на то, как на миниатюрном, на первый взгляд, столике становится негде яблоку упасть, и с любопытством потянул одну из крышек, открывая себе тайну содержимого. На широком медном блюде располагались тосты, румяные и хрустящие, соединенные попарно, а между ними проглядывали тонкие слои красной рыбы, соуса и какой-то зелени. Запах стоял просто чарующий. - С нами будет завтракать кто-то ещё? - робко уточнил малыш, путем несложной математической формулы приходя к тому, что здесь стоит, по меньшей мере, шесть таких клошей. - Нет. - Генрих снова закурил. Его взгляд на мгновенье стал растерянным, словно он только сейчас понял, сколько к ним принесли еды. - Я не знал, что ты захочешь. Поэтому заказал все завтраки. Лука закусил губу, моментально опустив голову, чтобы скрыть растроганную улыбку. Потребовалось ещё пару секунд, чтобы совладать с эмоциями, после чего ребенок бодро вскинул уже спокойное лицо, сказал "спасибо" и воодушевленно потянулся к одному из сэндвичей, попутно наливая себе из кофейника ароматно дымящееся варево.
От понимания, что этот наряд Генрих заказал специально для него, что он в принципе потратил свои деньги, своё время и организовал для него такой сюрприз, не просто окрыляли, а переворачивали весь внутренний мир малыша с ног на голову. Особенно это проявилось после первых нескольких бокалов. Лука всё меньше смущался и всё больше наружу просачивались его искренние проявления себя. Он смеялся от души, даже в голос, рассказывая Генриху какие-то забавные истории, иногда даже вскакивал, чтобы что-то изобразить, босиком прыгая по крыше парохода и размахивая руками, не прекращая щебетать - абсолютный ребенок, если бы не горящие желтым огнем хищные глаза на смазливой мордахе. Он был расслаблен, как только могут быть расслаблены дети в присутствии кого-то, кому они всецело доверяют. Генрих закурил очередную, отбросив зажигалку и приближаясь к мальчику, замершему у мостка. Вид был действительно необычайный. В это время года город уже достаточно погружается в тьму, поэтому мерцающие на все лады десятки и сотни городских огоньков создавали ощущение плывущей по бескрайним просторам вселенной, вроде Млечного Пути, только более досягаемой. Полукровка поймал сигарету за основание фильтра. Плавающий взгляд янтарных радужек смотрит укоризненно, но иначе, чем обычно. Влюблённо? Генрих мысленно щелкает самого себя по носу, начиная ощущать внутри что-то, похожее на удовольствие от этого факта. "Это демон. Ему триста лет. Об этом нельзя забывать". Так хочется думать. Думать, не забывать никогда, но одного прямого взгляда в глаза достаточно, чтобы все убеждения разбивались в пыль. Малыш тянется к нему даже за сигаретной затяжкой, послушно приоткрывая ротик и "сглатывая" едкий сигаретный дым. У него смешно округлены щечки, но он слушается, безоговорочно слушается даже сейчас, и выдыхает лишь когда Генрих говорит об этом. Послушней любой собаки. Мафиози действительно мог купить практически всё. Любое удовольствие могли принести ему на блюдце с голубой каемочкой. Наркотик, от которого не будет последствий? Не вопрос. Самый лучший никотин? Ещё проще. Секс с наикрасивейшими женщинами, да даже мужчинами? Тем более фигня. Игры, фильмы, книги - без счёта. Но даже секс, сколько ни заплати, совсем иной, когда рядом с тобой не тот, кто хотел бы быть с тобой искренне. Никакая шлюха, заплати ты ей хоть миллион, не станет смотреть на тебя такими глазами. Лука смотрел. Никто не заставлял его слушаться сейчас - но он ловил каждое слово мафиози. Смущался, колебался, но исполнял. Власть такого масштаба кружила голову, а алкоголь добавлял в голову шаловливых идей. "Сними белье". Худая спина вздрогнула еле заметно. Мальчик чуть повернул голову вбок, стоя к хозяину спиной, а белая когтистая лапка уже машинально легла в районе разреза платья, смущенно её затеребив. Он подчиняется - в очередной раз. Генрих не мог похвастаться никакими особенными способностями, но сейчас он почему-то предельно точно ощущал от Луки вибрации желания. Голода. Он был уверен, что не ошибается. Хотя внешне полукровка себя почти не палил - он выглядел как робкая целомудренная школьница, нежели соблазнительная кокетка, коих на памяти Генриха были тысячи - для которых флирт, это единственно возможная манера общения. Лука же бесконечно-часто краснел, отводил взгляд и жмурился, несмотря даже на количество выпитого. И при этом, каким-то десятым органом чувств, Генрих ощущал эту его животную натуру, которая улавливалась лишь в деталях, ускользающих от опьяненного внимания. Всё же, он не был ребенком, не был обычным детенышем своего вида. Да, внешне он был крохой, да, реагировал на многие вещи по-детски. Но этот демон уже убивал людей - по его приказу, а да их встречи, быть может, и ради собственного удовольствия. Однако, сейчас ему явно нравилась их связь. Оборот вокруг своей оси, малыш робко складывает ладошки за спиной у мужчины, прижавшись к нему и приобнимая за шею. Ощущаются лишь слабые покалывания от коготков. Он мирно дышит, если затаить дыхание, можно даже разобрать его собственный пульс. То, что он возбужден, уже не вызывает никаких сомнений. Генрих не задумывался, когда брал его первый раз. Это вообще вышло, по большей части, случайно. Малыш кричал, ему явно было больно временами. Обычно после такого от секса либо наотрез отказываются, либо молча позволяют ему происходить, но реагируют зажато и холодно, уже не ожидая ничего приятного. Но Лука ломал это представление. Мужчина не спрашивал, а демон не торопился откровенничать, но, похоже, ему действительно понравилось это с самого начала. Генриху было сложно понять такое. Он больше ожидал от него отпора, нежели согласия. Каждый раз, когда настроение уводило на сторону похоти, малыш даже не пытался свести это в шутку или улизнуть - он словно наоборот, подхватывал замеченную искру и возводил её в статус пожара, весьма ловко и филигранно, почти ничего при этом не делая - лишь смущаясь и преданно глядя в глаза. Генрих мог быть мягче, бывал и грубее, но Лука не отталкивал его. Выл, плакал, весь выгибался в дугу, полосовал когтями постельное, но никогда не прерывал. Сначала его собственное удовольствие было просто забавным дополнением. Сейчас оно стало льстить Генриху. - Аххх~хмм... - малыш запрокинул голову, обнажая беззащитную шею под хищные поцелуи. Белые стройные ножки свободней расходятся в стороны, уже без тени смущения - здесь он уверен, что наблюдать за ними некому. Поцелуи сводят с ума, гоняют под кожей стаи мурашек, Лука закусывает губу, чтобы сдержать невольный громкий стон, но они слишком пьяны оба, чтобы сдерживаться. Лапки сильнее сжимают загривок мужчины, когда тот делает первое уверенное движение корпусом вперед. - Ах!! Аааа... Ге.. н.. ри.. Огромные янтарные глаза затянуты пеленой слёз. Взгляд наркомана, нездешний, но счастливый. Его когти успели оставить отметины глубоких царапин на спине. Мафиози ловит оба худых запястья, сгребая их вместе одной своей рукой и вжимая в подушку, второй цепче держась за чужое бедро, и мстительно вгоняясь внутрь всей длиной. Лука так сладко кричит. В его голосе, слезах, трепыханиях нет ничего от нежелания. Напротив, Генрих замечает, что мальчишка особенно приятно сжимается именно в моменты активных действий с собой. - Нравится? Хриплый шепот над ухом заставляет мальчика слегка "очнуться", он всхлипывает, смущенно отвернувшись, но мафиози прикусывает его за соленый изгиб шеи, еще раз двинув бедрами на отступе назад, так сильно, что у малыша перехватило дыхание. - Тебе нравится? - Даа-аааа.. - его голос дрожит, искажается от крышесносного замеса боли и удовольствия, но неожиданно коленки малыша сами соединяются над поясницей мужчины, не позволяя отстраниться. - ..даа.. - на выдохе повторяет его ослабший заплаканный голос. Он смотрит прямо в глаза. Влюбленно, теперь сомнений не осталось ни капли. - ..хозя..ин... - Можешь звать меня папой, если хочешь. - хмыкнул Генрих, наклоняясь ближе и поймав приоткрытый ротик в поцелуй. Он никогда не был так уж голоден до секса. Рано встретив Хайли и сделав ей предложение, он не ощущал, что поторопился, что "не нагулялся" - ему вполне хватало того, что у него было. Но при этом, Генрих не мог припомнить, чтобы даже с собственной женой у него бывали эпизоды настолько яркой страсти. Лука пьянил, как наркотик. В нем действительно было что-то манящее, незаметное ни глазу, ни слуху, ни нюху, но это что-то медленно, но верно срывало крышу. Рядом с ним не было необходимости заботиться о резинках, об особых днях, вообще хоть о чем-то. Лука разорвал поцелуй, вскрикивая громче, ощущая себя на пике всех чувств. - папа.. - тихо, неуверенно повторяет он свою оговорку, уже спустя мгновенье выстанывая громкое развязное "папочкаааа-ааа" на особенно жадных финальных рывках мужчины. Генрих не затыкает его, но отпускает руки и крепче сгребает за косточки таза, через пару движений догоняя удовольствие малыша собственным. После секса его голосок остаточно поскуливает, он никак не может отдышаться. Стройные ножки расплетаются, отпуская поясницу мужчины. Голод до конца не отпускает никого из них. Каюта прокручивается перед полуприкрытым янтарным взглядом демона. Он ощущает под щекой мягкость постели и приподнимается на локтях, с кошачьей грацией потянувшись спиной вверх, утыкаясь в нависший над собой торс мафиози. Теплые широкие ладони гладят по низу живота, и Лука уже готов мурлыкать и ластиться, но вместо этого раздается очередным насыщенным и ярким стоном, когда в него вновь вбивается голодная плоть Генриха. Бедра сами собой вскидываются выше, чертенок уже мало что соображает, задыхаясь от собственных криков, от бешеного пульса, от хватких прикосновений хозяина к глотке и волосам. "Я люблю тебя", кружится в голове фраза, но Лука, к счастью, находится в такой нирване, что уже не в силах сложить слова в предложение. Из его уст срываются лишь восторженные всхлипывания и хриплые зовы - по кличке, которую Генрих наконец разрешил сам. Луке было крайне неловко повторять такое самовольно. И теперь он даже не пытается скрыть своего кайфа от процесса. Они падают в объятья друг друга почти без сознания, уже с первыми лучами солнца. Торопить их и будить, разумеется, никто не стал. Пароход был арендован почти на сутки, так что покинув пролив внутри города, пароход вышел в открытое море, и по умолчанию собирался вернуться лишь под конец начавшегося вновь дня, если проснувшийся мафиози не изменит эти планы самостоятельно.
Даже когда ты живешь на свете более трехсот лет, ты замечаешь не всё, что есть вокруг. А к тому же, после того, как появляются громадные провалы в памяти, кажется, что тебе действительно не больше тринадцати. Лука практически ничего не помнил. Он крайне редко хоть как-то затрагивал эту тему с Генрихом, но, благо, тому было и не настолько интересно, что может рассказать ему о прошлом маленький монстр. Достаточно было того, что он помнит своё имя. К прогулке полукровка отнесся спокойно. Иногда мафиози любил пошататься в парке, и разрешал Луке присоединиться, но вот чтобы до парка ехать на машине - это было первой странностью. Каково же было удивление малыша, когда он увидел, что это за парк! Тваренок любил животных. Иногда в этой любви ощущалась некоторая солидарность: весь с ним тоже обращались, как со зверем. Но иногда он вёл себя просто, как обычное дитя: мог сидеть на корточках и с упоением гладить бездомную кошку. В зоопарке он вёл себя скорее наравне с детьми. В нем не было замечено грусти от факта, что некоторые звери закрыты в вольерах - те были достаточно свободными, да и сами животные в большинстве своем не выглядели замученно, а даже реагировали на толпу, так что прогулка удалась на славу. Возле завершающей экспозиции толпились дети с родителями: здесь продавали сувениры. Лука нерешительно замер, во все глаза рассматривая витрину. Очень хотелось утащить себе что-нибудь на память. Взгляд упал на искусно выполненную статуэтку тигра. Ощерившись, грозный хищник заносил лапы над пустотой, выгнув хвост полукольцом и замирая в своём начавшемся прыжке. Луку она покорила. Он лишь оглянулся на Генриха, не сбавляющего свой шаг по направлению к гардеробу. - Можно? - вдруг услышал он голос полукровки, и обернулся, сходу попавшись в эти сверкающие от счастья глаза. - Зачем спрашивать? - улыбнулся Генрих, небрежно махнув рукой. - Ты весь зарабатываешь у меня. - Ладно. Тогда, подожди меня снаружи, я сейчас! ___________________________________________________ Каждый раз, как машина останавливалась возле очередного места, глаза Луки распахивались всё шире и шире. Разумеется, вопросы в нем томились ещё с зоопарка, но демон не решался спрашивать, пока Генрих сам не подведёт к этому. Не хотелось портить момент расспросами. Под конец дня, пока автомобиль Генриха мчался к порту, мальчик лежал на задних сидениях, весь в подарочных пакетах, игрушках, насквозь пропахший запахом сладкой ваты и газировки. Он пытался переварить все свои впечатления и эмоции от этого дня, безмятежно улыбаясь, как машина стала затормаживать, а значит, образовался новый пункт их небольшого путешествия. Лука поднялся на борт вслед за Генрихом, оставив все свои сокровища в машине. Он был немного растерял, хотя и до одури счастлив. Вопросы о причинах такого щедрого поведения всё множились, но вдруг, с появлением загадочного подарка на столике ответ слетел с уст Генриха сам по себе. - День рождения? Правда? - чёрт посмотрел в упор, заметно задрожав. Не от страха, разумеется, от эмоций восторга. Он и в самом деле не мог вспомнить, был ли у него когда-нибудь день рождения. Но, судя по тому, как подготовился хозяин, он всерьез решил компенсировать такую оплошность, устроив праздник, по масштабу подходящий для всех пропущенных дней рождений. Слов не хватало, чтобы выразить всю свою признательность, так что ребенок лишь выпростал руку через столик, коротко сжав мирно лежащую ладонь мужчины. А уже затем повернулся обратно за свой подарок. Лента развязана, крышка приоткрыта. Лука с любопытством лисы сунул кончик носа в небольшую щель, но не смог ничего разглядеть и учуять, так что решился и раскрыл её полностью. Отогнул коготками защитную плотную материю, и поскольку так и не понял, что это, то взялся за ткань и привстал со стула, потянув её из коробки наружу. Лука застыл уже на трети этого процесса. Осознание прошибло его от хребта до пят. Это было платье. Платье более маленькое, чем у Хайли, но Лука чуял, что оно было дорогим. Руки машинально сделали резкое движение обратно в коробку. Чёрт замер, опустив голову и не дыша. От стыда у него покраснели даже кончики ушей. Господи, неужели Генрих видел?! Наверняка как-то узнал, в его собственном доме едва ли что-то может оставаться незамеченным. Какой же он идиот, что померял платье Хайли. Генрих теперь хочет поиздеваться? Или это искренне? Слишком много вопросов, но почему-то их смысл не задерживается в голове. На уста просится совершенно другой. - Это.. я.. - голос задрожал, но Лука совладал с ним, правда, глаза на Генриха поднять так и не смог. - ..Ты хочешь, чтобы... я примерил?... - Мм, как сам захочешь. - Мафиози лишь на секунду отвел глаза от меню, затягиваясь очередной сигаретой. - Это теперь твоя вещь. Демон помялся ещё несколько секунд, но встал из-за столика и ушел. Его не было долгих минут десять. Наконец, справа от мафиози что-то тихо зашуршало, и в поле зрения появился полукровка. Белые волосы распущены из своего дежурного хвостика, платье сидит идеально. Но смотреть в глаза он все ещё не в силах. Тихо остановившись напротив своего стула, Лука задает вопрос в сторону, немного пряча глаза за ширмой волос. - Тебе.. нравится? Он слышит утвердительный ответ, и немного смелеет, заулыбавшись. Видимо, Генрих всё же не злится, за тот эпизод. В платье находиться непривычно. Мальчик какое-то время неуютно ерзает на стуле, все время переживая, что ткань зацепится за что-нибудь, но нервы понемногу отпускали. Запомнив слова Генриха об ингридиентах, малыш решил заказать что-то, что будет звучать максимально-экзотично - чтобы попробовать что-то новое самому, и мужчине сделать приятно. Наконец официант принял заказ и убежал, оставив парочку наедине. Лука собрался с силами, поднимая немного виноватые глаза на хозяина. - Почему ты решил подарить мне платье..? Я ведь у тебя, как-никак.. наёмник. - Наёмник, со скоростью света поглощающий сладкую вату, да. - по-доброму съязвил Генрих, и малыш смущенно заулыбался. - Тебе вроде нравится. Вот и решил. - Ты... видел..? - Видел. - Я не должен был-.. - Тебе оно не нравится? - Что? - Лука моргнул, машинально оглядев себя ещё раз. - А.. нет. Нет, что ты, оно.. просто волшебное. Насколько я вообще могу судить о женских вещах, ахах. - Вот и чудно. - Генрих ещё раз оглядел силуэт мальчишки, уцепившись взглядом за ноги. - Почему босиком? - Ботинки портили весь вид. Я подумал.. - Тебе нужны туфли? - Нет.! - Лука нервно рассмеялся, закрыв лицо руками. - Я не умею на таком ходить. Мне будет ещё более стыдно. На нас и так пялятся.. - Правда? кто? - Генрих обернулся, но не увидел никого, кто стоял бы на лестнице. - Ну, не прямо сейчас, но пока я шел сюда из каюты. - демон посмотрел в глаза, краснея всё пуще. - Они.. голову ломают над тем, кто я такой.. а теперь, кто я такая.. как неловко..
Вскоре после этого разговора полукровка принялся за второй этаж. Первым делом, конечно, пришлось освобождать комнаты от вещей. Лука решил начать с самых дальних, чтобы потом подбираться всё ближе и ближе к выходу и сбрасывать ненужное вниз, не продираясь через завалы. Дальними были комнаты жены и сына Генриха, а также его кабинет. Решив оставить кабинет на потом, Лука немного робко вошел в осиротевшую детскую. Мальчик видел его лишь на фотографиях, но прямо сейчас, стоя на пороге его "владений", появлялось твёрдое ощущение того, что хозяин комнаты просто убежал поиграть - если бы не слой пыли, лежащий на игрушках. Всё было ярким, веселым, позитивным. Со стен на Луку смотрели морды каких-то рисованных весело улыбающихся существ, видимо, из известных мультфильмов. Полки и шкафы ломились от различных игрушек, от простеньких конструкторов до гигантских плюшевых животных. Всё внутри сжималось от понимания того, что Луке придется выбросить всё, что находится в этих стенах, но, увы, забирать всё это богатство после Томаса было некуда - да и, по большей части, чертёнок не испытывал нужды поиграть во всё это. Скрепя сердце, он распахнул один из громадных мешком для строительного мусора, и принялся его заполнять. В конечном счете, полукровка оставил себе лишь пару деталей одежды из детского гардероба - ввиду своей щуплости, плюс лампу теней, сочтя её очень уютной. Комната Хайли была иной. Здесь запустение ощущалось сильнее. Если в детской обилие игрушек и книжек создавало иллюзию живости, то комната покойной жены хозяина таких иллюзий уже не питала. Туалетный столик был стерилен от всякого рода скляночек и кремов, сейчас на нём покоилась лишь пыль, ни единого предмета. Также никаких предметов туалета не было и в потайной ванной. Лука раскрыл шкаф, уже подумав было, что здесь Генрих выбросил всё, что могло напоминать о любимой - но ошибся: как раз таки шкаф вмиг обрушил на полукровку свои сокровища, первым из которых стал стойкий аромат женского парфюма. Лука закашлялся от неожиданности, но створку закрывать не стал, а напротив, распахнул её шире. Также, как и у маленького Томаса, у Хайли была своя небольшая гардеробная - очень маленький, но удобный отсек прямо в стене дома, играющий роль шкафа. Вешалки были плотно забиты одеждой. Лука потянулся, аккуратно вытянув один из крючков. Хайли явно очень любила платья. Что ж, чудесный выбор, для женственной особы. Все детали одежды ненавязчиво пахли её духами. Луке понравился этот запах. Он осторожно собирал в пакет вешалку за вешалкой, но изредка подвисал, задерживая в руках ту или иную вещь, прикладываясь к ней кончиком носа, рассматривая, щупая. Полукровка относился к одежде обыденно. Это то, что необходимо, во-первых, чтобы было теплее, а во-вторых, из банальных правил приличия. Остальное его мало заботило. Но вот одежда женщин - она совершенно иная. При взгляде на очередное платье, больше похожее на сборник тоненьких завязочек, Лука даже ощутил, как мерзнет. - Как они носят это?.. - тихо прошептал он самому себе под нос, потянув за очередную вещь, но остановившись. Когти сжимали не ткань, а плотный чехол. Заинтригованный, Лука снял его, отошел от раскрытого шкафа к постели, и потянул за молнию, раскрывая для себя сюрприз содержимого. Если и можно как-либо определить внешне, дорогая вещь или нет, обычно люди делают это, глядя на качество материала, или на ровность шва, или на бирку, на худой конец. Лука не знал ни одного из этих способов, но он сразу ощутил - платье очень необычное, для особых случаев. По меньшей мере, потому что оно выглядело... экстравагантно. Это сложно было назвать тканью, полотном, чем-то, из чего должна создаваться одежда. Оно состояло из миллиарда маленьких псевдо-чешуек, переливающихся на свету, как у самого настоящего змея или дракона, при этом, материя была уникально-мягкой. Лука застыл, какое-то время рассматривая его, и неуверенно потянув из чехла наружу. Вещица радостно забликовала своими чешуйками, когда демон взял её в свои руки и прошелся до центра комнаты, как-то неуверенно оглянувшись по сторонам, словно проверяя, не наблюдает ли кто-то. Затем его лапы осторожно приложили предмет к себе. Лука смотрел в зеркальную стену шкафа, медленно краснея, но уже понимая, что не успокоится, пока не померяет его. Эта мысль засела в голове, как заноза. Он прекрасно понимал, что это даже аморально - надевать на себя платье мертвой жены боса. Она могла одеться так... чтобы пойти в ресторан? Хм, вполне возможно. Могла и на караоке с подружками так пойти. Наверняка на взрослой зрелой женщине оно смотрелось лучше, никто с этим и не спорит. Но Лука уже тянул за маленькую потайную молнию, аккуратно, чтобы не задеть ничего когтями, натягивая его на себя. Он смотрел на своё отражение абсолютно пунцовый, не шевелясь, наверное, с минуту. Потом, после первого оцепенения, захотелось приблизиться ближе к зеркалу. Лука даже выпростал ладонь, коснувшись своего отражения, будто не веря картинке. Платье сделало его чертовски-женственным. Он смотрел на своё испуганное отражение, и не верил глазам. Перед ним стояла девочка-подросток, стройная, маленькая, но очень изящная. Ткань змеилась по его телу таким образом, что даже угловатая мальчишеская фигура стала казаться более округлой, обтекаемой. Он встал на цыпочки, немного покрутился, нервно рассмеявшись. Магия одежды очень его забавляла. Всего одна вещь - а он уже стал совершенно-другим, кем угодно, но только не самим собой. Позабавившись перед зеркалом ещё немного, ребенок все же снял его, но не сунув в пакет в прочим вещам, а отложив на край кровати. Закончив со сбором, он прихватил мешок в одну руку, платье - в другую, и в приподнятом настроении ушел на первый этаж. Ремонт убежища должен продолжаться.
Лука выполнял обещание, данное себе самому - по чуть-чуть, по крупицам, но выполнял. Генрих не нуждался в жалости, но отчаянно нуждался в тепле - полукровка давал это в избытке. Он согласился внести изменения в интерьер их маленького убежища. Ему нравилось думать об этом месте, как об убежище - только для них двоих, ведь никто другой из мира Генриха здесь никогда не бывал. И поскольку мафиози чаще был занят делами клана, Лука имел возможность один приходить и вдыхать жизнь в дом, жаждущий этой самой жизни. Казалось, сами стены начинали дышать, стоило малышу распахнуть дверь и втянуть на порог прихожей очередные вёдра с красками или рулоны обоев. Лука включал свет в каждой из комнат, иногда прислушиваясь, с интересом замечая, как по-особенному уютно становится в нем. Словно бы сам дом благодарил тваренка за оказанное внимание, вздыхал, ворочался, раздавался легким гудением труб. Генрих дал отмашку на смену обоев. Началось всё с первого этажа, поэтому основная груда личных вещей перекочевала на второй, и если требовалось переночевать в спальне, нужно было теперь осторожно протиснуться между резным итальянским комодом с львиными лавами, и большим письменным столом-трансформером, так, чтобы не задеть механизм и чтобы он не грохнулся прямо на тебя. Генрих вообще собирался выбросить всё, но Лука отговорил. По какой-то причине ему хотелось оставить нетронутой хотя бы мебель. Хотя бы пока что. Дом и без того сильно менялся. Никто не задавал вопросов о растратах. Лука продолжал ходить на задания. После тренировок в монастыре реагировать на изменения в самом себе стало гораздо легче, так что он возвращался назад без неприятных сюрпризов, получал свою часть награды за это, и в целом, мог позволить себе покупку четырех таких домиков. Но Лука даже не забирал гонорары. Зачем, если ему всё равно особенно некуда деть эти деньги? Он ел не так много и совершенно не привередливо, одевался в основном с толчка самого Генриха прикупить равнодушному тваренку что-нибудь новое, не такое заношенное. Так что, Лука даже не задумывался над стоимостью вещей, в очередной раз листая какой-нибудь каталог строительных материалов или дизайнерский буклет. Он надеялся сделать это место особенным, таким, чтобы Генрих мог полюбить его во второй раз. Иногда мужчина не мог приехать несколько дней подряд, но чаще приезжал сам. В основном ночью, закончив очередное собрание, или разбор полётов, или просто соскучившись. Он мог вломиться в отличном расположении духа, принести бутылку вина, деликатесов и начать делиться с полукровкой фильмами. Он мог также приходить молча, не поднимая головы, не произнося ни слова, лишь молча сгребая руку ребенка в свою и поднимаясь наверх. Лука ни разу не сказал ни слова против. Это место - убежище. Если Генриха одолевали тяжелые мысли или выбешивало что-то по работе, он окружал его ненавязчивым теплом и заботой. Незаметно подносил стакан с выпивкой, менял пепельницу, оставлял минералку на столике по утрам, вместе с таблеткой аспирина. Тихо, как тень, присаживался за спиной, и лишь едва уловимое прикосновение лба к пространству между лопаток давало понять, что мужчина не один. Лука был псом, который умел держать дистанцию, но с легкостью её перешагивал, если Генрих разрешал это. В отличие от особняка, где жила большая часть группировки, это место было равнодушно к стонам страсти. Каким бы ни было настроение у Генриха, он и сам стал замечать, что присутствие белобрысого демоненка странным образом успокаивало и причесывало нервы, а вместе с тем, возрастало и влечение к нему. Чем чаще стали происходить их встречи, тем сильнее крепла связь. По виду, Генрих не предавал этим изменениям большего значения, чем, например, своему курению. Ну стал курить чаще, ну и что с того. Однако, изменения всё же были - их стали замечать остальные в окружении Генриха. Ледяной, как айсберг, "ликвидатор" сбрасывал каменистую чешую, даже его мимика стала более живой. Конечно, шуточки никуда не делись - их стало даже больше, но как бы там ни было, в глаза все приближенные стали обожать его еще больше. За суровую, но более справедливую оценку происходящему, например. Если раньше мафиози мог и за незначительную для клана провинность прострелить соратнику часть тела, сейчас он прибегал к более гуманным наказаниям, не требующим вмешательства врачей. Из кровавого тирана Генрих странным образом мутировал во что-то среднее между хорошим военачальником и не слишком хорошим политиком. Всё больше его волновали вопросы слаженной работы клана, внутреннего порядка, а не того, как бы поизощренней убить очередного должника. Кому-то это не очень нравилось, но Лука и Франк видели в подобных переменах светлую динамику. Генрих уже никогда не станет другим. Он потерял семью, и его скорбь будет с ним всегда, но по крайней мере, сейчас стало предельно ясно: он действительно далеко отступил от желания умереть.
Лука вышел из кухни на всё ещё нетвердых ногах, немного опираясь о стены ладонью и поднимаясь наверх, до уборной. Продолжать уборку в том же духе он не мог по многим причинам. Во-первых, после произнесенного полукровке сейчас меньше всего хотелось смотреть Генриху в глаза. Это ж надо было ляпнуть подобное?! Он злился сам на себя, но сказанного уже не воротишь. Генрих потерял сына. Потерял в этом же самом доме, а он так запросто взял и создал никому ненужную сейчас связь, одним своим неосторожным порывом.. Он и сам не понимал, искренне не понимал, почему сказал это. Почему назвал Генриха папой. Это слетело с уст так естественно, так легко, словно он всю жизнь носил такое качество. Хотя, мафиози ни единым поступком не давал повода настолько сильно сближаться. Даже если допустить, что он теперь воздвигнут в рамки "любовника главаря", это ещё абсолютно ничего не значит. Было ужасно стыдно и неловко. И ещё, было бы ещё более неловко убираться, когда по твоим ногам бегут струйки белесой влаги. Лука включил воду в душе и быстро сбросил с себя рубашку мафиози, запрыгивая внутрь. Воды успокаивала не только тело, но и мысли. Под её мерное журчание мальчик немного успокоился от произошедшей оплошности, и вернулся на кухню уже не таким смущенным, хотя и всё равно избегал прямого взгляда на Генриха. Тот, казалось, даже и не заметил отсутствия мальчишки. На мгновенье в его позе, выражении его лица и благодаря общему артуражу Луке показалось, что перед ним Генрих-из-прошлого. Сейчас мужчина просто сидел на углу дивана, залипнув на какой-то фильм по телевизору, и перебирая в руках тряпку для уборки. Кухня уже почти что сверкала от наведенного порядка. Из-за того, что толком и не успел помочь, Луку снова на мгновенье кольнуло ощущение стыда, но оно быстро растворилось, потому что малыш залип. Генрих вдруг тихо рассмеялся на сцену, происходящую в кино, и этот звук заставил полукровку оцепенеть до мурашек. Он смеялся и раньше, разумеется, но чтобы так - никогда. Словно заметив на себе слишком пристальный взгляд, Генрих резко развернулся, и даже успел похмуриться, но осознав, что это всего лишь Лука, его черты лица пригладились обратно - правда, прежней, пойманной в мгновеньи расслабленности в них уже не было. Исчезло без следа. - С легким паром. - Спасибо. - мальчик заполз на диван рядом, поправляя подол махрового халата, больше его самого раза в четыре, из-за чего казалось, что ребенок не в халате, а в длинном пледе по самые пятки. Он немного свернулся на сидении, молча покосившись в экран, и они сидели так несколько минут, прежде чем Лука первым рискнул нарушить тишину, наконец собравшись с силами. - Я думаю.. - очень тихо начал он, заранее опустив глаза, чтобы не потерять зачатки смелости от прямого контакта со взглядом Генриха. - Я догадываюсь, почему сказал так. Если тебе.. это..интересно, конечно. - заметив кивок, Лука машинально кивнул в ответ, и сел чуть ближе, цепляясь коготками за чужую штанину. - Это.. Понимаешь. Наш вид, он.. редко видит родителей. Особенно здесь. В этом мире. Мы не можем судить о том, что такое мама и папа. У нас этого нет. Всё равно, что пытаться понять, что такое мороженое, ни разу его не попробовав. Думаешь о нем, просто как о куске замороженного молока - но правда ужасно далека от этого, верно? Также и здесь.. Я.. я не задумывался о вашем.. людском значении этого слова. Для нас это слово оторвано от жесткого понимания родства. Это скорее.. слово.. означающее максимально-доверительное отношение.. и статус.. и ..возраст, наверное.. - малыш говорил всё тише и тише, будто теряя последние зачатки смелости, для подобных разговоров. - Ты.. заботишься обо мне.. и так много даёшь, открываешь, позволяешь.. поэтому, оно вырвалось само по себе. Желтые глаза смогли оторваться от изучения коврика на полу, и робко заглянули в лицо напротив. - Я больше не стану так говорить, если тебе не понравилось. Прости меня.
