По мере того, как мужчина смягчался, полукровка успокаивался. Он и сам всё прекрасно понимал: пожалуй, сейчас нет такой угрозы, которая могла бы принести какой-либо ощутимый вред Фенриру, тем более со стороны Акулы. Если всё выглядит так, как сейчас - значит, Генриху так захотелось. Другой вопрос в том, что делать, если так совершенно не хотелось самому Луке. Но для этого следовало более тщательно обдумать случившееся, и, как минимум, отмыться.
Уже будучи в воде, Лука закрыл глаза и честно попытался позволить себе расслабиться. Выходило не слишком хорошо. Все мысли возвращались к фантазиям про то, как Акула рвал Генриха, и его сердце болезненно сжималось. Однако, тихое бормотание мафиози и теплый шелест воды сделали своё дело.
- Спасибо, что так стараешься ради меня. - отозвался чёрт, немного поворачивая голову вбок. - Я очень это ценю.. Правда.

От того, как рьяно Генрих защищал Акулу и всё произошедшее, как всё более назидательным и громким становился его голос, полукровка всё сильнее и сильнее стремился сжаться, примерно с середины монолога уронив глаза в пол и рефлекторно обняв себя на уровне ребёр. Сейчас это всё меньше походило на конструктивный разбор полётов, и всё больше пугало тем, в какие дебри начинал сворачивать разговор. Тваренок и так чувствовал, что вот-вот может разрыдаться из-за случившегося, а когда над головой бушует крупная волчья морда, это не способствует успокоению. Набрав побольше воздуха в грудь, он сосчитал до десяти в уме и открыл глаза, подняв их на Фенрира.
- Ничего. - севшим голосом поспешил ответить Лука на заданный в конце вопрос. - Ничего плохого не сделал. Пожалуйста. Не надо.. так говорить. Ты просто не можешь меня понять. И это нестрашно. У нас, как ни крути, разное восприятие таких вещей. Но и обесценивать мою боль.. прошу, не нужно. Я не утверждал, что чей-либо выбор хороший или ужасный. Я лишь ответил на твой вопрос относительно моего состояния.
Губы задрожали, и Лука торопливо поджал их, но было слишком поздно. Мелкие плечи задергались в такт внутренней судороге в легких, и полукровка поспешил развернуться на сто восемьдесят, зажмурившись и замолчав.

Полукровка тяжело вздохнул,не менее тяжело выдохнул и заговорил, не оборачиваясь.
- Нет, я.. я просто не хочу себя чувствовать. Я ненавижу себя за то, что сделал. Даже если тебе не больно. Даже если тебе прикольно. Это уже не я. Это чересчур.
Демон поднял руки, покрытые кровавыми разводами, с забившейся под ногти толстой красной коркой.
- Будто бы мы были вместе, занимались любовью, хлопок - и приходишь в себя с автоматом в руках посреди горы убитых тел, неизвестно где и почему. А у тебя плеча не хватает. Вот примерно так я себя чувствую. И я, видимо, не смогу от этого излечиться. Видимо, я ошибся. Пока нас двое, ничего не будет в порядке. Никогда не будет "готов".

Лука невесело ухмыльнулся, слушая голос любимого за своей спиной и немного съёжившись в его руках. Чем больше реальности оседало вокруг, тем более тошно и противно становилось на душе. Кровать действительно напоминала начищённую взрывчаткой пуховую перину, в которой кого-то разорвало, ибо пух вперемешку с засыхающей кровью покрывал большую часть пространства вокруг. Даже на окнах были заметные брызги, хотя от постели они достаточно на большом расстоянии.
Стоит ли говорить мафиози, что происходит сейчас на сердце? Хорошо, что он в порядке, но сам чёрт был в абсолютном ужасе от всего, что натворил.
- Я рад, что тебе понравилось. - отозвался Лука, задумчиво перебирая пальцами по обнимающей руке. Выходит, они даже не переспали. Из-за обращения. Генрих предупреждал, но этот факт оставил ещё больший осадочек. Выходит, он ошибся, что посчитал себя готовым к этому? Он оказался не готов? Но как же так, если, судя по словам мафиози, им обоим всё было по душе? Как же я ненавижу тебя, Акула.
- Схожу в душ.
Ребенок сполз с края постели, стараясь не оглядываться на это бурое месиво вместо одеял и простыней, и уж тем более стараясь не пересекаться с собственным отражением.
- Хочешь, присоединяйся.

По мере того, как Генрих сбрасывал шерсть, глаза полукровки округлялись. Он торопливо отвёл взгляд и поджал губы, когда на глаза помимо пятен крови показались рубцы подсыхающих ран. Было сложно остаться спокойным, Лука был в ужасе от последствий, и все же, чтобы не нарушать ожиданий мужчины, мальчишка не стал ничего произносить на этот счёт. Генрих лег рядом, по видимому, обозначив конец всем постельным развлечениям, и в воздух снова поднялось небольшое облачко пуха.
- Надо будет заменить.. вместе с ванной. - Лука смотрел в потолок, оставив руку покоиться на животе. - ..Интересный облик у тебя. Как-то я не сразу подумал о том, что и там ты можешь сильно измениться. Впечатляющий размер. Пугающий немного, но в целом, довольно интересный опыт. Спасибо, что не отступил. Несмотря на все.. вот это. Хм. Когда ты говорил, что тебя нестрашно ранить, я как-то иначе себе это представлял.

Не было никаких сил, ни физических, ни моральных, чтобы как-то корректировать происходящее. Недаром ощущения, с которыми Лука очнулся, походили именно на ощущение парящего перышка. Тело как будто не до конца вернулось под его контроль, так что когда оборотень решил сместиться, и начал вылизывать малыша внизу, Лука сладко поежился и закусил ребро пальца, томно проскулив от приятности даримых ощущений. Из-за того, что собственное тело уже несколько раз приближалось к грани по разным причинам и из-за разных манипуляций, не требовалось многого, чтобы кончить, так что как только ласка возобновилась после короткой передышки, тваренок замер дыханием, весь выгнулся и задрожал от оргазма, звонко вскрикивая от удовольствия. По телу пронеслись давно забытые иголочки крови, отхлынувшей из конечностей ближе к центру тела. Лука остаточно глотал воздух губами, держа глаза закрытыми. Он приоткрыл их, когда чувства смогли немного схлынуть, и неожиданно-печально улыбнулся, таки дотронувшись раскрытой рукой до длинной морды существа.
- Папа.. вернешься ко мне?

Мир расплывался, покачивался, как на мягких волнах, и немного двоился, наслаивая очертания предметов друг на друга. Полукровка набрал воздух в легкие чуть шумнее, чем до этого, дёрнув застывшими глазами совсем немного вбок, и прополз ещё не до конца прояснившимся взглядом по кромке видимой части потолка. Отчего-то, сейчас он ощущал себя таким легким, точно пушинка. И будто услышав его мысли, на нос тут же приземлился крошечный клочок пуха из подушки. Однако, сейчас сознание было далеко от того, чтобы строить логические цепочки по изучению вопроса, откуда в комнате взялся пух. Малыш нашел в себе силы лишь улыбнуться смешному совпадению, и коротко выдохнул в сторону своего носа, отправляя белую пушинку в дальнейшее путешествие. А затем, мутный взгляд наткнулся на Фернира. Зрачок невольно сжался, но Лука странным образом не испытал ни страха, ни даже волнения. Он лишь немного не ожидал, но увидит его в таком облике. Слабая ладошка потянулась к длинной морде склонившейся твари, когда ощущения, гуляющие по телу, дали понять, что помимо их зрительного контакта, происходит что-то ещё. Пальчики, что уже почти дотянулись до влажного волчьего носа, дрогнули в воздухе, и устремились вниз, почти сразу же натыкаясь на плоть, скользящую поверх живота. Подушечки пальцев окунулись во влажные разводы его смазки поверх всей плоти, замирая в нерешительности. Губы демона тоже замерли в сбивчивом, шумном выдохе, а лицо мгновенно побагровело от жуткого смущения, но он не отдернул лапку, лишь немного растерянно взглянул обратно в алые очи обращенного любовника. Сердце заколотилось, но мыслей не то что не прибавилось - казалось, из черепной коробки от такого поворота событий вылетели даже те, что успели вернуться.
Почему-то сейчас от него было особенно невозможно оторвать взгляд. Как будто что-то совершенно точно было не так, но отнюдь не со знаком "минус", а наоборот. В груди снова ёкнуло, и так сладко защемило, что можно было бы принять это ощущение на вспышку влюбленности, если бы Лука сомневался, что и так обожает Генриха всем своим сердцем.
- Какой.. хороший мальчик... ~ - совершенно беззлобно, ослабленно пробормотал чертенок, нежнее проходясь рукой по верхним участкам замершего органа, разгоняя ниточки вязкого вещества по длине, вплоть до участка между собственных ног. - Не знаю.. что ты сделал.. но у меня совершенно пустая голова...

Инфернальные крики и рычания отражались от равнодушных стен кружащейся перед глазами комнаты. Удивительно, но стало казаться, будто тварь даже в некотором детском восторге от взаимодействия с кем-то столь же неубиваемым, как он сам. Конечно, от Акулы не ждёшь улыбок или заигрываний, их и не было, но сейчас он пытался биться не столько с целью защитить сосуд, сколько охваченный азартом драки как таковой. Его кожа ощущала вместо мерзких человеческих пальцев звериные когти, а вместо члена - гибкий горячий язык, извивающийся, точно атласная лента. Акула не снижал планку и ни на секунду не помогал себя удерживать, он продолжал рвать постель под собой и выкручиваться, даже от ласк, но хотя бы его огрызания и друге проявления демонического голоса начали затухать. Может быть, сработало упрямство мафиози, но еще через пару минут такого "напоминания" клыкастая черная пасть, перемазанная кровью, как лоснящимся на свету маслом, выпускала из себя лишь прерывистые драконьи выдохи. Язык оборотня вышибал из тела честную реакцию на нежность, которой в его мире почти что не было места. Демон взрыкивал, но к тому моменту уже перестал, и теперь его оскал вздрагивал лишь изредка, а взгляд всё сильнее блёк, пока окончательно не просветлел. Оглушенный полукровка обмяк на постели, перестав её разбирать. Голова не спешила включаться в происходящее, требовалось время, чтобы осознать себя в конкретном месте и времени, как и всегда после приступа, особенно, когда перед лицом лишь небольшой участок постели, к которому тебя прижимают, и воздух вокруг наполнен летающими пушинками из разодранных подушек и пятнами темной крови.

Пока тело внизу лежало без движений, чудовище вело себя несколько растерянно. Как и любой зверь, нападающий в черте своей территории, он ожидал обратной реакции, ответной атаки, и был готов драться, но когда никакой реакции не последовало - Акула замер, хоть и не отпускал чужой глотки. Он словно прислушивался к чему-то, распахнутыми безднами глаз глядя куда-то поверх лежащего. Однако, стоило Генриху начать двигаться, это сработало сигналом к продолжению ярости. Он не мешал касаниям - конечно, даже у тактильного контакта была грань, за которую Акула не впустил бы никого, но сейчас эти нелепые глаженья его не беспокоили. Но и лапы, лежащие на горле, и невидимые пальцы, запущенные в голову, сжались сильнее, норовя разорвать ещё живую жертву в клочья, если не внешне, то хотя бы изнутри. Его ярость была слепой, безрассудной, и сейчас она достигла той точки, после которой до него невозможно было докричаться, не то что повлиять песней.
Когти разжались, лишь для того, чтобы выпрямить лапу и нанести мощный удар наотмашь, не глядя, куда они прилетят. Акула вскинулся, нависая ближе и раскрывая пасть. Мелкие резцы вцепились в плечо, и голова сделала рывок в сторону, сдирая верхний кожный покров с изгиба руки, как порванное тряпьё. Уничтожить. Пока есть шанс. Чары били вхолостую, похоже, защита оборотня была слишком "бронированной" для его скромных сил по меркам демонологии, и всё же, Акуле хватало ярости, чтобы продавливать эту непрошибаемую броню упрямым повторением атак по кругу, пытаясь ухватиться за слабые места, которые ему подойдут. Пасть схватилась снова - сжимая до щелчков в челюсти, разрывая мясо, попадающее в пределы рта, захлебываясь кровью, стекающей в глотку. Потерпев неудачу с разуплотнением разума противника, похоже, чёрт решил разобраться старым и проверенным методом.