Полукровка открыл глаза из-за падающих на лицо солнечных зайчиков, просачивающихся сквозь слабо шевелящиеся шторы. Было утро, но ещё довольно раннее. Не слышно, чтобы люди заводили машины, хлопали дверьми и развозили своих отпрысков по школам. Мальчик мягко сел на постели, обернулся на спящего мужчину, и не смог сдержать теплой улыбки. Их разговор казался сном, как и вся прошедшая ночь, но всё было взаправду. Генрих действительно вернулся за ним, чтобы забрать домой. Вернулся, несмотря на гибель от его рук довольно близкого соратника. Лука старался не разживаться ложными надеждами, но он хорошо запомнил этот взгляд, которым его одарили перед тем, как уснуть. "Я не хотел, чтобы кто-то входил в мою душу". Лука знал, что Генрих спит довольно чутко, пережиток профессии, так что сползать с постели пришлось с аккуратностью сапёра. Всё равно сон уже не шёл, а тревожить мужчину и будить его раньше времени не хотелось. Кроме того - Лука хотел получше изучить этот дом. Опустевший и заброшенный, но он всё ещё хранил в своих стенах очень много настоящего, внутреннего Генриха. Мальчик нацепил на себя рубашку мужчины, поскольку так и не смог найти, куда мафиози отбросил его футболку в порыве страсти, и аккуратно выскользнул из спальни. Тихие шажки вниз. Дом был некогда очень любим. Это читалось во всём. В качественной отделке, в том, как ни одна половица не посмела скрипнуть, и как вся мебель, оставшаяся внутри, преображалась, стоило лишь прикоснуться к ней. Этот дом отчаянно хотел жизни внутри себя. Лука остановился напротив стены с несколькими фоторамками, внимательно разглядывая каждую. Мужчина с сыном и милой молодой женщиной. На ней светлое пляжное платье цвета неба, на нем - несуразная соломенная шляпа и поло с аляпистым узором пальмовых листьев. В этом человеке с большим трудом узнаётся Генрих. Напару с ребенком они держат в руках какую-то крупную рыбину, пучеглазую, с огромными алыми жабрами. Лука очень аккуратно снимает рамку с гвоздя, разворачивая к себе задней стороной. "Ибица, 2006 г." - сухо гласит надпись, сделанная на обороте. Лука понятия не имел, что такое Ибица, но еще раз внимательно посмотрев в эти счастливые лица, невольно улыбнулся тоже. Улыбка вышла немного тоскливой, Лука видел своё отражение с тоненьком стекле рамы, пока вешал её на место. Генрих был по-настоящему счастлив. За годы жизни на улице Лука видел разные семьи и разных людей. Примерных семьянинов "для вида" он тоже насмотрелся немало. Женщин, избивающих своих детей прямо на улице за малейшую провинность, мужчин, замахивающихся на своих жён. Но семья Генриха явно была не из таких. Они словно сошли с рекламных биллбордов, заманивающих купить яблочный пирог или зубную пасту. Лучезарные, теплые лица. Как всё таки ужасен человеческий мир. Лука стащил из рамки одно небольшое фото, где Генрих был запечатлен один. По всей видимости, его снимала Хайли, поскольку молодой мужчина крайне влюбленно смотрел куда-то поверх объектива. Он какое-то время покрутил его в руках, рассматривая, и наконец пряча в нагрудном кармане рубашки. Как трофей, напоминающий об этом дне.
Телевизор под потолком немного рябил, демонстрируя на экране тучную даму, вещающую что-то на фоне плиты и прочей утвари для готовки. Демонёнок бегал вдоль широкого кухонного стола, сея за собой мелкие мучные облачка. По всей рабочей поверхности валялись перепачканные венчики для взбивания, плошки и тарелки, скорлупки от яиц и целофановые этикетки, а также небольшие лужицы молока и жидкого теста. Будто ведьма, варящая себе зелье, малыш подбежал к краю стола, на котором стояла крупная миска с бледно-бежевой жижей, схватил её и понес к разогретой сковородке, попутно что-то бурча себе под нос. Сковорода зашипела, принимая на себя первый доверху заполненный черпак с тестом, отчего полукровка даже отпрыгнул с непривычки, но осознав, что посудину не будет "стреляться" горячим тестом, вовремя успел покрутить ее в разные стороны, подцепив лопаткой подрумянившийся блин и сбросив на широкую тарелку, стоящую тут же, на плите, за неимением свободного пространства. Он так увлекся, что совсем не услышал ни шагов мужчины, ни скрипа двери на кухню.
Лука слушал потрясённо, не перебивая Генриха ни словом, ни звуком, не перебивая даже его тяжелого долгого молчания. Желтые глаза смотрели пристально, пронзительно и болезненно. Он разве что не шарахался в стены, когда Генрих расхаживал между комнатами, чтобы не спугнуть его танец отчаянья. Не мешать ему вспоминать. В эти мгновенья Генрих казался уязвимей, чем когда-либо. Он был уже не здесь. Полукровка не переживал подобных утрат, но мафиози так четко поднимал их прямо сейчас, воссоздавая, будто из пепла, реальные живые образы - что даже Лука смог их увидеть. Он тоже заметил рамки с фотографиями, и пока мужчина не подозвал его к себе, сильно залип на одной, буквально воочию представив себе, каким, должно быть, ужасом было объято лицо этого добродушно улыбающегося семьянина, когда его так жестоко лишили смысла жизни. - Ты все ещё хочешь умереть? Маленький демон опустился на колени, но смотрел немного сквозь мужчину. Его руки потянулись к лицу. Когти приподнялись, чтобы не оставить следов в виде царапин, но похоже, что Генриха сейчас такие мелочи заботили меньше всего. Тем не менее, обе ладошки оказались на скулах мужчины. Лука смотрел куда-то вглубь него, может, немного заискивающе, пытаясь отыскать там что-то подходящее. Генрих был просто человеком. Обладающим властью - да, сильным - да, но смертным человеком. У таких в мире всегда будут враги. "Почему бы не разрешить себе жить дальше счастливо, хотя бы ради памяти о них?" Лука бы никогда не смог позволить себе произнести такое вслух, даже подумать об этом не вышло без внутреннего съёживания. И всё же.. Как много людей из его свиты могли удостоиться чести слышать эту историю? Быть в этом доме? Почему именно он? Вместо ответа - осторожное вкрадчивое прикосновение губ. Сложно понять, сказано ли это всерьез, но Лука не планировал разбираться. Он бы не отказал в любом из случаев. И не обиделся бы, если бы Генрих переврал это в шутку. Единственное, чего мальчишке хотелось самому - это дать немного тепла тому, кто сейчас так остро в нем нуждался. "Я тебе их не верну", с тоской подумал Лука, запуская пальцы дальше в волосы, когда Генрих ответил на его поцелуй. "Но я сделаю всё, что будет в моих силах.. Чтобы тебе хотелось жить."
Лука вернулся лишь за тем, чтобы забрать немногочисленные вещи из кельи и попрощаться с главным настоятелем. Остальные уже и так видели и подъехавший Кадиллак, и реакцию мальчишки. Объяснять что-то дополнительно было бессмысленно, они всё равно больше никогда не увидятся. Мальчишка забрался на заднее сидение уже минут через пять. Какое-то время они ехали молча, пока робкая когтистая ладонь не возникла из-за спинки водительского кресла, аккуратно приобнимая за плечи. - Спасибо. - шепотом отозвался черт, закрыв глаза и пытаясь унять неуёмно-рвущееся из груди сердце. Он был не просто счастлив, а окрылён, и если бы не то обстоятельство, что всё это - из-за смерти Ганса, демон бы уже вовсю щебетал о своей жизни в монастыре. Но он оставался немного печален, а потому молчалив. Его пальцы мягко сминают ворот чужой рубашки, обильно надушенной каким-то модным парфюмом. Лука был уверен, что уже никогда так близко не прикоснется к телу хозяина, после произошедшего инцидента. Безрассудство Генриха поражало, но ещё больше поражало его доверие. - Я больше тебя не подведу. - мягко уточняет шепот, возникший уже над плечом. Лука высунул свою мордашку в проем между спинками, примыкая лбом к предплечью и замирая так на какое-то время, чтобы вернуться в водоворот любимого запаха и любимого тепла.
Первым ребенка заметил монах, живущий в коптильне и занимающийся обогревом монастыря. В очередной раз обгоняя свою тележку, доверху набитую углём, чтобы оттолкнуться от бутыжника и схватиться за рукоять, мужчина в черных одеждах замер, замечая вдалеке, посреди пустыря мальчика, смотрящего на него. Демон, вне всяких сомнений. Он шел очень медленно, заметно хромая. Насторженно опустив тележку на место, монах зашагал к нему. - Что тебе здесь надобно? - строго и громко задал он вопрос, махнув рукой. - Откуда знаешь об этом месте? Чёрт остановился, молча порывшись в маленькой походной сумке и выудив потрепанное письмо. Монах бегло прошелся взглядом по карте, хмыкнул, еще раз смерил ребенка дотошным взглядом, и наконец развернулся к нему спиной, возвращаясь к своей тележке. - За мной следуй.
Здесь не только знали о демонах, но и были в состоянии обучить их держать внутреннюю энергию на коротком поводке. Здесь даже жило несколько таких же, как он- демонов, разве что старше. Они наравне со старшими монахами посещали службу, много тренировались и жили в отдельной пристройке, бывшем амбаре. Лука присоединился к ним, потому что такова была воля Генриха. Он много думал о своей судьбе, оставшись совсем одним. Были мысли оставить себе деньги, попытаться вылечить ногу и как-нибудь попробовать жить дальше. Но как? Если у тебя нет дома - нет и уверенности, что эти деньги не стащат другие обитатели подворотен. Да и если не брать в расчет деньги, на демонов так или иначе объявлена охота. Сколько он сможет проскитаться, прежде чем снова окажется у кого-то в клетке на продажу? Взвесив все за и против, Лука решил, что послушается последней воли своего бывшего хозяина. В конце концов, ему и самому было интересно, что могут они знать о демонах. Монахи действительно умели работать с такими состояними. Из-за свежей раны Лука обращался прямо во время службы - они действовали так отлаженно, что никто лишний раз даже ухом не повёл. Луку заломали четверо, пятый читал мантры и заставлял отвечать на вопросы. Попытки заставить себя сосредоточиться на знаниях прошлого помогали. Позже, малышу объяснили, что это универсальный рецепт: необязательно именно отвечать на вопросы, можно и считать про себя, и стихи читать, главное, следить за тем, чтобы эта ритмика никуда не делась. Получив новое открытие о себе самом, Лука усиленно тренировался. Сородичи его мало интересовали, единственным интересом стало совершенствование этого навыка. Его нарочно дразнили и провоцировали, чтобы затем учить самовольно гасить нарастающую тьму. Иногда это срабатывало, иногда - не совсем, но Лука старался и не бросал попыток. Он смог выяснить, что его собратья, уже жившие в этом монастаре, также были присланы сюда после побывки у некоторых богатых людей. Одного прислали уже после гибели непосредственного покупателя его богатые родственники - не желающие иметь дело с такой неуправляемой игрушкой, да так и забыли здесь, на счастье самого демона, а второго привезли в кандалах из закрытой тюрьмы, в которой он до этого сидел добрых лет пятьдесят. О нем тоже вполне благополучно забыли и власти, и тюремщики. Быть может, из расчета на то, что монахи - молчаливые люди и никогда не пойдут жаловаться, но Лука видел, как им самим нравилось помогать существам, несмотря на то, что в общей людской культуре их относили к тварям отнюдь не божьего промысла. Нога мало-помалу восстанавливалась, рука уже почти не беспокоила, да и вообще, по прошествию целых двух месяцев мальчишка заметно окреп и мало чем выдавал прежнего раненого оборванца. Он отдал все деньги, подходящие для обычных людей, в монастырь - это было его попыткой отблагодарить. Как бы там ни было, даже монахам иногда нужны мирские блага, которые без денег не добудешь. Но мафиозные червонцы Лука оставил, спрятав в своей келье. Просто на всякий случай. Он не знал, хочет ли вернуться к Генриху. Казалось, что если мужчина еще раз увидит Луку - он действительно исполнит свою угрозу. И хотя полукровка скучал по нему, он боялся..показываться ему на глаза, после всего, что случилось. Как можно спокойно смотреть на убийцу одного из самых близких тебе людей? Лука думал, что на месте Генриха тоже не смог бы. Он даже не знал, что он может сделать, чтобы хоть как-то искупить это страшную вину. Чем можно искупить чужую смерть, как ни смертью собственной? Хотя, это слишком просто. Если Генрих дал ему шанс выжить и даже справиться с проблемой, наверняка он не о смерти чёра грезит. Его позвали наружу. Иногда Лука помогал разбирать тележки с зерном, так что без задней мысли вышел наружу, но едва двери за ним захлопнулись, Лука замер как вкопанный на пороге храма, не дыша уставившись на Кадиллак. Генрих подпирал бампер бедром и густо дымил сигарой. Он не поднимал своих глаз на малыша, но Луке этого и не требовалось. Его сердце пропустило удар, а затем заколотилось так сильно, что стоять на месте не осталось никаких сил. Демон спрыгнул с крыльца и бросился вперед, замирая лишь когда до Генриха осталось расстояние вытянутой руки. Желтые глаза смотрели изумленно, виновато и вопрошающе. Он весь задрожал, неуёмно хватаясь за собственные руки, не находя подходящих слов, чтобы хоть как-то приветствовать мафиози. Столько мыслей разом хлынули на него. Приехал забрать? Или мстить? Или отдать на "съедение" своему клану? Но главное - Генрих приехал. Не забыл про него, не махнул рукой. Он, конечно, не был добродушным и никогда не отличался особенной заботой, но даже в самом факте его приезда Лука видел неприкрытную заботу. Вовлеченность в судьбу чёрта.
Сустав заживал долго - долго по рамкам нечеловеческих процессов восстановления. Лука не мог двигать раздробленной рукой больше недели, и это не могло не сказаться на дальнейшем контроле ею. Полукровке хотелось как можно скорее вернуться в строй, поэтому, несмотря на увещевания приглашенного врача-знакомого Генриха о желательном покое, он старался заниматься даже с ограничениями в подвижности. Рука слушалась хуже, так что о том, чтобы совершенствовать навыки стрельбы, пришлось забыть. Зато никто не мешал заниматься бегом или плаваньем. Время от времени полукровка заставлял себя делать что-нибудь мелкое поврежденной рукой, например, пытался рисовать или даже писать, и его упрямство помогало преодолеть временную слабость. Слабости были ненужным атавизмом, преградой, о которых требовалось избавиться, чтобы и дальше оставаться ближе к Генриху. Лука понял, что в нем не должно быть никаких слабостей, кроме самого Генриха. Особенно сильно мысль об этом подчеркивали остальные члены его групировки - дружная шестерка парней, готовых пожертвовать за него свою жизнь. Тот факт, что он внезапно стал частью чего-то вроде негласной семьи, давал необходимое ощущение поддержки. Правда, были у этой тактики и последствия. Лука и раньше замечал, что его приступы с годами становятся всё более выраженными, порой с трудом сдерживаемыми, но из-за ранения это стало происходить чаще. То ли ослабший организм требовал чего-то, то ли первобытная природа брала вверх - один черт, Луке и самому это не нравилось. Вся излишняя эмоциональность старательно спускалась им в бесконечных занятиях спортом, но внутри словно ширилась и разрасталась странная червоточина, изредка заставляя чёрта метаться по своей комнате, врезаясь в стены и разрушая тишину поместья своим рыком. Он приходил в себя с ощущением разбитости и ужасной усталости, и почти никогда ничего не помнил. Это раздражало, и даже пугало его самого. Благо, в присутствие Генриха это чувство никогда его не настигало, но полукровка волновался, что однажды этот день настанет, и не дай Ками ему не остановиться вовремя. Для Луки это будет концом. Даже если он не успеет навредить, а лишь предпримет попытку - это будет потерей доверия, которое так сложно им добывалось, а это значит - Генрих просто избавится от ненужного, неуправляемого чудовища.
Ветер таранит слабенькие стёкла в окнах пристройки к дому, и те мелодично дребезжат от каждого его порыва. Здесь, связанные по рукам и ногам к табуреткам, сидит пожилая пара. Лука получил приказ "допрашивать на поражение", а это значит - не забыть спрятать тела. Что нового могут сказать ему бедняки, ввязавшие в совершенно неподъёмный для них кредит? Одни слёзы и обещания. Луке их не жаль. Он совершенно расслабленно улыбается, когда их только начинают связывать, слушая несмолкаемую болтовню в два голоса. Потом, после первого удара когтями, обычно наступает гробовая тишина - даже если оба ещё живы. Так случилось и сейчас. Лицо старухи обезображено когтистой оплеухой, она настолько в шоке, что способна лишь беззвучно икать, а ее супруг в ужасе смотрит себе под ноги. Приступ настигает совершенно невовремя. Лука замирает, склонившись над стариком, собираясь уже заняться пытками, и его глаза медленно испуганно округляются, заливаясь тьмой. Он успевает резко выпрямиться и развернуться лицом к страхующему его Гансу, прежде, чем накрывает пустота.
Ледяной ветер пробрался в комнату, заставляя пальцы неметь от холода. Лука дрожит, именно холод заставляет его проснуться. Помещение утопает в ночной темноте. Взгляд прояснившихся глаз падает сначала на разбитый проем окна. Он медленно садится, оглядываясь вокруг. Три трупа. Двое - связанных и разодранных до неузнаваемости, и еще один. Аккуратный, на первый взгляд. Будто тоже спать прилёг, но мальчик поднялся на ноги и заметил под ним лужу крови. - Г.... Ганс.. - дрожащим шепотом позвал мальчик, боясь приближаться к нему, боясь правды, которую может увидеть. Нет. Нет, нет, нет, нет. Такое не должно было случиться. Что же теперь делать? Лука хватается за голову, садится на корточки и истерично завывает. Почему. Почему именно сегодня? Почему именно Ганс? Эти люди никогда не сделали ему ничего плохого. Он убил члена собственной семьи. Через три часа старенький глянцевый Кадиллак возвращается на парковку Генриха. Лука молча вылезает из машины, кладет ключи на капот, и садится на землю подле нее, подтягивая колени к груди. Генрих явно услышал автомобиль, так что не приходится долго ждать. Объясняться тоже не приходится - малыш даже издали выглядит так, будто искупался в крови целиком. - Прости меня. - дрожащим шепотом бормочет Лука, заслышав шаги, остановившиеся подле него. - Прости. Прости меня. Прости меня. Прости меня. Я не хотел. Я честно не хотел. Ганс. Я любил Ганса. Я не хотел, чтобы так случилось.
Для Генриха этот разговор был не намного важнее, чем процесс выкуривания очередной сигареты. Он редко когда мог поговорить о чем-то вслух, поскольку не нуждался в слушателях и компании, и эти спонтанные откровения были просто случайно произнесенными мыслями. Но для Луки этот разговор изменил многое. Прежде всего - изменился сам образ Генриха. Сухой, вечно серьезный мафиози лежал рядом, дымил и будничным тоном рассказывал об ужасных обстоятельствах гибели собственной семьи. Хоть Лука и не знал хорошей жизни, он здорово взгрустнул после услышанного. Те вещи, что немного очерняли образ властного хозяина, стали окончательно понятны и оправданы в его голове таким травмирующим опытом. В самом деле, мало кто, пережив такое, останется добрым, ласковым и открытым миру. Мужчина не обращал внимания намеренно, или действительно не замечал, но маленькие обряды "служения" Луки стали выполняться еще более отточенно, в явном стремлении добраться до абсолютного идеала. Если Генрих просил полукровку сделать кофе - он старался выверить всё по его предпочтениям, вплоть до температуры воды. Если давал задание - мальчишка подходил к нему так ответственно, как только мог, иногда игнорируя сон по несколько дней перед вылазкой, чтобы как следует изучить местность либо личные дела должников. Не оставались без внимания и основные умения, которыми обязан обладать приближенный такого влиятельного человека. Лука с удовольствием ходил на общие тренировки, устраивал себе собственные, пытался освоить стрельбу из самого простого оружия, учился двигаться бесшумно и быстро, а бить - не просто резко, а профессионально, правильно, запоминая особенности людской анатомии и все премудрости правильного баланса в бою. Ему хотелось этого не только по причине некоего "морального долга" перед Генрихом - но и банально нравилось. Мафиози был первым, кто не только ни разу не замахнулся с желанием ударить, но и тем, кто сам, своими руками, вложил в его когти власть над чужой жизнью. Человеческой жизнью. Он, наверное, мог запросто считаться сумасшедшим среди обычных людей, учитывая, что ни разу, похоже, даже не задумывался над тем, что мальчишка в самом деле может прикончить его в любой момент, стоило ему лишь захотеть этого. То ли он был настолько в себе уверен, то ли действительно так сильно желал умереть. Он слышал их речи. Их тихие ехидные перешептывания вокруг себя. Несмотря на демонстративное спокойствие Генриха, его боялись, как огня, поэтому нечто личное о нём Лука улавливал лишь в моменты, когда мафиози отходил. Им двоим перемалывали косточки с особым упоением. Генриха записывали и в психи, и в самоубийцы, и в педофилы. - ...как можно было додуматься притащить в дом чёрта... ей-богу, он однажды просто снимет ему голову, и будет совершенно прав.. - ..ему просто надоели женщины. Неудивительно, после того случая... - ..Почему бы ему сразу льва не отыметь? Эта тварь с тем же успехом может его сожрать! Луку забавлял их страх. Иногда он даже над ним издевался, начиная в упор смотреть на одного из прислужников, отчего тот довольно быстро бледнел и норовил отпроситься для какого-нибудь дела прочь из комнаты. Страх нравился Луке. Нравилось, что Генрих позволил ему найти себя на стороне сильных, а не тех, кто боится. Позволял карать и восстанавливать справедливость, позволял быть ему своим мечом. Он не разрешал себе задумываться над тем, были ли эти люди на самом деле виноваты. Если Генрих нашел в них грех - они уже заслужили смерть. Но иногда щедрый мафиози даже оставлял им жизнь. Очередной поздний вечер. Генрих потребовал отчет о проделанной работе. Они сидят в чайной комнате, Генрих - перед изящным деревянным столиком, попивая излюбленный виски, в противоречие помещению, Лука невозмутимо валяется на широкой изогнутой аттаманке, разглядывая потолок и не прекращая говорить. - ..Затем, когда мы проникли, Ганс спустился проверять подвал. Мы с Франком поднялись по лестнице наверх. Он выстрелил первым. Ты знаешь, я больше люблю.. руками... Поэтому стрелять попросту не успел. - Лука болезненно поморщился, будто эта тема задевает его за живое, но продолжил щебетать. Генрих слушал, покручивая в руке стакан с почти допитой янтарной жидкостью, рассматривая лицо маленького демона, лежащего напротив. В полумраке комнаты его глаза сверкают, как два золотых червонца. Малыш улыбается, припоминая что-то забавное в прошедшем дне, и у Генриха на мгновенье со странным щемящим чувством замирает сердце. Так иногда происходит, когда он засматривается на его раскрытую пасть, испещренную мелкими острыми зубами. Он чудовище. Но неожиданно для него самого - довольно покладистое. - Лука. У меня есть для тебя одно поручение... - внезапно произнес мужчина, загасив почти докуренную сигарету и швырнув окурок в приоткрытое окно особняка. - Я согласен. Глухой смешок. Генрих не выдерживает и улыбается, глядя на самоуверенное лицо, повернувшееся в его сторону. - Но ты даже не выслушал меня. - Я сделаю. Чёрт смотрит прямо в глаза - почти с тем же самым вызовом, с которым смотрел тогда, в клетке, повязанный по рукам и ногам. Совершенное оружие. Но почему-то совершенно на него не похожее. Он слышит смех мужчины, но кажется, это довольный смех. И точно - через мгновение белой макушки касается жесткая ладонь, и Лука жмурит глаза, на несколько мгновений прекращая дышать. Эти мгновенья как крупицы золота. Доказательство, что он действительно нужен и важен. - Ну хорошо. Я и не сомневался, что ты сможешь это сделать. Лука смотрел выжидающе, а Генрих словно издевался и молчал, прикурив заново и уходя к рабочему столу. Прошло добрых минут десять, прежде чем нервы у мальца не выдержали, и он первым подорвался со своего лежбища, приближаясь к мужчине и деланно-хмуро заглянув в его лицо. - Ты всё-таки не хотел бы поведать мне, на что я только что подписался? - Ты будешь моим сопровождающим. - коротко пояснил Генрих, стряхивая пепел мимо стола и даже не подняв взгляд на демоненка. - Дорога предстоит долгая, а Ганса укачивает в поездах. Конечно, отговорка была чисто для галочки. Генриху было плевать, кого и где укачивает. Мальчик медленно выпрямился, перестав дышать и распахнув свои золотые створки на пол-лица. - Сопрово..ждать..? В горле моментально пересохло. Он даже мечтать о таком не смел. Одно дело - плестись за человеком по его территории, когда тот не слишком занят и не слишком плотно окружен своими слугами и гостями, а совсем другое - стать практически телохранителем. На официальной встрече Генриха. Такое вообще бывает? В груди заполыхало и голова слегка закружилась, но Лука не подал вида, а только кивнул, и спокойно вышел из комнаты. Сказанное необходимо было пережить. Переварить и осмыслить. Не было никакого повода думать, что мужчина слукавил. Значит ли это, что он стал больше ему доверять?
День второй. Ида запомнила свою кличку. Запомнила, где находится её "место" и чем оно является. Запоминает (пока с осечками), что нельзя лезть в кошачью миску. Дружелюбно играет с кошкой в догонялки. Хорошо реагирует на команду Фу и на "укусы" рукой. Основная проблема: туалет, боязнь одиночества (воет под закрытой дверью) Но для всего лишь второго дня у нас это огромные темпы адаптации, она огромная умница. Есть проблема с ухом и загибом мягкого хряща. Добавляем творог в рацион +массаж ушка, когда она не слишком активная Через 2 недели на вакцинацию А через месяц можно будет уже и на улицу выйти
Все тексты, изображения, видеозаписи и аудиозаписи на этой странице принадлежат пользователям.
Если вы хотите пожаловаться на содержимое этой страницы, пожалуйста напишите нам.
Профиль 
Редактировать профиль
Изменить фото профиля
Настройки аккаунта
Позитивки
Поиск
Друзья
Мой Дневник
Мои записи
Тесты
Сообщества
Сообщения
Он совсем не хотел уходить. Такое существование приносило ему чудовищную боль, потерю последних черт какой бы то ни было личности, но ещё хоть раз позволить миру запустить руки в беззащитное нутро он не мог. И дело не только в сосуде. Он забыл о том, зачем берёг его, кого искал и почему это было так важно, однако, сейчас эти воспоминания прорывались, как прорываются сквозь кожу маленькие перья - с нестерпимым зудом, не позволяя так просто от них отмахнуться.
От феникса пахнет прошлым. От его одежды, рук и волос, от его пота, от его вещей. В постели, которую он принёс, так приятно спать. Это ощущение уносит его куда-то в совсем иную вселенную. Акула сам не заметил, когда перестал рычать и отвернулся от человека. Боль накатывала, ползла по лопаткам и спине, но она не была связана ни с кем, кроме него самого. Тварь остановился и совсем не двигался, перестав реагировать, оставшись стоять посреди своей тюрьмы с отсутствующим выражением лица, упулившимся в пол. Реальность била по нервам, Акула боялся её больше, чем призраков, но он больше не мог защищать чужую часть сознания неведением. Здесь всё было против этого плана.
По тощим бокам с мокрым противным звуком скатился ком из грязи, крови и шерсти, и не единственный, мелкие сгустки поползли с тела, опадая под лапы демона, оголяя испещренную шрамами кожу. Он шевельнулся, пытаясь спокойно добраться обратно на постели, но на полпути медленно осел на пол, оставив на собой грязновато-красный шлейф "линьки", перестав пытаться подняться и тихо заскулив.
Мягкость постели напоминала о прошлом. Зверь дышал ровнее и медленнее, когда позволял себе заснуть, даже если сон этот длился всего несколько минут. О доверии было слишком рано говорить: Акула всё ещё подрывался на постели, если Георгий слишком близко проходил мимо, пытался бросаться и яростно рявкал, готовясь обороняться. Но день за днем статичное, упрямое присутствие рядом феникса вынуждало Акулу реагировать и меняться. Он всё меньше возвращался к своему ритуалу драк со стенами, и все чаще позволял себе спать. Засыпая и просыпаясь, он видел его рядом, и если первые пару недель демонстративно терпел его присутствие, каждый раз норовя убить при любом удобном случае, то затем он переставал даже рычать, лишь напряженно следил за действиями, избрав постель своей зоной безопасности и начиная гудеть оттуда лишь тогда, когда мужчина приближался непозволительно-близко. Шерсть тоже стала вести себя странно. Будто запущенная линька, то там то здесь на теле твари стали появляться проплешинки, колтуны из уже мертвой шерсти падали на землю, а деформированные конечности будто слегка ссыхались, возвращаясь в нормальную длину.
Он захотел приблизиться сам внезапно, посреди глухой ночи. Георгий спал в кресле, ближе к выходу из клетки, часто засыпая во время чтения очередных научных трудов. Акула бесшумно сполз со своего лежбища, во все глаза глядя на мирно сопящего мужчину. Лапы подрагивали от слабости, которую теперь сложно было заесть даже сердцами, но он упрямо приближался к спящему, пока не остановился прямо перед ним. Тварь смотрел в его мирное спокойное лицо, и если раньше сложно было понять, видит ли он вообще реальность перед собой, то сейчас он совершенно точно был в ясном уме, поскольку разглядывал своего соседа по клетке самым тщательным образом. Он пытался узнать. Ощутить. То, что из него вырывали эти чувства, не укладывалось в ровной картине ненависти. Акула потянулся ближе, к подлокотнику, на котором покоилась рука священника. Длинный язык бегло обвёл широкое запястье, повторяя лизь вдоль пальцев, собирая на язык кожную соль и вкус, будто наконец у него стал появляться хоть какой-то интерес к происходящему.
- Тебе решать, в конце концов. - чуть более бодрым голосом отозвался робот, взглянув на Георгия и прижавшись к его плечу. - Но я, ни он не сможем пойти против твоего решения.
Он не сводил напряжённого взгляда с демона, стоящего перед ним.
- Акула. Ты должен меня выпустить. Это я, Лука.. пожалуйста... Подойди.