Дождавшись ответа, чёрт снова потерял фокусировку на лице любовника, будто заново уходил под воду, спускаясь на какие-то уровни, до которых звук уже не достигал. Его прерывистое дерганое дыхание стало тише, а из горла перестали вырываться звучные стоны или протяжные скулежи, казалось, Лука очень медленно теряет сознание таким образом - по крайней мере, внешне было похоже. Но нет, хоть малыш и не ответил на поцелуй, но ощущение легкой возни в голове никуда не девалось. А значит, он всё ещё был здесь. Его тело все еще вздрагивало в такт чужим движениям, коленки приобнимали широкий торс, чуть фиксируя, но не мешая аккуратным толчкам. Ладони, безвольно лежащие у изголовья, шевельнулись и переместились на грудь мужчины.
Он увидел что-то ещё. Или почуял, или позволил иллюзии зайти так далеко, чтобы скопировать запах. Маленькое стройное тело звереныша буквально растекалось по постели от происходящего, лишь слегка съеживаясь и реагируя как-то двусмысленно, но не прошло и минуты, как он снова набросился. Ничего не произнося и никак не поясняя своё состояние. Организм, привыкший к лошадиным дозам транквилизаторов, не получивший даже связывания, буквально горел от желания убивать. Это виднелось по безумию черных глаз, молниеносно нависших над мафиози. Он крутанулся с ним по постели с такой силой, что опрокинул прикроватную тумбочку и все предметы, стоящие на ней. Тощие пальцы в черных волосках вцепились в глотку, с непередаваемым наслаждением сгребая мякоть чужого тела, скалясь и выпуская наружу Чары примерно такой же мощности, какую Лука нечаянно отпустил в машине после похищения. Казалось, невидимая сила металась в воздухе прямо перед лицом.

Удивительно, как, по сути, один и тот же "инструмент" может отличаться даже тактильно, в зависимости от человека и его отношения. Как бы сильно его травмы не пытались выбить Акулу обратно из равновесия, как бы остро сейчас не вспыхивали кадры ужасного прошлого, полного пыток и издевательств, это больше не работало, по той простой причине, что Генрих ощущался абсолютно иначе. Теперь дело было совсем не в запахе, вернее, не только в нём. Даже пальцы, какими бы учтивыми и терпеливыми они ни были, умудрились надломить в полукровке полку, на которой мирно спал чёрт, а когда случилось самое пугающее, организм неожиданно-быстро сдался. Хотя, кто знает. Может быть, это было лишь первое ощущение, затишье перед бурей, ведь мафиози ещё не входил во вкус, лишь проникал.
Лука задыхался. От слёз, от переизбытка эмоций, гормонов, и даже просто - как будто легкие не справлялись с происходящим. Его голос хрипел, растягивался тонкими нитями поскуливаний, или же, наоборот, был тихим обрывистым дыханием, лишь слегка отражающим эхо стонов, эмоционально оставшихся внутри. Оставленные в покое руки, лежащие над головой, так и остались на этом уровне. Контролировать своё тело больше не было никаких сил. Уже не до конца сознание успевало отловить момент, когда полукровку целовали и куда, а когда пытался целовать он сам. Мысли уже знакомо путались, а тело ощущало давно позабытый озноб страха, помноженного на предвкушение. Они, вероятно, оба частично ощущали себя, точно любовники в свою первую совместную ночь. Хоть и есть, что вспомнить и обсудить, тела словно заново изучали друг друга, и химия многих процессов воспринималась совершенно уникально.
Может быть, делать так не стоило. Но прямо сейчас, чтобы навсегда приобрести иммунитет к пугающим образам из подсознания, Лука думал лишь о том, что любое ощущение из прошлого вело его к Папе. Что это приближало час его возвращения. Что такой была цена этого дара. Что Папа мог добровольно делать с ним вещи и похуже. И что все убитые от его руки понесли наказание, в сотни раз превышающее содеянное. Искусанные губы странно, нервно заулыбались, продолжая ловить воздух частыми вздохами.
- Моё.. тело.. это твой.. храм... Правда?
Доселе расфокусированный, растворяющийся в пространстве взгляд полукровки вдруг снова заострился на встречном взгляде Генриха, слишком уж цепко захватывая его в свой плен. Сила, похожая на слабые Чары, немедленно запустила в жертву свои корни, вытягивая на язык слова без долгих переговоров с сознанием.

Чужие губы двигаются, долго и методично, и одно это уже в новинку. Монстр дергается и рявкает, совершенно не желая ничего слушать, норовя вывернуть лапу из чужого захвата. Он замирает во всем теле лишь когда чувствует этот безбоязненный поцелуй по центру ладони. Что-то происходит. Что-то ломается в обширной пирамиде всеобщей ненависти ко всем живому и неживому вокруг себя. Демон тяжело дышит, не прекращая скалиться, но пружина напряженного тела медленно слабеет и спускает обороты. Бездны глаз пытливо смотрят в чужое лицо, совершенно его не узнавая. Один лишь запах помогает уложить назад встопорщенные от ярости черные волоски меха. Вид чудовища становится не то чтобы виноватым, но довольно растерянным, словно он понятия не имел, где находиться, зачем, и как поступать в подобной ситуации. По этой, а быть может, по какой-то другой причине, стоило Генриху продолжить, как тьма отступила, глаза твари прояснились, и застонавший скрипучий голос демона под конец стона сошёл на привычное слуху плавное детское поскуливание.
- Папа...
От слез мокла подушка и кончики белых волос, но не плакать было невозможно. Луку мелко трясло, но теперь совершенно точно от эмоций. Небольшое усилие помогло сменить старую травматичную картинку в голове на ту, которую он мог наблюдать прямо сейчас. А она явно нравилась ему куда больше. Генрих до последнего стремился совладать с ситуацией без какой-либо силы, лишь сдерживая проявление Акулы на терпимом уровне, и отнюдь не силой он заставил его спрятаться назад. Разве что силу ораторского искусства сюда приплести. И как бы психика не пыталась найти новые причины возненавидеть это мгновенье, Лука уже не мог чувствовать ничего, кроме странной, но яркой и отчаянной эйфории.
- Папа.. - в который раз повторяют беззвучным шепотом покусанные бледные губы, и малыш цепляется за подушку под своей головой, пытаясь не царапать любимого. - Я так тебя люблю..

- Навсегда..
Его руки ослабли, и демон свалился обратно на подушки, раздаваясь звонким стоном от проникновения третьего пальца. Фантомная боль не отпускала, оттого и дыхание чертенка, и его движения были продиктованы иллюзией неприятного. Он вздрагивал и норовил отползти. Не всерьез, конечно, но пальцы неосознанно впивались в постельное бельё под ними, натягивая в попытке оттащить себя самого вверх по простыни. Впрочем, это были лишь невинные рефлексы тела, заработанные за полгода карманного Ада в подвалах клановского особняка. Лука и сам понятия не имел, на что он может быть способен, когда дело дойдет до секса.
- Твоё тело было его самым настоящим храмом, не так ли?~
Зрачок Луки дрогнул, сузившись, но взгляд не сместился с лица приближающегося любовника ни на йоту. Он знал, что это призраки прошлого. Смотреть на них - значит, самолично подписать себе приступ в ближайшие две минуты. Дыхание снова замерло, полукровка просто не мог дышать, пока Генрих пристраивается снизу. Живот начинало сводить до неприятного тянущего чувства.
- Ты, что ли, уже кончил?
- Не знаю, ебал ли его Майерс, или всем пиздел, что ебал, но ýже дырки я в жизни не видел.

"Ненастоящие"

Спина изгибается крутой дугой от первого же движения, челюсть смыкается до хруста эмали и чёрт примято взвизгивает, быстро теряя картинку перед глазами.

"Вы все ненастоящие"

Когда пасть распахивается снова, его глаза уже наливаются чернотой, в которых перестает блестеть какая-либо слезинка. Щуплое тело ребенка, с мягким и податливым жаром внутри, ощутимо меняется. То, что Лука остается на грани сознания, мешает Акуле напасть сразу, но тем не менее, его налившееся сталью тело упрямо взъерошилось, лапы уперлись в нависший торс, не пытаясь быть аккуратней с отросшими когтями, а взгляд, полный маниакального, исступленного бешенства, обещал лишь скорую расправу. Казалось, Лука не способен остановить то, что уже разбило скорлупу, и начало выбираться наружу, но странным образом монстр не наносил сильных увечий тому, кто шел по заведомо болезненному пути, пока Лука удерживал себя от полного обращения.

"Это всегда был Папа"
"Только Папа"
"Они были просто страшным сном. Всё это - сплошной кошмар".
"Папа"

- Прр-р-рочь..
Скрипучий голос спотыкается на гласных, дергаясь и нагоняя тембру больший боевой запал. Мог ли Акула поверить в эти слова, учитывая, что видел обратное собственными силами? Что ж, может быть, и мог - никому не захочется верить в настолько отравленную правду. И всё же, он не был доверчив, даже к самому себе. Едва мужчина шевельнулся снова, тварь напряг кисти и замахнулся, рассекая воздух перед лицом лезвиями раскрытых когтей.

- А мне не стоит об этом говорить? - тревожно дышащий тваренок не прекращал жмуриться и дерганно сжиматься отдельными группами мышц, но говорил, тем не менее, довольно спокойно, норовя поймать взгляд мужчины, обязательно встретить с их серостью и таинственностью, чтобы убедиться в реальности этого мгновенья. - Я помню, когда ты впервые привел меня сюда.. и мы пошли казнить одного из предателей. Била, кажется. Я ощутил это в тебе сразу. - Лука хрипло простонал и прикрыл себе губы пальцами, от очередного шевеления пальцев внутри. - Зверя, который.. вначале я решил, что все они - ублюдки, а ты, раз их предводительствуешь - самый отбитый ублюдок из всех. Но нет. Этот.. монстр.. пытался играть по правилам, какими бы странными и извращёнными они не были в мире криминала. - Бегло облизнувшись, мальчишка сам потянулся за поцелуем, все еще нервно замирая дыханием от некоторых ощущений, гуляющих по телу. Его мелко трясло, как от холода, лицо мокло от слёз, что периодически начинали течь сами по себе, уже не нуждаясь в какой-либо эмоции печали. - Фернир.. Ты всегда был тварью. Я понял это ещё тогда. Может, именно поэтому ты смог вернуться. Без тебя, никто не восстановит эту несправедливость должным образом.
Лука на мгновенье приткнулся лбом в лоб мужчины, объяв затылок вибрирующими пальцами обеих лапок. Призраки боли стали ярче и настырнее. А вместе с ними, набирали силу и зрительные образы. Демон цеплялся за Генриха чуть крепче, чем в начале, просто чтобы не позволить иллюзии заставить его поверить во что-то другое.
- Я люблю тебя, папа.

Лука посмотрел сначала вслед за жестом руки, на плечо, где недавно были ранки от когтей, а затем - обратно в глаза. Внутри ширилась тревога, но уже совсем не так уверенно, как прежде. Он знал, что произойдет, когда Генрих после всех подготовок и прелюдий попробует соприкоснуться с ним одним единственным образом. И неважно, насколько будет готово его тело, нервы уже были натянуты как канаты. Но другого способа заставить себя разубедиться в чувстве опасности и желании бежать просто не существовало. Лука уже ловил себя на крайне суицидальных и членовредительных желаниях. Весьма неприятных, если бы мафиози узнал о них. На протяжении всего года, когда Генрих вернулся из Ада, он то и дело прекращал верить в то, что видит собственными глазами, подвергал реальность сомнениям и бился в агониях, обращенным и не только, пытаясь "проснуться". И лишь сейчас это начало по-настоящему отступать от него - вслед за участившимися слезами, вслед за желанием принарядиться для повода, вслед за интересом к происходящим вокруг событиям в городе и не только. Лука оживал, но всё это могло остаться лишь косметикой на мертвом манекене, покуда не решен главный источник боли и возврата к состоянию приступа.
Фаланга касается пространства между ягодиц, и малыш делает первый дерганый рывок коленками, инстинктивно пытаясь остановить руку. Чужой торс и рука, держащая за внутреннюю сторону бедра, не особо позволяют, но сейчас это не пугает и не злит. Это как раз то, о чем полукровка успел попросить Генриха, веря до глубины души, что он поймет, в чем заключается суть его просьбы. Любое лекарство - горькое, его неприятно принимать. Но иногда неприятное делать просто необходимо, во благо себе или ближнему. Чёрту было легче думать о том, что это как раз один из таких событий.
- Они этого не знали, - вдруг донесся хриплый голос. Лука едва мог говорить сейчас - голос на автомате садился просто от перенапряжения от чувств легкого шевеления в месте, где всегда ныло от чужой грубости. - Никто из них не узнал про это. Акула насмехался над их телами и отвергал их.
Подушечка чужого пальца тронула определенный участок внутренней стенки нутра, и чёрт дернулся вновь, как от разряда, задышав чаще, но вдруг рассмеявшись.
- Так странно. У меня не должно быть ни единого воспоминания, и их, на самом деле, не так уж и много, спасибо Акуле. Но сейчас он как будто делится ими со мной. Я не до конца уверен, что это именно я видел. Понимаешь? Как будто бы я, но это как во сне.. плавающая камера, не более того. Интересно.. мог я выходить из своего тела, под воздействием наркотика или чего-то ещё? - взгляд, доселе смотрящий на Генриха, закатился в мгновение ока, и с уст тваренка сорвался резкий свистящий выдох.
- Больно, - прошептал он, изогнув брови и сжимая дрожащие губы в одну тонкую линию. - Это воспоминания о боли. Она ненастоящая. Ненастоящая. На самом деле... это ближе к ..щекотке.. или ..му*м.. Со мной всё хорошо..