Наверное, это смотрелось даже забавно: малыш, расправляющий рубашку феникса подобно силкам для ловки птичек, хотя перед ним стоит разъяренный монстр. И все же, необычно смотреть в глаза самому себе. Особенно если испытываешь при этом страх. Акула не торопился совершать новое нападение, но это никоим образом не гарантировало безопасности. Он не реагировал на слова и не сделал ни шагу вперёд, как Лука ни уговаривал. И тогда полукровка решился. Он ненадолго закрыл глаза, подышав и собираясь с силами. А затем, выждав удобный момент, набросился на голову твари, резко накрывая её рубашкой феникса. Худые руки плотным кольцом сцеплиись на шее под челюстью, не позволяя сбросить себя рывками или ударами когтей, полностью перекрывая видимость и повисая на морде взбешенного чудовища.
- ЛУКА!!!
Малыш зажмурился, прижимаясь лицом к макушке демона, стараясь орать прямо ему в ухо. - ЛУКА!! ПРОСНИСЬ!! ТЫ НУЖЕН ПАПЕ!! ТЫ ДОЛЖЕН ОЧНУТЬСЯ!! ЛУКА!! ЛУКА!! УМОЛЯЮ!!!
Истошный крик чудовища прорывался даже сквозь бронебойные стёкла, вместе с грохотом разрушающегося механизма. Акула бился в стены и ревел так отчаянно, что замирало сердце. Сила, с которой тварь разбивала робота, вмазываясь в стены своей тюрьмы, снова начинала его деформировать. Казалось, даже стены начинают сдаваться такой чудовищной силы, кое-где из-за столкновения с металлом покрываясь мелкой рябью трещин, когда монстр вдруг упал наземь прямо в очередном прыжке и перестал двигаться. Он определенно был жив, бока слегка подрагивали в нерегулярном дыхании, но что там случилось, можно было разобрать, лишь войдя внутрь.
- Ты ведь ждал меня, верно? Я видел, - попытался улыбнуться Лука, на всякий случай немного приподняв руку для того, чтобы защитить голову. - Акула. Это я. Я здесь. С тобой. И папа с тобой. - он продолжал ласково бормотать, аккуратно сокращая расстояние по мере того, как демон опускал вздыбленную шерсть на место, хоть и продолжал пугать, порыкивая и не сводя с мальчишки яростного взгляда.
- Папа. - тихо позвал мальчик, отчего ежесекундно вздрогнули и тварь, и мужчина за стеклом. - Можно мне вещь, которая сильно тобой пахнет?
- Немного .. странно, - замялся малыш, поведя плечом и коснувшись взглядом лица склонившегося мужчины. - Как будто всё тело затекло. - Тут воспоминания недавних событий докатились, и полукровка вздрогнул, хватая мужчину за рукав. - Ой! Подожди! Что с Акулой? Он пришел в себя? Сколько времени прошло? Нам надо туда! Я видел проблески в его поведении! Он ещё жив, точно тебе говорю!
- Это я... - шепотом позвал полукровка, дотронувшись до волосков черного меха на скулах чудовища. - Это я. Ты не один. Вспомни меня, Акула. Я пришел помочь. Я могу -..
Договорить полукровке не дали. Бездны, слепо шарящие по полу, резко моргнули и вскинулись на источник прикосновения. От неожиданности и возмущения монстр завис буквально на долю секунды, шерсть встопорщилась, а всё тело напряглось, точно налилось свинцом. Мгновеньем позже Лука полетел на пол. Удар когтей пришелся на плечо, разрывая не только материю наспех натянутой футболки, но и пробивая кожу до проводов. Демон заревел на своим голосом. Лука сжал губы в тонкую линию, борясь с фантомной болью. Провода едва ли могут болеть, но выглядел он теперь совсем как пособие по автомеханике.
- Акула, - упрямо перекрикивал тварь полукровка, норовя сунуть в молниеносно смыкающуюся перед лицом пасть хотя бы свой локоть на откуп, чтобы урвать побольше времени. - Я тебя выпущу! Акула! Я здесь, рядом, пожалуйста..!
Нет. Это бесполезно. В его голове крика достаточно и без этого. Он никогда не услышит его. Когти монстра рвали всё, что попадало под лапы, а мощь, с которой Акула разрывал материю, позволяла даже отшвыривать шмотки и детали внутренностей в разные углы его тюрьмы. Теперь Лука в полной мере понял, о чём говорил Георгий. Невозможно докричаться до того, кому уже несколько сотен лет закладывает уши собственное безумие.
- Пожалуйста.. - заплакал Лука, попытавшись вытянуть навстречу обезумевшей твари останки второй руки - стальной крепеж, смотрящий в потолок обрывками контактных проводов и полыми трубками. Вторая её часть уже была безжалостно оторвана и валялась неподалеку. - Папа.. Вспомни... Папу..
Демон застыл, повернув голову в сторону. Он словно прислушивался к чему-то. Вблизи особенно сильно бросалось в глаза, насколько он измождён. Шерсть не давала увидеть многое, но то обилие ран, которое угадывалось под ней, явно были нанесены не кем-то другим, а сами себе.
- Папа, папа, папа! - закричал Лука, не пытаясь позвать мужчину внутрь, лишь пытаясь докричаться до притихшего демона. - Услышь меня! Вспомни! Я Лука! Я хочу наружу! Выпусти меня! Выпусти! Выпусти! Выпусти!!
- П а... п а.
Бесцветно повторил тварь словами мальчика, шаря глазами по пустоте перед собой. Заметив перемену, пусть даже такую никчемную, Лука от радости немного всплакнул, и как смог развернулся на бок, примыкая лбом к лапам закостеневшей твари, которая могла в любую минуту сорваться снова.
- Да. Папа. Он нас так любит, а ты обижаешь его.. Папа рядом, Акула. Папа здесь. Папа нас нашёл. Папа с нами. Давай же... услышь меня.. умоляю..
- Tao i taainn..
Зверь прекратил рычать, однако, грозный лик никуда не делся. Прерывисто выдыхая, он все же накинулся обратно на стекло, ещё несколько раз врезавшись в него, пока Лука напевно пытался достучаться до него на древнем языке, некогда доступном им обоим. Пять, десять, двадцать минут - эффекта не было. Впрочем, это и неувидительно. Георгий наверняка использовал этот метод связаться с демоном одним из первых, ведь у него был амулет, понимающий это наречие. Лука вздохнул, опустившись на колени перед мечущимся черным силуэтом. Крови не морде как не бывало. Похоже, в таком облике Акулу непросто будет..
Малыш осекся собственных мыслей, тряхнув головой и уверенно поднявшись на ноги. Нет. Не время думать о плохом. Сейчас нужно сделать всё, что ещё хоть как-то от него зависит.
Тяжело вздохнув, Лука вышел прочь из комнаты. Он стал приходить каждый день. Утром или под вечер, но он приходил регулярно, пытаясь поговорить на языке демонов и на обычной речи, подолгу наблюдая за повадками Акулы, следя за мгновениями передышек. Было заметно, насколько он истощен. Не столько физически, сколько морально. Его силуэт напоминал остов неживого существа. Как у Лаларту некогда, шерсть свалявшаяся, мокрая от бесконечных микро-ранений, всклокоченная, топорщаяся в местах глубоких шрамов на теле. И он действительно не спал ни минуты.
Крики, становящиеся истошней и громче, чем ближе тьма, клубящаяся по ногам. Лука больше не испытывает того страха, какой пережил в самом первом сне. Акула отчаянно грохочет своим криком, но в общей какафонии в этом не так много смысла. Лука терпеливо ждёт, когда он приблизится. Но на этот раз бешенство твари иного толка. Он катается по земле, и его крик полон страха. Ужаса. И без того не в силах пошевельнуться, полукровка цепенеет совсем, не понимая, что происходит. Тени скапливаются вокруг, начиная тянуть свои мертвые конечности к дрожащим лапам чудовища.
- Не смейте!!! - во всю глотку завопил Лука, игнорируя нарастающий рев темноты. - Не трожьте его!!!
"Нужно проснуться. Нужно срочно проснуться"
Болезненный визг заставляет закрыть глаза, чтобы не видеть. Лука жмурит их до боли в голове, приговаривая лишь одну мантру. Проснуться. Проснуться. Как можно скорее. Пальцы когтями впиваются в локоть, но забвение не проходит.
- Папа!! - умоляюще закричал мальчик, набрав полные лёгкие воздуха и вкладывая все свои силы в крик, чтобы сделать его реальным. - ПАПА!!!
- Что? Что такое?
Сверху нависает испуганное лицо Георгия. Лука пару секунд пытается отдышаться. Подушка под головой насквозь мокрая от слез. Он вскакивает, не теряя времени на долгие объяснения, и уже через десять минут несется по больничным коридорам к нужной комнате, вылавливая провожающие его вытянувшиеся лица охранников и прислуги. Георгий следует за ним.
- Я здесь.
Лука не стал включать свет. Он подполз к куполу, прижимаясь к покатому стеклянному боку. Существо в темноте не двигалось. Вернее, оно лишь крупно подрагивало. В открытые динамики доносился его хрип и еле слышное утробное, жалобное гудение. Похоже, он мог засыпать только так - стоя на ногах посреди темной комнаты, отключаясь лишь тогда, когда сосуд окончательно теряет все силы к борьбе.
Лука сгорбился и затрясся от слёз, торопливо потянувшись рукой к электронному замку. Конечно, у робота не могло быть никаких конкретных отпечатков.
- Пожалуйста.. пусти меня туда.. - зашептал малыш, обернувшись на Георгия, так и остановившегося в дверях. - Мне нужно его успокоить.
- Прости. Я не мог знать многого из того, что ты мне рассказал и показал, и спасибо тебе, что ты настолько со мной искренен.. Я.. возможно, слишком поспешил со своей просьбой. Но я не могу видеть, как моя часть .. как он.. в общем, давай хотя бы в качестве эксперимента я побуду с ним? Без отключений меня. Я буду с ним днём или в те часы, пока не нужен тебе. Попробую сделать хоть что-то. И если у меня не получится, тогда мы обсудим это ещё раз. Хорошо?
Лука шел, не разбирая дороги перед собой. Миновав коридор, больше напоминающий бесконечно-длинный белый тоннель, он сел на первую попавшуюся скамью, и не реагировал на слова Георгия, пока тот не прикоснулся. Демон слабо содрогнулся, словно бы только сейчас вспомнил о присутствии мужчины возле себя.
- Прости, что всё вышло так скомканно. - Георгий мучительно вздохнул, присев рядом с тваренком. - Я должен был сказать раньше, но, сам посуди.. Тема, о которой так просто не заикнешься. Мне казалось, если я признаюсь слишком рано, твой прогресс может упасть, и всё придется начинать по-новой. Тебя так долго не было с нами. Ты был.. весь внутри себя.
- Настоящий "я" и сейчас внутри себя. - горько ухмыльнулся Лука, опустив голову. Рука с кое-как стянутой грубыми стежками кожей выглядела абсолютно инородной. Чёрт брезгливо натянул рукав куртки до самых пальцев, чтобы только не видеть эту конечность в её нынешнем состоянии.
- Не говори так. То, что твоё сознание скопировано, не умаляет тебя ни в коем случае. Оригинал или нет, здесь нет ни капли разницы. Другого Луки больше нет. Есть лишь-.. - Георгий осекся, не зная, какие подобрать слова, чтобы обозначить "двойника", сидящего в стеклянном заточении. - ..оболочка. Внутри просто бездна. Понимаешь? Ничего. Оракулы с почти вековым стажем не смогли найти даже остов твоей личности, что могло бы помочь восстановить тебя в том теле. Лишь обрывки памяти. Но без личности - это всё равно что разговаривать с флешкой..
- Это неправда. Акула...
- Да. - Георгий кивнул, сложив перед собой руки и угрюмо сгорбившись. - Его нельзя назвать отдельной личностью в классическом понимании. Это скорее энергия, которая так или иначе принадлежала твоей личности. Твой переход из одного состояния в другое. Сейчас именно он правит тем, что происходит с телом.. Ну, ты видел. Но.. это всё равно, что доверить младенцу управление автомобилем. Акула полон желания разрушать и даже саморазрушаться. Его демонический инстинкт оказался сильнее всего насущного. Без тебя в качестве уравнителя он просто.. машина для убийств. Он не может услышать, его невозможно отловить на сеансах, невозможно застать врасплох. Его ярость всё разгромила внутри твоей головы.. Настолько, что даже вдалеке от него тебя пришлось очень и очень долго реабилитировать. Я положил на это все силы. - Широкая мужская ладонь мягко легла на сжавшиеся кулачки чертенка, обняв их и сгорбившись слегка, замечая дрожь от наступающих слёз. - Я не мог снова потерять тебя.
Ночь укрывает остроносые макушки башен, треугольники крыш мелких домишек и полосу далекого леса. Лука рыдал почти весь вечер. Он не хотел разговаривать и видеть Георгия. Понимающий феникс оставил его в покое, но едва миновала ночь и на небе стал затеваться рассвет, как полукровка сам ввалился в комнату к мужчине, дергая его за рукав.
- Ты должен отпустить его. - уверенно потребовал чёрт, не дожидаясь, пока Георгий проморгается и сядет на кровати. - Сегодня же.
- Лука.. который час?.. - мужчина поспешно выпрямился, оглянувшись в сторону окна. - Что случилось? Снова кошмар?
- Хах. Кошмар, да. - тусклая желтизна глаз на мгновенье упулилась в пол. Он осунулся после тяжёлой ночи раздумий, глаза были припухшими, но справившись с секундной слабостью, Лука ещё строже уставился на Георгия.
- Ты отпустишь его сегодня.
- В каком это смысле - отпущу? - мужчина встал с постели, ощущая, что покоя ему уже не светит. - Чтобы он ещё кого-нибудь убил?
- Он убивал, - терпеливей и тише заговорил Лука, не глядя на мужчину, - ..потому что ты избрал держать его в неволе. Я знаю. Ты любишь меня. И ты хотел как лучше. Ты хотел мне помочь. Вернуть меня. Но Акула, - Лука закусил губу, похмурившись, словно почувствовав боль глубоко внутри себя. - ..он.. никогда до конца тебе не принадлежал. То, что ты нашёл его, и увёз, и пытался изучить, чтобы найти способ восстановить - он воспринял, как продолжение пыток. А что может сделать изувеченный волк, если загнать его в угол?
Янтарный взгляд посмотрел Георгию прямо в душу.
- Он испугался. Его безумство не в том, что он всех хочет убить. Он.. опасен, лишь потому, что нет такого места на земле, где он мог бы быть свободен и счастлив. Потому что он всегда был моей частью. Моей половиной. Он жил в моей голове, и не вывозит реальности. И он потерял меня, в том аду, в котором находились мы оба.
Худая ладошка протянулась к лицу оцепеневшего феникса, огладив прохладными пальцами вдоль скулы.
- Что бы тебе ни говорили оракулы... Я точно знаю. Это не он меня разрушил.. Он пытался спасти меня всеми силами. У нас просто.. не получилось.
- И что же мне теперь делать? - сухим хриплым голосом поинтересовался Георгий.
Лука молчал слишком долго. Он переполз на колени с мужчине, оплетая его шею руками и опустив голову на плечо, и так он сидел долгие несколько минут, точно в медитации, нарушаемой лишь звуками обоюдного дыхания.
- Я смогу его вернуть. - тихо проговорил Лука, не выпрямляясь и не поднимая головы. - Понадобится время... но он узнает меня. Точнее.. узнает самого себя. Надеюсь... он просто запрятал всё это очень-очень глубоко, и если копнуть, то может получиться. Раньше у него самого не было на это ресурса. Но благодаря тебе... - худые лапки цепче обвили шею, - благодаря твоим стараниям.. Я смогу проснуться. На самом деле проснуться. Акула до сих пор там, один, и чем дольше это происходит, тем хуже будет становиться. Я хочу к нему. Сейчас.
Мальчишка спрыгнул, но замешкался, снова обратив внимание на свою руку и поморщившись так, словно у него заболели все зубы разом.
- Только.. пообещай, что разберёшь этот глупый механизм сразу же, как только Акула вернёт меня пусть даже на одну секунду. Я не хочу, чтобы он решил, будто ты пытался спастись роботизированной заменой. Это будет.. хуже предательства. Ни единого винтика не оставишь. Поклянись мне.
Полукровка бросил на Генриха прямой, немного с вызовом взгляд, ухмыльнувшись и уперевшись ладонью в грудь, чтобы слегка съехать по постели вниз. Разумеется, если бы он не хотел - мафиози бы его не заставил. Но Луке правда нравилось радовать его, а не только быть принимающей стороной. Такая просьба не вызывала никаких проблем, несмотря на то, что была произнесена едва не в шутку изначально, чтобы малыш не обижался, если делать этого ему бы сейчас не захотелось.
- Так-так~ - промурлыкал мальчишка, опускаясь на четвереньки над полу-лежащим Генрихом, и лишь сейчас разрывая зрительный контакт, чтобы красноречиво опустить желтые глаза на выпирающую вперед ширинку. Когтистые пальцы легли поверх ощутимой припухлости, пригладив твердый изгиб и потянувшись вверх до пуговицы на его брюках. - Ты ненавидишь детей, но тебе понравился мой первый неуклюжий минет... - молния раскрылась, штаны быстро сползали ниже вслед за цепляющими ткань пальчиками. Демон наклонился ближе, накрыв легким поцелуем влажное от смазки пятнышко на натянутом членом белье боксеров. Даже сквозь материю этот поцелуй заставил Генриха свести челюсти вместе, уж слишком горячо ощущались эти заигрывания.
Телефон на тумбочке раздался резкой, уже знакомой слуху трелью - это был кто-то из своих, возможно, даже Франк. Не ответить было нельзя, желающий поговорить с мужчиной мог бы просто трезвонить не переставая, вконец убивая столь жаркую атмосферу, так что мафиози рискнул схватить трубку сразу, надеясь распрощаться со звонящим в течение нескольких секунд.
- Что? - едва не рыкнул мужчина в трубку, не сводя глаз со слегка краснеющей моськи демона, возникающей всё ниже и ниже над пахом. - ..Что?! Какой ещё... А! Да, вспомнил.. твоюмать... н-нет, честно говоря, немного занят. Я за рулем, и уже сильно опазд-..
Генрих затаил дыхание, чтобы не выдать себя скачком в голосе. Обжигающе-горячий язычок полукровки уже обхаживал маковку плоти, распространяя по ней свою слюну и мало-помалу вылизывая ствол, смягчая себе путь для дальнейших ласк. Пальцы сжались на трубке до побеления костяшек. Казалось, еще немного, и она хрустнет от напряжения.
- О.. опаздываю... да.. Ничего с голосом. Простыл немного. Да. Я перезвоню сразу, как смогу, окей? Я понимаю! Ты тянешь моё время, притом бестолку! Всё, потом! - трубка полетела на пол, но не со злости, просто сейчас её наличие в радиусе даже двух-трех метров слишком сильно раздражало. - Что же ты делаешь, негодник.. мхх-х..
- Делаю то, что ты хочешь, папочка~ - отозвался на мгновенье демон, встретив на себе этот красноречивый, немного уничтожающий взгляд, но возвращаясь к своему занятию.
- По-моему, ты поджигаешь во мне педофила, а не опровергаешь его, - Генрих в очередной раз облизнул быстро сохнущие губы, скосив взгляд на немного алую моську демона, с таким усердием сосущего его член. Такое юное лицо, такие детские ладошки. Если вычесть из уравнения клыки и когти - это очень маленький подросток. Да, со взрослыми взглядами на жизнь, сосредоточенный не по годам, ужасно умный и притом отличный боец, но с другой стороны, он так сияет, когда видит игрушки, и так смеется, как умеют смеяться только дети. Его детскость не отталкивает, хотя должна была бы. Даже Томас не был таким, настолько непосредственным и невинным внешне. А ему было всего восемь. Томас... всего на мгновенье дурная фантазия наложила одно на другое, и Генрих нервно рассмеялся, начиная потирать свою переносицу, оттого что буквально сразу ощутил, как у него падает.
- Всё-таки не педофил, хах, - пробормотал он больше для самого себя, но немного отстранившийся Лука услышал и вопросительно взглянул на мужчину. - Извини. Я задумался.
- О проблемах? - стоило шероховатому язычку проделать путь по всей длине ствола, смыкая припухшие губы на головке члена, и медленно вобрать его обратно в свой рот, как все, даже случайные мысли о Томасе вылетели из головы. Мужчина сгреб под собой мякоть одеяла, изо всех сил стараясь держать руки при себе, чтобы не натянуть услужливую мордашку демона на изнемогающий от его ласк орган.
- Нет.. то есть, .. да.. наверное, о проблемах.. - Думать с каждой секундой становилось всё сложнее. Лука владел этой ситуацией полностью, и, кажется, даже наслаждался этим. Словно чувствуя перемены в ощущениях, он то ускорял свои движения, то становился немного более плавным. Конечно, он пока не мог похвастаться большой умелостью в этом деле, но даже его попытки расценивались гораздо выше, чем отменные отсосы, выполненные элитными шлюхами.
Становилось так хорошо, что перед глазами заплясали цветные круги. Мафиози не помнил, как вскинул руку, накрывая белобрысый затылок. Пальцы сцепились на белоснежных волосах, и крепкая хватка опустила голову твари вплотную к себе. Лука не успел среагировать. Из помутневших желтых глаз брызнули рефлекторные слёзы, он слабо уперся в колени мужчине, пытаясь ухватить хотя бы глоток кислорода, но по общему выражению лица стало заметно, как мальчишку с этого мощно повело. С уголков рта стекали ручейки обильно накопленной слюны, взгляд то и дело закатывался, но явно не только от нарастающего удушья. Его уютная глотка сжималась так интенсивно, что Генрих не заметил, в какой момент времени успел кончить.
- Черт.. - едва опомнившись от удовольствия, Генрих сразу же убрал руку, позволив демону выпрямиться, но он этого не сделал. Обеспокоенный мужчина быстро приподнял обмякшую голову под челюсть, наблюдая, как из пасти по расслабленному языку стекают белесые капли спермы. Взгляд медленно раскрылся. Демон смотрел на него пьяно и голодно, кое-как восстанавливая дыхание.
- Папа.. тебе.. понравилось?
- А зачем Франк поехал в аэропорт? - поинтересовался ребенок, присев рядом с ним за стол и наливая себе чай.
- Мммм... - Генриху явно требовалось время, чтобы перестать думать о прочитанном и переключиться на ответ своему малышу. - Фрааанк.. поехал за моими вещами. Я разве не сказал тебе?
- Да, но.. Ты вроде в последнее время ничего масштабного не заказывал, или я не в курсе? - полукровка ваял бутерброды, ловко сооружая небольшую стопку сэндвичей для завтрака на двоих. Генрих потянулся за одним из них, среагировав на сладкий запах ветчины и осознав, что жутко голоден после всех этих "перемирий" ночью и утром.
- Ну, я говорил тебе вскользь, что собирался помочь Шарлотте в несколькими тканями, которых в нашей стране попросту нет. Ты, наверное, не придал значения.
Конечно же, Франк вёз не только ткани. Поскольку поставка была оптовой, Генрих имел возможность попросить под шумок из чужой страны и ещё что-нибудь дефицитное. Одной из таких вещей была особая коллекция игрушек, того же бренда, который любил собирать Лука. Эти капсулы были гораздо крупнее, и в принципе серия была мало где распространена, но зная, что малыш не просто любит эти игрушки, а всерьез их коллекционирует, Генрих уже предвкушал, какой восторг увидит в его глазах. От одних мыслей об этом, несмотря на многочисленную разрядку только за последние часов восемь, в штанах опять становилось тесно. Благо, Лука удовлетворился таким ответом, и вскоре убежал на тренировку, а Генрих готовился встречать Франка с ещё одной посылкой.
Лука вернулся домой уже под вечер. Он услышал звук телевизора из спальни на втором этаже, а потому сразу направился туда, проведать своего человека.
- Опять дремлешь здесь? - чёрт заполз на свой край постели, приобнимая расслабленно облокотившегося мужчину под руки. - Мне нужно будет менять пистолет, начинает заедать магазин после каждого второго выстрела, секундная заминка, конечно, но в нормальной перестрелке это будет ощутимым косяком..
- Конечно, малыш. Чего же ты сразу не сказал? - тяжелая ладонь мужчины потрепала любимую белобрысую макушку, отвлекаясь от происходящего на экране. Ангельская моська разговаривает об оружии. Ему это удивительным образом шло. - Завтра поедем в особняк, выберешь сам любой, какой понравится.
- Правда можно будет любой? - демон встрепенулся, в его глазах словно зажглись звёзды, и он так близко прильнул к лицу мафиози, что тот немного растерянно поулыбался. - Правда-правда? Даже тот немецкий?
- Бери, если нравится. Почему нет?
- Оооо.. спасибо. - Лука засиял, но тут мужчина обернулся куда-то в сторону края постели, подцепив ладонью предмет с пола, и поставил перед демоном полупрозрачную капсулу, размером в футбольный мяч. И без того сияющие глаза демонёнка округлились, как от ужаса, он потерял челюсть и какое-то время смотрел на капсулу, как на пришельца, пока его тело не дёрнулось - он как пружинка подпрыгнул на месте, схватив "яйцо" и вскочив с постели на ноги.
- Это... это... но у нас же их нет! Их почти нигде нет.. Как ты это сделал.. это же... - бормотал чёрт, взволнованно расхаживая туда-сюда, как тигр по клетке, пока наконец не заставил себя сесть прямо на полу, посреди спальни, и не раскрыл капсулу. Послышался короткий всхлип счастья.
- Они такие красивые..
- На здоровье, Лука. - Генрих выпрямился и сел на постели, наблюдая, как мальчишка абсолютно как самый простой ребенок, моих миллионы вокруг, сжимал в своих руках красивую фигурку причудливого животного, похожего на дракона. Полукровка бережно крутил его в руках, проверял печати на ступнях, и едва ли не прижимал к сердцу. Сияющее золото глаз сжимало сердце стальными тисками, но ощущения от этого были исключительно-приятными.
Может.. даже слишком приятными. Поздновато пришло осознание, что он смотрит на малыша с ощутимым стояком. Это слегка кольнуло напоминанием о том, что теперь мафиози влечет к детям. Хотя... влечёт ли? Ну, по крайней мере, к Луке его влечёт так сильно, что даже невинные эпизоды радости вызывают вполне четкие желания. Генрих попробовал подумать о чем-то другом, но как тут переключиться, если демон сам подорвался с места и едва не слёту заполз на колени, начиная ластиться?
- Лука.. - тихо выдохнул мужчина, приобнимая тощее тельце, обнимающее его за плечи.
- Ты самый лучший~ Я и не думал, что ты вообще запомнишь их название! Нет, в памяти твоей я не сомневаюсь, просто.. это же всё больше безделушки.. а ты берешь и радуешь меня ими. - малыш едва не урчал, отираясь щекой о плечо хозяина, как вдруг ненадолго замер, а потом приподнял голову, с легкой полуулыбкой потупив взгляд в ключицы. - Ммм... Это.. это тебе так понравилась игрушка, или ты по мне за день так соскучился?...
- Это от кого? - переспросил демон, задумчиво покручивая в руках небольшой кейс, но не торопясь дергать за ленту.
- Видимо, от Жака. - Генрих присел на край постели, делая первый глоток кофе, и Лука, наконец ощутив заветный запах любимого варева, встрепенулся и отложил подарок, схватившись первым делом за стакан и делая жадные глотки. - Я удивлюсь, если это окажется не от него. Жажда замучила?
- С тобой замучает. - смущенно фыркнул мальчик, возвращаясь своим вниманием к кейсу. Когтистые пальцы всё же распутали завязочки в виде банта, полукровка подцепил край и потянул его вверх.
Несколько секунд он пребывал в шокированном молчании, а затем молча развернул кейс Генриху. На дне футляра, поверх обитой бархатом мягкой поверхности, лежало колье. Инкрустированные бриллианты преломляли лучи солнца, богато переливаясь на свету. Здесь не было бирки или проб, но Лука не сомневался, что такое может стоить целого состояния. Мафиози присвистнул и как ни в чем не бывало отвернулся от кейса, попивая свой кофе.
- Ну, теперь я по крайней мере не сомневаюсь, что от Жака. Явно всю ночь забыть не мог, раз дождался утра и отправил курьера. Что ты вчера сделал такого, признавайся.
- Честно, ничего! - воскликнул Лука, отчего мужчина лаже рассмеялся. - Я лишь хотел отравить жизнь этой суке! Кто ж знал, что эта работа будет оплачиваться! Я бы старался ещё сильнее, ахах.
- Сильнее бы старался, говоришь? - Генрих отставил картонный стаканчик и наклонился вперед, запуская руку под одеяло на теле полукровки.
- А... аух, - прозвучал его прерывистый скулёж, и Лука дрогнул в руках, торопливо отставив колье на прикроватную тумбочку. - Я же пошутил! Ты же знаешь.. я... аххх..
Обогнув миниатюрную фигурку по изгибу тела, ладонь Генриха бегло облизала своим теплом член полукровки, а затем опустилась ниже, проминая припухший вход в тело сразу двумя пальцами. Несмотря на то, что ночь была более чем горячей, это действие сразу же перехватило у Луки дыхание. Когтистая лапка вцепилась в локоть мафиози, слабо дёрнув в противоположную сторону. Алая моська пыталась смотреть куда угодно, лишь бы не на своего "мучителя".
- Хватит! Генри.. Франк же снова.. может приехать... Ах!! Нет! Прекрати! Перестаа..а-а-а...
Глупое тело начало трясти даже от проникновения пальцев. Лука громко всхлипнул и закусил край одеяла, больше не в силах сопротивляться. И чёрт с ним, с Франком, он уже видел их секс, если так подумать.
- Не вернется, - рычал любимый голос над макушкой, ехидный, безумный и ласковый одновременно. - Он уехал забирать вещи из аэропорта. Ему только путь туда проделывать часа полтора.
- Тц.. - блондин слабо пихнул мужчину в плечо, пряча в него же свою пунцовую физиономию и чуть шире разводя коленки, позволяя своему человеку умоститься между ними. Генрих небрежно сбросил с постели одеяло, располагаясь поудобней, его фаланги все ещё орудовали внутри, путая бедный организм, который почти не выкупал подмены, из-за чего вся кровь уже давно покинула белобрысую голову и устремилась вниз.
- Ты так приятно сжимаешь меня, когда переживаешь. - улыбнулся как ни в чем не бывало мужчина, слегка меняя направление движения пальцев и наблюдая, как мальчишку мечет по подушкам. - Настолько боишься внимания со стороны? Или напротив, это что-то вроде твоей мокрой мечты?
- Иди ты.. - сумбурно выдохнул демон, пряча глаза. - Тебе кажется...
- Надо же, мы всю ночь развлекались, а ты снова так сильно течешь~ Не болит?
- Кто бы говорил вообще.. Ещё про мою ненасытность шутил что-то. Нет..
- Мне остановиться?
За спокойной полу-улыбкой Лука ощущал убийственную тонну ехидства. Именно в то мгновенье, когда желаемое начинает маячить у тебя перед глазами, он начинает задавать вопросы, дающие какую-то иллюзию выбора. За это Генрих ещё раз получил удар по плечу, но не получил ответа.
- Так что, малыш?
- Блять... не издевайся... - едва не плача прошептал мальчик, смыкая короткие коготки на краях наспех застегнутой рубашки хозяина, которую тот успел набросить для Франка. - Возьми меня уже..
- Хихихи~ ..а может, спросим у неё, в каком сундуке она отрыла этот жуткий бабушкин платок?
- Ты чё, Софи-ии, животные не разговаривают, забыла? Хихихи~
Лука прикрыл зевок кончиками тонких пальцев, скосив взгляд в сторону, где ещё недавно стояла одна из этих куриц, усиленно залезающая Генриху на член. Она как раз успела незаметно метнуться к своему толстосуму, чтобы забрать оставленную рядом с ним сумочку и намалевать и без того заштукатуренные губы, а тот, похоже, и ухом не вёл - он явно получал большее удовольствие от ужина, чем от её компании. Эрика ушла дежурить возле мужских туалетов, судя по всему, не собираясь сдаваться без боя. Полукровка неторопливо встал со своего места, поправил подол платья, затем ниспадающие на открытые плечи кончики белых завитых прядок, и двинулся между столиками в сторону бара. За поведение Эрики Лука мог ещё в первые пару секунд подойти и свернуть ей шею, но внутреннее чувство осторожности подсказывало, что не стоит делать такое у всех на глазах. В таком случае, можно насолить ей иным образом. Малыш поздно поймал себя на мысли, что его способы мести становятся ужасно.. женскими. Но Генрих никогда не высказывался об этом плохо, так что демон принял решение просто попытаться, раз уж начал, а там как пойдет.
Его походка была легкой, почти парящей, и бесшумной даже несмотря на тонкую шпильку каблука. Банкир как раз расправился со своим лобстером, и откинулся на спинку стула, скучающим взглядом обводя столики вокруг, словно ища, чем развлечь себя ещё, притом совершенно не чурался заглядываться на ножки мимо проходящих дам. Полукровка постепенно приближался к нему, двигаясь по касательной и глядя лишь вперед. Он как раз мягко повернул голову в сторону, чтобы приветствовать улыбкой мимо проходящего официанта, когда якобы неожиданно оступился и дернулся во всем теле, начиная падать на пол. Толстосум, хоть и был жирноват по своей комплекции, но рванулся со стула довольно-шустро, подхватывая Луку за талию и помогая устоять на месте.
- Ох! - Лука распахнул свои огромные, ярко-синие от линз очи на лицо иностранца, растерянно захлопав подкрашенными ресницами. - Спа... Спасибо, я такая неловкая..
- Не несите бред, леди! Неловкость здесь не при чём. Эти идиоты не присыпали полы крахмалом, даже я в своих тьюдсах скольжу по ним, как на коньках! - довольный собой, новоиспеченный герой-спаситель не спешил разжимать руки вокруг тощей талии "девушки", то и дело пытаясь скосить взгляд на драпированное декольте, так что Луке пришлось самому сделать робкий шаг назад, чтобы намекнуть "спасителю" и высвободиться из хватки его жирных пальцев. Лука умел смотреть так, чтобы чужое самолюбие разжигалось и распухало во всех направлениях. Полукровке хватило еще одного крайне робкого комплимента с закосом в благодарность, чтобы банкир уже тянулся к нему всем телом, подгоняя снующих вокруг официантов и неустанно предлагая отведать новоиспеченной куколке то одно блюдо, то другое. Эрика не сразу заметила, что происходит, а когда заметила, Лука уже неприкрыто посмеивался от шуток толстосума, не отталкивая его руки со своей талии и принимая бокал с очередным угощением. Разумеется, Лука старался не пить, и выливать мимо по чуть-чуть при каждом удобном случае, зато банкир пил за троих, быстро начинал надираться и явно искал как можно больше точек соприкосновения, чтобы уехать с этого банкета уже с новой игрушкой.
- Что здесь твориться?! - визгливо оповестила о своем присутствии Эрика, запустив в мужчину своим клатчем и демонстративно сложив локти на раздутой груди. - Буся!!! Стоило мне отойти в уборную, как ты клеишь эту страшную молокососку?!
- Ох, милая~ - выпивший иностранец подобрел настолько, что не обращал внимания даже на попытки отлупить его по лицу. - Брось~ Мы с Люсией просто разговаривали про мишек, которых пришли спасать.. ик...
- С Люсией?!! - взвизгнула Эрика, прищурившись как змея и едва не прожигая на Луке дыру своим ненавистным взглядом. Сам Лука этого взгляда принципиально не замечал, он даже не смотрел на девушку, словно та и не подходила.
- Простите, Жак.. а давно Вы стали членом этой ассоциации? - продолжал робко ворковать он, как скромная школьница, не прекращая хлопать глазами.
- Прошу, не надо со мной на Вы, зовите меня просто Жак..~ Ай! Эричка, рыбка моя, ну что ты злишься? Присядь, давай, выпей и поговори с нами тоже~
Лука внутренне торжествовал. Было заметно, что Эрика не могла просто встать и уйти, равно как и не могла перегнуть палку в выражении своей ненависти к жирному Казанове, тогда бы он мог действительно её кинуть, а это в её планы явно не входило. Помимо этого, она также не могла и оттаскать мешающую её планам шлюху за волосы, всё по той же причине - Жак не дал бы ей и руку занести, с реакцией у него оказалось всё в порядке. Поэтому, ещё какое-то время поистерив, она снова схватила сумку и мрачной тучей ушла к бару напиваться, оставив нежно хихикающего Луку в компании своего кошелька, что всё больше и больше очаровывался тем образом, который Лука ему скармливал. Напившись в достаточной мере, мужчина вещал про свои планы по продвижению бизнеса, проболтавшись без излишнего усердия со стороны полукровки о секретных возможностях, которые не совсем чисты с точки зрения закона, да и в целом, очень много бравился и хвастался. Лука не забывал изредка кокетливо хихикать и с должной заинтересованностью смотреть в сальные глаза напротив, чтобы Эрика за барной стойкой напротив сжигала сиденье под собой от ненависти к новенькой мордашке на этой светской тусовке.
- Я съел... сердце?...
Тяжело было поверить в подобные новости. Но сомневаться в словах Генриха как-то не приходилось. Ребенок потерянно притянул к себе ладони, осмотрев их, замечая кровавую корочку под основанием когтей, которую сложно убрать обычным умыванием. Но в голове было абсолютно пусто на этот счет. Пусто и странным образом.. Спокойно. Лука сообщил об этом мафиози, как тот и просил. На данный момент он не чувствовал больше ничего особенного: ни ощущений усилившегося голода, ни особой нервозности, ни эйфории, ни ярости - но как будто бы с него сняли невидимый глазу груз, и дышать стало немного легче.
Мужчина уточнял, хочет ли Лука повторить эксперимент в ближайшее время, но Лука открестился. Во-первых, он действительно ощущал себя получше, и если верить всему, что парни смогли откопать про демонов, то выходит, какое-то время его должны перестать донимать кошмары и приступы. А во-вторых, появились наконец силы на что-то более созидательное, чем вскрывать чужие грудины. Лука послушался идеи Генриха, чтобы украсить свой досуг чем-то помимо работы и стрельбищ, а потому обратил свое внимание на то, чем обычно увлекаются разные люди. Он не ощущал себя в достаточной степени творческим, чтобы браться за такие вещи, как рисование или фотография, но усидчивые занятия ему нравились. Проблема состояла ещё и в лапах мальчика. Не слишком приятно пытаться клеить модели, когда твои руки заточены совсем под другое. Выбирая между несколькими проблемами самые наименьшие, Лука пришел к тому, что ему, пожалуй, нравится коллекционировать.
Прежде всего, это не требовало никакого напряженного копошения в детальках. Предмет либо есть, либо его нет, тебе нужно лишь единожды определить для него место, а затем любоваться и искать этому предмету новых компаньонов. Полукровка начал обрастать маленькими личными ритуалами. Возвращаясь домой из супермаркета, он неприменно покупал напоследок небольшие капсулы с сюрпризами. Да, хобби было ужасно детским, но тваренок никогда прежде таким не занимался. По крайней мере, он этого не помнил - а потому, растущая на полке перед столом маленькая армия бархатных фигурок заставляла его радоваться, как самого обычного ребенка. Повторные фигурки умело отправлялись на обмен, а затем скупались всё новые и новые. Заметив страсть своего малыша, Генрих и сам стал захаживать в магазины почаще, чем прежде, предпочитая походу вживую заказ доставки, если вдруг что-то экстренно понадобилось. Эта мелочь не стоила ему почти ничего, но каждый раз неожиданно преподнося демону очередную капсулку, мафиози любовался на этот неподдельный вид, полный щенячьего восторга, и на взгляд, светящийся от предвкушения. Даже Томас не радовался мелким игрушкам настолько бурно. Всё меньше и меньше верилось, что этот ребёнок, расставляющий новых "питомцев" в своей комнате, убивает наёмников похлеще его обученных парней. Тем более не верилось, что эта невинная моська может издавать такие развратные стоны, какие из неё раздаются обычно. Но Лука оставался собой, умудряясь, когда это необходимо, буквально по щелчку переключаться в нужные состояния, будь то ледяная серьезность или более романтический настрой.
Узник поднял голову, и какое-то время они молча изучали друг друга взглядом. Первым игру в гляделки нарушил мужчина. Он порычал, заерзав на стуле в безуспешных попытках выбраться. Лука смотрел на это и не понимал, с чего ему начинать. Если бы Генрих приказал просто убить - он был убил, не задумываясь, но мафиози попросил самому выяснить, что требует от него внутренний зверь, а с этим у Луки были серьезные проблемы. Он в упор не понимал ни причину своих состояний, ни причину их внезапных возникновений, ни тем более возможностей, чтобы их предотвратить.
- Ну и какого хуя ты стоишь тут?!
Лука даже вздрогнул от внезапного окрика, машинально отшатнувшись назад. Голова по привычке крутанулась сначала налево, затем направо, и лишь затем демон осознал, что кричит тот самый "крыса".
- Хочу, и стою. - малыш пожал плечами, вздохнув и приблизившись. - Я пришел тебя убить, вообще-то.
- Тогда убивай, нахуя вы тянете? - Лука видел, что это скорее крик отчаянья, чем искренней злобы. Его серьезно побили, наверняка ощущения просто непередаваемые. Чёрт наклонился, приблизившись почти вплотную, принюхавшись, присмотревшись, но как ни старался, не ощущал никаких сподвигов внутри своей тёмной стороны. Мальчик вздохнул снова и потер лоб ладонью, устало прикрыв глаза.
- Это не имеет никакого смысла.. лучше бы я-..
Он потерял себя на полуслове, не успев ничего изменить. Крик узника порвал помещение своей резкостью. Затем наступила давящая тишина, а затем хруст, громкий, лопающийся и влажный. Пасть сама сжималась на горячем комке плоти, разрывая резцами комья поменьше. Наружу из глотки раздавалось приглушенное довольное урчание. Когда же с сердцем было покончено, изнутри у самой двери раздалось тихое поскребывание. Франк на всякий случай взялся за кобуру, сделав шаг от двери, пока к дверям приближался Генрих.
- Лука? Как там твои успехи?
Шорохи затихли, и всё погрузилось в давящую тишину на долгие пол-минуты, когда голос демона снова нарушил её, откликаясь на зов.
- Папа.
Металлический лязг когтей о поверхность двери возобновился, тихий, ненавязчивый раздражающий звук, который едва пропускал сквозь себя изменённый голос ребенка, будто записанный на касету.
- Папа. Я скучал.
Франк тихим щелчком снял оружие с предохранителя, замечая усиливающийся шорох изнутри комнаты.
- Скучал.. Папа..
- Не открывайте, босс.
- Папа..
Скрежетание перетекало вдоль кромки двери, пока Генрих был от нее в непосредственной близости, но стоило ему отойти, как в дверь прилетел мощный удар, и тварь раздался оглушительно-громким ревом, начиная врезаться в дверь всем телом, отчего та жалобно лязгала.
- Но.. нет. Это же был сон. Я помню, что проснулся от сильной жажды. И спустился на кухню. Только я до неё не дошел. Стало слишком темно вокруг. Мне пришлось обратиться, чтобы лучше видеть сквозь темноту, но это не помогло. В конце концов, я.. запаниковал, что что-то происходит. С моими глазами, или вроде того. И я побежал вперёд, не глядя, пока не ощутил впереди ветер. Там был.. кажется... - полукровка похмурился, пытаясь вспомнить. - Да. Это была палуба корабля. Я стоял на палубе. Посреди неё. И ветер был просто невыносимо-холодный и соленый. Я подбежал к краю, но вокруг была только вода и темнота, никакого намека на берег. А потом.. - Лука повернул голову на Генриха, неуверенно поджав губы. - какой-то человек... Я не знаю, кто это, но он звал меня. И мне почему-то было важно до него добраться. Я подошёл ближе, но его лицо почему-то стало твоим, и.. кажется, это уже не было сном.. да? - У мальчика был жалкий вид, он виновато упулился в свои руки, не поднимая головы. - Я начал ходить во сне, значит... Папа. - Лука повернул голову, во всё ещё не поднимал глаз, казалось, что ещё немного, и его тело начнет становиться прозрачным, настолько он сейчас хотел просто исчезнуть. - Может.. может, можно меня закрывать по ночам в комнате ..ну .. Томаса, например..
- Я не против. Только мне понадобится какое-нибудь сдержанное платье. Ну, не такое вычурное, как из коллекции Шарлоты, иначе меня в нём могут узнать, а мне бы не хотелось ажиотажа. И желательно длинное, потому что я не хочу проходить на этой адской обуви весь вечер.. - мальчик с содроганием сердца покосился на стрипы, валяющиеся в углу комнаты. - Платье в пол было бы уместно, я думаю.. Тем более, что это званый ужин, а не просто какая-то посиделка. Ты ведь не против? - Лука посмотрел в глаза мужчине, дожидаясь кивка. - Тогда я в принципе согласен. Кажется.. привлекать к себе ненужное внимание я умею отлично. - полукровка как-то виновато подернул уголком рта, поспешив пояснить. - Я имею в виду, судя по реакции на показе.. и после Эдуарда.. люди легко могут мне о чем-то проболтаться.
Конкретных идей по своему дальнейшему досугу малыш пока не назвал. Он не чувствовал в себе потребности ни продолжать всерьез погружаться в мир моды, ни продолжать танцы. Ему нравилось тренироваться в стрельбе, но и без отдельного возведения в хобби это занятие занимало у него довольно много часов в неделю. Так что вопрос остался открытым на какое-то время.
Очередной ночью, после относительно-спокойного дня Генрих проснулся в своей постели от крика. Спросонья мафиози не сразу понял, что происходит, но по инерции тела сразу же сел на постели и посмотрел на Луку. Вернее, на то место, где малыш должен был лежать. В какой момент демон улизнул из кровати? Моментально силясь протереть себе сонные глаза, мужчина встал на поиски мальчишки.
Лука стоял на первом этаже. Его жутко трясло - это было заметно ещё с лестницы. А ещё было заметно, что он успел обратиться. Чёрные руки, чёрные волосы, и отражение чёрных, как две бездны, глаз в окне в прихожей. Ребенок стоял возле него. Стёкла были частично разбиты, одна из лапищ продолжала сжимать осколок из нижней рамы, не обращая внимания на боль, в то время как сам демон неморгающим взглядом и в полном оцепенении смотрел вдаль, куда-то в сторону улицы. На попытки окликнуть его зверь не отреагировал. Перед его глазами, казалось, сейчас происходит совсем иное, нежели пейзаж соседского домика напротив. В них застыл ужас, интерес и изумление. Вдруг демон словно почувствовал боль, он зашипел, отдернул руку от окна, и в эту же самую секунду заметил Генриха. Пару секунд тварь безэмоционально смотрел на него, не шевелясь и не оскаливаясь, затем поднял изрезанную ладонь и будничным жестом ухватился за торчащий осколок, выплюнув его в сторону. Язык проехался по ране, собирая на его поверхность густые разводы собственной крови.
Блуждающий взгляд демона скрылся под расслабленными веками. Его затрясло ещё сильнее, но сейчас это стало напоминать крупный озноб. Мальчишка широко облизнулся, дыша урывками, вновь открыв склеры глаз и невидящим взглядом бродя по комнате.
- Папа, - чуждым голосом позвал тварь, вообще не глядя на Генриха, и поворачивая голову обратно к окну. - Папа.
- В таком случае, отправляйся к себе в "кабинет", - улыбнулся он, сделав небрежный мах рукой в сторону второго этажа. - Налей себе чего пожелаешь, и жди меня.
Приготовления заняли всего несколько минут: Лука слишком сильно боялся, что может что-то пойти не так, поэтому давным-давно подготовился, выбрал обувь, костюм, даже успел отрепетировать в нем несколько раз, чтобы привыкнуть к огромной платформе. Благо, в ней не требовалось много ходить, можно было в принципе не отлипать от шеста, так что его мелкую неуклюжесть при ходьбе Генрих бы и так не заметил.
В комнате уже играла негромкая музыка, и под потолком горели мигающим мягким светом некоторые лампы, создавая приятную атмосферу, похожую на клубную. Только то, что разносилось из динамиков, было скорее не танцевальным "туц-туц", а чем-то более мелодичным. Впрочем, это лишь пока. Окно, равно как и проектор у стены, были задвинуты, пилон уже стоял на своем месте. Мужчина прошел к бару, наполняя себе стакан одним из тех сортов виски, которые обычно берёг для особого случая. Затем вольготно расположился на широком диване, и едва это произошло, как резко исчезли и музыка, и свет - словно во всём доме выбило пробки. Рефлекторно Генрих дёрнулся, сразу же покосившись на едва заметный огонек сигнализации в углу комнаты, но он горел исправно, значит, электричество не повреждено.
Впрочем, долго гадать о происходящем ему не пришлось. Из-за света под потолком человеческие глаза не могли быстро привыкнуть к темноте, а потому мужчина мог лишь слышать, как в кромешном мраке комнаты тихо щелкнула два раза дверь, пропуская внутрь малыша, затем кроткий цокот по полу, а затем ушей коснулась музыка. Первые звуки сразу же поменяли атмосферу, видоизменяя ту ленивую расслабленность, в которой утопала комната, в тягучее, томное путешествие по тем образам, которые она вызывала. Стерео-система действительно была подобрана на славу, звук не дробился от стен, не бил по ушам, но вот по полу можно было ощущать легкие вибрации, и этот эффект был сейчас даже на руку.
Музыка готовила комнату, первые несколько секунд существовала только она, затем, словно нехотя, стали загораться лампочки на внутренней стороне потолочного круга, освещая собой лишь пилон и силуэт, застывший подле него. Луку было сложно узнать: яркие шипастые стрипы на огромном каблуке добавляли его росту сантиметров 20, так что его миниатюрность несколько сгладилась, зато его стройные ножки стали казаться практически бесконечно-длинными. На гибком теле красовалось ассиметричное боди глубокого матово-черного цвета, хотя, по факту, оно больше напоминало скопление ремешков по телу, чем полноценный наряд. Самая широкая полоска ткани скрывала грудь, а дальше вразнобой шли более узкие, начинаясь от плечей демона и заканчиваясь щиколотками. Там, где ткань обнажала участки тела, посверкивали стразы и маленькие декоративные кристаллы. Издали, с распущенными белыми волосами, посверкивающий в темноте и такой высокий, он напоминал отнюдь не демона, а пойманную сирену или русалку.
Малыш медленно, хищно сделал шаг, сразу же, как стала меняться мелодия. Стройные ножки должны были начинать этот танец, пригласить своего единственного зрителя сосредоточиться лишь на них. Шаг накрест, ещё и ещё один. Лука позаигрывал легкими, почти парящими движениями вокруг пилона, затем обхватил его, совершая первую, игривую прокрутку, слегка отрывая гибкие ножки от пола, и вновь в грациозном полу-прыжке на носочки крутанувшись вокруг своей оси так, чтобы теперь шест оказался позади него.
Его танец не был агрессивным, ярким, нет, он шел в один такт с музыкой, и вместе с ней Лука "плавал" по своей импровизированной сценке, таял, медленно оседая на колени, изгибаясь, а затем вновь взмывая к потолку. Было заметно, как ему нравится делать это для мафиози. Куда-то улетучился весь страх и вся тревога за собственную неловкость. Желтое золото глаз посверкивало в темноте, перекликаясь с мерцанием по всему телу, любое, даже мимолетное изменение позы приковывало взгляд. Элма успела обучить его многому. В очередной раз поднявшись по шесту повыше, малыш прихватил сгибом колена его основание сверху, и выгнулся вниз головой, вытягивая в сторону своего зрителя грациозно изгибающиеся руки, при том медленно и плавно оседая по шесту, а когда ладошка коснулась пола, Лука немного её напряг, переводя часть веса, крутанулся лицом к Генриху, и почти припал телом к полу, точно змея прогнувшись в спине в коротком танцевальном рывке, и на мгновенье поравнявшись лицом с коленями мужчины, но лишь на мгновенье - демон пружинкой оторвался от пола, как только Генрих шевельнулся в его сторону, сделал шаг назад, почти "падая" в сторону шеста, но конечно, не упал, а вовремя зацепился на него и раскрыл ноги, вытягивая их в причудливом хитросплетении вверх. Его природная грация позволяла делать это без особого сосредоточения на деталях танца. Он не боялся ошибиться в отрепетированных действиях, здесь для него не существовало твердых рамок. Лука не думал о том, когда и как нужно успеть схватиться, а потому, его движения были лишены даже малейшей скованности и "подвисаний".
Музыка начинала сходить на нет, и полукровка, завершающий свое последнее действие, плавно замедлялся, "стекая" по шесту вниз, на колени, слегка зажимая пилон между ними и прилипая к шесту обнаженным животом. Он быстро, загнанно дышал, но даже сквозь интимный полумрак был заметен блеск его собственной довольной улыбки.
Как и всё остальное, что озвучивал мафиози, это пожелание воспринималось как приказ. Уже на следующий день Лука связался по указанному на визитке телефону с его будущим тренером, они договорились о встрече в студии, когда там не будет других занятий. Мальчик возвращался со стрелковой подготовки, удерживая за спиной большую спортивную сумку с инвентарем и одеждой, в максимально закрытой одежде, так что, подойдя к стойке ресепшн, даже несколько напугал своим видом тщедушную блондинку, болтающую по телефону.
- Я к.. Элме, - объяснился Лука, немного нервно облизнув губы и пониже надвинув козырек кепки. - Студия стрип-пластики.
Девушка, все ещё напуганно моргая в сторону демона, вдруг переменилась в лице, хмуро оглядев доступную её взгляду внешность мальчишки. Страх быстро сменился гневом.
- Какая ещё стрип-пластика?! Иди отсюда, шкет!
Демон стиснул зубы. От жизни под крылом у влиятельного человека начинаешь быстро привыкать к уважительному обращению и отзывчивому сервису, куда бы ты ни пришел. Понятное дело, что несчастная просто не поняла, на кого решила оскалить зубки, да вот только полукровка тоже не отличался большим запасом терпения, чтобы расстилаться в реверансах и пускаться в утомительные объяснения, чтобы сгладить недоразумение. Нет, это был не его стиль.
Охранник только и успел, что сменить сидячее положение на стоячее, когда Лука одним рывком сгреб девицу за воротник блузки и дернул на себя с такой силой, что та опрокинулась через стойку по самую талию, не успев толком заверещать, потому что снизу, к её свисающей вниз златокудрой голове из сумки уже выглядывал сжатый в ладони демона автоматический пистолет.
- Мне. К Элме. - Холодно повторил Лука, в упор глядя на охранника, чтобы тот даже не думал потянуться к кнопке. - Генрих прислал меня.
- Вам нужен третий этаж. - отозвался мужчина, обливающийся холодным потом.
- Спасибо. - Лука отпихнул от себя девушку обратно внутрь стойки, засстегнув сумку и разворачиваясь к лифту. Злость от внезапного столкновения там, где его не ждешь, разогрела внутри чувство уверенности. Столкнувшись лицом к лицу с самой Элмой, уже не хотелось стыдливо прятать глаза в пол. Лука спокойно избавился от куртки и переоделся в более спортивный топ и шорты, чтобы тренер могла посмотреть, с чем ей предстоит работать.
Женщина задумчиво прошлась вокруг него, цокая языком.
- Худоват.. будь ты человеком, я бы сказала, что тебе нужны более накачанные руки и ноги, чтобы работать с пилоном, но, как я понимаю, для тебя мышцы - не показатель?
- Верно понимаете. - кивнул полукровка, улыбнувшись. - Я покрываю недостаток мышц другими своими.. "силами".
- Ну хорошо. Тогда начнем?
Тренировки были избраны индивидуально - по крайней мере, Элма предложила пройти половину курса, а дальше, если Лука станет чувствовать себя уверенней, в любой момент сможет присоединиться к команде.
- И не переживай, если тебя смущает то, что ты мальчик. У нас в группе бывают мальчики! В этом нет ничего такого, - щебетала тренер, пытаясь найти побольше доводов, но пока Лука лишь слушал и улыбался.
После Элмы он вышел наружу с огромным списком того, что ему нужно приобрести, где только несколько пар обуви на различные элементы танца заставляли голову пойти кругом. Но с этим в принципе проблем не было - мальчишка знал, что легко может обратиться за советом к той же Шарлотте, если он растеряется и не сможет выбрать.
Два месяца прошли сравнительно спокойно, были мелкие стычки и задержки в делах мафиози, так что мужчина проводил много времени в особняке, но ничего серьезного не случалось, хватало вмешательства и маленьких групп, чтобы всё везде уладить. Мальчишка продолжал занятия, приближался день так называемой экзаменовки. Но прежде, чем хвастаться Генриху своими достижениями, оставался последний "подарок". Пирсинг.
Генрих как бы невзначай уже давал ему парочку визиток известных мастеров татуировки и пирсинга, так что выбор оставался лишь за тем, чтобы узнать, кто какой пирсинг делает. Лука был страшно далек до этой темы, поэтому решил не звонить попусту, а сразу придти в одну из студий, чтобы обсудить детали на месте.
Здесь его встретили приветливо, а при произнесении имени конкретного мастера тот быстро вышел наружу, это оказалась миниатюрная девушка с ярко-розовыми волосами, почему-то Луке она сразу понравилась, как человек.
- Мне нужен прокол.. - начал Лука, но запнулся, не слишком понимая, как продолжить этот разговор.
- Какой Вас интересует? Наружный, внутренний, лицевой, по телу, микро-дермал, быть может?
- Эм.. Я.. - демон сдался, понимая, что понятия не имеет, о чем идет речь, так что решил сказать честно. - Я не знаю. Это что-то вроде сюрприза для другого человека.
- О, вот как. Прекрасная идея для сюрприза! Тогда, быть может, что-нибудь.. более интимное?
- Это.. что Вы имеете в виду?
- Соски прокалывают чаще всего. Но есть и интересные варианты для члена, мошонки, головку можно украсить-..
- Нет, - торопливо перебил её полукровка, немного нервно рассмеявшись. - Пожалуй.. пожалуй, пусть этот подарок будет не настолько интимным..
- А Вы прям совсем не имеете собственных предпочтений? - глаза девушки заметно заблестели.
- Нет, никаких. А что?
- Я могу Вам предложить вариант, он довольно красивый, но на него мало кто соглашается. Заживает долго и чаще всего его просят снять, но вдруг Вам понравится?
- А на каком участке тела? - уже с небольшим напряжением в голосе поинтересовался мальчик.
- На ключицах. Вот, посмотрите.
Луке протянули альбом с несколькими фото, и мальчишка ненадолго завис. Он рассматривал их одну за другой по несколько раз, пока наконец не кивнул, повернув голову к мастеру и улыбнувшись.
- Думаю, то, что надо. Это выглядит симпатично.
- Здорово! Идем делать?
- Нет, погодите.. - Лука достал телефон из кармана, отыскав заметку, где была записана конкретная дата праздника, и мысленно что-то прикинул. - Она понадобится мне через три дня. У Вас будет возможность?
- Конечно! Утро, вечер?
- Лучше утро.
"К вечеру она как раз успеет зажить".
- Доброе утро, Генри.. - промурлыкал он, продолжая нежиться под одеялом и чуть сворачиваясь внутри него. - Ты заказал нам завтрак?
- Боюсь, заказанные круассаны были бы уже не такими свежими.
- Но не испек же ты их.. Неужели сам сходил?
- Именно.
- Охх.. - Скулы заалели сильнее, но вдруг глаза полукровки округлились, он сел, обеспокоенно коснувшись плеча мужчины ладонью и немного оттянув ткань.
- Прости! - Лука отдернул руку, виновато покосившись на мафиози. - Я плохо помню, почему так случилось. Это точно был не приступ, но.. я...
- Да всё в порядке. Ты же не оттяпал от меня кусок. - Генрих буднично отпил из своей чашки, поправив воротник. - Ты сделал это, потому что кончал, я полагаю?
Лука зарделся и немного отвернулся. Он не мог списывать такое поведение на свою природу - в данном случае, она была совершенно не причем, разве что самую малость. И то, из-за того, что вкус крови на языке становился той последней каплей, которая превращала обычное удовольствие в состояние обостренного кайфа. Но Лука этого не знал. Не осознавал даже. Он и предположить не мог, зачем же ему было прокусывать плечо так сильно.
- Мне становилось так хорошо... что я многое не помню, из вчерашнего.. словно выключался. Я вёл себя странно..да?
Генрих придвинулся ближе, поймав мордашку демона и сдавив пальцами с обеих сторон, довольно цепко, чтобы Лука успел испуганно округлить глаза, но вместо ожидаемого окрика или чего-то подобного получил звонкий поцелуй в чуть собранные сжатием губы.
- Ты вёл себя ахуенно. Как маленький суккуб, знаешь, но это не в укор, мне понравилось.
- Точно?.. - золото глаз смотрело обеспокоенно, сейчас сложно было поверить в то, что несколькими часами назад это маленькое глазастое существо рычало над ним, подпрыгивая на всей длине члена, выгибаясь и вгрызаясь в тело.
- Точно. Ты не сделал ничего плохого, да и отпустил быстро. - тяжелая ладонь потрепала по макушке малыша, и тот сразу засиял, воодушевленно принимаясь за завтрак.
- Я хотел бы закончить ремонт, папа. Остался только второй этаж. Ты просил не трогать комнату Томаса, так что, она осталась последней.
-... Нет. Это не то, чем бы я хотел заниматься. Это красиво, и к тому же, тебе нравится.. но я действительно не люблю такое количество внимания. Мне приятней находиться в тени.
Полукровка слегка загрузился. Ему казалось, что из-за происходящего в памяти начинают колыхаться очень непонятные ощущения, резонирующие на события. Он хотел их ухватить, и в то же время боялся. Даже слова Генриха о любви к сексу заставили его задуматься. Может, и вправду с ним делали что-то подобное в прошлом? Если это так, то узнавать, с кем и как это происходило, становилось ещё страшнее. Почему-то фантазия белобрысого не подбрасывала ему ничего хорошего. Особенно если вспомнить, как сильно его хотели купить в качестве определенного рода "игрушки для утех".
Взгляд вернулся на лицо мафиози. Он принял правила игры и перестал пытаться перехватить ситуацию в свои руки, так что демон нежно улыбнулся и слегка приподнялся с бедер, сгорбившись ниже к обнаженному торсу. Острый кончик языка вспорхнул по изгибу шеи, повторяя линию яремной вены, острые мелкие зубы слегка сдавили кадык, а затем мальчишка пополз поцелуями ниже. Думать о неприятном не хотелось. Только не сейчас. Сейчас у него был Генрих, его любовь, его защита и его взаимная привязанность. Худая лапка скользнула по чужому низу живота, пригладив приветливый стояк мужчины по длине, как послушного пса.