Вопрос казался простым. Но полукровка не смог выдавить из себя ни слова. Даже странно, учитывая, что он успел ощутить себя на волоске от оргазма, и казалось бы, в таком состоянии зажимы уже морально не имеют прав на существование, организм так или иначе отдался ситуации, ан нет: каждый из вариантов зачем-то сопровождался подкинутыми из фантазии "картинками", обозначающими действие, и Лука ощутил подступающую откуда-то из глубин тела легкую тошноту. Легко успокоиться тем, что это просто нервная реакция, но отнюдь не хотелось бы таких приключений уже в процессе, так что черт развернулся к мафиози, склонившемуся ниже, и крепко взялся за его лицо обеими руками, предельно серьезно - насколько позволяло выпившее состояние - посмотрев в глаза.
- Сдержи своё слово. Не отступай. Я наверняка начну кричать и, может быть, даже драться. Заранее прости мне это. Это не на самом деле я. Вернее.. не настоящее моё желание. Я не хочу причинять тебе боль, но нечаянно - могу. Так что, не беспокойся, если посчитаешь важным слегка обездвижить или зафиксировать отдельные части тела. Я, настоящий я, тебе разрешаю. - Лука потянулся, оставляя на серединке лба мужчины заботливый поцелуй. - И это не призыв к жестокости. Надеюсь, ты понимаешь. Я просто.. не хочу помнить ничего, кроме тебя.

Его тело давно отреагировало на ласку знакомой руки вполне однозначной реакцией, и всё же, беспокойство и внутреннее напряжение мало куда уходили. Лука начал медленнее, глубже дышать, довольно сладко выдыхать в поцелуй свои постанывания, явно получая чистое удовольствие от процесса, но бока и спина то и дело продолжали каменеть от малейшего странного движения по обнаженной коже. Казалось, сейчас сознание Луки и его физическая оболочка на совершенно разных уровнях доверия, и если сам полукровка был морально согласен и на большее уже сейчас, организм вообще не очень понимал, что происходит и как к этому относиться. Он был возбужден, но легко выходил из этого состояния, если бы не рука, разгоняющая кровь, да и воспоминания настраивали скорее на теплую, "ламповую" ностальгию, чем на какие-то горячести про страсть. Он легко подхватывал каждую новую тему или идею, поддакивал, млел от движений и поцелуев и вновь растекался по постели, покусывая губы и прикрывая глаза. Отвечать в таком состоянии становилось тяжеловато, так что чёрт перестал, в какой-то момент задышав чаще. Длинные белые ресницы вновь слегка забликовали от попавшей на них влаги, но то был не приступ и не что-то похожее на него, скорее всплеск возбуждения. Лука сжался, невольно втянув живот и подтянув лапки к своим губам, словно затыкая от лишних звуков.
- Стой. - вдруг взволнованно выпалил его голос, и в ту же секунду поверх ладони, трогающей член, легла его маленькая ладонь. Лука шумно дышал, не сводя глаз с обеих рук, добрые пол-минуты.
- Я не хочу кончать прямо сейчас. Можно.. позаботиться о твоем собственном состоянии?

- Хах..
Бледные губы задрожали сильнее, и тварь закусил один край, сдерживая истеричную улыбку, никуда не пряча полный смятения и волнения взгляд, начинающий заполняться обожанием.
- Вот почему я так сильно нуждаюсь в твоей помощи. Ты видишь то, что закрыто от меня.
Дыхание сбивалось всё заметнее, несмотря на все маскировки спокойного состояния. Мальчишка был неспокоен, увы, его тело всё равно предательски дрожало, но сейчас уже невозможно было понять, чего по эмоциям больше, страха или предвосхищения. Одно лишь можно было сказать с твердой уверенностью: Лука ни за что не отступил бы сейчас, даже если бы Генрих сам его отверг. Эти иглы под кожей стали настолько нестерпимыми, что ненависть к чувствам, паразитирующим внутри, диктовала перетерпеть любые триггеры во имя выздоровления.
- Конечно, помню. Удивительно - это не то слово. Понятия не имею, что это было, раз мы решились на секс посреди дороги. Четыре часа утра, пустая трасса и мертвая тишина вокруг, не считая нашей возни. Кто угодно мог услышать или увидеть, а нам и дела до этого не было. - уголок бледных губ пополз вверх, и вдруг полукровка как-то тоскливо, хоть и нежно взглянул на нависшего любовника, огладив линию его губ подушечкой большого пальца.
- Прошу тебя. Пожалуйста.. помоги мне забыть. Вытеснить навсегда. Я не хочу помнить ничего, кроме этих счастливых мгновений. Нашей с тобой жизни.

От комплиментов Генриха малыш стал ещё более пунцовым, смущенно рассмеялся и помотал головой. Описания звучали так, словно мужчина попробовал диковинное блюдо, а не делал минет. Тяжело было воспринимать относительно своего тела такие лестные слова про вкус. Странно и непривычно.
- Ладно, спасибо.. наверное, - смог выдавить из себя чертёнок, когда к лицу приблизились чужие губы. Противиться совершенно не хотелось. Генрих мог быть властным и волевым в чём угодно вокруг себя, мог подминать под себя одним взглядом, но сейчас даже его поцелуи были не в меру нежными, терпеливыми, легко поддевающими ответные касания по инициативе самого демона. Никто не относился к нему с таким трепетом, ни на словах, ни на деле, кроме мафиози. Возможно, именно поэтому рядом с ним болезненные приступы минимизировались, поджимая хвосты и вжимаясь в дальние уголки живущей внутри Тьмы. Возможно, именно поэтому Акула узнавал его с полу-жеста, за несколько миль от себя прокладывая пути и знаки. Если чудовище-недотрога доверяет свою жизнь некогда смертному, это довольно много значит.
Мальчик медленно стиснул клыкастые челюсти, снова цепенея дыханием, когда плоти коснулся горячий язык. Слёзы сверкнули по уголкам глаз, но чёрт торопливо сморгнул их, призывая себя успокоиться, упрямо пожирая взглядом глаза, вскинувшиеся навстречу. Казалось, он изо всех сил цепляется за присутствие Генриха рядом с собой.
- Ты уверен, что тебе не.. противно?
Перед глазами на долю секунды выскочило искаженное едким гневом и недовольством лицо мужчины. Полукровка ощутил уже знакомое покалывание в шее и весь как пружина сгруппировался, отползая чуть выше к подушкам.
- Как ты.. видя все эти записи.. зная, что они делали.. как ты можешь так спокойно трогать меня?..

- Что значит "не такое интересное?"
Чёрт осуждающе насупился, приложив тонкий выпрямленный палец поперек чужих губ. Вдобавок, это помогало не смотреть ниже. На обнаженный мужской торс, нависающий так близко. Лука чуял на неосознанном уровне,что лишние пару секунд, чтобы собраться с силами, ему совсем не помешают. Но все же.. он ведь захотел этого сам, разве нет? Конечно. Однако, это был вызов самому себе.
- Твое тело всегда интересное! Даже если его увековечили, остались не только родинки, но и мышцы, кости, пальцы, в конце концов. - Лука немного нервно усмехнулся, все же опуская взгляд на то, что описал, следуя вслед за глазами осторожным прикосновением правой ладони. - Они часто смеялись. С такого же близкого расстояния. Их диафрагма подскакивала от хохота, и морщила им пресс и живот как страшную пережравшую гусеницу без лап. С твоим телом нет такого фокуса. - ладошка, гуляющая по груди, солнечному сплетению и верху живота, добралась до кромки белья, проведя самыми кончиками пальцев, на грани с когтями, вдоль дорожки, идущей от пупка вниз к лобку, - Твое тело другое. Сейчас, да и раньше тоже. Не скрою, я скучаю по твоему хищному лику. Но видеть твой глаз в здравии доставляет гораздо больше счастья.
Полукровка вернул взгляд в глаза, коротко посмотрел, и отвёл его снова. Даже в темноте комнаты можно было без труда заметить, как густо мальчик начинает краснеть.
- Кажется.. я вспомнил, что за уговор ты имел в виду.
Лапка, что касалась чужого пресса, отлипла от кожи, развернувшись и скользнув по худому впалому животу самого черта. Лука отвёл взгляд, не прекращая краснеть и, кажется, с трудом вырываясь из вновь нахлынувших болезненных воспоминаний. Но пальцы уверенно, бескомпромиссно ухватились за край резинки на белье, рывком стягивая боксеры ниже, а дальше и того легче было стянуть их до конца, часто перебирая ногами.

"А ты боялся?"
- Хохо, ещё как. - Лука охотно отвлекался от всех посторонних звуков и действий, чтобы не провоцировать тело на новые приступы паники. Сейчас он слегка позволял себе тонуть в воспоминаниях, но оставался в чистом сознании, улыбаясь и лишь изредка отводя взгляд, точно хотелось увидеть сохранившиеся в памяти кадры поярче. - Я впервые так напился, и одно это уже пугало меня. Тело не слушается, а ты плывёшь перед глазами, как несколько наслоенных друг на друга миражей. И этот поцелуй, - малыша передёрнуло, но с улыбкой, никуда не девшейся с лица, - Я прямо оцепенел от ужаса. На мгновенье подумалось: "Я позволил себя опоить", хах. Пока не понял, что ты не обманывал меня. Насчёт своего тела. И не воспользуешься этим. Хотя, лежать настолько обнаженным перед тобой всё равно было боязно. Ну, это уже на грани инстинктивной осторожности. Зато потом-..
Демон осекся на полуслове, невольно метнув взгляд вниз. Ни всхлипа, ни стона, его дыхание первым делом полностью тормозилось, словно он пытался затаиться, как дикое животное, спрятаться самому и спрятать реакции тела. Но уже через секунду с его поджатых губ сорвался прерывистый жалобно стонущий выдох.
- Нечестно.. - вдруг снова сорвалось с его уст. Ладони полукровки вернулись к плечам, огладив массивные изгибы, а затем, принялись за ряд упрямых мелких пуговиц, упрямо высвобождая каждую из своей петли. - Я тоже хочу тебя видеть..

- Безумно. - демон растянул улыбку шире, когда заметил мохнатые волчьи уши, возникшие над человеческой головой. Любопытствующие пальцы сразу же потянулись к ним, но лишь чтобы пригладить от мочек до сужающихся краев, возвращая ладони сразу после этого ближе к лицу говорившего. - Но не нужно вызывать их намеренно. Они чудесны лишь тогда, когда возникают сами по себе.
Детские пальцы дрогнули. Страх сужал свои мишени, по мере того, насколько ближе и четче становились касания. Лука и хотел бы поуменьшить рефлексы своего тела, но не мог. Он ждал ударов, боли - так работает психика любого существа, часто находящегося в борьбе или проигрывающего определенным обстоятельствам. К ней невозможно подготовиться, эта боль всегда застает тебя врасплох. Когда ладонь поравнялась с пахом, мальчишка слишком заметно закусил губу и весь затаил дыхание, видимо, чтобы не вскрикнуть. Желтые глаза метнулись на лицо мужчины. Не слишком-то соблазнительно он выглядел, зажимаясь подобным образом, он и сам это понимал. Но, несмотря на такое обширное количество триггеров, поразительно, что Акула до сих пор не решил эту проблему своими методами. Видимо, он действительно неплохо ощущает реальность или нереальность угрозы.
- Когда между нами впервые пробежала искра, - вдруг заговорил малыш моментально севшим голосом, отведя глаза в сторону и немного расслабив дрожащие колени. - После.. выпитого виски. Ты точно также нависал надо мной. - новая улыбка, полная теплой ностальгии, - И я ужас как тебя испугался. Наверное, алкоголь смазал эту реакцию. Но, оно и к лучшему. Я рад, что тогда ты не придал значения моему страху. Не придавай и теперь.