- Ты меня на это подсадил, - шутливо фыркнул мальчишка, вдруг рассмеявшись и сползая корпусом ниже по телу, чтобы оказаться перед членом, который не забывал обласкивать в ладони. Выпавший язычок мазнул по головке, и демон вскинул взгляд исподлобья, наблюдая, как трепетно отреагировало тело главаря, как скакнуло его дыхание. - Подсадил так быстро, что я теперь ужасно голоден..~
Слегка розоватая от смущения моська скрылась за ширмой отросших белых волос, мальчишка не спешил, чтобы не наделать опасных ошибок, но быстро приноравливался, расслабляя корень языка и обласкивая орган по всей оси. Ему нравилось изучать Генриха. Запоминать его, менять углы обзора, чтобы раскрыть побольше интересного. Нравилось собирать звуки, запахи, оттенки голоса. Он находил в этом странное удовольствие, потому и сейчас его желание самому сделать приятно не граничило с наигранностью или какой-то меркантильностью - Лука лез совершенно искренне, почти перестав стесняться влажных звуков и охотно обласкивая плоть мужчины.
Его пасть медленно разомкнулась, тварь облизнулся, обрывая вязкие ниточки слюны и смазки, и с неторопливой грацией подполз обратно к изголовью.
- Ты правда... считаешь меня красивым?
- Не только я так считаю, Лука.
- Но ты.. ты так считаешь?
- Конечно. Ты очень красивый. Красивый с точки зрения любого пола. Ты завораживаешь.
- Вот как.. - тонкие губы дернулись в улыбке, и Лука выпрямился, свободной ладонью придержав орган позади себя. - Я хочу, чтобы.. только ты мог так восторженно на меня смотреть..
Движение. В голове резко темнеет, мальчишка запрокидывает голову и не следит за голосом. Его дыхания хватает на один раскатистый крик, затухающий в слабое постанывание и даже рычание. Алкоголь сносит некоторые предохранители, помогающие удерживать себя в руках. Генрих всегда был с ним ласков в последние разы, всегда помогал этому моменту подготовками, но сейчас хотелось именно так, не размениваясь на прелюдии. Как в первые их столкновения. Почему-то даже вспоминать о них, уже ужасно возбуждало. Луке определенно это нравилось, сложно было признать подобную вещь, как собственное влечение властными натурами. Но из-за этого само влечение, конечно, никуда не делось.
Когтистые пальцы сдавили плечи, полукровка оперся на них, начиная двигаться. Внутри всё пылало и пульсировало, от этого голову вело сильнее прежнего, сложно было уже понять, имеет ли вино к происходящему хоть какое-то отношение. Лука гулко дышал, скулил и стонал, то пригибаясь к любимому, почти ложась на него, то взвинчиваясь в стройном теле и выгибаясь чуть ли не назад. Он так самозабвенно двигался, что тело довольно быстро подчинилось происходящему, и тогда стало совсем хорошо. Немного рыкливый дерганый стон сменился более протяжными смычками юного голоса, его дрожью, явно предсказывающей общее удовольствие от процесса.
- Папа.. - мутное золото глаз закатывалось под верхнее веко, его зов звенел в воздухе, застревая в тихих шепотках или же выливаясь во вскрики, когда мужчина подыгрывал увлеченного скачущему мальчишке собственными движениями. - Папочка... ахх-хх~!ммм.. ХАаа-аах, дааа.. - Он раскрыл глаза, едва не влажные от накатывающих ощущений, дернувшись во всем корпусе и загоняя свои рывки на чужих бедрах, вместе с тем по необдуманному порыву уронив голову вниз и схватил раскрытой пастью изгиб плеча мужчины. Хотелось куда-то деть гуляющие по телу импульсы, их было так много, что Лука уже плохо соображал, он пытался заткнуть себя, чтобы не позволить своему голосу прозвучать слишком громко, но даже не заметил, как начал прокусывать кожу.
- Вот видишь! - воскликнула Шарлотта, победоносно качнув в руках бокал с вином. - Мальчику понравилось! Не лишай его возможностей, с таким-то ярким стартом карьеры~
- Никто и не лишает. - возразил Генрих, расслабленно наполняя свой бокал коньяком и заодно, даже не моргнув, потянувшись к ведерку со льдом, чтобы открыть шампанское и наполнить бокал Луки. Малыш даже рот приоткрыть не успел, чтобы среагировать на подобное, но едва бросив взгляд на лицо мафиози, захлопнул разомкнутые губы и смущенно потупился в тарелку, улыбнувшись. - Если ему действительно так сильно понравилось, пусть-..
- Ну.. - Лука всё же перебил мужчину, подняв взгляд на Шарлотту, которая не уставала бегло листать ленту, выискивая новости про свой показ. - Мне понравилось, но я хотел сказать, что не смогу продолжать.
- Почему это? Милый, да в тебя все влюблены. Платья, что были на тебе, разлетаются сейчас, как горячие пирожки. Мои швеи скоро с ума сойдут. Девчонки из бизнеса просто в ярости. - Шарлотта слабо надула губки, снова поворачивая к юноше свой смартфон. - Прочти.
Лука опустил взгляд. Статья из электронной версии одного из самых известных журналов страны. Его фотография в последнем платье, на краю подиума, красуется на обложке, и отыскав нужную страницу, малыш с интересом и заметным смущением принялся читать, под аккомпанемент заинтригованных хмыканий Генриха.
- Что интересного пишут?
- "...К тому, что наряды на показах высокой моды далеки от привычной одежды, которую большинство людей привыкли видеть каждый день, многие уже давно привыкли. Так, на подиуме уже ходили модели в нарядах из мусора, из пластика, в коконообразных одеяниях и прочих малопригодных в обычной жизни деталях одежды. Однако последний показ коллекции Весна/Лето все же нашел способ шокировать публику: в этот раз они сместили вау-эффект с одежды на самих моделей, а точнее сказать - на новое приобретение модельного дома Sharley, малоизвестную модель, имя которой маэстро тщательно скрывает.." Это они пишут про меня?
- Про тебя, солнышко, про тебя. - Шарлотта подливала в свой бокал уже третью порцию вина, веселея с каждой секундой, - Мой телефон обрывают звонками, не говоря уже о парадной возле дома. Давно я такого не испытывала!
- И тебе... нравится?
- В каком смысле, сладкий?
- Ну, как. - Лука повел плечом, делая небольшой глоток из бокала. - Они так тебя атакуют, чтобы разузнать про меня. А вдруг... ну.. кому-то захочется на тебя надавить? Люди, они ведь.. - Лука запоздало вспомнил, что и сам сейчас разговаривает с людьми, так что осекся и тихо посмеялся, пытаясь разрядить атмосферу. - Ох, простите меня...
- Нет, ты прав! Идиотов на свете много, но я ведь вожу дружбу с одним очень неплохим человечком, как ты заметил~ - Шарлотта откинулась на спинку дивана, щелкнув пальцами и заказав у подбежавшей официантки какой-то коктейль. - Я отнюдь не безобидна и не беспомощна, мой светик, но спасибо за заботу! Так что ты решил?
- Ох, ну... - Лука повернул голову на мафиози, слегка краснея и начиная теребить край рукава. На нем было платье, одно из тех, что Генрих приобретал ему сам, поскольку костюмы с модного показа были ещё на отправке. - Я не знаю.. Мне не нравится такое повышенное внимание...
- Ну хотя бы через полгодика, в Мадрид? Пожааааалуйста..
- Шарлотта, это уже не честно. Ты давишь на беднягу. И потом, у него могут появиться задания на тот момент.
- Значит, освободишь его от заданий! - возбужденно зашипела Шарлотта, наклоняясь ближе к мальчишке. - Хотя бы последний разок? А? Тетя Шарлотта обожает изумлять публику~
- Можно? - шепотом уточнил малыш влево, бросая взгляд на мужчину.
- Если хочешь.
- Ну... тогда ладно, наверное.
- Ура! Это надо отметить!
Проконтролировав, что личные помощницы забрали почти отключившееся тело своей хозяйки на нужный этаж, Лука вернулся в машину. Генрих успел прикурить, запах его сигарет слегка кружил голову.
- Ты правда не будешь злиться, если я выступлю ещё раз?
- Если ты про мой "отзыв", - Генрих обернулся со своего сидения, криво ухмыльнувшись. - То это была не злость.
- Тц. - Лука отвел взгляд, слегка запунцовев. - Ну, а я спрашиваю о злости.
- Нет, конечно. Разве что ты захочешь меня подразнить и выкинешь что-то действительно плохое.
- Например, что?
- Например, решишь словить припадок посреди среды и поубиваешь толпы гражданских. Или решишь позаигрывать с этими стервятниками.
- С журналистами?
- Да.
- И ты припадок с заигрываниями в одну линию ставишь? - Лука нервно заулыбался, придвинувшись к сидению Генриха.
- Если вопрос о моей злости, - мужчина крепко затянулся, сворачивая на уже знакомую улочку, - ...да.
Лука вошел в гостиную первым, сразу поднимаясь наверх, чтобы снять платье и украшения, пока Генрих неторопливо возился в гараже. Благо, вечер оставался в их полном распоряжении, самые неприятные последствия последних дел они уладили, и теперь к его клану ещё нескоро должны пристать новые неприятности.
Мафиози вошел в обновленную спальню, включил телевизор и присел на кровать. С появлением в его доме мальчишки вернулась старая привычка смотреть перед сном какие-нибудь фильмы, параллельно разговаривая и обсуждая события, произошедшие за день. Раньше компанию ему составляла Хайли. Они укладывали Томаса, брали закуски и ложились в постель перед экраном, она обожала комедии и всегда так звучно смеялась. Генрих даже смог полюбить этот жанр, потому что обожал её смех.
Он сам не заметил, как погрузился в дремоту, откинувшись на подушки вместе с бокалом виски, а когда раскрыл глаза на шорох, рядом уже сидел мальчик. Точнее, сначала взгляду показалось, что рядом, но малыш восседал на коленях, прямо перед лицом, немного возвышаясь над мужчиной и с хитрой улыбкой разглядывая его. На нем был обычный банный халат, небрежно повязанный на талии поясом.
- Ты чего это. - хмыкнул Генрих, приобняв свободной рукой ребенка за талию, и начиная приподниматься, как вдруг когтистые лапки легли на широкие плечи, аккуратным, но неожиданно-сильным толчком вернув мафиози головой в подушки. - Лука?
- Мне понравились твои.. "отзывы"... - мальчишка странно улыбался, его глаза сверкали будто ярче обычного, но яркий свет телевизора затемнял и мешал разглядеть их получше. Генрих выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы, когда стройная фигурка сгорбилась над ним немного ниже, проезжаясь поверх ширинки бедрами. - Папочка... Сначала я даже испугался, нас ведь могли заметить. Могли услышать, как минимум. Но нас, оказывается, и впрямь было слышно.. несмотря на твои попытки уменьшить это.. Мхх-х.. - слегка пьяный взгляд блуждал по торсу мафиози, томно выдыхая, ребенок пытался расправляться с пуговицами чужой рубашки. Мужчина на ощупь попытался отставить виски на прикроватную тумбочку, но промахнулся, роняя мимо поверхности, послышался звон разбившейся посудины. Но было так плевать.
- И тебе понравилось это?
Крепкая ладонь потянулась вперед, но малыш перехватил и её, пригвоздив к постели, его клыкастая пасть хитро улыбалась, встречаясь с озорливыми огоньками в глазах напротив.
- Не знаю.. - демон широко облизнулся, отпуская чужую кисть и опуская обе ладошки на ремень чужих брюк. Зазвенела пряжка. - Мне было так... страшно, но в тоже время.. я капец как намок.. каждое твое движение взрывалось искрами в голове...
Правда, мафиози не обманул: хоть вино и казалось более приятным напитком, от него тоже довольно быстро повело голову. Луке не мешало это ощущение, он его добивался. Из опыта последних лет своей жизни, он крайне тяжело переживал нахождение в толпе людей, даже если не находился в ней непосредственно, а всего лишь двигался на возвышенности. Тем не менее, люди окружают подиум, и все смотрят лишь на тебя - без подавления своих страхов тяжело было пройтись так, как того требует ситуация. Но сейчас Луке становилось плевать на количество любопытствующих взглядов. К тому же, Шарлотта спешила подбадривать его, почти после каждой проходки, если успевала, что добавляла мальчишке уверенности в себе. Несмотря на внешнюю хрупкость костюмов, помощницы помогали чуть ли не влетать в них, порой Лука даже удивлялся мысленно, как ткань не рвется от столь резких движений. Но рациональные мысли начинали разбредаться всё дальше и дальше.
Первая проходка, вторая, третья.. По всему телу струилось ощущение мурашек, когда из темноты зала начинали раздаваться громкие щелчки вспышек и затворов на камере, стоило ему лишь сделать шаг на подиум, начиная свое дефиле. Полукровка держался намеченного плана и не стрелял глазами по сторонам - это было банально запрещено во время дефиле, не считая мгновенья, когда модель должна ненадолго замереть на краю сцены, но Лука старался не смотреть в зал и в этот момент тоже - лишь вперед, сдерживаясь от любопытства и желания найти в зале глаза хозяина. Его шаг становился хищным, несмотря на небольшой опыт хождения на платформе, но бокал креплёного делал своё дело, демон послал куда подальше чопорные отточенные движения остальных участниц дефиле, и шел с особым кайфом от процесса, умудряясь при этом всё делать правильно и не нарушать походки от бедра. Любопытство подогревалось ещё и тем, что слуха мальчика касались не только звуки фотокамер, но и шепотки. Он не ставил своей целью успеть разобрать, о чем те говорят, но сам факт того, что зал начинал говорить оживленней, когда он появлялся на сцене, отрицать было глупо. Они в шоке? Или негодуют? Или напротив, им настолько нравится? Угадать было сложно, да и твари было плевать, ведь он не ставил себе задачей стать профессиональной моделью, лишь отдавал Шарлотте долг. А раз его нужно отдавать - можно сделать это и с удовольствием.
Его вновь подхватили, снимая желтое платье и разувая. Выход Луки должен был быть завершающим, финальным нарядом в коллекции, после его проходки должна была выйти Шарлотта и вместе с мальчиком уже более неформально прогуляться по подиуму, чтобы отвесить поклоны и закрыть выступление речью. Поэтому времени было навалом, но команда не теряла ни секунды свободного времени, да и Лука не спешил филонить.
Наконец, в зале снова приглушили свет, подсветка подиума, напротив, стала ярче, и прожекторы сверху пустили рассеянный свет, который почти не достигал моделей. Полукровка ещё не успел шагнуть на подиум, и преодолевал несколько шагов от ширмы до края сцены, как зал уже громко ахнул. Было с чего: тело малыша светилось и переливалось, как у диковинной глубоководной рыбины. На нём было темно-изумрудное платье едва ниже бедра, пошитое из тончайшей органзы, а вдоль тела на боках материя становилась полупрозрачной, демонстрируя расписанные неоновыми красками по голому телу витиеватые ветви лозы, листья и бутоны. Флуоресцентные растения "оплетали" и открытые руки мальчика, и его стройные ножки, делая его похожим на удивительное божественное существо вроде лесной нимфы. Макияж соответствовал - бликующие в темноте глаза ребенка были подчеркнуты неоновыми тенями и маркерами, на лбу, скулах и даже на шее красовались крошечные светящиеся песчинки светло-зеленого шиммера. За спиной по обе руки от демона развевался подол из того же материала, эффектно изгибающийся от быстрого шага и переливающийся от рассеянного света сверху. Ради этого наряда Лука согласился на каблуки, и Шарлотта нашла идеальные, с закрытым носком и не слишком высоким подъёмом, но они так выгодно подчеркнули его и без того долговязую фигурку, что казалось, будто демон плывёт по подиуму. Волосы распустили и уложили назад, чтобы они не закрывали лицо, их удерживали две симметрично закрепленные заколки, в которых были запутаны настоящие листья с вишневого дерева.
Впереди, не слишком вежливо расталкивая стоящих гостей, уже начинали толпиться медиа и журналисты. Всем хотелось дождаться Шарлотту и поздравить с коллекцией её лично, но такая сенсация, как Лука, похоже, сейчас вызывала у них больше интереса. Полукровка приближался к краю подиума. Взгляд, безэмоционально направленный вперед, был вдруг вероломно нарушен одним из папарацци - он подпрыгнул так неожиданно, что демон невольно перевел на него свой взгляд. Этот парень, держащий камеру на плече, смотрел совершенно зачарованно, он заметил зрительный контакт и растекся в широченной улыбке. Лука остановился на краю, замер в короткой модельной позе, и не сводя немного лукавого прищура с лица очарованного юноши, завел руку к своей голове, быстрым изящным жестом оторвав один из листьев в своих волосах, и небрежно бросив в сторону журналистов. С мест повскакивали даже люди без камер, остальные возбужденно загалдели и захлопали, и хотя эта провокация длилась ровно секунду, даже не нарушая времени проходки - она срезонировала, как взрыв в тишине, камеры стали щелкать еще более импульсивно и часто, и пока малыш приближался обратно к выходу со сцены, дожидаясь Шарлотту, толпа уже начала апплодировать. Появление той, кто создала данную коллекцию, встретили едва ли не с криками "браво". Лука счастливо, пьяно улыбался, теперь уже имея возможность смотреть в освещенный зал, замечая на себе наконец, какими глазами на него смотрели всё это время.
Наконец, этот день пришел. Лука уехал к Шарлотте ещё на рассвете, чтобы лишний раз подготовиться. Ему несколько раз показали правила правильной проходки, показывали профессиональные модели, и они были по-своему требовательны к ошибкам, так что полукровка старался их не выбешивать и всё повторять точь-в-точь. Это не могло получиться хорошо с первого раза, тем более, когда ты на непривычной для себя обуви, поэтому тренировка была не лишней. Ближе к вечеру, когда начали съезжаться первые гости, приехал и Генрих. Он прошел в служебные помещения, терпеливо дожидаясь, когда девушки, колдующие по обе стороны от кресла мальчика, не отлипнут от него, закончив свою работу.
- Привет!
Вначале Генриху показалось, что ему в щеку ткнулся диско-шар, до того яркие вспышки ударили по глазам, и даже ощущение, похожее на колкость осколков стекла. Мужчина рефлекторно прищурился, лишь сейчас замечая, что это стразы на лице ребенка. Он повис на шее и тут же отпустил мужчину, крутанувшись на месте.
- Красиво? Скажи? Если не очень, мы можем ещё переделать в более спокойном стиле.
Малыш стоял в красивом сатиновом платье, очень глубокого фиолетово-бардового оттенка, с открытыми руками и низким струящимся подолом. На нем был разрез для бедра, но не такой большой, как на платье для подарка, а на ногах красовались тонкие сандалии с завышенной платформой, чтобы визуально делать ребенка на сцене повыше. Счастливая моська были украшена стразами вдоль линии нижнего века, и создавала впечатление изящных чешуек. Его белую кожу не стали никак закрашивать в более теплый, человеческий тон, напротив, даже слегка припудрили хайлайтерами, чтобы она тоже еле заметно блестела. Отросшие волосы Шарлотта собрала во внешне-небрежный пучок на затылке, но в том, как лежала каждая прядочка вокруг заколки, ощущалась дотошность мастера, так что о небрежности говорить, по факту, не приходилось.
- Оно такое приятное телу, - продолжал ворковать Лука, с непривычки часто переступая на полу с места на место, чтобы привыкнуть к обуви, - такое легкое, что я как будто совсем... голый. Хах. Ужасно смущает, но думаю, всё в порядке. Ты, кстати, обещал мне налить!
- Я помню. - ухмыльнулся Генрих, метнув взгляд на Шарлотту, которая пока была занята с другой моделью. - Тогда пойдем. Не будем же мы пить у всех на виду.
Возможно, он слегка перестарался с этим, но... Лука не видел причин лгать самому себе и уже тем более лгать Генриху. Он себя не заставлял. Всё было правдой: полукровка сам выбрал себе такой смысл существовать, за который цеплялся. Без памяти, без близких, без особых надежд на будущее, в бесконечной однообразной серости дней он также, как и мафиози, начинал мечтать о смерти. И также, как Генрих бесцельно позволил себе такую покупку, не слишком задумываясь о последствиях, также и Лука просто подчинился происходящему и дал себе волю реагировать и действовать так, как поведёт его внутреннее чутьё. И сложно было сказать, стало ли это чувство влюбленностью сразу, или трансформировалось из благодарности. Но он стал ощущать нечто трепетное почти сразу, еще с того момента, как мафиози снял с него все цепи, отпустив на вольный выгул по поместью. В этом чувстве как будто бы было что-то знакомое.
- Генри..
Мальчишка растерянно моргнул, упав от толчка в грудь и широко распахнутыми глазами глядя на мужчину. Сердце заколотилось в груди, как птица в силках. Это действительно происходит сейчас? Полукровка ожидал, что останется в сгоревшем от скорби сердце мужчины просто мимолетным приятным воспоминанием, развлечением, помогающим двигаться дальше, что этому скоро придёт конец. Но когда такой серьезный человек в лоб произносит подобные вещи, представление о происходящем круто меняется.
- Генри, я..
Его лапка осторожно тянется вперед, дотрагиваясь до лица, нависшего напротив, повторяя гладкими подушечками пальцев линию скулы и заползая к виску.
- Это неправда. Неправда. Нет никаких "должен" или "не должен". Я понимаю, о чем ты думаешь, но.. мы не станем слабым местом друг друга. Не станем. Наоборот.. у нас больше не останется слабых мест. Потому что ты - моя умная голова, а я - твои быстрые руки. Потому что я люблю тебя.. да. Я люблю тебя, Генри.
Полукровка замер, ощущая, как буквально каждая клеточка в его теле вибрирует от переизбытка эмоций, и как сердце ухающе бьет по ушам, словно демон пробежал целый марш-бросок. Его глаза вдруг округлились, а взгляд стал немного испуганным: зрительная галлюцинация изменила черты лица нависшего мужчины, его одежды показались почти что черными. Лука резко сел, схватившись за плечи мужчины, напрочь позабыв про уже имеющиеся там царапины. Иллюзия пропала практически одномоментно, но полукровка не разжимал объятий, его мелко затрясло, но уже через несколько секунд из плеча, в которое ребенок уткнулся, стали раздаваться нервные смешки.
- Теперь мне кажется, будто я искал тебя.. искал всю свою жизнь..
Лука слабо реагировал на прикосновения. На звуки лучше. Услышав голос Генриха, он смог наконец перестать хвататься за попытки оставаться бодрым во что бы то ни стало, и немного обмяк в любимых руках, еле ощутимо цепляясь когтями за плечи. В Кадиллаке хозяина всегда пахнет терпким парфюмом и табаком. Этот запах действует почти что как колыбельная. Демон немного сползает с сидения, на которое его любезно уложили, вбок - приземляясь щекой на край колена Генриха. Он не говорит ни "спасибо", ничего, но острые пальчики аккуратно сжимаются на поверхности брюк, и Лука прилипает к нему в совершенно молчаливом обожании. Дышать наконец становится легче. Тяжелая ладонь изредка затрагивает макушку зверя, поглаживая во волосам. На изгибе шеи мальчика его пальцы нащупывают уплотнение - там красуется синяк от неаккуратного прокола иглой, но для твари такое пустяк.
- Ты как? - повторяет свой вопрос Генрих, и чертёнок немного поворачивает голову, воспаленными глазами пошарив по бежевому пятну расползающегося лица.
- А ты...?
- А я? - Генрих нервно усмехнулся, выбросив из-за стекла окурок сигареты, и жадно закурив новую. - Тебя утащили посреди белого дня, прямо у меня из-под носа, после прямого, сука, отказа, и явно не для игры в бридж. И ты у МЕНЯ спрашивает, как я. Да я просто, блять, волшебно. Знаешь, я даже рад, что этот идиот додавил своё. Благодаря этому они себе сами, своей рукой, смертный приговор подписали. Наконец с этими уродами покончено раз и навсегда.
Мафиози сдавил сигарету в пальцах, схватившись за руль, пока Лука нашел в себе силы приподняться на руках и обнять мужчину за шею. Он ощущал его еле заметную дрожь в теле. Сейчас он явно сдерживал в себе гораздо более серьезный срыв, возможно, даже хотел бы заорать что есть мочи. Но по понятным причинам не делал этого.
- Я с тобой. - тихо отозвался демон, ткнувшись лбом в висок любимого. - Ты спас меня. Я с тобой.. слышишь?
Машина чудом не заезжала на тротуар, сказывался лишь огромный опыт вождения, но Генрих гнал, не обращая внимания практически ни на что. Хотелось как можно скорее оказаться дома. Подальше от всего этого дерьма, со всеми этими Ангелами и их делами. Машина въехала на парковку, мафиози заглушил мотор, поднял мальчишку с его места, и понес в дом. Его состоянию хотелось как-то помочь, но набрать знакомого врача мужчине не дали - твареныш поймал его за руку, заставив сесть рядом.
Какое-то время они сидели молча. Генрих напряженно жевал так и не прикуренную сигарету, пока малыш мирно лежал рядом, и лишь мягко вздымающаяся грудь намекали на то, что он живой, уже слишком бледным он сейчас был.
- Как это случилось. - вдруг подал голос мафиози, отбросив сигарету на пол и ложась рядом. - Ты был в доме. Он приехал прямо туда?
Лука отрицательно качнул головой, почуяв приближение Генриха и подползая ближе к его груди. - Нет. Бадд предал меня. Он был с ним в сговоре.
- Это я уже понял. Но не думал, что Харада рискнет брать тебя по пути.
- Ну.. он как будто спешил.. Они угрожали убить тебя.
- И ты поверил?
- Тебя держали на мушке снайпера.
- Погоди. Что? - Генрих аж приподнялся, но мягкие объятья тваренка позволили лишь выпрямить голову от подушки. - С какой точки?
- Из леса. Мне показалось, это на уровне дерева. Я не хотел проверять.. правда это или нет.
- И ты не обратился и не грохнул этого упыря только из-за этого? Из-за угроз в мой адрес?
- Да.
- То есть, ты на меня рыпался и чуть мастеру тату голову не отгрыз, но здесь ты решил проявить чудеса послушания?
- Я.. не хотел тебя потерять.
Генрих сильнее сжал в своих руках щуплое тело ребенка, с трудом сдерживаясь от таких проявлений его собачьей преданности. Очень сложно не реагировать, не проявлять эмоций, когда за твою никчемную шкуру так легко вступается почти всесильная тварь, с потенциалами, до которых человеку еще расти и расти. Лука охотно подался ближе, чувствуя состояние мафиози и мягко боднув его под челюсть переносицей.
- Ты меня спас. - тихо повторил он, коснувшись поцелуем выступающего кадыка. - Больше не повторится та история. Видишь? Я в порядке.
Генрих не осознал, когда на глазах стала ощущаться влага. Он хотел оттолкнуть демона, взять себя в руки, но вместо этого сгреб его еще крепче, ощущая его тепло и буквально чувствуя через две грудные клетки, как трепещет его маленькое, но такое храброе сердечко.
- Я с тобой. - точно мантру, тихо повторял малыш свои слова утешения, спрятав лицо Генриха у себя на плече, скрыв ширмой белых волос от всего остального мира. - Я рядом..
Генрих начинал разбирательства. Аккуратно, но сурово. Информатор, который сливал ангелам информацию о тайниках для наркотиков, был убран первым - тихо и быстро. Дальше были устранены ещё какие-то пешки, о которых Лука уже практически не слышал. Казалось, что оба клана замерли в боевой позиции, но каждый пока был занят собственными проблемами.
Рано утром, дня через три после первой казни, Лука собирал вещи для тренировки. Ему было разрешено уезжать на них два раза в неделю, на одном из автомобилей, не засвеченных заданиями. Обычно его брался сопровождать сам Франк, но сегодня он был занят, и компанию Луке, а заодно роль водителя на себя взял Бадд, один из его учеников. Генрих остался в особняке, но у него предстояли важные встречи вплоть до ночи, малыш не собирался ему мешать. Он откинулся на задних сидениях, закрыл глаза и просто слушал, как в стекло на скорости врезаются редкие капли надвигающегося дождя.
Машина притормозила. Малыш приоткрыл один глаз, сонно посмотрев вперед. Пешеходного перехода или светофора на дороге впереди не было. Взгляд сразу же метнулся на водителя, но тот сидел неподвижно.
Сердце ёкнуло. Это было сильнее, чем предчувствие - Лука уже точно знал, что вляпался. Ладонь мгновенно схватила за ручку дверцы, и та ожидаемо оказалась заблокированной.
Передняя дверь, дальняя от водителя, приоткрылась. Возле авто стоял главарь Ангелов. Заметив, что зрачки у мальчишки начинают наливаться тьмой, он вытянул руки в беззащитном жесте.
- Погоди, Лука, погоди.. Я не хочу ничего дурного. Мне нужно лишь поговорить с тобой. Позволь мне сказать, я тебя больше не задержу.
Полукровка стиснул челюсти. У него было не так много времени, чтобы перестать ронять самого себя в приступ, и совсем не было, чтобы обдумать предложение злейшего врага Генриха. И всё же..
Всё же, он не смог просто позволить тьме взять над собой верх. Изничтожить кого-то без прямого приказа Генриха было довольно... тяжело. Тем более, если один из них - свой. Бадд не поворачивал головы, но Лука все равно не постеснялся прошипеть "предатель" в его сторону, как следует пнув спинку переднего сидения.
- Я могу присесть?
- Если хочешь сдохнуть. Генрих будет просто в восторге. - прорычал Лука, не сводя глаз с лица мужчины. Тот выглядел потрясенным. Стараясь держать себя в руках, но всё же довольно специфично улыбался, так, словно видел нечто вроде циркового представления, глаза блестели от эмоций, похожих на восторг. Сам дьявол не знает, что сейчас происходит в его голове.
- Что ж, хорошо. - рассмеялся мафиози, кивнув. - Я предполагал.
Щелчок. Ангел сгорбился, коротко выставив в салон ствол и выпустив в полукровку дротик. Демоны очень быстры, но не быстрее затвора на пистолете. Постояв снаружи машины секунд пятнадцать, главарь приблизился к дверце заднего сидения, открыл его и влез внутрь.
Демон пытался обратиться, но у него это не особо получалось. Тело перестало слушаться. Ни руки, ни ноги не подчинялись приказам разума. Харада очень осторожно протянул руку, глядя в полные бешенства глаза, и выдернул дротик из плеча, пригладив это место.
- Послушай. Это только из соображений безопасности. Ты сейчас едва ли можешь быть достаточно расслаблен, чтобы спокойно воспринять ту информацию, которую я тебе сообщу.
Жест рукой, машина Генриха сорвалась с места, продолжая свой путь.
- Вот как мы поступим. - вкрадчивым, почти нежным голосом вещал Ангел, без тени стеснения рассматривая тварь с головы до ног, и успевая поддерживать с ним зрительный контакт. - Я подвезу тебя к вашему дому. Ты войдешь внутрь. Соберешь сумку с вещами. Оставишь Генриху записку, что уезжаешь, чтобы найти свой дом. - заметив перемену во взгляде демона, мафиози коротко хмыкнул и покивал. - ..да, я знаю, что ты темная лошадка. Но так надо, дорогой. Эта * - только для людей, твоё вмешательство, оно будет лишним. Мне не удалось убедить Генриха, поэтому приходится прибегать к подобным.. методам. Прости. Больно было?
- Я никогда не сделаю этого.
Харада вздохнул, потянулся в карман. Открыл приложение. Затем подтянул обмякшего полукровку за плечи ближе к себе и продемонстрировал ему экран своего смартфона. На экране в очень неприятном взгляду зуме был Генрих. Вид из витражного окна на третьем этаже особняка. Он один, но горячо о чем-то спорит по телефону.
- Это снайпер, - голос главаря чеканит слова, от которых хочется сбежать так сильно, что по телу начинает бегать зуд омерзения. - Хорошая точка обзора, не правда ли? Ты меня извини, я слегка соврал. Я всё же вынужден тебя задержать, понимаешь ли.. У тебя нет выбора. Хотя, есть, конечно - но тогда Генриха пристрелят прямо сейчас. Это, кстати, онлайн, а не запись.
Лука стиснул зубы, не в силах отвести взгляда от происходящего на экране. Проверять, лжёт Ангел или нет, не хотелось.
- Тебя отпустит через минут пять. - Уже более буднично заговорил мужчина, немного отстранившись и убрав телефон в карман. - Прошу, сделай всё естественно. Это ради Генриха в том числе. Если будешь хорошо себя вести, обещаю, в него никто не выстрелит.
Машина остановилась возле дома Генриха. Лука вышел один. Он поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом и вошел внутрь. Собрал сумку, как ему велели. Остановился перед столом в гостиной, выдрав лист бумаги из лежащей неподалеку записной книжки.
"Я знаю, ты не хотел меня прятать. Но я решил.. это ведь неплохой повод для того, чтобы подумать над твоими словами. О прошлом. О том, чтобы разузнать кое-что о себе. Я узнал о довольно интересном безопасном месте, где мне помогут разобраться с этим вопросом."
Далее шёл абзац. "Мир ещё неизведан. Я постараюсь отдохнуть, хорошо? Извини, такая импровизационная легкомысленная идея."
И снова абзац. "Мы скоро увидимся. обещаю. Лука".
Генрих и так не поверит в этот бред, но Лука знал - он точно поймёт его шифр, разгадает эту легкую детскую загадку по заглавным буквам. Зато идиот, который привез его сюда, вряд ли догадается.
Бадд перечитал записку и кивнув, отбросил на середину стола. Затем что-то коротко бросил в рацию.
- Залезай в машину.
Харада придержал дверь своего тонированного Ауди, пропуская малыша внутрь.
- Ты обещал. - бесцветно напомнил Лука, и главарь кивнул, заулыбавшись более хищно. В его руках снова возник телефон.
- Как видишь, он ещё жив. Ты всё правильно сделал, ты умница. Не волнуйся, никто тебя обижать не будет, если ты будешь хорошим мальчиком. И хозяина твоего никто не тронет, если он перестанет быть таким козлом. Погостишь пока в моём клане. Глядишь, и понравится.
Правда, не успело пройти и недели с этой новости, как он пришёл под двери особняка сам. У Генриха не было часов работы, и всё же, "Ангел" появился на пороге спустя полчаса, как Кадиллак заехал на территорию. Генриху принесли кофе, он засел над бумагами, собираясь проверить и подписать некоторые, когда ему сообщили новость о посетителе. Лицо мафиози разгладилось, но он не был удивлен.
- Он пришел один?
- Один.
- Зови его сюда.
"Ангел" вошел внутрь в сопровождении одного из парней мафиози. Его холодные серые глаза застыли в вечном лукавом прищуре из-за особого разреза глаз, так что невозможно было сказать, издевается он или просто внимательно на тебя смотрит. Он пересекал комнату неторопливо, размеренно, и не забыл вежливо кивнуть головой в сторону сопровождающего, собирающегося уйти.
- Доброго дня, Генрих. - приветствовал мужчина, дождавшийся жеста со стороны хозяина, чтобы сесть в кожаное кресло напротив. Каждое его действие, даже поворот головы, были не лишены внутреннего благородства. Азиатские черты лица очень этому образу способствовали. Он сидел, словно сошедший с кинолент про какого-нибудь якудзу, отошедшего от дел. Но "Ангел" явно от дел отходить не торопился. Он принес Генриху сенсацию - о катастрофе в собственной семье. Потому и принес сам, по его же словам. Он рассказал мафиози о расколе в своем клане, о внутреннем предательстве их правилам и о том, как он "разобрался с этой проблемой". Общая мысль сводилась к прошению о перемирии. Разговор вышел долгим, но как и полагается главарю самых изворотливых представителей темного царства - "Ангел" ни в чем ни разу не прокололся, хоть Генрих и продолжал не верить не единому его слову. Действительно, трупы своих сразу возымели объяснение, да и многое другое тоже. До противного вежливый противник продолжал убеждать, что нет ни единого повода для беспокойства. Он поведал ту же историю с большими подробностями, чтобы не возникало сомнений в их правоте.
- Кстати, Генрих.
Они перебрались в кальянную на момент этого самого "кстати", "Ангел" занимался своей трубкой, как вдруг произнес слова, не поворачивая головы, и мафиози зацепился на изменение тона, доселе почти искуственно-дружелюбного.
- Я заметил твоего питомца. Не ожидал, что ты увлекаешься подобным.
- Я не увлекаюсь. - отозвался Генрих, затягиваясь.
- Раз так... - наконец "Ангел" посмотрел на хозяина особняка, вернув на мгновенье обострившимся чертам лица былую сглаженность. - Я не могу не предложить. Демоны - это особая слабость для моей семьи, если хочешь, Генрих, это как.. моё титульное животное. Я искал нечто подобное годами. Не в плане конкретно такое, но. Большая часть из привезенного, к сожалению, просто замученные оболочки. - мужчина сокрушенно покачал головой, а Генрих ощутил, как у него начинает сводить скулы от этого разговора, который никак не выкручивается в конечную просьбу или вопрос. - Они священные существа, которым в нашем мире почти нет места.. и всё же... Твой, как я понял, вполне себе адаптировался.
- Откуда ж ты это понял. - процедил Генрих, теперь не сводя глаз с вежливо улыбающегося лица, которое с каждой минутой словно улыбалось все более и более издевательски.
- Земля слухами полнится. Не подумай, я не какой-нибудь попрошайка, чтобы просить о таком после случившегося. Я хотел бы заплатить. Чтобы окончательно и навсегда закрепить наш с вами союз, Генрих.
- Ты видел на нём табличку "Продаю"?
"Ангел" заулыбался иначе, несколько сочувственно, так улыбаются учителя детям, не понимающим очередную тему.
- Я узнавал, сколько ты потратил на это приобретение. Не сочти за шпионаж, я и так поддерживаю связь со всеми местными поставщиками, но это, оказалось, заморский новичок, и я его упустил... - "Ангел" сделал затяжку, опустив холодную серость глаз в пол, а затем подняв на лицо Генриха, статично улыбающееся, как ни в чем не бывало. - Всего три... Я заплачу двадцать пять. Как я уже сказал.. для меня эти создания представляют особую ценность. Тем более, что он функционирует как нормальная зрелая единица. Я представляю, как приятно тебе иметь в руках такую мощь, Генрих, это действительно ценная вещь.. Но, прошу, обдумай моё предложение, не злись понапрасну. Двадцать пять, это непростительно много даже за него. Я предлагаю почти всё, что у меня есть. За эти деньги ты можешь купить даже правительственную армию. Вместе с их оружием. Разумеется, что заплатив такие деньги, я не собираюсь ни перепродавать его, ни тем более разбирать на органы. - улыбка "Ангела" становилась все более ядовитой. - Он будет окружен моим вниманием и заботой. Ты даже сможешь видеться с ним, если очень захочешь. Лука никогда не будет посажен на цепь.
Он узнал даже имя. Теперь для Генриха не составлял сюрприза изменившийся тон бандита. Этот разговор был его, если не основной, то очень весомой причиной визита. Разумеется, он бы не послал никого из своих головорезов для общения на подобную тему - его бы даже слушать никто не стал. Но главаря "Ангелов" невозможно не услышать, в таланте доносить свои информацию до нужных ушей ему не было равных.
- Н-нет.. стой.. аххх... - как же сильно повело голову, если не удалось заметить проникновения в их дом постороннего! Демон попытался упереться в стол и как-то выскользнуть, но даже на стадии попытки подтянуться повыше сдался и опустил голову лбом на столешницу, ощущая лишь нарастающую пульсацию во всем теле. Он весь задрожал сильнее и попытался хотя бы заткнуть себя, но на это мафиози не давал ни единого шанса, казалось, ему доставляло особое удовольствие сейчас поиздеваться над смущением малыша. Они так буднично переговаривались, что Лука на мгновенье действительно ощутил себя чем-то вроде вещи, на реакцию которой большие дяди не размениваются и решают свои дела независимо от происходящего. Толчки усилились, и собственное тело перестало слушаться, несмотря на зрителя - Лука не мог сдержать громкий скулёж, кончая уже после нескольких рывков мужчины и ощущая, как кончают в него. Голова жутко закружилась. Полукровка ненадолго обмяк, не прекращая густо краснеть от никуда не девшегося ощущения чужого присутствия. Но словно этого было мало, Генрих потянул его, немного потерянного, вверх, заставляя отклониться корпусом назад, ибо это было единственной опорой в таком положении - и влетая обратно. Становилось плевать на Франка. Если бы он в итоге никуда не ушел - это больше не имело такого уж большого значения. Сознание плавилось, как желе на солнце. Лука с трудом замечал, что голос, так звонко отражающийся от стен - это его собственный голос. Он кратковременно пытался взять себя в руки, но новые толчки или распаляющие, подстрекательные слова мужчины полностью обнуляли внутреннюю волю - хотелось объявлять о своей любви к нему во всю глотку, и плевать, если звук будет докатываться до соседних спящих домишек. Потому, в некоторых моментах функцию "затычки" приходилось исполнять самому Генриху, накрывая влажный ротик рукой или затыкая поцелуем.
Лука никогда не задумывался о своей природе всерьез. Да, он запомнил, что в мире людей его внешность считается симпатичной, очень уж юной и неопасной. Но это то, как вещи видят сами люди. А как эти вещи обстоят на самом деле? Торговцы и эксперты, которых он мог вспомнить, нередко задавали вопросы о сексе. В частности, никто не хотел покупать себе демона навсегда и за полную цену - но почти всегда уговаривали торгаша уступить свой товар "на пару часов". Иногда суммы были очень даже хорошие. Повезло, что мужик оказался принципиальным и очень премерзким в общении, и своих условий продажи ни для кого не менял. Впрочем, он просто был хорошим продавцом, который знает, что от подобных игр его "товар" может потерять абсолютно весь товарный вид и потенциал, и заботился он лишь о том, как бы получить от поимки максимальную выгоду.
Имел ли секс какое-то значение для его вида? О демонах мало что знал даже сам торговец. Их в большинстве своем полностью истребили, те единицы, что проживали в частных коллекциях или на краю света, слишком уж отличались друг от друга и по способностям, и даже внешне. Лука ничего такого о себе не помнил, но его организм заставлял вспоминать. Он явно помнил что-то, отзываясь на действия Генриха порой так, что полукровка поражался с самого себя. Каждый раз, когда мужчина даже просто бросался плотоядным взглядом, полукровка чувствовал, что хочет его. Чем сильнее связь и взаимная отдача, тем острее становилось это чувство. Абсолютно всё в мафиози, начиная с ужасной истории потери семьи, и заканчивая несносной привычкой пить алкоголь с самого утра, начинало люто возбуждать. Чаще всего полукровке и самому становилось от всего этого неловко и неприятно. Он всё же собирался быть полезным как воин, в большинстве случаев. Но стоило Генриху потянуться за поцелуем или плотно приобнять за поясницу - у полукровки начинали слабеть колени. Он потерял мгновенье, в которое успел настолько сильно влюбиться. Генрих играл с ним, как с личной живой куклой, забавной, которую можно наряжать и менять на свой вкус и цвет, и вместо того, чтобы отстаивать как-то свою неприкосновенность, мальчишка поймал себя на том, что готов начать сам уговаривать мафиози на какие-нибудь ещё безумные идеи, вроде пирсинга, бондажа, съёмки для какого-нибудь модного журнала - словом, всё то, что мужчине может понравиться. Лишь бы ему нравилось.
Чувствуя, как отключается, малыш подполз по постели ближе к засыпающему Генриху, крепко прижимаясь к его груди и сплетая лапки на талии. Сердце гулко колотилось от счастья, пока он засыпал.
Полукровка недвусмысленно оскалился. Готовка странным образом возбудила обоих. По этой причине, стоило мафиози лишь увязать малыша в поцелуй, как тот подался вперёд сам, тихо застонав в губы. Вдруг между ними действительно словно искра пробежала, руки не слушались, хватаясь за ткань за теле, сдергивая её нетерпеливо и безжалостно. Казалось, Генрих вот-вот начнет порыкивать в его губы, настолько его напор был хищным. Лука ужасно вёлся на такое состояние мужчины. Он и сам хватался за него, как за спасительный круг, уже перестав обращать особое внимание на оставленные мелкие царапины. Смена положения произошла неожиданно, и Лука увидел уже порядком затуманенным взглядом отражение их двоих. Смущение накатило сильнее, чем похоть. Он успел заметить, как развратно выглядит сам, как собственное тело охотно гнется в руках мужчины, и теперь неизбежно прятал глаза в сторону, как бы сильно Генрих не вел его голову навстречу зеркалу.
- Зачем.. - нетвердым голосом прошептал мальчик, но на мгновенье закрыл глаза и закусил губу, ощущая, как член хозяина вжимается в пространство между ягодиц. Воздух в легких сдавило, он сумбурно выдохнул, и покраснел ещё гуще, соблазняясь голосом Змия, и посмотрев ему в глаза через своё отражение. Мальчишка в зеркале подрагивал, его худые когтистые ладони упирались в столешницу журнального столика, оставляя небольшие бороздки даже на нём. Внутри словно забилось несколько огромных сердец, казалось, будто каждый орган внутри начал панически пульсировать, стоило Генриху прижаться так близко.
- ...я сейчас.. сдетонирую.. - с улыбкой прошептал полукровка, поймав ладонь мужчины на изгибе своей талии и сместив чуть ниже, на живот, прижимая мягким нажатием в пространство под пупком. - Здесь.. так бьётся.. даже сильнее, чем в груди.. я хочу.. - полукровка облизнул припухшие губы, и повернул голову, утыкаясь смущенно переносицей в чужую линию скулы. - Хочу, чтобы ты бился там же, где сейчас пульсирует... хочу тебя внутри.. Генри..
На кухне вновь закипела жизнь. Телевизор бормотал, блюдца и ложки звенели, в воздух взлетали новые мучные облачка. Только готовить вместе с Генрихом оказалось гораздо веселее, чем одному. Глядя на его попытки по-быстрому взбить муку ручным венчиком, мальчишка едва не покатывался со смеху. Хотя и сам мальчишка то и дело подпрыгивал, замечая, как что-то идет не по плану. Когтями было крайне неудобно выуживать скорлупки от яиц, или, к примеру, пытаться поймать падающую пачку с мукой. Сам же демон выбрал себе задачей приготовление кексов - просто по причине того, что уже был немного знаком с приготовлением блинов, а потому посчитал себя уже практически профи.
- Ой, нет. Тесто получается слишком жидким!
- Да какая разница, тебе же его в формы заливать...
- Но туда же ещё начинку класть нужно! Я уже шоколад растопил!... Ауч!! Какой горячий!
Они вскрикивали, перебивая друг друга, и смеялись от души. Пока один воевал на противне, пытаясь сделать из полученной массы хоть что-то похожее на кексы, мафиози, вооружившись где-то раздобытым фартуком, пытался уложить в стеклянной форме ровными слоями фарш и растекающуюся мучную массу, засыпая всё это неприличным количеством сыра. Они практически одновременно сунули свои творения в духовой шкаф, и обессиленно упали на диван напротив, покосившись друг на друга.
- Готовь палатку и котелок, - гордо задрав нос, фыркнул Лука, и сложил руки на груди. - Сейчас пальчики оближешь от моих кексов!
- Ага, ага.. Не раньше, чем ты прихорошишься к этому походу, - Генрих ухмылялся не менее лукаво, поглядывая на таймер. Они даже и не заметили, как за этой возней прошло уже больше половины дня.
Наконец, час настал. Оба парня приоткрыли дверцу духовки, выуживая свои творения. Генрих отодвинул фольгу и сначала с подозрением принюхался, но не заметив аномалий в запахе пищи, снял её полностью и присвистнул.
- Лука, а, Лука! Может, мне в повара податься? Ты посмотри!
Лука загибался над противнем и странно булькал - было не слишком ясно по звуку, он рыдает или больше не может смеяться. Вместо ответа мальчишка чуть выпрямился, утер слёзы смеха и махнул рукой на свои мелкие, покошенные то вправо, то влево вспученные от слишком большого количества дрожжей столбики, присыпанные цветной посыпкой.
- Этооо-ооо.. - с видом знатока Генрих сощурился, понаклонял голову, потер подбородок, - это похоже на чем-то заболевшие члены..
- Это должны были быть кеееексиикиииии - выл Лука, не в силах перестать смеяться. Справедливости ради, они все же попробовали один на двоих.
- Мммм, слушай, ну они довольно съедобны! - обнадежил Генрих чертенка, но тот уже махнул рукой, вилкой дотягиваясь до стеклянной формочки и зажевывая уже третий кусок лазаньи. - Так вкусно?
- Оффень.. - прогундел Лука с набитым ртом, закатив глаза от удовольствия.
- Готов краситься, сладкий? - Генрих воодушевленно потирал ладонями.
- Чур, это увидишь только ты...
- Тогда заказываю.
Лука проснулся первым. Обычно он выскальзывал из постели, предпочитая успевать с утра настроить себя на предстоящие дела, но не сегодня. Мальчик блаженно потянулся, прокручиваясь по постели, и прижался под крыло мафиози спиной, притянув к себе его руку так, словно хотел укрыться ею. Спешить никуда не хотелось. День за окном стоял промозглый и сырой - самое то, чтобы разжечь камин и лишний раз остаться дома. Сзади засопели чуть громче, видимо, Генрих тоже понемногу пробуждался. Лука игриво прошелся коготками по длине обнимающей руки, от локтя до фаланг пальцев, обернувшись через плечо.
- Как спалось, соня? Видел хорошие сны?
- Ты не просто пьян, - с очень мягким укором произнес Лука, отпуская коленки, прижатые к груди, и немного разворачиваясь в сторону Генриха. - Ты когда-то успел перебрать.
Тема, которую мафиози затронул, была болезненной. Лука понимал, что этот вопрос мог возникнуть у него и раньше. Интересно ведь, откуда появилась такая занятная игрушка, с таким огромным пробегом, но почти без воспоминаний? Одному Луке не хотелось лезть в свою голову. Он не ощущал в себе достаточной смелости, чтобы всерьез заняться выуживанием из головы своей прошлой жизни. Не потому, что боялся, что она была резрадостной - на это ему было плевать. Просто, он и сам, задолго до Генриха, задался теми же мыслями. Что, если у него была семья? Может, даже кто-то любимый? Может, даже близкие, ищущие его где-нибудь очень далеко отсюда? Но от этих мыслей не становилось легче жить, напротив. Думать о таком довольно больно. Лука помнил очень немногое до встречи с Генрихом. И эти небольшие воспоминания были ужасными. Его без конца куда-то возили, обкалывали, чтобы не издавал лишних звуков, демонстрировали в разных богом забытых местах в надеждах продать подороже, и увозили снова. Бесконечная тряска то в закрытом, душном багажнике, то в грузовике, лишенным даже простенького настила.
Дослушав хозяина и подавив в себе желание разоткровенничаться в ответ, полукровка мягко кивнул, привстав с дивана, чтобы потянуть Генриха в положение лёжа.
- Я знаю, Генри. Я знаю. - Когтистые лапки уже по обыкновению расправлялись с узлом галстука и первыми пуговицами на рубашке, начиная сверху, с воротника. - Если хочешь избавиться от меня, мог бы сказать и более прямолинейно. - Он усмехнулся, заметив перемену на лице пьяного мафиози. - Ладно, не суть. Я не хочу никуда уходить. Просто.. не хочу, и всё.
Генрих окончательно расслабился и понемногу отрубался. Это отражалось в его немного похотливом бреду, отчего полукровка, продолжающий избавлять его от рабочей одежды, ощутимо загорался румянцем и отводил взгляд с улыбкой.
- Повалить в кровать за преданность, говоришь?.. Тогда Фрэнк первый, кто должен удостоиться такой чести.
- Скажешь тоже! - Генрих фыркнул, продолжая бодро вести беседу, но его язык начинал понемногу заплетаться, а глаза все медленнее и медленнее моргали.
- Я думаю, ты все же хотел бы умереть как-то поинтересней. - уже себе под нос проворчал с улыбкой Лука, отстранившись, чтобы повесить костюм мужчины на спинку стула. Развернувшись, полукровка немного завис, разглядывая чуть задремавшего мафиози. Сейчас он казался абсолютно домашним, таким, каким частично был на фотографиях. Острые черты лица сгладились, он дремал, но даже несмотря на алкоголь, был чуток, то и дело вздрагивал верхними веками, и как будто старался не уснуть. Полукровка закусил краешек губы, опустив взгляд по обнаженному торсу ниже. Про то, что встреча с диким "близнецом" завела, Генрих не соврал. Похоже, этими разговорами он сам себя раззадорил, а быть может, он так и ходил, с момента случившегося - Лука не слишком смотрел в том направлении. Факт оставался фактом, внизу к себе явно требовали внимания.
Лука вернулся на диван, присев чуть ближе к дремлющему. Раньше он думал, что просто позволяет делать это с собой, будучи в некотором долгу за своё спасение. Сейчас же, Лука ощущал, как ему и самому любопытно. Любопытно что-то сделать самому, не ждать, пока схватят и укажут, что делать.
Когтистая лапка аккуратно потянула за резинку боксеров вниз. Приветливый припухший орган сам вывалился в ладонь, сразу пачкая пальцы натекшей смазкой. Полукровка дерганно выдохнул и покосился на лицо размеренно дышащего мафиози, вновь скосив взгляд на член. Так близко он на него ещё не смотрел. Такой большой, раскрасневшийся и горячий. Разумеется, в нем не было ничего сверхъестественного, такой же орган, как и у всех мужчин, но полукровка немного подзавис, замечая, как даже самые поверхностные ласки воздействуют на него, и как ниточек смазки становится всё больше.
Он наклонился ближе, медленно лизнув головку. Затем ещё и ещё раз. Лука понятия не имел, но тело словно само помнило о чем-то таком, о чем не помнил он сам, заставляя немного довериться, будто уже умеет это. По крайней мере, умеет быть осторожным. И всё же, несмотря на внутреннюю чуйку, Лука двигался почти по миллиметру, даже языком огибая очень плавно, чтобы ненароком не добавить к этому несчастливому дню еще и момент насаживания на клыки чужого члена.
- Что... - захрипел демон, потерянно шаря глазами по салону автомобиля. - Что случилось...
- А, опомнился? - Генрих невозмутимо глянул на него из-за спинки водительского места, дымя сигаретой. - Ещё спрашиваешь, что случилось? А ничего не случилось. Так, ерунда. Всего-то лишь повеселили парочку заснувших в бизнес-центре охранников твоими инфернальными воплями, кое-кто чуть не разорвал своего мастера, рыпнулся на Франка и всосал в себя два заряда тока, убившие бы даже взрослую лошадь. Пустяки!
- Ох.. твою мать... - Лука поднял лапы к лицу, сокрушенно потирая виски и морщась так сильно, словно у него заболели все зубы разом. - Я.. я-я не собирался доводить.. раньше мне помогало.. кто-нибудь ранен?
- Нет. Никто не ранен. Возможно, кто-то обосрался, но это не точно. Тебя даже согласились принять на добивку. Радуйся.
Генрих говорил намеренно-сухо, немного издевательски, но полукровка чуял, что это не настоящее раздражение от инцидента - так он играл на эмоциях своей игрушки, желая заставить понервничать. Но Луке нервничал и без всяких игр. Он без конца пытался что-то спрашивать, но мафиози игнорировал большую часть вопросов, вжимая педаль глаза в пол.
- Мы на середине пути, сейчас будет белая змея. Готов?
- Да. - только и отозвался Лука, но стоило машинке начать, он со скрипом стиснул челюсти, ощутив, какая же огромная разница в ощущениях. Несмотря на то, что его как могли подготавливали к этому эпизоду, полукровка заметно напрягся. По всей спине, и без того раздраженной и уставшей, поползли толпы мурашек. Мастер, который уже успел понять, что Лука стойкий клиент, ни на что не обращал внимания, даже пауз особых не делал, в надеждах всё же закончить хотя бы к середине ночи, а не к утру. Так что, его можно было понять.
Чёрт начал дышать на счёт, как в танце. Вкупе к счёту, в уме стал возникать стишок. Этот стишок спасал его в монастыре, во время тренировок. Лука мысленно проговоривал слово за слово, вдыхал, задерживал дыхание, чтобы не заскулить, и медленно, порционно выдыхал, продолжая счёт. Но ощущения лишь нарастали. Становилось нестерпимо.
Демон собирался протянуть лапу до Генриха и взмолиться об еще одном перерыве. Хотя бы на пять минут. Не хотелось показывать слабину, но становилось просто ужасно, даже тошнота стала подкатывать, словно весь организм уже бесился от нескончаемой "пытки". Он аккуратно повёл рукой в сторону, намекая мастеру, что хочет шевельнуться, и начал приподниматься, но похоже, мужчина жеста не заметил. Игла проткнула кожу глубже, продолжая двигаться, и демон коротко рявкнул, протянутой до Генриха рукой промахиваясь мимо колена, и вцепившись моментально отросшими когтями в обивку подлокотника.
- Ох, блять! Что ж ты так дернулся?! - мужик вскочил на ноги, отбросил машинку, выключив её, но моментально осёкся и замер на месте. Секунда, в которую Фрэнк поднимал голову от книги, предрешила многое. Тварь уже опрокидывала кушетку, успев сгорбиться для прыжка и собираясь порвать человека на куски. Лицо прежде живого, приветливого юнца закаменело, точно маска, натянутая на что-то, далекое от человеческого. Его глаза затянуло мглой, а волосы почернели. Демон, самый настоящий, сейчас в нем оставалось мало что от человеческого.
Прыжок - молниеносный, как это и свойственно хищнику. Тварь потерял контроль над телом уже завершая маневр, поэтому лапы, которые метили в широкую грудь перепуганного до полусмерти мужика, не проткнули клетки ребер, а нелепо врезались в грудину, крупно сотрясаясь. Лука свалил человека на пол, забившись в конвульсиях от выстрела из шокера прямо на нем. Благо, Франк успел вовремя. Загородив дорогу подскочившему Генриху, он держал наготове ствол, выжидая. Черные склеры глаз рябили, но чёрт все ещё бешено смотрел вперед, не узнавая абсолютно никого и ничего. Франк, скрепя сердце, сделал ещё один выстрел, стараясь метить не в пострадавшую спину, хотя бы в ногу. Тварь выгнулась, исходясь криком, и на чистом адреналине попыталась рвануться вперед, на стоявшего перед ним человека. Он здорово ослаб, но ещё мог драться. И сейчас демону явно этого хотелось. Либо же он просто не ощущал альтернативы. Пасть оскалена, склеры, пусть и мало что выражающие, слезились от того количества боли, которое испытало его тело, учитывая два электрических разряда. То, что спало в мирном тихом Луке, сейчас было просто в бешенстве.
Малыш лежал довольно спокойно. Разумеется, процедура была далека от чего-то приятного, но он старался всё же лишний раз не дергаться, а чтобы было не так скучно лежать, охотно переговаривался с мафиози.
- Чип? - отозвался он, слабо пожмурившись от очередного свежего прокола машинки. - Хах, вот как.. У меня апгрейд прям. - Он слабо улыбнулся, повернув голову. - Я в целом не против. А где обычно его ставят?
Генрих толком и сам пока не знал, так что эта тема закрылась сама собой. Генрих зашуршал журналов, а Лука о чем-то задумался, покусывая собственную губу.
- Насчет показа так и не ответил, хитрец. - напомнил мафиози.
- ..Да. - опомнился чертёнок, вдруг очень лукаво заулыбавшись. - Ты отправляешь меня поработать манекеном на закрытом показе, в ещё более провокационных нарядах, после той шумихи, которую мы навели... действительно... чего ж это мной так все заинтересовались?~
- Не манекеном, а моделью. - оба невольно развернулись на смех Франка, неумело замаскированный под приступ кашля. - Сказать Шарлотте, что ты отказываешься? Она каждое из платьев подбивала под твои мерки..
- Хорошо, хорошо, шантажист. - фыркнул демон, немного вытянув руку и пихнув мужчину в предплечье. - Как будто я могу тебе отказать.
- Разумеется, ты можешь.
- Только у меня есть два условия. Первое! - не дождавшись, насколько Генрих в принципе готов эти условия слушать, Лука поднял когтистый палец вверх, призывая к вниманию. - Никаких вот этих трансформаций в женщину. Ни жопок, ни сисек, ни акрила на своих когтях я больше не хочу. Это бр-р-р просто! Я еле стерпел! На парик или линзы я еще могу уломаться, но не вот это вот всё... А второе, только тс-с-с.. - демон поманил пальцем Генриха, чтобы тот наклонился ближе к изголовью кушетки, и дождавшись, когда он достаточно склонился, понизил голос до шепота.
- Ты дашь мне выпить.
Взгляд у мужчины сделался слишком неоднозначным, так что Лука невольно рассмеялся, поспешив объясниться.
- Это поможет мне не сойти с ума от волнения. Может, это ты привык, что деньги решают всё, а я вот не привык, что из меня модель делают по щелчку пальцев. Я могу зажаться. Растеряться. И вообще, я больше по убийствам. Поэтому..
Свободная рука протянулась до журнального столика, на котором у Генриха отдыхал пустой стакан из-под виски, и краешек когтя уткнулся в граненный бок стакана, указав границу примерно в половину емкости.
- Мне хватит вот столько. Просто для храбрости. Иначе ничего не выйдет. По рукам?
Утро заставало врасплох - как и всякий раз, если парочка поздно засыпала. Сам Лука смог встать, лишь слегка пожмурившись и потянувшись во всем теле, а вот Генрих спал как убитый. После завтрака Луку всерьез заинтересовала тема, поднятая при пробуждении - о татуировке. Ужасно не терпелось взглянуть на эскиз, но полукровка не стал об этом говорить, чтобы Генрих не дёргал мастера. Он просто решил выклянчить общий сюжет, который тот заказал, а по описанию погуглить нечто похожее. Идея и вправду была красивой: две змеи переплетались между собой, белая и черная. Лука любил без разбора абсолютно всех животных, но к змеям питал особую нежность, так что сюжет ему пришелся по вкусу.
У Генриха тоже были занимательные дела - очень многие из пойманной группировки уже пришли в себя, и с ними предстоял серьезный допрос и разбирательство, так что малыш остался дома, продолжая возню с ремонтом. Все комнаты, кроме спальни, уже были опустошены, обои содраны, потолки счищены, кое-где на стены уже лег новенький слой обоев, так что Лука воодушевленно продолжал. Он не дергал группировку, а уже смело заказывал мастеров из тех же контор, где закупался - они привыкли к Луке, и так было проще. Парни ваяли самую тяжелую работу, а Лука был лишь источником совета на тему того, как больше понравится хозяину - так или эдак. Комнату, в которой раньше жил Томас, Лука предусмотрительно закрыл на ключ, помня о желании Генриха сделать там нечто особенное. По углам росли кучи мусора и строительных элементов, но все же, к концу дня, когда рабочие прибрались и уехали, дом задышал свободней и легче. Лука прошелся по отделанному второму этажу, вдыхая запах краски и дерева. Здесь стиль продолжал такую же статусность, как и на первом, но был чуть более мягок - если первый этаж весь был словно предназначен для того, чтобы впечатлить приходящих гостей, здесь линии были мягче, не так много диковинных статуэток и вычурных картин. Этот участок дома был полностью территорией хозяина, он и должен был незаметно отражать этот переход с ледяной внешности на более спокойный внутренний мир. Краски оставались теми же, но благодаря лучшей освещенности комнат, они казались немного светлее, чем в той же прихожей. Лука остался доволен проделанной работой. Но оставалось ещё кое-что.