По неизвестной причине, когда Генрих заговорил о далёком прошлом, об их первом приезде в этот дом, о светлых старых и добрых временах, в которых остались Франк, Шарлотта, Джон и многие другие, это помогло расслабиться. Эта часть памяти ещё могла противостоять ужасам, поскольку была едва ли не ярче их. Лука часто вспоминал о том, как всё начиналось. Иногда - потому что не верил в собственную удачу, но чаще, потому что это было самым теплым из всех воспоминаний. Он не мешал своему обнажению, но и помогал очень неловко, частично отключившись, однако, взгляд, пусть и помутневший, внимательно рассматривал лицо Генриха, и рядом с ним ощущалось то умиротворение, которое он наблюдал в своей голове.
- А ты был страшен, как сам дьявол. Которого часто зовёшь. - бледные губы дернулись в призрачной улыбке, а затем дернулся и весь полукровка, в очередной раз слишком остро реагируя на то, как движется ладонь по ничем не защищенному торсу. - Слепил из себя чудовище, под стать тварям. Но тебе оказалось необязательно делать это намеренно, для имиджа. Ты и так самый настоящий оборотень. Особенно теперь. У тебя есть гигантские черные уши, которые я люблю трогать, - худые пальцы коснулись височной части, огладив вслед своим словам то место, откуда обычно начинали появляться вышеуказанные органы, - глаза, гораздо больше моих, - подушечки пальцев сместились к лицу, тронув кожу под нижним веком, где когда-то покоился глубокий сизый шрам, - и когти размером со всю мою ладонь. Даже завидно.

Стоило руке мужчины коснуться обнаженного живота, как тваренка как током ударило. Под тяжёлыми пальцами тело заметалось вверх-вниз от частого дыхания, а в губы долетел обрывистый скулеж. Он знал, что это будет непросто. Знал с самого начала, впрочем, как и мафиози. Иглы прошили загривок насквозь, и боль показалась такой реальной, что полукровка едва не вскрикнул внутри поцелуя. Когтистые пальчики в панике заскребли по рукам Генриха, но не в стремлении выбраться, скорее напротив, в остром желании спрятаться за ним от призраков собственных страхов. Массивные плечи нависающего любовника были прекрасной скалой для такой задачи. Луке было тяжело контролировать это. Он слышал речи успокоения, но они были полезны лишь тем, что звучащий рядом голом мужчины добавлял баллов чувству защищённости.
- Я ведь твой. - хрипло засмеялся тваренок, не прекращая дёргаться, но уже более контролируемо, стараясь гасить слишком уж резкие проявления тела. - Мне так нравится.. эта игра..

Смешок.
- Мне будет больно. Как будто сейчас мне не больно. - Его взгляд на секунду заискрился чем-то похожим на иронию, но даже она казалась какой-то пластиковой, натяжной. - Хотя, ты прав. "Это" не боль.
Что за уговор, о чем он говорит? В памяти тяжело было отыскать нужный эпизод, среди всех иллюзорных, ярких и чертовски реалистичных приступов. Он нарушил какое-то правило? Или что-то не сделал? Лука отмахивался от неподходящих всплывающих разговоров, но лишь сильнее зарывался в голоса, действия призраков и тьму, падающую со всех сторон увесистыми мыслеблоками. В конечном счете, полукровка решил, что проще будет спросить заново.
Он ощутил себя целующимся, когда наплевал на поиски ответа и постарался очнуться. И осознал это так неожиданно, что в какой-то момент мягкого, ненавязчивого касания сделал резкий глоток воздуха, распахнув мутный взгляд. Это могло бы напрячь кого угодно, тем более, такого аккуратиста, как Генрих, так что еще не до конца вернувшись в момент "здесь и теперь", демон уже вскинул лапки к отстраняющемуся лицу, замотав головой и поскребывая когтями по воротнику рубашки.
- Не уходи, не уходи, не уходи, не уходи, не уходи..
Его испуганный не на шутку взгляд блестел от слёз, но лицо, обычно походящее на неживую маску, сейчас слишком неожиданно стало живым. Словно он потерял своё прежнее лицо, и наружу вырвался кто-то совсем другой. Казалось, даже крошечные дыры зрачков пульсируют синхронно с его испуганным дыханием.
Едва поцелуй возобновился, чёрт поутих и сомкнул веки, интуитивно подхватывая чужие действия. Травматические события почти не затрагивали тему поцелуев, к большому счастью. Да и сейчас иллюзии слишком боялись Генриха, силы его присутствия, с которой тяжело тягаться даже самой яркой иллюзии вроде сна. Конечно, он не мог быть в этом поцелуе с Генрихом на равных, не после пережитого, но он не застывал больше, а охотно подхватывал ощущаемые ласки, попутно короткими вздрагиваниями удовольствия реагируя на касания, скользящие по телу.

Ребенок в его руках не шевелился. Пока длился весь путь от гостиной до спальни, его тусклые медные глаза смотрели в пустоту, лишенные любой мысли. Когда он впадал в такие свои состояния, то начинал казаться ещё легче, хотя и так практически ничего не весил. Или, быть может, вес его мыслей и всего того, что жило в его голове, казалось настолько тяжелым? Ужасно неясно, как помочь существу, который не является до конца ни человеком, ни тварью. С людьми всё более-менее понятно: для них существуют лекарства, потому что они могут болеть. Для них существуют специалисты и профессии, работающие на благо поддержания нормального состояния психики. С тварями всё гораздо сложнее. Может, именно поэтому смотреть на него становилось всё тяжелее. Они не болеют и не подпускают к себе чужаков. Но и человеческие способы поддержки совсем перестали помогать.
За плечами растеклось знакомое чувство мягкости и просторности. Малыш подернул застывшим зрачком, сморгнул очередную иллюзию, и посмотрел в нависающее лицо с осознанностью, пусть и неясно до конца, насколько хорошо он понимает, что видит. Судя по слабой улыбке, вновь тронувшей его губы - он всё понял. По крайней мере, сейчас кошмары отступили в сторону.
Запах, как и картинка, не изменились, значит, им можно доверять.
- Папа, - довольно выдохнул чёрт, медленно смежив веки, точно зрение сейчас лишь портило контакт с любимым существом.
- Ты вернулся ради меня из Ада. А я.. из своего Ада.. не могу. Нечестно.
Его кошачьи глаза раскрылись снова, также медленно, но на сей раз,он цепче посмотрел в глаза напротив себя, почти что вызывая былое чувство пронизанности всех мыслей.
- Помоги мне.

Новое касание потревожило новую порцию игл, заворочались лезвия и кожа покрылась му*ми по всей спине разом, как от ледяной воды, но демон ничего не стал в этом менять. В течение последнего года он ощущал это тепло множество раз, но сейчас словно увидел его в новом спектре, новых формах или с новыми органами чувств. Ледяное чувство сменилось жаром от ошпаривания, и тварь выдохнул полную грудь воздуха, набранного ранее, перестав плакать так же резко, как и начал. Крайне нехотя он перестал удерживать ладонь мужчины возле своего лица, опустив руку, и вслед за рукой опуская взгляд. Казалось, у малыша в момент закончились все силы, необходимые даже на то, чтобы просто удерживать зрительный контакт. Он вспыхнул и погас в тот момент, когда сделал еще один осторожный шаг вперед, приткнувшись лбом в чужое плечо - и затих, ощутимо обмякнув в любимых руках.

- Выплеснул.. свою горечь?
Янтарные глаза округлились, делаясь шире, как у кошки. Внутри снова кольнула вылезшая из сгона сена длинная полая игла, забирая часть переживаний в непроглядную тьму. И в то же время, болеть начало значительно меньше. Может ли одна боль подменять другую? Возможно, знать бы только, как надолго. От прикосновения чёрт ощутимо задрожал. Он не выглядел испуганным - не выглядел никак, изменений не было. Но изнутри хрупкого застывшего посреди гостиной силуэта разошлась вибрация дрожи, как только пальцы мафиози коснулись лица. Лука так и не дотянулся сам, куда хотел, но развернул ладонь и неверящим касанием ощупал кисть, возвышающуюся рядом со своим лицом. Его ладонь отнюдь не такая шероховатая и сухая, каким помнит его руки погибший Лука. Но зато, запах, отличия между которым не найти. Всё так запуталось.
На мгновенье из бежевого пятна любимого лица проступает чужое. Карие глаза кажутся более болотными, а лицо небритое и смуглое. Всего мгновенья хватает, чтобы демон полностью оцепенел, не меняясь в лице и не отнимая своей руки от кисти Генриха. Он научился вырываться даже из самых вязких иллюзий. Сейчас его невозможно обмануть - не когда Генрих настолько близко. Запах - единственное, что мозг не может спародировать в точности, а значит, на сей раз он проебался. Всё заканчивается ровно через мгновенье, но по ощущениям, он вырывался не меньше получаса, и когда моргнул, ощутил себя просто нереально уставшим.
Лапка, что гладит ладонь Генриха, напрягается, но не царапая, лишь слегка надавливая на ямочки между костяшками пальцев, вынуждая ладонь прижаться к лицу. Взгляд вроде бы проясняется, но эмоции слишком сложные, особенно если учесть, что мягкая улыбка сразу же заручилась поддержкой пробежавшей по лицу слезинки.
- Я не могу найти выход.
Уголки рта сжимаются, вздергиваясь не то в улыбке, не то в оскале, но вслед за первой сбегают ещё несколько капель соленой влаги.
- Хотел бы я последовать за тобой.

Детские губы дрогнули, сначала как от страха, но спустя мгновенье потянулись в смущенной улыбке.
- Говоришь так, словно.. хочешь, чтобы я напал на тебя.. - слегка заплетающимся языком продекларировал полукровка, уверенно убирая руку от горла и переведя взгляд на плечо, где его лапка покоилась по правилам танца. Брови тут же обеспокоенно насупились, несмотря на весь дальнейший текст мафиози. - Ох.. да что ж это я..
Испачканная ладонь вернулась на изгиб, неуклюже потирая пораненное место. Внимание переключило быстро приблизившееся лицо. Генрих притянул тваренка к себе за макушку, и взгляд поневоле перекочевал с плеча - в стального цвета глаза. Музыка всё ещё обволакивала комнату, раскачивала воздух, точно легкий морской бриз. Улыбка сползла с бледных губ, а сами они приоткрылись для шумного вдоха, словно не хватало ровного дыхания.
- Мне нравится эта игра. - сорвалось с уст. Лука неморгающим взглядом смотрел на смутно знакомое лицо молодого незнакомца, не двигаясь и меняя позы. - Словно всё заново. Потому что мы крепко изменились. Потому что... старые ты и я больше не существуют. Генри?
Лука не удержался и потянулся к лицу напротив, замирая от нерешительности в нескольких миллиметрах от кожи лба.
- Я знаком тебе? Этот.. "я"?

Внутри что-то происходило. Странное, болезненное, колкое. Точно внезапно найденная и вновь потерянная в стоге сена игла, что теперь угрожает кольнуть при каждом удобном случае. Неуловимое, как сама мысль. Малыш протянул свою худую лапку в протянутую ладонь Генриха, опьяненно улыбаясь. От тепла его руки становится чуть легче, но голос из легких всё равно не в силах вырваться. И голова совершенно пуста. Полукровка продолжает таить на устах мона-лизовскую улыбку, пока спешно думает, чем залепить эту никуда не девшуюся тишину, но паника лишь ещё больше сбивает мысли с толка. Он даже совершает над собой огромное усилие, чтобы просто заставить себя раскрыть рот и произнести хоть что-то, но в самый последний момент выходит лишь улыбка чуть шире предыдущей, похожая на короткий зевок. В конечном счете остаётся лишь сдаться. Взгляд слегка рассредоточен - но он следит за лицом Генриха, пусть слегка расплывчатым, сейчас не так важно упиваться картинкой, ощущения считываются и без этого. Возможно, именно ощущения и начали спасать ситуацию. В танце, как и в сексе, его тело, казалось, действует уже в отрыве от его потерянных мозгов. Действия запомнились и повторяются машинально: раз-два-три... раз-два-три... Стопа повторяет движение циркуля, вторая - совершает шаг в нужные из сторон, отталкиваясь от телодвижений ведущего партнера. Возможно, всё дело в медитативно-циклическом ритме вальса. Этот танец гипнотизирует не только смотрящего. Круги и движения внутри этих кругов, бесконечные и в то же время, прекрасные, как кружева паутинок.
Демон неожиданно надавил на плечо мужчины своей ладонью, покоящейся по правилам танца, впиваясь когтями в ткань рубашки. Генрих быстро всмотрелся в выражение лица демоненка, но оно не менялось ни на йоту, не было в нём ни страха, ни тревоги, даже мало-мальской печали - лишь рассеянное удовольствие, матовой пленкой застывшее в глазах уже добрые минут пять танца.
- Ты в порядке? - мафиози остановил движение, но Лука по инерции прильнул слишком тесно, шагнув на него в новом танцевальном шаге и не ослабляя нажима когтей. Поволока в глазах дрогнула, но не рассеялась до конца.
.. запах, - пробормотал малыш, не то случайно обронив вслух, не то не набравшись сил для более четкого произношения, из-за чего вместо фразы в основном получился какой-то шелест.
- Запах? Что, запах? Малыш? - Мужчина покосился на лапку, что неумолимо продолжала протыкать плечо, но, кажется, полукровка уже начал "возвращаться", поскольку когти поспешно убрались от пострадавшей части тела, хоть по выражению его лица сложно было сделать однозначный вывод.
- Обожаю.. твой запах. - повторил чёрт, застыв уже отстраненной лапой в воздухе, словно теперь не понимал, куда её деть. - Прости.. кажется.. снова выпал.