Разумеется, полукровка не сомневался в системе безопасности, которую Генрих придумал после смерти своей семьи. Бравые ребятки "где-то неподалеку" и камеры, это, конечно, круто, но Лука тяжело доверял даже тем людям, которым доверял сам Генрих. Фрэнк, конечно, не в счет, но он мать-Тереза для всех парней в группировке. А вот остальные... так ли много нужно денег и внимания, чтобы перекупить их на свою сторону? Поэтому Лука хотел придумать свою систему безопасности. Самая лучшая ловушка - та, о которой не вспомнишь даже ты сам. Ну, Лука, разумеется, собирался помнить, только вот Генриху знать об этом было необязательно. Так он решил, чтобы не возникло даже совершенно случайной утечки информации.
Генрих написал, что немного задержится, так что Лука не стал медлить и спустился во двор. В его руках была небольшая коробочка. Убедившись, что соседские домики погрузились в сон и никаких случайных прохожих не наблюдается, Лука подошел к колонне между крышей и последней ступенькой крыльца, слегка вытянулся на носочках и сунул кончиками когтей что-то под балку, повторив это действие ещё несколько раз - на заднем дворе, и под каждым окном в доме. Затем он бросил короткий взгляд на телефон - кажется, всё работало. Когда ты становишься приближен к мафии - достать нечто вроде дорогой военной разработки для тебя плевое дело. Хотелось бы, конечно, чтобы ей никогда не пришлось срабатывать.
Лука выслушал вопрос и спокойно кивнул. В конце концов, правды от него никто не требует - лишь обещание. Мертвому Генриху будет уже плевать, держит он его или нет. Не то чтобы Лука планировал рыдать, но ему было сложно представить, как он спокойно сможет пережить эту новость, намеренно не проронив ни единой слезинки.
- Я обещаю не делать этого.
Он откинул покрывало и быстро сбросил с себя рабочую одежду, залезая под одеяло. Голова и впрямь была переполнена от впечатлений, и хотя спать ещё не тянуло, Лука свернулся на своей половине, и лишь желтые огоньки светились и гасли в темноте от медленных, ленивых морганий мальчика.
- Какие твои любимые цветы?
Желтые глаза вновь устало закрылись, мальчишка прилег на постель поверх покрывала, также, как и Генрих, какое-то время молча приходя в себя от насыщенного дня.
- Тогда что? - послышался голос мужчины, и Лука вновь посмотрел на него как-то рассредоточенно, после опустив взгляд.
- Я не успел переварить твой подарок, как тут появился Эдвард, и всё как-то закрутилось снова. - демон улыбнулся уголком рта, снисходительно дернув плечом. - Так много эмоций проявил за последние сутки, что теперь чувствую себя опустевшим.
- А. Понимаю. - кажется, мафиози этот ответ устроил, и допрос прекратился, а мужчина задышал более размеренно, явно собираясь уснуть. Лука привстал, подползая ближе к изголовью и осторожно ослабляя галстук на чужой шее. Он не успел вытянуть полоску ткани из-за воротника, как ощутил тяжелую ладонь на талии и невольно рухнул обратно, находя себя прижатым к широкой груди.
- Хозяин..
Лука закрыл глаза, прислушиваясь к мерному, тихому сердцебиению. Он ведь так и не смог сказать. А точнее, спросить. Но как понять, что сейчас момент подходящий? Генрих засыпает, он может не расслышать, и тогда момент будет надолго упущен. А может расслышать, но отшутиться. Всё это так непросто.
- Ты так много делаешь для меня.. - тихо, но достаточно четко, чтобы быть услышанным, начал Лука, не забыв проследить, что тихое сопение прекратилось, а значит, Генрих слушает. - Я очень благодарен тебе за это.
- Так ведь и ты мне служишь и помогаешь вполне усердно.
- Да, но я.. - Лука мысленно сосчитал до десяти, возвращая контроль над голосом. - ..Я не только про работу.
- Ммм?
- Ну. Про зоопарк. И про океанариум.. И.. про вечер на яхте..
- Так понравилось?
- Шутишь? Мне слов не найти, как понравилось. Это было настоящим волшебством.
- О, ну, я рад.
- Это ведь.. - когтистые фаланги пальцев от неловкости затеребили край чужой рубашки, так и не расстегнув её до конца. - ...это ведь.. всё.. не просто так.. да?
Эдуард не успел ни сжать курок, ни даже положить трубку. Она звучно грохнулась на пол, вместе с окровавленной культёй чужой кисти, а в микрофон стали доноситься истошные звуки чужого крика. Лука знал, что в мире людей, даже хорошо натренированных людей, его скорость - главный козырь. Не успел лопнуть жвачный пузырек, как Эдуард уже лежал, скорчившись, а в предусмотрительно закрытую им дверь уже вовсю начинали ломиться верзилы-соратники.
- Креветка, милый. - коротко бросил Лука на случай, если Генриху важно подтверждение опасности ситуации, и наклонился к мужику, рванув того за ворот куртки к себе лицом. Он здорово побледнел, но скорее из-за шока, нежели от потери крови. Кисть уже почти не кровила, однако полукровка не собирался останавливаться на достигнутом.
- Прости, лапуля. - Лука повернул голову, выплюнув надоевшую жвачку, и уселся на пузо мафиози, схватив его за уцелевшую ладонь. - Папа попросил оторвать тебе руки, а не руку.
Рывок сопровождается хрустом сустава и хлопающим звуком порвавшихся жил. Его вой, настоящая музыка для души. Только самые мелочные и злые могут выть так истошно, есть в этом даже что-то младенческое, ужасно сводящее мозги. Луке нравилось это чувство. Он снова неосознанно заоблизывался. Кровь попала на платье, на лицо, на руки, но полукровку это мало заботило. Ему отсюда не на бал идти, и вообще, весь карнавал начинал ужасно зудеть с непривычки, начиная с косметики на лице, и заканчивая поролоновой жопкой.
Полукровка поднимает с пола брошенный пистолет, проверяет магазин, и едва успевает опрокинуть стол, за которым они пили, когда дверь слетает с петель, и начинают грохотать выстрелы. Сейчас Эдуард ничуть не мешает - видимо, боится, что в пылу перестрелки перепадет от своих же. Он ошалело вращает глазами, но даже встать не пытается. Тем лучше. Лука забивает ближе к углу столешницы, через простреленные дыры прицеливаясь в головы самым, на первый взгляд, активным. Подкрепление приходит на удивление быстро - малыш успевает заметить, как через его голову пролетело нечто небольшое и жёлтое, а через мгновенье его макушку сдавили и опустили как можно ниже к земле. Послышался уже знакомый Луке щелчок и череда взрывов, словно кто-то запустил фейерверк в закрытой комнате.
- Светошумовая...? - одними губами прошептал Лука, с улыбкой поворачивая голову.
- А то! - Фрэнк уже отпустил макушку белобрысого, хлопнув его по плечу, и прицельно вдарив из винтовки по одному из оглушенных врагов. - Я благодаря тебе пару тысяч баксов выиграл! Так и знал, что Генрих не стал бы связываться с женщиной ради какой-то боевой операции.
- Где он сам?
- Снаружи. - Фрэнк поднялся на ноги и вместе с подоспевшими наемниками продвигался по нависшему туману вглубь помещения. - Тебе чем-то еще помочь?
- Нет, спасибо. Дальше я справлюсь. - Лука весело отсалютовал мужчине, подхватил вяло сопротивляющегося Эдуарда под мышки, и поволок обратно в холл.
Он миновал несколько комнат первого этажа, до переговорной, толкнул неприметную дверь, больше похожую на вход в кладовую, и принялся спускаться вниз, пока не наткнулся на ещё одну дверь. Здесь пришлось поковыряться: Генрих хотел, чтобы его проникновение со взломом было убедительным. Но в конечном счете, замок сдался. Лука в последний раз выдохнул, чтобы успокоить нервы, и носком пнул тяжелую дверь, заглядывая внутрь.
На его поскребывания в замочной скважине уже давно обратили внимание. Привязанный к стулу мужчина недоуменно хмурился, в упор глядя на смазливую моську в дверях. Лука дернулся, расплываясь в улыбке.
- Приветик!
Перед ними был обычный деревянный стол. Лука шагнул вперед, отбросив на столешницу погнутую заколку, служившую отмычкой, и приблизился к заключенному, намеренно-звучно хлопая пушистыми ресницами.
- Кто это тут у нас?
- Какого черта... - прошипел себе под нос пойманный, но взгляд, с которым он смотрел, заметно менялся. Поначалу совершенно ледяной, сейчас мужчина смотрел заинтересованно. - Ты кто такая?
- Меня зовут Люси. - моментально выпалил Лука, чавкнув жевательной резинкой во рту и протянув руку для знакомства. - Ой! Прости. Ты ведь связан?
- Очень, блять, смешно..
- Почему ты связан? - Лука театрально похмурил бровки, сев на стул и забросив ногу на ногу. Этот жест возымел свой эффект - Эдуард перестал недоуменно смотреть на лицо и весь сосредоточился на провокационной складке юбки, едва скрывающей белье.
- Потому что не твоё дело, вот почему. - тем не менее, огрызнулся узник, задумчиво облизнувшись. - Ты местная шлюха?
- Как грубо! - Лука картинно возмутился, вскинув руки и поднявшись из-за стула. - Я что, похожа на шлюху?! Ну и пошёл ты к черту! Козёл.. Я всё папе расскажу!
- Да погоди.. постой. - мужик дернул связанными руками, пару секунд загруженно посопев, словно не решаясь, стоит ли доверять невесть откуда взявшейся девице. - Папе, говоришь... так ты его..
- Егоо~ - моментально проворковал Лука, подперев худой ладошкой край стола. - Но мне скучно. Папа уехал по делам и бросил меня здесь одну. Я хочу развлечься.
- В комнате допросов? - ухмыльнулся мужик.
- Нет! Я вообще не знала, что здесь кто-то есть. Я хотела стащить немного вина, оно тут дальше по коридору..
- А что.. неплохая идея. Освободи меня? Возьмем вина, и я тебя развлеку.
Лука демонстративно захлопал глазенками, медленно заулыбавшись.
- Правда? А ты не обманешь?
- Слово чести. - растекся в более похабной улыбке мужчина, кивнув на наручники за своей спиной. - Я ведь и не виноват ни в чем. Понимаешь? Меня ваши братки по ошибке схватили. Они старой информацией заправляют. Я уже давно с долгами расплатился. Я и доказать могу. Когда, говоришь, вернется твой.. папочка?
- Не наю. - Лука лопнул жвачный пузырь и схватил отброшенную заколку, виляя бедрами и приближаясь к стулу. - Только, чур, без глупостей~
Замок поддался без проблем. Эдуард выпрямился, потирая запястья, сделал немного шагов по комнате, чтобы вернуть твердость ногам, и схватил довольно улыбающегося Луку за руку, ломанувшись в двери. Лука пискнул, но поспешил следом.
- А винооо?~
- Я сам тебе куплю, крошка... по пути.
Продолжающийся спуск вниз вывел на небольшую подземную парковку. Лука зазвенел ключами в наманикюренных пальчиках, когда мафиози безуспешно попытался открыть первую попавшуюся машину.
- Прокатимся?
- Ох, что же ты молчала. - Эдуард проследил, как девица открывает дверцу новенького Мерседеса, и без лишних вопросов залез на соседнее сиденье, оглядев салон, словно до последнее не верил своей удачи.
- Куда летим, сладкий? - Лука лопнул очередной пузырек жвачки, включая радио на какой-то очень попсовой музыке.
- Сюда. - мужик сунул на панель свой телефон, с открытой картой и маркером на ней. - К этому перекрестку. Там неподалеку хороший ночной клуб.
- Окей, поехали~ Только у меня права купленные, будет немного страшно, хихи~
- Пусти меня за руль.
Лука не стал спорить и пустил Эдуарда на водительское. Тот и так уже был полностью под его очарованием. Взгляд, который должен тщательно следить за дорогой, то и дело опускался вниз и вбок, на обнаженные стройные ножки мальца. Лука пытался играть максимально-тупую девушку, абсолютно не замечая такого откровенного раздевания глазами, и лишь подкрашивая и без того алые губы помадой, найденной в бардачке. Не иначе, Генрих подбросил. Ну и спасибо ему на этом. Лука незаметно скосился взглядом на свой браслет. Интересно, он его спонтанно купил, или уже давно хотел подарить? Не похоже, чтобы такие сложные электронные штуки можно было достать так скоро. Но с другой стороны, чем только мафия не торгует.
Машина остановилась напротив неприметного жилого дома. Эдуард вышел наружу, осмотрелся, поправил пиджак и оскалился во все свои зубы. Кажется, он окончательно расслабился, поверив в столь удачное освобождение.
- Идем, красотка. Здесь недалеко.
Малыш вернулся на палубу минут через пятнадцать, как на ней появился Генрих. Мужчина сидел, как и каждый божий день - с сигаретой в зубах и с сосредоточенным видом проверяя что-то на своем телефоне. Лука даже усмехнулся беззвучно, оглядев его и присев рядом.
- Завтрак сейчас принесут. - отозвался Генрих, на что малыш молча кивнул, подперев стол локтями и уставившись на мужчину напротив себя. Какое-то время мафиози ещё рылся в графиках и что-то ворчал себе под нос, но ощутил тяжесть чужого взгляда и поднял глаза от экрана, замечая лукаво улыбающуюся моську, неожиданно-задорная улыбка, расцветающая на ней, делала его вид совсем уж заговорческим.
- Что?
- Ничего~ - Лука словно нехотя отвернулся, начиная разглядывать море вокруг. - Всё ведь в порядке?
- В полном. - Генрих заметил официанта и убрал телефон. На столике тотчас появились тарелки с высокими медными клошами, скрывающими содержимое, кофейник, кружки, изящная витиеватая сахарница и салфетница. Лука с интересом смотрел на то, как на миниатюрном, на первый взгляд, столике становится негде яблоку упасть, и с любопытством потянул одну из крышек, открывая себе тайну содержимого. На широком медном блюде располагались тосты, румяные и хрустящие, соединенные попарно, а между ними проглядывали тонкие слои красной рыбы, соуса и какой-то зелени. Запах стоял просто чарующий.
- С нами будет завтракать кто-то ещё? - робко уточнил малыш, путем несложной математической формулы приходя к тому, что здесь стоит, по меньшей мере, шесть таких клошей.
- Нет. - Генрих снова закурил. Его взгляд на мгновенье стал растерянным, словно он только сейчас понял, сколько к ним принесли еды. - Я не знал, что ты захочешь. Поэтому заказал все завтраки.
Лука закусил губу, моментально опустив голову, чтобы скрыть растроганную улыбку. Потребовалось ещё пару секунд, чтобы совладать с эмоциями, после чего ребенок бодро вскинул уже спокойное лицо, сказал "спасибо" и воодушевленно потянулся к одному из сэндвичей, попутно наливая себе из кофейника ароматно дымящееся варево.
Полукровка поймал сигарету за основание фильтра. Плавающий взгляд янтарных радужек смотрит укоризненно, но иначе, чем обычно. Влюблённо? Генрих мысленно щелкает самого себя по носу, начиная ощущать внутри что-то, похожее на удовольствие от этого факта.
"Это демон. Ему триста лет. Об этом нельзя забывать".
Так хочется думать. Думать, не забывать никогда, но одного прямого взгляда в глаза достаточно, чтобы все убеждения разбивались в пыль. Малыш тянется к нему даже за сигаретной затяжкой, послушно приоткрывая ротик и "сглатывая" едкий сигаретный дым. У него смешно округлены щечки, но он слушается, безоговорочно слушается даже сейчас, и выдыхает лишь когда Генрих говорит об этом. Послушней любой собаки. Мафиози действительно мог купить практически всё. Любое удовольствие могли принести ему на блюдце с голубой каемочкой. Наркотик, от которого не будет последствий? Не вопрос. Самый лучший никотин? Ещё проще. Секс с наикрасивейшими женщинами, да даже мужчинами? Тем более фигня. Игры, фильмы, книги - без счёта. Но даже секс, сколько ни заплати, совсем иной, когда рядом с тобой не тот, кто хотел бы быть с тобой искренне. Никакая шлюха, заплати ты ей хоть миллион, не станет смотреть на тебя такими глазами. Лука смотрел. Никто не заставлял его слушаться сейчас - но он ловил каждое слово мафиози. Смущался, колебался, но исполнял. Власть такого масштаба кружила голову, а алкоголь добавлял в голову шаловливых идей.
"Сними белье".
Худая спина вздрогнула еле заметно. Мальчик чуть повернул голову вбок, стоя к хозяину спиной, а белая когтистая лапка уже машинально легла в районе разреза платья, смущенно её затеребив. Он подчиняется - в очередной раз. Генрих не мог похвастаться никакими особенными способностями, но сейчас он почему-то предельно точно ощущал от Луки вибрации желания. Голода. Он был уверен, что не ошибается. Хотя внешне полукровка себя почти не палил - он выглядел как робкая целомудренная школьница, нежели соблазнительная кокетка, коих на памяти Генриха были тысячи - для которых флирт, это единственно возможная манера общения. Лука же бесконечно-часто краснел, отводил взгляд и жмурился, несмотря даже на количество выпитого. И при этом, каким-то десятым органом чувств, Генрих ощущал эту его животную натуру, которая улавливалась лишь в деталях, ускользающих от опьяненного внимания. Всё же, он не был ребенком, не был обычным детенышем своего вида. Да, внешне он был крохой, да, реагировал на многие вещи по-детски. Но этот демон уже убивал людей - по его приказу, а да их встречи, быть может, и ради собственного удовольствия. Однако, сейчас ему явно нравилась их связь. Оборот вокруг своей оси, малыш робко складывает ладошки за спиной у мужчины, прижавшись к нему и приобнимая за шею. Ощущаются лишь слабые покалывания от коготков. Он мирно дышит, если затаить дыхание, можно даже разобрать его собственный пульс. То, что он возбужден, уже не вызывает никаких сомнений. Генрих не задумывался, когда брал его первый раз. Это вообще вышло, по большей части, случайно. Малыш кричал, ему явно было больно временами. Обычно после такого от секса либо наотрез отказываются, либо молча позволяют ему происходить, но реагируют зажато и холодно, уже не ожидая ничего приятного. Но Лука ломал это представление. Мужчина не спрашивал, а демон не торопился откровенничать, но, похоже, ему действительно понравилось это с самого начала. Генриху было сложно понять такое. Он больше ожидал от него отпора, нежели согласия. Каждый раз, когда настроение уводило на сторону похоти, малыш даже не пытался свести это в шутку или улизнуть - он словно наоборот, подхватывал замеченную искру и возводил её в статус пожара, весьма ловко и филигранно, почти ничего при этом не делая - лишь смущаясь и преданно глядя в глаза. Генрих мог быть мягче, бывал и грубее, но Лука не отталкивал его. Выл, плакал, весь выгибался в дугу, полосовал когтями постельное, но никогда не прерывал. Сначала его собственное удовольствие было просто забавным дополнением. Сейчас оно стало льстить Генриху.
- Аххх~хмм... - малыш запрокинул голову, обнажая беззащитную шею под хищные поцелуи. Белые стройные ножки свободней расходятся в стороны, уже без тени смущения - здесь он уверен, что наблюдать за ними некому. Поцелуи сводят с ума, гоняют под кожей стаи мурашек, Лука закусывает губу, чтобы сдержать невольный громкий стон, но они слишком пьяны оба, чтобы сдерживаться. Лапки сильнее сжимают загривок мужчины, когда тот делает первое уверенное движение корпусом вперед.
- Ах!! Аааа... Ге.. н.. ри..
Огромные янтарные глаза затянуты пеленой слёз. Взгляд наркомана, нездешний, но счастливый. Его когти успели оставить отметины глубоких царапин на спине. Мафиози ловит оба худых запястья, сгребая их вместе одной своей рукой и вжимая в подушку, второй цепче держась за чужое бедро, и мстительно вгоняясь внутрь всей длиной. Лука так сладко кричит. В его голосе, слезах, трепыханиях нет ничего от нежелания. Напротив, Генрих замечает, что мальчишка особенно приятно сжимается именно в моменты активных действий с собой.
- Нравится?
Хриплый шепот над ухом заставляет мальчика слегка "очнуться", он всхлипывает, смущенно отвернувшись, но мафиози прикусывает его за соленый изгиб шеи, еще раз двинув бедрами на отступе назад, так сильно, что у малыша перехватило дыхание.
- Тебе нравится?
- Даа-аааа.. - его голос дрожит, искажается от крышесносного замеса боли и удовольствия, но неожиданно коленки малыша сами соединяются над поясницей мужчины, не позволяя отстраниться.
- ..даа.. - на выдохе повторяет его ослабший заплаканный голос. Он смотрит прямо в глаза. Влюбленно, теперь сомнений не осталось ни капли. - ..хозя..ин...
- Можешь звать меня папой, если хочешь. - хмыкнул Генрих, наклоняясь ближе и поймав приоткрытый ротик в поцелуй.
Он никогда не был так уж голоден до секса. Рано встретив Хайли и сделав ей предложение, он не ощущал, что поторопился, что "не нагулялся" - ему вполне хватало того, что у него было. Но при этом, Генрих не мог припомнить, чтобы даже с собственной женой у него бывали эпизоды настолько яркой страсти. Лука пьянил, как наркотик. В нем действительно было что-то манящее, незаметное ни глазу, ни слуху, ни нюху, но это что-то медленно, но верно срывало крышу. Рядом с ним не было необходимости заботиться о резинках, об особых днях, вообще хоть о чем-то.
Лука разорвал поцелуй, вскрикивая громче, ощущая себя на пике всех чувств.
- папа.. - тихо, неуверенно повторяет он свою оговорку, уже спустя мгновенье выстанывая громкое развязное "папочкаааа-ааа" на особенно жадных финальных рывках мужчины. Генрих не затыкает его, но отпускает руки и крепче сгребает за косточки таза, через пару движений догоняя удовольствие малыша собственным. После секса его голосок остаточно поскуливает, он никак не может отдышаться. Стройные ножки расплетаются, отпуская поясницу мужчины. Голод до конца не отпускает никого из них.
Каюта прокручивается перед полуприкрытым янтарным взглядом демона. Он ощущает под щекой мягкость постели и приподнимается на локтях, с кошачьей грацией потянувшись спиной вверх, утыкаясь в нависший над собой торс мафиози. Теплые широкие ладони гладят по низу живота, и Лука уже готов мурлыкать и ластиться, но вместо этого раздается очередным насыщенным и ярким стоном, когда в него вновь вбивается голодная плоть Генриха. Бедра сами собой вскидываются выше, чертенок уже мало что соображает, задыхаясь от собственных криков, от бешеного пульса, от хватких прикосновений хозяина к глотке и волосам.
"Я люблю тебя", кружится в голове фраза, но Лука, к счастью, находится в такой нирване, что уже не в силах сложить слова в предложение. Из его уст срываются лишь восторженные всхлипывания и хриплые зовы - по кличке, которую Генрих наконец разрешил сам. Луке было крайне неловко повторять такое самовольно. И теперь он даже не пытается скрыть своего кайфа от процесса. Они падают в объятья друг друга почти без сознания, уже с первыми лучами солнца. Торопить их и будить, разумеется, никто не стал. Пароход был арендован почти на сутки, так что покинув пролив внутри города, пароход вышел в открытое море, и по умолчанию собирался вернуться лишь под конец начавшегося вновь дня, если проснувшийся мафиози не изменит эти планы самостоятельно.
К прогулке полукровка отнесся спокойно. Иногда мафиози любил пошататься в парке, и разрешал Луке присоединиться, но вот чтобы до парка ехать на машине - это было первой странностью. Каково же было удивление малыша, когда он увидел, что это за парк! Тваренок любил животных. Иногда в этой любви ощущалась некоторая солидарность: весь с ним тоже обращались, как со зверем. Но иногда он вёл себя просто, как обычное дитя: мог сидеть на корточках и с упоением гладить бездомную кошку. В зоопарке он вёл себя скорее наравне с детьми. В нем не было замечено грусти от факта, что некоторые звери закрыты в вольерах - те были достаточно свободными, да и сами животные в большинстве своем не выглядели замученно, а даже реагировали на толпу, так что прогулка удалась на славу. Возле завершающей экспозиции толпились дети с родителями: здесь продавали сувениры. Лука нерешительно замер, во все глаза рассматривая витрину. Очень хотелось утащить себе что-нибудь на память. Взгляд упал на искусно выполненную статуэтку тигра. Ощерившись, грозный хищник заносил лапы над пустотой, выгнув хвост полукольцом и замирая в своём начавшемся прыжке. Луку она покорила. Он лишь оглянулся на Генриха, не сбавляющего свой шаг по направлению к гардеробу.
- Можно? - вдруг услышал он голос полукровки, и обернулся, сходу попавшись в эти сверкающие от счастья глаза.
- Зачем спрашивать? - улыбнулся Генрих, небрежно махнув рукой. - Ты весь зарабатываешь у меня.
- Ладно. Тогда, подожди меня снаружи, я сейчас!
___________________________________________________
Каждый раз, как машина останавливалась возле очередного места, глаза Луки распахивались всё шире и шире. Разумеется, вопросы в нем томились ещё с зоопарка, но демон не решался спрашивать, пока Генрих сам не подведёт к этому. Не хотелось портить момент расспросами. Под конец дня, пока автомобиль Генриха мчался к порту, мальчик лежал на задних сидениях, весь в подарочных пакетах, игрушках, насквозь пропахший запахом сладкой ваты и газировки. Он пытался переварить все свои впечатления и эмоции от этого дня, безмятежно улыбаясь, как машина стала затормаживать, а значит, образовался новый пункт их небольшого путешествия.
Лука поднялся на борт вслед за Генрихом, оставив все свои сокровища в машине. Он был немного растерял, хотя и до одури счастлив. Вопросы о причинах такого щедрого поведения всё множились, но вдруг, с появлением загадочного подарка на столике ответ слетел с уст Генриха сам по себе.
- День рождения? Правда? - чёрт посмотрел в упор, заметно задрожав. Не от страха, разумеется, от эмоций восторга. Он и в самом деле не мог вспомнить, был ли у него когда-нибудь день рождения. Но, судя по тому, как подготовился хозяин, он всерьез решил компенсировать такую оплошность, устроив праздник, по масштабу подходящий для всех пропущенных дней рождений. Слов не хватало, чтобы выразить всю свою признательность, так что ребенок лишь выпростал руку через столик, коротко сжав мирно лежащую ладонь мужчины. А уже затем повернулся обратно за свой подарок.
Лента развязана, крышка приоткрыта. Лука с любопытством лисы сунул кончик носа в небольшую щель, но не смог ничего разглядеть и учуять, так что решился и раскрыл её полностью. Отогнул коготками защитную плотную материю, и поскольку так и не понял, что это, то взялся за ткань и привстал со стула, потянув её из коробки наружу.
Лука застыл уже на трети этого процесса. Осознание прошибло его от хребта до пят. Это было платье. Платье более маленькое, чем у Хайли, но Лука чуял, что оно было дорогим. Руки машинально сделали резкое движение обратно в коробку. Чёрт замер, опустив голову и не дыша. От стыда у него покраснели даже кончики ушей. Господи, неужели Генрих видел?! Наверняка как-то узнал, в его собственном доме едва ли что-то может оставаться незамеченным. Какой же он идиот, что померял платье Хайли. Генрих теперь хочет поиздеваться? Или это искренне? Слишком много вопросов, но почему-то их смысл не задерживается в голове. На уста просится совершенно другой.
- Это.. я.. - голос задрожал, но Лука совладал с ним, правда, глаза на Генриха поднять так и не смог. - ..Ты хочешь, чтобы... я примерил?...
- Мм, как сам захочешь. - Мафиози лишь на секунду отвел глаза от меню, затягиваясь очередной сигаретой. - Это теперь твоя вещь.
Демон помялся ещё несколько секунд, но встал из-за столика и ушел. Его не было долгих минут десять. Наконец, справа от мафиози что-то тихо зашуршало, и в поле зрения появился полукровка. Белые волосы распущены из своего дежурного хвостика, платье сидит идеально. Но смотреть в глаза он все ещё не в силах. Тихо остановившись напротив своего стула, Лука задает вопрос в сторону, немного пряча глаза за ширмой волос.
- Тебе.. нравится?
Он слышит утвердительный ответ, и немного смелеет, заулыбавшись. Видимо, Генрих всё же не злится, за тот эпизод. В платье находиться непривычно. Мальчик какое-то время неуютно ерзает на стуле, все время переживая, что ткань зацепится за что-нибудь, но нервы понемногу отпускали. Запомнив слова Генриха об ингридиентах, малыш решил заказать что-то, что будет звучать максимально-экзотично - чтобы попробовать что-то новое самому, и мужчине сделать приятно. Наконец официант принял заказ и убежал, оставив парочку наедине. Лука собрался с силами, поднимая немного виноватые глаза на хозяина.
- Почему ты решил подарить мне платье..? Я ведь у тебя, как-никак.. наёмник.
- Наёмник, со скоростью света поглощающий сладкую вату, да. - по-доброму съязвил Генрих, и малыш смущенно заулыбался. - Тебе вроде нравится. Вот и решил.
- Ты... видел..?
- Видел.
- Я не должен был-..
- Тебе оно не нравится?
- Что? - Лука моргнул, машинально оглядев себя ещё раз. - А.. нет. Нет, что ты, оно.. просто волшебное. Насколько я вообще могу судить о женских вещах, ахах.
- Вот и чудно. - Генрих ещё раз оглядел силуэт мальчишки, уцепившись взглядом за ноги.
- Почему босиком?
- Ботинки портили весь вид. Я подумал..
- Тебе нужны туфли?
- Нет.! - Лука нервно рассмеялся, закрыв лицо руками. - Я не умею на таком ходить. Мне будет ещё более стыдно. На нас и так пялятся..
- Правда? кто? - Генрих обернулся, но не увидел никого, кто стоял бы на лестнице.
- Ну, не прямо сейчас, но пока я шел сюда из каюты. - демон посмотрел в глаза, краснея всё пуще. - Они.. голову ломают над тем, кто я такой.. а теперь, кто я такая.. как неловко..
Комната Хайли была иной. Здесь запустение ощущалось сильнее. Если в детской обилие игрушек и книжек создавало иллюзию живости, то комната покойной жены хозяина таких иллюзий уже не питала. Туалетный столик был стерилен от всякого рода скляночек и кремов, сейчас на нём покоилась лишь пыль, ни единого предмета. Также никаких предметов туалета не было и в потайной ванной. Лука раскрыл шкаф, уже подумав было, что здесь Генрих выбросил всё, что могло напоминать о любимой - но ошибся: как раз таки шкаф вмиг обрушил на полукровку свои сокровища, первым из которых стал стойкий аромат женского парфюма. Лука закашлялся от неожиданности, но створку закрывать не стал, а напротив, распахнул её шире.