Идея была столь неожиданной, что предпринимавший в ту секунду попытки встать Лука малость завис, хлопая светлыми ресницами, пока не услышал пояснения Генриха.
- Ну... энергичные я бы и не смог, - он поулыбался, таки выпрямляясь в полный рост и потянувшись во всем теле, после долгого сидения на полу в одной позе. Количество выпитого заставляло слегка неустойчиво покачиваться на цыпочках, но своего намерения размяться полукровка всё равно не бросил, - Так что, не утруждай себя перестановкой мебели. Однако, идея неплохая. - закончив с потягиванием, малыш сократил дистанцию до уголка с музыкальным центром, долго придирчиво копошась в одной из коробок с дисками, стоящей рядом, что-то откладывая на столик, что-то засовывая обратно в коробку, пока в конце концов не захлопнул крышку и не развернулся к мафиози, держа в руках два футляра.
- Не могу решить, какая из них лучше. Выберешь? Я скоро приду.

Отчасти, в разбитой уборной было даже уютней, чем раньше. По крайней мере, здесь теперь полностью отсутствовали зеркала. Демон охладил себя прохладной водой из-под крана, задумчиво замерев взглядом на прозрачных воронках воды, стекающих вниз в водосток. Танец. Если танец, то он снова неподобающе одет. А впрочем, от мыслей снова надеть платье стала как-то противно на душе. Нет уж, прошлого вечера хватило с лихвой. Разве что, можно вылезти из толстовки и заменить её хотя бы на футболку, а то становится ужасно жарко в плотных вещах после вина. Переодевшись, малыш вышел обратно в гостиную.

Игра помогала отвлечься от невеселых мыслей. Вначале чисто формально, а затем и действительно переключила весь небольшой ресурс размышлений в размышления о том, что бы такого загадать. Полукровка сделал очередной глоток, когда не уложился в угадывании, и отставил его на место, покосившись на пустую бутылку вина, которую Генрих убирал в сторону.
- Мы успели приговорить всё, что успели открыть вчера?
Мужчина с немного усмехающимся выражением лица качнул головой.
- Вчерашнее было тремя первыми бокалами. Эта бутылка уже сегодняшняя.
- Ого. А я и не заметил, что мы так долго играем. - успел удивиться малыш, резко повернув голову на часы. Впрочем, из-за слишком быстрого движения сразу уловил степень своей опьяненности и поспешил устаканить взгляд на что-то конкретное и небольшое, прислушиваясь к организму. Даже учитывая не такую крепость вина, как у коньяка или у того же виски, малыш по-прежнему не мог выработать к нему какую-либо сопротивляемость, а потому, улетал почти с первого же глотка. Разумеется, силы, допускающие регенерацию, глушили и часть опьяненности, но на фоне того, сколько было выпито, такое состояние было неудивительным. Хорошо хоть, что они не стоят. Лука поспешил вернуть голову в прежнее положение, чтобы не спалить степени своего состояния.
- Ты хочешь продолжить? - выдернул полукровку из раздумий голос Генриха.
- Я не знаю. - малыш отставил допитый бокал, почти сразу же сцепляя лапки друг с дружкой, словно ему важно ощущать себя в постоянном контакте с какими-нибудь предметами или на худой конец с самим собой. - Раз уже две бутылки вина выпито, думаю, нам необходимо сделать перерыв. Как минимум. Ну, знаешь.. поваляться, сходить в туалет, всякое такое. - Он мягко рассмеялся, прикрыв глаза, и почти сразу же опустив голову. Повисла странная тишина, словно до этого в комнате постоянно играла тихая музыка, а сейчас игла соскочила с патефона, и наступило молчание, в котором становилось слишком безжизненно.
- А потом можем поиграть снова. - уже не вполне ожидаемо заговорил малыш снова, больше чем через минуту молчания. - В это же. Или во что-то другое. Я благодаря книгам теперь знаю много игр. Или можно будет что-то поинтересней. Что-то на приставке.

Лука задумчиво выпрямился, отстраняясь от "игровой зоны" и вскинув взгляд к потолку. Генрих проводил взглядом движение его рук - малыш всё ещё периодически гладил книгу, которую держал в руках. Будто бы почуяв на себе этот внимательный взгляд, демон перестал размышлять, и ответил на немой вопрос спокойной улыбкой, выпуская книгу из рук и укладывая её рядом со своим бедром.
- Она просто побудет с нами. Ты не против? - Лука погладил её напоследок, как дремлющего кота, коротко устремив свой взгляд на происходящее в телевизоре.
- Конечно, нет. - мафиози не сводил глаз с малыша, в моменте успев отвести глаза в сторону и лишь понимающе кивнуть. В такие моменты ещё острее ощущалась хрупкость Луки. Его невообразимая ранимость и чувствительность, если даже такой обычный предмет, как книга, смог вызвать у него нечто вроде привязанности. Было заметно, что он стремится цепляться за реальность всеми силами, чтобы снова не утонуть в своих собственных иллюзиях. Стремится, несмотря на то, как много боли эта реальность ему причинила. И хотя он уже не справлялся, до последнего стремился улыбаться и нежничать.
- Хорошо, я придумал. - звонкий голос мальчишки отвлек от собственных размышлений, и мафиози поднял взгляд, сразу же замечая, как лукаво блестят желтые глаза напротив. Похоже, он был крайне доволен выбранной для загадки идеей.
- Что ж.. Осмелюсь предположить.. - Генрих тронул краем глаза книгу, лежащую у ноги. - Это вымышленный персонаж?
Тонкие бледные губы растянулись в хитрейшей улыбке, но Лука покачал головой в отрицательном жесте.
- Реальный человек?
- Верно.
- Хм-м.. Неожиданный выбор. Ты ведь не так много реальных людей знаешь.
- Но и немало. - казалось, Лука с каждой секундой улыбался всё лукавей и лукавей. - Чтобы перечислить всех, не хватит пяти минут.

Лука проследил за тем, как ладонь отстраняется - что и требовалось ожидать. С кривой ухмылкой он смотрел, как пальцы сжимают стакан, и на автомате потянулся за своим, опрокидывая в себя остатки виски, стараясь как можно скорее проглотить содержимое, чтобы не катать его на языке. А ведь он хотел совсем не этого.
- Конечно, помогу. Мне совсем не тяжело. К тому же, это ведь я всё разломал.
Договорив, он встал с места, прихватив с собой опустошенную посудинку. В основном, для того, чтобы иметь цель своему перемещению по дому. Сейчас ею стала кухня. Лука вошел, включил воду, подставил под теплые струи стакан. И уставился на него ничего не выражающим взглядом.
Реальность ускользала из-под пальцев, как мелкий речной песок. Может, и в остальном Генрих прав? Следует просто переждать этот день. Время рано или поздно своей неумолимостью подведет его в статус прошедших.
"Это ведь я всё разломал".
- Точнее и не скажешь. - под нос пробормотал тваренок, проскальзывая когтистыми пальцами по внутренней стенке. Ему не хотелось мучать Генриха, не хотелось становиться обузой, не хотелось превращать прошедший день в такой фарс. Но что сделано, то сделано.
- Надо почитать. - самому себе вновь приказал он, немного придя в себя, выключив поду и поставив стакан в сушилку. Благодаря усилию Генриха и его заботе в комнате у парня имелся целый шкаф книг, своего рода мини-библиотека. Она была снизу доверху забита книгами. В основном - энциклопедиями, которые Лука обожал за обилие интересных и понятных фактов, но были и учебники, и всякие рассказы со сказками, и просто художественная литература. Демон не глядя вытянул книгу именно с такой полки, большую и красную, в плотной кожаной обложке, сел с ней на полу и перелистнул на нужную страницу. Буквы строились в слова неохотно и норовили куда-то убежать, исказиться, спрятаться. Когда помимо текста на фоне стали слышны ещё и голоса издевающихся над ним букв, полукровка захлопнул её и какое-то время прислушивался к абсолютной тишине в комнате. Слёзы по лицу побежали сами по себе.
"Это ведь я всё разломал".
- Верно. Я.
Подушечки пальцев скользнули по красной коже, огладив тиснение позолоченных букв. Тварь проследил взглядом за линией, покуда она не кончилась каким-то замудрённым завитком. "Антология сказок" - гласила витиеватая надпись. Эту книгу Лука получил в один из отъездов к морю. Не смог пройти мимо - она была раскрыта как раз на одном из разворотов, поражающих своими иллюстрациями. Лапа наугад распахнула её снова, надеясь сейчас увидеть именно те, но взгляд уперся в сгорбленную старуху, размахивающую посохом. Дрожащие губы вновь истерично заулыбались.

- Папа!
Быстрый топот его легкой поступи по ступеням вниз, обратно в гостиную. Лука заправил мешающую прядь за ухо, остановившись на последней ступеньке, не обращая внимания на следы от недавних слез.
- Не передумал поиграть? Кажется, ты назвал это "угадай или выпей". Ну, или как-то так. Я уже не помню. У нас осталось вино со вчерашнего вечера.

Когда мужчина подорвался к бару сразу же после прикосновения, Лука понял всё без слов и удержал себя в положении сидя, не заваливаясь на диван. Виски оказалось очень даже кстати. Он отпил немного из отставленного в свою сторону стакана, не удержавшись и поморщившись всем лицом. Как же люди приучили себя пить такое? Впрочем, оно согревало и неплохо отключало все переживания - наверное, ради такого эффекта можно и потерпеть такой мерзкий вкус. Лука крутил стакан в своей руке, наблюдая, как чайного цвета жидкость смещается вдоль граненых стенок, мерцая от света, и слушал речь мужчины. Отстраненно и подавленно. Он уже не особо верил в то, что следующий день может что-либо изменить. Сейчас ощущения что на сердце, что в теле сводились к тому, чтобы просто не впадать ни в приступы, ни в воспоминания, И особенно, не лезть в воспоминания ушедшего дня. Это было больно, по-настоящему больно.
- Ты прав. - отозвался его тихий, спокойный голос, после того, как мафиози замолк. - Только наши с тобой жизни сейчас имеют значение. Всё остальное не более чем декорации.
Периферическим зрением чёрт заметил шевеление недалеко от своего лица, повернул голову и внимательно посмотрел сначала на протянутую ладонь, а затем и в лицо Генриха, молча и слегка вопросительно глядя в глаза.

Лука кивнул его речам и слабо улыбнулся, но чувства вряд ли подводили. Он буквально физически мог распознать тоску в существе напротив себя. Да и в себе самом, раз уж на то пошло. Но такое явно не разгребешь вот так запросто, за завтраком. Допив какао, малыш убрал за собой недоеденный омлет, помыл кружку и оба переместились в гостиную с ноутбуком, чтобы заняться выбором новых материалов для ремонта ванной. Не то чтобы Лука хоть что-то понимал в этом, но тот сайт, который набрал для него Генрих, и не заставлял потенциальных покупателей разбираться в материалах и их сочетании: он был довольно красочным и понятным, на главной была возможность сделать что-то вроде простенького макета всего помещения, а на соседней вкладке можно было поглядеть именно на то, как может в конечном счете выглядеть завершенная из выбранных плиток стена. Это походило на своего рода игру. Так что тваренок спустя несколько попыток втянулся и перестал выбирать наугад. Впрочем, он и так ориентировался не столько на своё чувство прекрасного, сколько на отложившиеся в памяти интерьеры других помещений, из журналов, реклам, биллбордов, после посещения с Генрихом определенного рода мест. И в не меньшей степени - на мнение самого Генриха. Любое, казавшееся интересным, решение он сначала некоторое время обдумывал, а затем озвучивал его мужчине, заглядывая в лицо. Ощущение горести немного поблекло, но несмотря на это, словно выцветшая калька, она, тем не менее, удерживала форму, и потеря интенсивности казалась лишь временным откатом. После очередного вопроса, выслушав развернутое мнение мафиози с последующим согласием купить, чёрт неожиданно-тяжело вздохнул, подтянул к груди все свои конечности и опустил голову, примыкая виском к чужому плечу.
- Прости меня. - тихо попросил он, вцепившись в обнятые коленки. - Пожалуйста, прости меня.

Лука обнял кружку обеими ладонями, отпив немного, но аппетита пока не чувствовал, хотя пахло от еды просто непередаваемо вкусно. Просто чтобы попробовать раскачать свой аппетит, он отломил и съел немного, но дальше дело не пошло. На душе ежилась и кололась невыразимая му́ка. Сложно было определить, что именно заставляет полукровку страдать сейчас. Он как будто ощущал что-то, но пока не понял, что именно.
- Да. Конечно, давай. - охотно отозвался малыш, продолжая мелкими глотками наслаждаться какао. - Я, мм.. не сломал ничего важного для тебя?