Также, как и у маленького Томаса, у Хайли была своя небольшая гардеробная - очень маленький, но удобный отсек прямо в стене дома, играющий роль шкафа. Вешалки были плотно забиты одеждой. Лука потянулся, аккуратно вытянув один из крючков. Хайли явно очень любила платья. Что ж, чудесный выбор, для женственной особы. Все детали одежды ненавязчиво пахли её духами. Луке понравился этот запах. Он осторожно собирал в пакет вешалку за вешалкой, но изредка подвисал, задерживая в руках ту или иную вещь, прикладываясь к ней кончиком носа, рассматривая, щупая.
Полукровка относился к одежде обыденно. Это то, что необходимо, во-первых, чтобы было теплее, а во-вторых, из банальных правил приличия. Остальное его мало заботило. Но вот одежда женщин - она совершенно иная. При взгляде на очередное платье, больше похожее на сборник тоненьких завязочек, Лука даже ощутил, как мерзнет.
- Как они носят это?.. - тихо прошептал он самому себе под нос, потянув за очередную вещь, но остановившись. Когти сжимали не ткань, а плотный чехол. Заинтригованный, Лука снял его, отошел от раскрытого шкафа к постели, и потянул за молнию, раскрывая для себя сюрприз содержимого.
Если и можно как-либо определить внешне, дорогая вещь или нет, обычно люди делают это, глядя на качество материала, или на ровность шва, или на бирку, на худой конец. Лука не знал ни одного из этих способов, но он сразу ощутил - платье очень необычное, для особых случаев. По меньшей мере, потому что оно выглядело... экстравагантно. Это сложно было назвать тканью, полотном, чем-то, из чего должна создаваться одежда. Оно состояло из миллиарда маленьких псевдо-чешуек, переливающихся на свету, как у самого настоящего змея или дракона, при этом, материя была уникально-мягкой. Лука застыл, какое-то время рассматривая его, и неуверенно потянув из чехла наружу. Вещица радостно забликовала своими чешуйками, когда демон взял её в свои руки и прошелся до центра комнаты, как-то неуверенно оглянувшись по сторонам, словно проверяя, не наблюдает ли кто-то. Затем его лапы осторожно приложили предмет к себе. Лука смотрел в зеркальную стену шкафа, медленно краснея, но уже понимая, что не успокоится, пока не померяет его. Эта мысль засела в голове, как заноза. Он прекрасно понимал, что это даже аморально - надевать на себя платье мертвой жены боса. Она могла одеться так... чтобы пойти в ресторан? Хм, вполне возможно. Могла и на караоке с подружками так пойти. Наверняка на взрослой зрелой женщине оно смотрелось лучше, никто с этим и не спорит. Но Лука уже тянул за маленькую потайную молнию, аккуратно, чтобы не задеть ничего когтями, натягивая его на себя.
Он смотрел на своё отражение абсолютно пунцовый, не шевелясь, наверное, с минуту. Потом, после первого оцепенения, захотелось приблизиться ближе к зеркалу. Лука даже выпростал ладонь, коснувшись своего отражения, будто не веря картинке. Платье сделало его чертовски-женственным. Он смотрел на своё испуганное отражение, и не верил глазам. Перед ним стояла девочка-подросток, стройная, маленькая, но очень изящная. Ткань змеилась по его телу таким образом, что даже угловатая мальчишеская фигура стала казаться более округлой, обтекаемой. Он встал на цыпочки, немного покрутился, нервно рассмеявшись. Магия одежды очень его забавляла. Всего одна вещь - а он уже стал совершенно-другим, кем угодно, но только не самим собой. Позабавившись перед зеркалом ещё немного, ребенок все же снял его, но не сунув в пакет в прочим вещам, а отложив на край кровати. Закончив со сбором, он прихватил мешок в одну руку, платье - в другую, и в приподнятом настроении ушел на первый этаж. Ремонт убежища должен продолжаться.
Генрих дал отмашку на смену обоев. Началось всё с первого этажа, поэтому основная груда личных вещей перекочевала на второй, и если требовалось переночевать в спальне, нужно было теперь осторожно протиснуться между резным итальянским комодом с львиными лавами, и большим письменным столом-трансформером, так, чтобы не задеть механизм и чтобы он не грохнулся прямо на тебя. Генрих вообще собирался выбросить всё, но Лука отговорил. По какой-то причине ему хотелось оставить нетронутой хотя бы мебель. Хотя бы пока что. Дом и без того сильно менялся.
Никто не задавал вопросов о растратах. Лука продолжал ходить на задания. После тренировок в монастыре реагировать на изменения в самом себе стало гораздо легче, так что он возвращался назад без неприятных сюрпризов, получал свою часть награды за это, и в целом, мог позволить себе покупку четырех таких домиков. Но Лука даже не забирал гонорары. Зачем, если ему всё равно особенно некуда деть эти деньги? Он ел не так много и совершенно не привередливо, одевался в основном с толчка самого Генриха прикупить равнодушному тваренку что-нибудь новое, не такое заношенное. Так что, Лука даже не задумывался над стоимостью вещей, в очередной раз листая какой-нибудь каталог строительных материалов или дизайнерский буклет. Он надеялся сделать это место особенным, таким, чтобы Генрих мог полюбить его во второй раз.
Иногда мужчина не мог приехать несколько дней подряд, но чаще приезжал сам. В основном ночью, закончив очередное собрание, или разбор полётов, или просто соскучившись. Он мог вломиться в отличном расположении духа, принести бутылку вина, деликатесов и начать делиться с полукровкой фильмами. Он мог также приходить молча, не поднимая головы, не произнося ни слова, лишь молча сгребая руку ребенка в свою и поднимаясь наверх. Лука ни разу не сказал ни слова против. Это место - убежище. Если Генриха одолевали тяжелые мысли или выбешивало что-то по работе, он окружал его ненавязчивым теплом и заботой. Незаметно подносил стакан с выпивкой, менял пепельницу, оставлял минералку на столике по утрам, вместе с таблеткой аспирина. Тихо, как тень, присаживался за спиной, и лишь едва уловимое прикосновение лба к пространству между лопаток давало понять, что мужчина не один. Лука был псом, который умел держать дистанцию, но с легкостью её перешагивал, если Генрих разрешал это. В отличие от особняка, где жила большая часть группировки, это место было равнодушно к стонам страсти. Каким бы ни было настроение у Генриха, он и сам стал замечать, что присутствие белобрысого демоненка странным образом успокаивало и причесывало нервы, а вместе с тем, возрастало и влечение к нему. Чем чаще стали происходить их встречи, тем сильнее крепла связь. По виду, Генрих не предавал этим изменениям большего значения, чем, например, своему курению. Ну стал курить чаще, ну и что с того. Однако, изменения всё же были - их стали замечать остальные в окружении Генриха. Ледяной, как айсберг, "ликвидатор" сбрасывал каменистую чешую, даже его мимика стала более живой. Конечно, шуточки никуда не делись - их стало даже больше, но как бы там ни было, в глаза все приближенные стали обожать его еще больше. За суровую, но более справедливую оценку происходящему, например. Если раньше мафиози мог и за незначительную для клана провинность прострелить соратнику часть тела, сейчас он прибегал к более гуманным наказаниям, не требующим вмешательства врачей. Из кровавого тирана Генрих странным образом мутировал во что-то среднее между хорошим военачальником и не слишком хорошим политиком. Всё больше его волновали вопросы слаженной работы клана, внутреннего порядка, а не того, как бы поизощренней убить очередного должника. Кому-то это не очень нравилось, но Лука и Франк видели в подобных переменах светлую динамику. Генрих уже никогда не станет другим. Он потерял семью, и его скорбь будет с ним всегда, но по крайней мере, сейчас стало предельно ясно: он действительно далеко отступил от желания умереть.
Словно заметив на себе слишком пристальный взгляд, Генрих резко развернулся, и даже успел похмуриться, но осознав, что это всего лишь Лука, его черты лица пригладились обратно - правда, прежней, пойманной в мгновеньи расслабленности в них уже не было. Исчезло без следа.
- С легким паром.
- Спасибо. - мальчик заполз на диван рядом, поправляя подол махрового халата, больше его самого раза в четыре, из-за чего казалось, что ребенок не в халате, а в длинном пледе по самые пятки. Он немного свернулся на сидении, молча покосившись в экран, и они сидели так несколько минут, прежде чем Лука первым рискнул нарушить тишину, наконец собравшись с силами.
- Я думаю.. - очень тихо начал он, заранее опустив глаза, чтобы не потерять зачатки смелости от прямого контакта со взглядом Генриха. - Я догадываюсь, почему сказал так. Если тебе.. это..интересно, конечно. - заметив кивок, Лука машинально кивнул в ответ, и сел чуть ближе, цепляясь коготками за чужую штанину. - Это.. Понимаешь. Наш вид, он.. редко видит родителей. Особенно здесь. В этом мире. Мы не можем судить о том, что такое мама и папа. У нас этого нет. Всё равно, что пытаться понять, что такое мороженое, ни разу его не попробовав. Думаешь о нем, просто как о куске замороженного молока - но правда ужасно далека от этого, верно? Также и здесь.. Я.. я не задумывался о вашем.. людском значении этого слова. Для нас это слово оторвано от жесткого понимания родства. Это скорее.. слово.. означающее максимально-доверительное отношение.. и статус.. и ..возраст, наверное.. - малыш говорил всё тише и тише, будто теряя последние зачатки смелости, для подобных разговоров. - Ты.. заботишься обо мне.. и так много даёшь, открываешь, позволяешь.. поэтому, оно вырвалось само по себе.
Желтые глаза смогли оторваться от изучения коврика на полу, и робко заглянули в лицо напротив.
- Я больше не стану так говорить, если тебе не понравилось. Прости меня.
"Я не хотел, чтобы кто-то входил в мою душу".
Лука знал, что Генрих спит довольно чутко, пережиток профессии, так что сползать с постели пришлось с аккуратностью сапёра. Всё равно сон уже не шёл, а тревожить мужчину и будить его раньше времени не хотелось. Кроме того - Лука хотел получше изучить этот дом. Опустевший и заброшенный, но он всё ещё хранил в своих стенах очень много настоящего, внутреннего Генриха. Мальчик нацепил на себя рубашку мужчины, поскольку так и не смог найти, куда мафиози отбросил его футболку в порыве страсти, и аккуратно выскользнул из спальни.
Тихие шажки вниз. Дом был некогда очень любим. Это читалось во всём. В качественной отделке, в том, как ни одна половица не посмела скрипнуть, и как вся мебель, оставшаяся внутри, преображалась, стоило лишь прикоснуться к ней. Этот дом отчаянно хотел жизни внутри себя. Лука остановился напротив стены с несколькими фоторамками, внимательно разглядывая каждую. Мужчина с сыном и милой молодой женщиной. На ней светлое пляжное платье цвета неба, на нем - несуразная соломенная шляпа и поло с аляпистым узором пальмовых листьев. В этом человеке с большим трудом узнаётся Генрих. Напару с ребенком они держат в руках какую-то крупную рыбину, пучеглазую, с огромными алыми жабрами. Лука очень аккуратно снимает рамку с гвоздя, разворачивая к себе задней стороной.
"Ибица, 2006 г." - сухо гласит надпись, сделанная на обороте.
Лука понятия не имел, что такое Ибица, но еще раз внимательно посмотрев в эти счастливые лица, невольно улыбнулся тоже. Улыбка вышла немного тоскливой, Лука видел своё отражение с тоненьком стекле рамы, пока вешал её на место. Генрих был по-настоящему счастлив. За годы жизни на улице Лука видел разные семьи и разных людей. Примерных семьянинов "для вида" он тоже насмотрелся немало. Женщин, избивающих своих детей прямо на улице за малейшую провинность, мужчин, замахивающихся на своих жён. Но семья Генриха явно была не из таких. Они словно сошли с рекламных биллбордов, заманивающих купить яблочный пирог или зубную пасту. Лучезарные, теплые лица.
Как всё таки ужасен человеческий мир.
Лука стащил из рамки одно небольшое фото, где Генрих был запечатлен один. По всей видимости, его снимала Хайли, поскольку молодой мужчина крайне влюбленно смотрел куда-то поверх объектива. Он какое-то время покрутил его в руках, рассматривая, и наконец пряча в нагрудном кармане рубашки. Как трофей, напоминающий об этом дне.
Телевизор под потолком немного рябил, демонстрируя на экране тучную даму, вещающую что-то на фоне плиты и прочей утвари для готовки. Демонёнок бегал вдоль широкого кухонного стола, сея за собой мелкие мучные облачка. По всей рабочей поверхности валялись перепачканные венчики для взбивания, плошки и тарелки, скорлупки от яиц и целофановые этикетки, а также небольшие лужицы молока и жидкого теста. Будто ведьма, варящая себе зелье, малыш подбежал к краю стола, на котором стояла крупная миска с бледно-бежевой жижей, схватил её и понес к разогретой сковородке, попутно что-то бурча себе под нос. Сковорода зашипела, принимая на себя первый доверху заполненный черпак с тестом, отчего полукровка даже отпрыгнул с непривычки, но осознав, что посудину не будет "стреляться" горячим тестом, вовремя успел покрутить ее в разные стороны, подцепив лопаткой подрумянившийся блин и сбросив на широкую тарелку, стоящую тут же, на плите, за неимением свободного пространства. Он так увлекся, что совсем не услышал ни шагов мужчины, ни скрипа двери на кухню.
- Ты все ещё хочешь умереть?
Маленький демон опустился на колени, но смотрел немного сквозь мужчину. Его руки потянулись к лицу. Когти приподнялись, чтобы не оставить следов в виде царапин, но похоже, что Генриха сейчас такие мелочи заботили меньше всего. Тем не менее, обе ладошки оказались на скулах мужчины. Лука смотрел куда-то вглубь него, может, немного заискивающе, пытаясь отыскать там что-то подходящее. Генрих был просто человеком. Обладающим властью - да, сильным - да, но смертным человеком. У таких в мире всегда будут враги.
"Почему бы не разрешить себе жить дальше счастливо, хотя бы ради памяти о них?"
Лука бы никогда не смог позволить себе произнести такое вслух, даже подумать об этом не вышло без внутреннего съёживания. И всё же.. Как много людей из его свиты могли удостоиться чести слышать эту историю? Быть в этом доме? Почему именно он?
Вместо ответа - осторожное вкрадчивое прикосновение губ. Сложно понять, сказано ли это всерьез, но Лука не планировал разбираться. Он бы не отказал в любом из случаев. И не обиделся бы, если бы Генрих переврал это в шутку. Единственное, чего мальчишке хотелось самому - это дать немного тепла тому, кто сейчас так остро в нем нуждался.
"Я тебе их не верну", с тоской подумал Лука, запуская пальцы дальше в волосы, когда Генрих ответил на его поцелуй. "Но я сделаю всё, что будет в моих силах.. Чтобы тебе хотелось жить."
- Спасибо. - шепотом отозвался черт, закрыв глаза и пытаясь унять неуёмно-рвущееся из груди сердце. Он был не просто счастлив, а окрылён, и если бы не то обстоятельство, что всё это - из-за смерти Ганса, демон бы уже вовсю щебетал о своей жизни в монастыре. Но он оставался немного печален, а потому молчалив.
Его пальцы мягко сминают ворот чужой рубашки, обильно надушенной каким-то модным парфюмом. Лука был уверен, что уже никогда так близко не прикоснется к телу хозяина, после произошедшего инцидента. Безрассудство Генриха поражало, но ещё больше поражало его доверие.
- Я больше тебя не подведу. - мягко уточняет шепот, возникший уже над плечом. Лука высунул свою мордашку в проем между спинками, примыкая лбом к предплечью и замирая так на какое-то время, чтобы вернуться в водоворот любимого запаха и любимого тепла.
- Что тебе здесь надобно? - строго и громко задал он вопрос, махнув рукой. - Откуда знаешь об этом месте?
Чёрт остановился, молча порывшись в маленькой походной сумке и выудив потрепанное письмо. Монах бегло прошелся взглядом по карте, хмыкнул, еще раз смерил ребенка дотошным взглядом, и наконец развернулся к нему спиной, возвращаясь к своей тележке.
- За мной следуй.
Здесь не только знали о демонах, но и были в состоянии обучить их держать внутреннюю энергию на коротком поводке. Здесь даже жило несколько таких же, как он- демонов, разве что старше. Они наравне со старшими монахами посещали службу, много тренировались и жили в отдельной пристройке, бывшем амбаре. Лука присоединился к ним, потому что такова была воля Генриха. Он много думал о своей судьбе, оставшись совсем одним. Были мысли оставить себе деньги, попытаться вылечить ногу и как-нибудь попробовать жить дальше. Но как? Если у тебя нет дома - нет и уверенности, что эти деньги не стащат другие обитатели подворотен. Да и если не брать в расчет деньги, на демонов так или иначе объявлена охота. Сколько он сможет проскитаться, прежде чем снова окажется у кого-то в клетке на продажу? Взвесив все за и против, Лука решил, что послушается последней воли своего бывшего хозяина. В конце концов, ему и самому было интересно, что могут они знать о демонах.
Монахи действительно умели работать с такими состояними. Из-за свежей раны Лука обращался прямо во время службы - они действовали так отлаженно, что никто лишний раз даже ухом не повёл. Луку заломали четверо, пятый читал мантры и заставлял отвечать на вопросы. Попытки заставить себя сосредоточиться на знаниях прошлого помогали. Позже, малышу объяснили, что это универсальный рецепт: необязательно именно отвечать на вопросы, можно и считать про себя, и стихи читать, главное, следить за тем, чтобы эта ритмика никуда не делась.
Получив новое открытие о себе самом, Лука усиленно тренировался. Сородичи его мало интересовали, единственным интересом стало совершенствование этого навыка. Его нарочно дразнили и провоцировали, чтобы затем учить самовольно гасить нарастающую тьму. Иногда это срабатывало, иногда - не совсем, но Лука старался и не бросал попыток.
Он смог выяснить, что его собратья, уже жившие в этом монастаре, также были присланы сюда после побывки у некоторых богатых людей. Одного прислали уже после гибели непосредственного покупателя его богатые родственники - не желающие иметь дело с такой неуправляемой игрушкой, да так и забыли здесь, на счастье самого демона, а второго привезли в кандалах из закрытой тюрьмы, в которой он до этого сидел добрых лет пятьдесят. О нем тоже вполне благополучно забыли и власти, и тюремщики. Быть может, из расчета на то, что монахи - молчаливые люди и никогда не пойдут жаловаться, но Лука видел, как им самим нравилось помогать существам, несмотря на то, что в общей людской культуре их относили к тварям отнюдь не божьего промысла.
Нога мало-помалу восстанавливалась, рука уже почти не беспокоила, да и вообще, по прошествию целых двух месяцев мальчишка заметно окреп и мало чем выдавал прежнего раненого оборванца. Он отдал все деньги, подходящие для обычных людей, в монастырь - это было его попыткой отблагодарить. Как бы там ни было, даже монахам иногда нужны мирские блага, которые без денег не добудешь. Но мафиозные червонцы Лука оставил, спрятав в своей келье. Просто на всякий случай. Он не знал, хочет ли вернуться к Генриху. Казалось, что если мужчина еще раз увидит Луку - он действительно исполнит свою угрозу. И хотя полукровка скучал по нему, он боялся..показываться ему на глаза, после всего, что случилось. Как можно спокойно смотреть на убийцу одного из самых близких тебе людей? Лука думал, что на месте Генриха тоже не смог бы. Он даже не знал, что он может сделать, чтобы хоть как-то искупить это страшную вину. Чем можно искупить чужую смерть, как ни смертью собственной? Хотя, это слишком просто. Если Генрих дал ему шанс выжить и даже справиться с проблемой, наверняка он не о смерти чёра грезит.
Его позвали наружу. Иногда Лука помогал разбирать тележки с зерном, так что без задней мысли вышел наружу, но едва двери за ним захлопнулись, Лука замер как вкопанный на пороге храма, не дыша уставившись на Кадиллак. Генрих подпирал бампер бедром и густо дымил сигарой. Он не поднимал своих глаз на малыша, но Луке этого и не требовалось. Его сердце пропустило удар, а затем заколотилось так сильно, что стоять на месте не осталось никаких сил. Демон спрыгнул с крыльца и бросился вперед, замирая лишь когда до Генриха осталось расстояние вытянутой руки. Желтые глаза смотрели изумленно, виновато и вопрошающе. Он весь задрожал, неуёмно хватаясь за собственные руки, не находя подходящих слов, чтобы хоть как-то приветствовать мафиози. Столько мыслей разом хлынули на него. Приехал забрать? Или мстить? Или отдать на "съедение" своему клану? Но главное - Генрих приехал. Не забыл про него, не махнул рукой. Он, конечно, не был добродушным и никогда не отличался особенной заботой, но даже в самом факте его приезда Лука видел неприкрытную заботу. Вовлеченность в судьбу чёрта.
Правда, были у этой тактики и последствия. Лука и раньше замечал, что его приступы с годами становятся всё более выраженными, порой с трудом сдерживаемыми, но из-за ранения это стало происходить чаще. То ли ослабший организм требовал чего-то, то ли первобытная природа брала вверх - один черт, Луке и самому это не нравилось. Вся излишняя эмоциональность старательно спускалась им в бесконечных занятиях спортом, но внутри словно ширилась и разрасталась странная червоточина, изредка заставляя чёрта метаться по своей комнате, врезаясь в стены и разрушая тишину поместья своим рыком. Он приходил в себя с ощущением разбитости и ужасной усталости, и почти никогда ничего не помнил. Это раздражало, и даже пугало его самого. Благо, в присутствие Генриха это чувство никогда его не настигало, но полукровка волновался, что однажды этот день настанет, и не дай Ками ему не остановиться вовремя. Для Луки это будет концом. Даже если он не успеет навредить, а лишь предпримет попытку - это будет потерей доверия, которое так сложно им добывалось, а это значит - Генрих просто избавится от ненужного, неуправляемого чудовища.
Ветер таранит слабенькие стёкла в окнах пристройки к дому, и те мелодично дребезжат от каждого его порыва. Здесь, связанные по рукам и ногам к табуреткам, сидит пожилая пара. Лука получил приказ "допрашивать на поражение", а это значит - не забыть спрятать тела. Что нового могут сказать ему бедняки, ввязавшие в совершенно неподъёмный для них кредит? Одни слёзы и обещания. Луке их не жаль. Он совершенно расслабленно улыбается, когда их только начинают связывать, слушая несмолкаемую болтовню в два голоса. Потом, после первого удара когтями, обычно наступает гробовая тишина - даже если оба ещё живы. Так случилось и сейчас. Лицо старухи обезображено когтистой оплеухой, она настолько в шоке, что способна лишь беззвучно икать, а ее супруг в ужасе смотрит себе под ноги.
Приступ настигает совершенно невовремя. Лука замирает, склонившись над стариком, собираясь уже заняться пытками, и его глаза медленно испуганно округляются, заливаясь тьмой. Он успевает резко выпрямиться и развернуться лицом к страхующему его Гансу, прежде, чем накрывает пустота.
Ледяной ветер пробрался в комнату, заставляя пальцы неметь от холода. Лука дрожит, именно холод заставляет его проснуться. Помещение утопает в ночной темноте. Взгляд прояснившихся глаз падает сначала на разбитый проем окна. Он медленно садится, оглядываясь вокруг.
Три трупа. Двое - связанных и разодранных до неузнаваемости, и еще один. Аккуратный, на первый взгляд. Будто тоже спать прилёг, но мальчик поднялся на ноги и заметил под ним лужу крови.
- Г.... Ганс.. - дрожащим шепотом позвал мальчик, боясь приближаться к нему, боясь правды, которую может увидеть.
Нет. Нет, нет, нет, нет. Такое не должно было случиться.
Что же теперь делать?
Лука хватается за голову, садится на корточки и истерично завывает. Почему. Почему именно сегодня? Почему именно Ганс? Эти люди никогда не сделали ему ничего плохого. Он убил члена собственной семьи.
Через три часа старенький глянцевый Кадиллак возвращается на парковку Генриха. Лука молча вылезает из машины, кладет ключи на капот, и садится на землю подле нее, подтягивая колени к груди. Генрих явно услышал автомобиль, так что не приходится долго ждать. Объясняться тоже не приходится - малыш даже издали выглядит так, будто искупался в крови целиком.
- Прости меня. - дрожащим шепотом бормочет Лука, заслышав шаги, остановившиеся подле него. - Прости. Прости меня. Прости меня. Прости меня. Я не хотел. Я честно не хотел. Ганс. Я любил Ганса. Я не хотел, чтобы так случилось.
Мужчина не обращал внимания намеренно, или действительно не замечал, но маленькие обряды "служения" Луки стали выполняться еще более отточенно, в явном стремлении добраться до абсолютного идеала. Если Генрих просил полукровку сделать кофе - он старался выверить всё по его предпочтениям, вплоть до температуры воды. Если давал задание - мальчишка подходил к нему так ответственно, как только мог, иногда игнорируя сон по несколько дней перед вылазкой, чтобы как следует изучить местность либо личные дела должников. Не оставались без внимания и основные умения, которыми обязан обладать приближенный такого влиятельного человека. Лука с удовольствием ходил на общие тренировки, устраивал себе собственные, пытался освоить стрельбу из самого простого оружия, учился двигаться бесшумно и быстро, а бить - не просто резко, а профессионально, правильно, запоминая особенности людской анатомии и все премудрости правильного баланса в бою. Ему хотелось этого не только по причине некоего "морального долга" перед Генрихом - но и банально нравилось. Мафиози был первым, кто не только ни разу не замахнулся с желанием ударить, но и тем, кто сам, своими руками, вложил в его когти власть над чужой жизнью. Человеческой жизнью. Он, наверное, мог запросто считаться сумасшедшим среди обычных людей, учитывая, что ни разу, похоже, даже не задумывался над тем, что мальчишка в самом деле может прикончить его в любой момент, стоило ему лишь захотеть этого. То ли он был настолько в себе уверен, то ли действительно так сильно желал умереть.
Он слышал их речи. Их тихие ехидные перешептывания вокруг себя. Несмотря на демонстративное спокойствие Генриха, его боялись, как огня, поэтому нечто личное о нём Лука улавливал лишь в моменты, когда мафиози отходил. Им двоим перемалывали косточки с особым упоением. Генриха записывали и в психи, и в самоубийцы, и в педофилы.
- ...как можно было додуматься притащить в дом чёрта... ей-богу, он однажды просто снимет ему голову, и будет совершенно прав..
- ..ему просто надоели женщины. Неудивительно, после того случая...
- ..Почему бы ему сразу льва не отыметь? Эта тварь с тем же успехом может его сожрать!
Луку забавлял их страх. Иногда он даже над ним издевался, начиная в упор смотреть на одного из прислужников, отчего тот довольно быстро бледнел и норовил отпроситься для какого-нибудь дела прочь из комнаты. Страх нравился Луке. Нравилось, что Генрих позволил ему найти себя на стороне сильных, а не тех, кто боится. Позволял карать и восстанавливать справедливость, позволял быть ему своим мечом. Он не разрешал себе задумываться над тем, были ли эти люди на самом деле виноваты. Если Генрих нашел в них грех - они уже заслужили смерть. Но иногда щедрый мафиози даже оставлял им жизнь.
Очередной поздний вечер. Генрих потребовал отчет о проделанной работе. Они сидят в чайной комнате, Генрих - перед изящным деревянным столиком, попивая излюбленный виски, в противоречие помещению, Лука невозмутимо валяется на широкой изогнутой аттаманке, разглядывая потолок и не прекращая говорить.
- ..Затем, когда мы проникли, Ганс спустился проверять подвал. Мы с Франком поднялись по лестнице наверх. Он выстрелил первым. Ты знаешь, я больше люблю.. руками... Поэтому стрелять попросту не успел. - Лука болезненно поморщился, будто эта тема задевает его за живое, но продолжил щебетать. Генрих слушал, покручивая в руке стакан с почти допитой янтарной жидкостью, рассматривая лицо маленького демона, лежащего напротив. В полумраке комнаты его глаза сверкают, как два золотых червонца. Малыш улыбается, припоминая что-то забавное в прошедшем дне, и у Генриха на мгновенье со странным щемящим чувством замирает сердце. Так иногда происходит, когда он засматривается на его раскрытую пасть, испещренную мелкими острыми зубами. Он чудовище. Но неожиданно для него самого - довольно покладистое.
- Лука. У меня есть для тебя одно поручение... - внезапно произнес мужчина, загасив почти докуренную сигарету и швырнув окурок в приоткрытое окно особняка.
- Я согласен.
Глухой смешок. Генрих не выдерживает и улыбается, глядя на самоуверенное лицо, повернувшееся в его сторону.
- Но ты даже не выслушал меня.
- Я сделаю.
Чёрт смотрит прямо в глаза - почти с тем же самым вызовом, с которым смотрел тогда, в клетке, повязанный по рукам и ногам. Совершенное оружие. Но почему-то совершенно на него не похожее. Он слышит смех мужчины, но кажется, это довольный смех. И точно - через мгновение белой макушки касается жесткая ладонь, и Лука жмурит глаза, на несколько мгновений прекращая дышать. Эти мгновенья как крупицы золота. Доказательство, что он действительно нужен и важен.
- Ну хорошо. Я и не сомневался, что ты сможешь это сделать.
Лука смотрел выжидающе, а Генрих словно издевался и молчал, прикурив заново и уходя к рабочему столу. Прошло добрых минут десять, прежде чем нервы у мальца не выдержали, и он первым подорвался со своего лежбища, приближаясь к мужчине и деланно-хмуро заглянув в его лицо.
- Ты всё-таки не хотел бы поведать мне, на что я только что подписался?
- Ты будешь моим сопровождающим. - коротко пояснил Генрих, стряхивая пепел мимо стола и даже не подняв взгляд на демоненка. - Дорога предстоит долгая, а Ганса укачивает в поездах.
Конечно, отговорка была чисто для галочки. Генриху было плевать, кого и где укачивает. Мальчик медленно выпрямился, перестав дышать и распахнув свои золотые створки на пол-лица.
- Сопрово..ждать..?
В горле моментально пересохло. Он даже мечтать о таком не смел. Одно дело - плестись за человеком по его территории, когда тот не слишком занят и не слишком плотно окружен своими слугами и гостями, а совсем другое - стать практически телохранителем. На официальной встрече Генриха. Такое вообще бывает? В груди заполыхало и голова слегка закружилась, но Лука не подал вида, а только кивнул, и спокойно вышел из комнаты. Сказанное необходимо было пережить. Переварить и осмыслить. Не было никакого повода думать, что мужчина слукавил. Значит ли это, что он стал больше ему доверять?
Ида запомнила свою кличку. Запомнила, где находится её "место" и чем оно является. Запоминает (пока с осечками), что нельзя лезть в кошачью миску. Дружелюбно играет с кошкой в догонялки. Хорошо реагирует на команду Фу и на "укусы" рукой.
Основная проблема: туалет, боязнь одиночества (воет под закрытой дверью)
Но для всего лишь второго дня у нас это огромные темпы адаптации, она огромная умница.
Есть проблема с ухом и загибом мягкого хряща. Добавляем творог в рацион +массаж ушка, когда она не слишком активная
Через 2 недели на вакцинацию
А через месяц можно будет уже и на улицу выйти
@Ramo0n Просто Вирт.
@Lun
Может, ты впишешься?
@naruto предпочитаю текст и мессенджеры.
@klee о, ну можно делиться чем-нибудь другим?)