- Спасибо. - демон вошёл после непродолжительного задумчивого изучения чужой спины. Он прекрасно помнил, как они завершили диалог. И само собой, помнил свою часть сказанного. Он не собирался её менять, так как действительно ощущал всё то, что ощущал. Но хотелось как-то сгладить последствия, усугубленные ненужными эмоциями, алкоголем и стрессом. - Пахнет очень вкусно. Я наведу какао. Ты будешь со мной?
Лапки потянулись за баночкой на полку, доставая следом и две кружки, уже почти не глядя на них - прекрасно помнил и без взгляда, какие любимые кружки у обоих. Чем дольше тянулось это псевдо-дружелюбное замалчивание, тем тяжелее становилось молчать. Демон на секунду скосил взгляд в сторону бодро колдующего у плиты мафиози, не подающего виду, поджав губы и слегка замедляя свои движения по разведению напитка. Просто взять и прикоснуться теперь не позволяла собственная совесть. А слова.. Генриху вчера было не менее больно, чем Луке в начале вечера. Неизвестно теперь, что им обоим со всем этим делать. Но с чего-то начать было необходимо.
- Папа... - очень робко подал голос тварёнок, не поворачивая головы и сжимая в ладонях ручку вскипевшего чайника. - ..Я очень сильно тебя люблю. Больше жизни.

- Ничего. Всё в порядке. - взгляд малыша, неизменно направленный на мафиози, ясно давал понять, что он осознаёт, насколько всё стало не в порядке, по своему выражению - но сейчас, после всего, да не на трезвую голову, он не хотел этого касаться. И он даже не заметил, в какой момент провалился в сон. Наверное, это было уже к утру, но несмотря на ночь неприятных страстей и откровений, демон проснулся первым, вылезая из кровати и направляясь в ванную. События прошлой ночи слегка притупились, так что едва войдя, демон застыл, испуганно окинув взглядом весь этот погром. Но память услужливо подкинула ответ на немой вопрос, кто всё это устроил. Вооружившись тряпками, ведром и всякими очистителями всего от всего, демон неспешно приводил помещение хоть в какой-то, мало-мальски убранный вид. Понятно, что битые куски бетона на стенах причесать без ремонта невозможно, но за три часа удалось вынести всё куски стекла, гранита и плитки, протереть полы от крови и грязи, и даже повесить на саму ванну новую и целенькую шторку. Возможно, руки чесались наводить порядок именно по причине того, что сидеть, ничего не делая, не позволяло внутреннее состояние. Если раньше организм только и мог, что аккумулировать любого рода силы, даже сэкономив на лишнем вставании с места, то сейчас, с прошедшим днем, это стало меняться. Сон помог немного восстановиться, сделал демона практически полностью трезвым, но он же и дал понять, насколько странным и абсурдным стал конец ушедшего дня. Думать обо всем, что они говорили друг другу, и что делали, было и странно, и стыдно, и непонятно, как теперь относиться к этому, весь оба были нетрезвыми.
За звуками очередного сливающегося ведра демон уловил шуршания в коридоре. Похоже, Генрих уже проснулся. Убрав всё на места, демон сам вышел из помещения, застав мужчину не кухне.
- Я убрался, как смог. - Лука потупил взгляд на свои руки и замолчал, не зная, как подступиться ко всему, что хотелось сказать.

У полукровки, всё ещё лежащего с отсутствующим видом, медленно сузились зрачки. Река спокойного туманного забытья расступилась, нехотя позволяя вырвать Луку из своих волн, прибивая обратно к реальности. Но к реальности уже не хотелось. Он обжегся, когда просто хотел быть предельно честен, и эти нежные теплые ощущения, ласкающие вокруг талии из-за объятий, теперь вызывали лишь ещё больше боли внутри. Они заставляли резонировать на эту ласку ответной, а найти в себе этот ресурс сейчас было не под силу. Он чувствовал себя псом, которого подзывают ласковым голосом сразу после того, как ударили. И хочется ласки, и уже нет уверенности, что не прилетит снова. Когда чужие губы приблизились, прижимаясь за поцелуем, часть боли как будто отступила, но другая стала гораздо интенсивней. Он устал плакать, но ничего не мог поделать со своим телом, с особенностями конкретно этого организма, плаксивого, несмотря на демонические силы. Влага побежала из глаз сама, даже без слов и вздрагиваний. Он не собирался отталкивать Генриха и устраивать себе очередную головомойку с приступами, но и отвечать не выходило. Дьявол, зачем они оба уродились такими чувствительными? И боль совсем не приглаживает ситуацию, а даёт лишь временное облегчение, как алкоголь и наркотики. Боль из-за нежности, как иронично. Хотя, скорее, это остаточная боль от пережитых эмоций. Нежность - единственное лекарство, которое готов давать Генрих, отказаться от него, практически равняется отказаться от самого мафиози.
- Ты дал мне время подумать, - тихо заговорил малыш, не сводя глаз с взгляда напротив, когда Генрих чуть отстранился. - Ты сам дал мне его.

- А я не очень.
Демон снова заглох, умокли и его голос, и его лицо, ранее слегка подрагивающее от редких ощущений боли после боя с ванной комнатой. Какое-то время он пролежал молча, пока его веки вновь не шевельнулись, и радужки глаз не замерцали в темноте, как два светлячка.
- Ты много чего высказал. Хочу объясниться. Я пил не для того, чтобы притупить негативные чувства и заставить себя сделать что-либо. Если бы речь шла о заставить, я бы не обратился к тебе за помощью. Ты всегда различал сделанное исподтишка, и выбирать тебя для такой цели было бы по меньшей мере странно. Я напился, потому что, во-первых, это вино. Последний раз я пил его ещё до твоей гибели. Во-вторых.. потому что в этом состоянии мне легче пропускать триггеры, и просто получать удовольствие в моменте. Не знаю, заметил ты или нет, а может быть, заметил, но не придал значения, или уже был слишком зол, но я ...оделся, не так, как обычно, вел себя, не так, как обычно, и реагировал совершенно иначе. Совершенно не потому, что был пьян. Отнюдь не только поэтому. Я пытаюсь сделать над собой усилие, чтобы вернуть былые дни. Если припомнишь, наш первый около-секс был спьяну. Тогда я тоже был пьян не для того, чтобы обзавестись новыми травмами. А просто потому что идиот был. Но сегодня я гораздо больший идиот. Абсолютно всё, что мог, сказал коряво, и получил пиздюлей. Вероятно, заслуженных, но мне жаль. Мне очень больно, и я не чувствую себя достаточно сильным, чтобы снова двигаться в этом направлении. Но я признаю, что в этом виноват я и только я, если изъяснялся настолько убого, что можно было предположить, будто бы я жажду от тебя поведения этих отморозков. Думаю, ты прав. Всё может стать значительно хуже, а мы этого не хотим.

За закрытыми губами заклокотал тихий язвительный смех. Малыш по прежнему расслабленно лежал с закрытыми глазами, словно этот звук вообще никак к нему не относится. Но вскоре зазвучал и голос.
- О, нет. Не смог сказать, когда я умру? Тогда мы обречены жить вечно. Какой кошмар.
Ресницы дрогнули, и взгляд уставших жёлтых глаз снова посмотрел на мафиози, немного растворяясь в его лице.
- Ты в порядке сейчас?

Демон дрогнул от поцелуя, медленно закрыв глаза и позволив себе, наконец, отдых. Впрочем, он не уснул, мысли мешали уснуть, но хотя бы внешняя и внутренняя тишина позволяли немного придти в себя, перестать что-то решать и как-то резонировать на Генриха. Боль, которую они оба переживали и переваривали внутри себя, была оглушительно-сильной, иначе они оба не срывались бы так отчаянно в свои тёмные стороны. Желание напиться, причинить боль себе и, на импульсе, другому - было так свойственно обоим, что это даже вызывало мысленную улыбку. Они оба наломали дров на волне тех событий. Романтика превратилась в войнушку, даже с небольшими потерями. Но, впрочем, как-то так, наверное, и должна выглядеть годовщина тех страшных событий. Наверное, если Генриху придёт час умирать в третий раз, Лука уже не дрогнув разнесёт себе череп из ружья, чтобы наверняка не зажило.
- Кстати, - вслух донеслось до слуха мужчины рассеянное шептание, - Твой этот полусторонний друг рассказал, сколько тебе отведено на этот раз?

Демон зарычал, заметив шевеление вдалеке, по но мере приближения к себе оставил лишь недовольное гудение, успокоив оскал. Кем бы он ни возродился, Акула мог отличить Фенрира от кого-то другого. Однако, его напряженное тело и нескончаемые намеки голосом предупреждали не лезть слишком нагло. То, что сгребли и подняли от земли, он стерпел только по причине того, что в данный момент порезанные руки не были готовы к широким махам ими. Остальное происходило уже без его участия. Тварь дёргался от боли, от неприятных мокнущих ощущений из-за душа, но даже такие реакции быстро сошли на нет. В конце концов, свет внутри него окончательно погас. Акула неморгающе смотрел перед собой и прерывисто дышал, уже привычно не реагируя ни на какие слова. Раны были ерундой, он давно перестал обращать на них какое-либо внимание. Даже глубокие колотые раны переставали кровить, день-другой, и от них даже следов не останется.
Если бы только всё могло заживать также.
Он остался на постели так, как его опустили. Разве что весь нахохлился, топорща мокрую смоляную шерсть, пока сверху не образовалось одеяло. Склеры дергались влево-вправо, как за проносящимся перед ним поездом. Акула издал воюще-ноющий звук, затем ещё раз, но уже тише. А ещё немного погодя приступ начал сползать с измученного полукровки. Когда последние пряди изменили свой цвет с иссиня-черного на привычно-белый, Лука лежал, закрутившись в плед, и с отсутствующим видом смотрел Генриху в грудь, медленно восстанавливая дыхание.

Полукровка не меняя положения наблюдал за одиночным актом нажирательства, никак это не комментируя и не мешая. Может быть, так действительно лучше, просто упиться и проспать пару дней. Исчезнет вся эта глубинная боль и перестанет так сильно ныть внутри. Лука знал, что не перестанет, но у него не осталось того маленького запаса сил ещё и на то, чтобы продолжать разбираться во всём этом. Сейчас, судя по состоянию, постоянно отсылающему к Акуле, он был на грани своих последних сил, что физических, что моральных.
- Пойдем. - спокойно согласился он, повторно поднимаясь с места. Попутно вернул на стол кружку, а кое-что со стола, напротив, забросил в холодильник, из жалости к скоропортящейся еде. Это было уже чем-то вроде автоматизма, и внутренний ресурс не исчерпывало. Прежде, чем войти в спальню, демон ушёл в душ, заодно снял с себя платье, избавился от неудобного белья, притащил вместо ночнушки хлопковые штаны и любимый плюшевый свитер, который, казалось, даже лысеть немного начал от постоянной носки. Что поделать, он был чрезвычайно удобен. Прохладная вода должна была привести мысли в порядок, но похоже, у самой воды были на этот счет другие мысли.
"Клин клином, да?"
- Заткнись. - зашипел полукровка себе под нос, оскалившись и помотав головой. - Просто заткнись. Я сыт по горло. Просто оставь меня в покое. Я не хочу об этом думать.
"Ты хочешь, чтобы я уподобился им, чтобы ты забыл о кошмаре? Только как это тебе поможет, если я сделаю тоже, что с тобой делали всё это время?"
Полукровка истерично захихикал, склонив голову под ледяные струи. Он представил, как бы мафиози мог повторить всё, что с ним делали - своими собственными руками. Особенно ожоги, попытки прострелить предплечье и задушить ремнем. Он явно недооценивал фантазию своих подчиненных. Хотя, это удивительно, если он смотрел записи. Видимо, всё же предпочел не смотреть, а прощелкивать.
- Прочь, - зашипел демон, уже менее нахально, скорее просяще. - Это нечестно. Я не собираюсь вмешиваться.
"Лука, они ебали тебя-.."
- ХВАТИТ
Тьма вспыхнула, как мазут от спички, поджигая собой всё вокруг. Хватило одной искры. Лапы сломало судорогой, когти вонзились в штору, срывая её легко, как бумажную салфетку, бешеные черные глаза вскинулись по сторонам, а пасть раскрылась от тяжелого дыхания.
ХВАТИТ
Грохот и звон разбивающегося зеркала. Лапа в густых разводах крови, на которые тварь не обращает ни малейшего внимания. Его сосуд бьётся в кафель, как пойманная в тесную клетку горлица, разрушая плиточную кладку вокруг себя и разнося вдребезги куски керамики вслед за зеркальными осколками. Ярость и исступление, которым не отыскать выхода. Ванную заливает истошный, бешеный крик, по мере того, как вслепую разносящий стену чёрт покрывается кровью почти с головы до ног. Он выпадает из ванной, катаясь по доступному участку пола, неустанно "отбиваясь" от любого предмета, к которому прислоняется тело. Когти застревают в кусках бетона, трещинах кафеля, пока монстр агонизирует от стены до стены, в какой-то момент просто свалившись в один из углов и застыв там, уже с трудом удерживая себя на лапах, тяжело дыша и уставившись в пустоту.

- Мм.. нет. Уже перегорел. - взгляд вникуда вяло перевелся на лицо мужчины, и обратно. - Так что, как-нибудь в другой раз. Да, и.. моё состояние, уже граничащее с похмельем, сейчас новой порцией вина лучше не шлифовать. И так ощущение, что голова вот-вот взорвётся. - он мелко поморщил нос, словно действительно ощущает треск черепа, и снова посмотрел на мафиози. - Но, если хочешь что-нибудь поведать сам, я с удовольствием послушаю.
Малыш сделал над собой усилие и приподнял голову от подлокотника, точно также неторопливо принимая выпрямленное положение тела, чтобы дойти до стола и отпить воды вместо вина. На телевизоре до сих пор велись репортажи с каких-то площадей, снимали светящиеся уличные экраны, веселых людей и музыкантов. Демон вернулся на пол в коридоре с кружкой клубничного морса, поставил её перед собой, и подпер голову локтем, внимательно глядя на Генриха.

- Ну, пока ты сам себя прекрасно ограничиваешь. Вообще без малейшего моего участия. - убрав руки от головы, как только зверь начал перевоплощаться, Лука тем не менее остался возле, только взгляд ещё стал ещё более туманный, чем от вина. - Да и.. с чего мне вдруг не хотеть тебя видеть? Даже если бы я тебя не любил - ты мне, так-то, жизнь спас. Понятно, что отношение к долгам у всех разное, но тут даже законы логики, скорее, вступают в силу. Не знаю, что должно произойти, чтобы я не хотел тебя видеть после такого.. феерического спасения. - Он почувствовал что-то странное и косил глаза вниз, на подол своего платья, которое периодически мял в кулачках и уже неосознанно надорвал когтями, отчего сокрушенно вздохнул и принялся "оттирать" несколько мелких сквозных дырок от когтей, явно начиная вновь отрываться от реальности. - Ну вот.. уже грязное.. Вообще, я ещё в машине подумал, что ты, наверное, уже на стены лезешь от моего постоянного молчания и прочих штук. И хотел немного воссоздать романтику. Хотя бы по памяти. Платье, вот.. напялил.. Но, кажется... что-то не так пошло. - оставив попытки оттереть от ткани имеющиеся дырочки, отпустил подол и перестал обращать на него внимание, вновь посмотрев сначала на дверь, а потом на Генриха, покрытого лоскутами некогда красивого костюма, словно на нём взрывали петарды. - ..у тебя модный лук сейчас. Называется, "городской Маугли". Вынужденный гранж, разрывы и необработанные края. Никогда не думал сделать карьеру модели? - совместно с произнесением последних слов фразы стал медленно опускаться на пол, прислонившись виском пульсирующей головы к подлокотнику рядом стоящего кресла.

Теперь голова на самом деле начала страшно раскалываться. Весь кайф, нагнанный алкоголем, как языком слизнуло, но сейчас даже эта тишина вместо весёлости внутри была облегчением. Всё ещё не верилось, что можно просто быть в безопасности, независимо от звуков вокруг и дня недели. Впрочем, Генри неплохо умел переключать на себя. Даже сейчас весь приступ умудрился остановить собственным. Даже слезы обиделись и ушли вглубь. Лука вздохнул и потрепал место между косматых ушей, устало рассматривая морду.
- Не хочешь меня слушать, значит. Ладно. Хочешь себя винить, я мешать не стану. Просто, в этом мало смысла. Раз ты уже и смотрел на всё, и рылся в бумагах, то наверняка заметил одну тенденцию: то, что ты пытался спрятать, они разворовали в первую очередь. Можно, конечно, и дальше думать, будто бы спрятанный я жил бы припеваючи в своей башне, как принцесса в заточении. Только это не так.

Двое искалеченных людьми чудовища, теперь они стоили друг друга больше, чем когда-либо. Лука успел сделать пару шагов в сторону спальни, когда услышал треск, и с обреченным видом обернулся, наблюдая за перевоплощением. Покой нам только снится. Он не звал за собой, лишь ставил в известность, но это ещё не значило, что есть повод нарушать когда-то отданный приказ. Лука продолжал помнить такие вещи, наверное, потому что они оберегались Акулой. Секундная заминка, и вот, худой силуэт двинулся следом за монстром, что уже поравнялся с дверьми. Он встал рядом, точно также глядя на дверь.
- Да. -прошелестел детский голос. - Помочь. - Когтистый палец указал обратно на прямоугольник. - Это дверь. Дверь на улицу. Там день города. Люди либо устраивают семейный ужин, либо таскаются по улочкам вместе с друзьями, пьют и веселятся. Хочешь выйти? Не думаю, что такие репортажи будет легко замять даже с деньгами мафии. Но я в любом случае с тобой.

"Значит, ты напился, чтобы переспать со мной?"
После это фразы демон всё дальше и дальше слышал чужой голос. Ауч. Каждое новое предложение почти как пощечина. Со своей стороны, он как-то иначе представлял всё, что имел в виду. Словно они разговаривали на разных языках. А может быть, так на самом деле произошло. Он слушал Генриха, отстранённый его руками, испуганно округлив глаза и застыв от макушки до кончиков пальцев. Кажется, даже протрезвел от внезапности происходящего. Может, и хотелось бы вставить в негодование и злость Фенрира пару слов на тему того, что он не имел в виду ничего грубого или жестокого, и вообще, не имеет ничего против нежности и заботы, когда просил себя не жалеть - скорее, просто предлагал направить эту нежность в определенное русло, отличающееся от словесного. Ну, и исключать словесное при этом он тоже не призывал. Но. Явно он сделал больно тем, что слетело с языка, а значит, вряд ли мужчина сможет услышать его, пока не сольёт то, что возникло на душе. Впрочем, неудивительно. В своё время он уже насмотрелся на насилие, и увидев что-то подобное во второй раз, ему тоже сложно держать себя в руках.
Когда губы напротив перестали двигаться, Лука вскинул взгляд выше, всматриваясь в глаза напротив. Изнутри поднималась вибрация, слабо затрусило ладони, но пальцы и так цеплялись за подол, так что демон просто сгреб его сильнее, медленно делая шаг назад, когда мужчина отпустил его.
- Договорились. - Всё, что осталось в голове. Лука улыбнулся, не сводя взгляда с его лица. - Прости за всё это. Я очень тебя люблю. Не против, если я.. прилягу? Как-то голова заболела, хах.. Не стоило пить столько вина, это уж точно~

Обычно лишенный эмоций полукровка сейчас, под влиянием спирта даже слушал, как-то мучительно прищурившись, словно испытывая боль от части сказанного. Где-то он очень тихо хмыкал, где-то опускал взгляд, но в конечном счете вновь посмотрел вдаль,
- Я тоже.. Тоже не знаю, что мне делать. Но вот, что я могу тебе сказать. Тот, кто точно не должен чувствовать за собой никакой вины - это ты. - Демон сжал в когтях ткань подола, не сводя глаз с тьмы над крышами домиков, хотя, вероятнее всего, уже не видя их. - Ты спасал меня ровно столько, сколько мог. До последнего вдоха. Ты попытался сделать всё, что ещё было в твоих силах. И мы тоже попытались до всех донести твою последнюю волю. Всё, что случилось, ты бы никогда не смог предотвратить. Никакими поступками в прошлом, уверяю. Тебя, по большей части, вообще не должно быть здесь сейчас. Я имею в виду.. В этом мире возвращенцы не приняты, как таковые.
Демон в какой-то момент опустил взгляд на газон впереди домика, напрягшись и тяжело, медленно выдохнув, словно сдерживает что-то.
- Я предложил тебе эту игру. Потому что подумал.. может, ты хочешь спросить у меня, что происходит, когда случаются приступы или когда я начинаю делать.... странные вещи. Сейчас мне легче говорить о таком. Потому что я мало что соображаю. - Лука отрывисто фыркнул, совсем закрыв глаза. - Может быть, ты хочешь узнать, почему я не осознаю, где твои руки, а где - чужие. Но, спасибо, что сказал. Я уже понял, что ты переживаешь за меня и заботишься обо мне, так что не хочешь делать больнее. Но. Папа. Ты же понимаешь, что ты единственный, кому стоит делать больнее, если это необходимо.
Из-под белесых ресниц тваренка скользнула капля, которую он сразу же раздраженно утёр, промаргиваясь и немного отводя голову в противоположную сторону.
- Вот тебе загадка, папа. - совсем тихо продолжил он после небольшой паузы. - Есть семь месяцев, и примерно пятьдесят человек, не считая единичных и залетных людей. Примерно раз в пару дней, десять - причиняют боль. Каков процент вероятности, что ты сможешь перекрыть память об этом терпением и нежностью?
Даже в собственной голове это перозвучало несколько.. обвиняюще, так что полукровка поспешил исправиться, и повернул голову в сторону мужчины, сократив расстояние и аккуратно примыкая лбом в плечо.
- Пожалуйста.. прости. Я сам не понимаю, что несу. Я просто.. не знаю. Хочу забыть эти лица навсегда. Понимаешь? Чтобы сном стали они, а не ты. Нет. Чтобы даже сном их не было. Чтобы их ВООБЩЕ не было в моей голове. Не нужно.. грустно гладить мои раны. Не жалей меня. Просто.. возьми.. что там.. перекись, иглу, лавсановую нить, и зашей всё это. Я не уверен, что всё пройдёт гладко, но.. я обещаю, что не станет хуже. - Новый болезненный смешок, и малыш приподнимает голову, заглядывая в глаза с близкого расстояния. - Хуже уже просто некуда. Думаю.. выпитое сойдет за ..хах.. "перекись".

Лука заинтересованно выслушал замечание, но в любом случае, он уже с трудом мог припомнить, были ли между ними вопросы в те времена, или же они просто делились фактами. Во-первых, он все ещё был ужасно пьян, и этот градус с каждой минутой проведенного вечера становился всё основательней, а во-вторых, слишком много всего произошло, и теперь на некоторые вещи полукровка реагировал с трудом, вообще не в силах их вспомнить. Странная штука память. Отчего-то, из неё не вылетает всё плохое, а если и вылетает, обязательно прихватывает с собой и что-то хорошее. Ненадолго задумавшись, он проследил взглядом за мафиози и тоже осмотрел картину, прекрасно ощущая по дальнейшей речи, что Генрих пребывает в ностальгичном настроении.
- Да. Этот дом, твоё настоящее родовое гнездо, твоя маленькая крепость на краю мира, которая как маяк освещает путь в темноте. Что бы ни видели эти стены, они ещё ни разу тебя не отвергли, и даже ко мне привыкли. - Лука сделал ещё глоток, посмотрев более цепко на мужчину, что продолжал разглядывать картину. - ..Я бы ни за что его не продал. Когда ты ушёл, почти сразу, как только смог, я создал фальшивую личность и провёл сделку на неё. Как чувствовал, что они попытаются порыться в том, что ты имел, и одних фирм им будет мало. - в глазах заныло, как от близкого приступа, и Лука тряхнул головой, кое-как отставляя бокал, чтобы приподняться и сесть. - Благо, теперь он формально ничей и находится в полной безопасности.
От него не ускользнул тот факт, что о самом главном, то, что составляло вопрос, Генрих промолчал. Обычно он заминал вопрос, когда он ему не нравился, так что переспрашивать малыш передумал. Он открыл было рот, чтобы спросить о кое-чем другом, но тут увидел эти умилительные черные уши, и не сдержал своего смеха. К этому было сложно привыкнуть, и неизвестно, сложнее было Луке, или Генриху. Один в принципе учился жить со способностями Фенрира в реальной жизни, а другой пытался привыкнуть к такому партнеру, что из человека вдруг превратился в существо, меняющее свою внешность.
- Не нужно оправданий, - остаточно посмеивался полукровка, почти на четвереньках сокращая дистанцию и кое-как выпрямившись на коленках, чтобы приземлить тонкие лапки на макушку мужчины, в те места, где ещё секунду назад топорщились волчьи мясистые уши цвета воронова крыла. - Я их обожаю~ Тебе нелегко фильтровать всё это буйство звуков, верно? Ой-, - наступив краем коленки на подол своего платья, Лука "споткнулся" и врезался переносицей в чужое плечо, почти что сразу же отпрыгнув назад, запрокинув голову с ушибленным носом и засмеявшись пуще прежнего. - Не ты один перепил~ Знаешь, что? Этот фильм скучный! Я хочу его досмотреть, но не сейчас, - полукровка силился вскочить на ноги, и у него это получилось, даже поразительно, но он легко дошагал до окна, дёрнув за ручку и впуская в комнату прохладный ночной воздух. Теперь вдалеке слышались уже не музыка и людские голоса, а грохот фейерверков.
- Отсюда не видно. - Лука успокоил смех и какое-то время рассматривал ночное небо, вначале просто с улыбкой, но и она медленно погасала, однако, демон не был печален, скорее задумчив. По крайней мере, задумчивым он выглядел внешне.
- Я ещё нравлюсь тебе? - тихо раздалось от рассматривающего ночной горизонт малыша, что не менял ни позы, ни эмоций. - После всего, что случилось. Тебе от меня не противно?

Лука заулыбался на моменте с тостом, но улыбка была сложной. Наверное, он хотел бы согласиться с ним полностью, но не мог. Не только в контексте разлучающей смерти, но и в контексте выхода из мафии. Но, впрочем, сейчас он не заострял на этом внимание, а лишь поддержал сказанное звоном бокала, и немного растянул первый глоток, вспоминая, каким было вино на вкус одну жизнь назад. Именно вино, а не вливаемая в пасть этаноловая жидкость, от которой жгло пищевод.
- Мы обсудим это. - коротко ответил демон, улыбнувшись и потянувшись к угощениям, наполняя тарелку всем понемногу. - Но слегка позже. Не хочу о мафии.
Атмосфера действительно уносила их из маленького жилого квартала с частными домиками в некоторое подобие кусочка звездного неба, из-за мерцающих огоньков в комнате и темноты, сгущающейся вокруг столика, на котором горели свечи. Казалось, что за пределами этого домика уже нет никакой Земли, нет других таких же домиков и тем более, нет мафии. Исчезли посторонние звуки, телевизор транслировал в перерывах между музыкальными клипами небольшие репортажи о том, как проходит праздник в черте города. Когда беседа заходила в тупик, чёрт вскидывал глаза в экран, наблюдая за кадрами оттуда, и разговор находил себе продолжение как-то сам по себе, исходя из сказанного оттуда. Лука не произносил тостов, да и к еде прикасался больше символически, но делал мелкие глоточки из бокала довольно часто, так что через двадцать минут они обновили содержимое бокалов и продолжили беседу.

Возможно, это было дерьмовым планом. Вероятнее всего, плана дерьмовей придумать себе было сложно. Но Лука не видел иного пути. Можно сколько угодно проклинать мир за то, что родился полукровкой, но слезы и стенания этого не изменят. Они вообще мало что меняют в жизни. Изменить что-то можно, лишь пойдя на определенный сложный выбор. Преодолев боль или выдержав неудобства. И то, далеко не всё можно изменить в принципе. Лука хотел попробовать. Пусть шансов на какой-то адекватный исход было мало. Всё же, это лучше, чем не делать ничего, жалеть свои увечья и продолжать отравлять любимому существу жизнь. Он совсем не заслуживал такого спутника рядом. Только не он.

Психика поддавалась дорогому алкоголю. Вначале улыбчивый от большого усилия над собой, вскоре полукровка начинал посмеиваться уже из-за градуса. Оба угостились, насколько хотелось, стол всё ещё ломился от вкусной еды, но именно сейчас, в моменте, хотелось куда-нибудь прилечь рядом и уже включить фильм. В комнате было достаточно жарко, поэтому выбор пал на пол в гостиной - благо, ковер с глубоким ворсом был достаточно мягким, чтобы можно было даже комфортно уснуть на нем, если вдруг кино окажется скучным. Перетащив в гостиную пару тарелок и вторую бутылку вина вместе с бокалами, пара улеглась и нашла нужное кино. Но как будто бы просто лежать и смотреть они уже разучились. Не отсмотрев и получаса, они снова начали разговаривать, попутно подливая вина. Демон то задавал вопросы, то пытался отвечать на заданные в ответ, но в какой-то момент его взгляд снова остановился на экране, на котором персонажи выясняли отношения - не по причине интересности момента.
- Прости. - вдруг в отрыве от того, что они обсуждали, выдохнул демон, опрокинув в себя остатки вина из бокала. - Я знаю, тебе со мной.. нелегко сейчас. И я не всегда могу выразить свою благодарность... за всё, что ты делаешь ради меня. Ну, помимо того, что вернулся из самого Ада. - тихий смешок вызвал и самого же себя нервное вздрагивание. Лука сам потянулся к бутылке, заполняя узкое пространство посудинки игристой жидкостью, покрутил бокал в пальцах, разгоняя аромат. - Хочешь, поиграем в правду или действие? - Демон пригубил из вновь наполненного бокала, скосив взгляд на двоившегося Генриха, пребывающего в легком ступоре, а потому тихо рассмеялся и, не дав ему ответить, заговорил снова. - Да-а, понимаю. Слишком резкий переход. Я просто вспомнил времена, когда мы впервые попали в этот дом. Вернее, когда ты впервые привёз меня сюда. - Пьяный янтарь глаз ещё раз оглядел убранство вокруг себя, невесело хмыкнув. - У нас с тобой сложилась такая... игра. С самого первого дня в этом доме. Если ты задаешь вопрос - я должен ответить. - лапка малыша начала чертить в воздухе какие-то схемы, едва не расплескивая напиток.- А взамен, я получаю право на встречный вопрос, либо на действие. Ты не мухлевал. Может, именно поэтому всё зашло так далеко. Ты слишком чудаковатый для человека. А для твари, слишком приземлённый. Ни свой, ни чужой. Совсем как я.

Во дворе пахло приближающейся зимой. Снега ещё не выпадало, но Лука ощущал еле ощутимое покалывание кристалликов льда на ветру. Он вышел на балкон, пока Генрих отвлекся ответить кому-то на звонок. Совсем скоро годовщина смерти старой версии Майерса. Действительно, миновал почти что год со всех этих страшных событий. Неважно, были ли глаза полукровки открыты или закрыты - когда он вспоминал о том дне, события вставали перед глазами, яркие, словно это было вчера. Впрочем... сейчас, несмотря на всю боль и ужас, испытанные в тот момент, это больше начинало казаться страшным сном, чем реально произошедшими событиями. Генрих как ни в чем не бывало болтал внизу. Живой, настоящий. Даже прекрасней прежнего. Мужчина рассказал, как вернулся с того света, но Лука не мог вспомнить сам, откуда он вдруг появился. Да и не хотел. Главное, что Генрих был рядом сейчас.
Он видел, как мужчине нелегко с ним. И ему было его искренне жаль. Когда все приготовления к празднику были завершены, стол накрыт, а курьер уже находился в пути с заказом, он вновь приблизился и сел напротив, как в неясной мольбе. Лука поджал губы, протянувшись к любимой смолянистой макушке обеими руками, крошечными лапками пригладив вдоль вихров его густых голос, чуть зарываясь коготками в пряди. Точно огромный виноватый мастиф, его грозная фигура сжималась и источала боль.
- Папа.. - бледных губ ребенка коснулась слабая, но по крайней мере еще одна искренняя улыбка. - Прошу, не грусти.
Они всегда помогали друг другу, подбадривали и отвлекали, как только могли. Несмотря на своё состояние, Лука честно пытался. Наемникам удалось переломать в нём многое, но природное упрямство переломать не удалось, и потому, руководствуясь им, малыш сам себя приводил в чувство, если ощущал погружение в забытье, и обращал все свое внимание на Генриха, а не призраков прошлого.
Когда свечерело, гирлянды, развешанные по дому, сотворили свою очаровательную магию, и реальность действительно стала напоминать сказку. Откуда-то издали доносились людские песни, изредка даже ветер приносил в сторону их домика грохот барабанов и звуки, похожие на марш, но всё это было слишком далеко отсюда. Лука поднялся наверх и переоделся. Это было странно. Если Генрих сам не замечал и не приносил ему сменную, Лука мог лежать в одной и той же месяцами. Притом, само собой, это были плотные штаны и максимально свободные толстовки, либо худи, либо футболки, но из самой приятной телу ткани. Он стал к этому болезненно-внимателен, выбирая только то, что не сможет как-то плотно ощущаться на коже. Исходя из этого, из обихода полностью исчезли все ремни, портупеи, кожаные элементы костюмов. Но сейчас, когда малыш спустился к столу, он выбрал.. платье. Оно было довольно простым, классического покроя, матово-черным с белым воротничком и манжетами - словом, то самое платье, в котором он когда-то пришёл доказывать казнь Штейна. Но это было платье. Приталенное. С ремешком, плотными вставками внутри и из отнюдь не "ласкового" хлопка. Генрих застыл, переключавший каналы, чтобы найти что-нибудь для фона, так и не опустив палец на кнопку. Мало того, что платье, так малыш попытался даже убрать волосы под крабик, чтобы сошло за прическу, и надел какую-то блестяшку на шею - судя по искрящемуся блеску зеленых камней, это была подвеска с лисой. Раньше Лука замирал на последней ступеньке лестницы, краснея до кончиков ушей и дико смущаясь того, как Генрих на него любуется, дожидаясь, когда он подойдет и выскажет свое мнение. Малыш также притормозил на последней ступеньке, но словно не помнил, почему. Он остановился на каком-то автоматизме, и вскинул взгляд на мужчину, уже через секунду продолжив идти.
- Извини, что я задержался. - прозвучал его тихий голос. - Хотел погладить его. В шкафу замялся подол, видимо, оно упало с плечиков в какой-то момент.

Время лечит, а каждый прожитый день, окруженный чуткой заботой и тщательным присмотром со стороны воскресшего мафиози, был тем самым лечащим любую боль кусочком времени, так что пусть без совершения чудес, но малыш мало-помалу возвращался в реальный мир. Если вначале он чаще "отсутствовал" и не показывал никаких эмоций, после поездки в деревню его стало чаще накрывать на слёзы. Смотреть на это было, разумеется, очень тяжело, практически невыносимо, но Генрих уговаривал себя, что это вовсе не означает ухудшения ситуации - по крайней мере, сейчас тварёнок выливает свою боль, а не копит и не складирует внутри. И он оказался прав. Лука всё меньше втыкал в стену, всё реже его можно было поймать на автоматических действиях, вроде поедания несъедобного, а спустя месяц малыш даже успевал сам замечать, что тянет к губам нечто странное, и откладывал предмет на место. Да, он плакал почти каждый день. Но как будто бы компенсацией тому было то, что он стал чаще откликаться на слова Генриха, чаще и охотней соглашаться на какие-то действия или поездки. Правда, от определенных прикосновений к себе он по-прежнему реагировал однозначно. Мафиози предельно-аккуратно и довольно редко позволял себе маленькие эксперименты в эту сторону, и всегда это были объятья, лишь слегка обнимающие на уровне поясницы, но малыш моментально каменел всеми мышцами и застывал. Он вёл себя как ни в чем не бывало и даже продолжал говорить, но как и бывало раньше, его тело говорило больше, чем он сам. Что касается казней первенцев, малыш поначалу игнорировал подобное, да и Генрих берёг полукровку, стараясь оставлять его в безопасном месте, пока превращает очередной особняк в братскую могилу. Но спустя время он даже сам начал задавать короткие вопросы о том, как всё прошло. И хотя по внешнему виду легко можно было догадаться, что большую часть сказанного тваренок пропускает мимо ушей, сам факт, что его состояние позволяет чуть больше проявлять интерес к происходящему извне, не мог не радовать.
Время лечило не только Луку, но и бизнес. Не то чтобы Генрих ставил своей задачей поправить все дела до прежнего состояния, теперь его это мало интересовало, однако словно по привычке он переключался от страданий малыша в работу, когда позволяла ситуация, и играючи, без особых напрягов поправлял дела своих фирм. Это создавало клану хорошую финансовую подушку, а также иллюзию того, что они продолжают работать в своём обычном режиме. Он мог позволить себе вновь радовать Луку абсолютно чем угодно, на что только может указать его пальчик. И хотя чёрт крайне редко прямо просил о какой-либо покупке, его комната вновь стала заполняться красивейшими нарядами, эксклюзивными игрушками, а когда мафиози заметил, что Лука начал заново проявлять интерес к коллекционированию, всерьёз бросил силы на то, чтобы периодически без повода радовать его свежим пополнением в коллекцию, лишь бы это помогло ему справиться с пережитым. Это действительно помогло: мальчик начал улыбаться. Конечно, он улыбался и до этого, но почти всегда вымученно, словно заставляя себя отреагировать на определенные положительные слова положительной эмоцией. И конечно, когда впервые за несколько долгих месяцев расстройства малыш искренне рассмеялся, у Генриха сладко защемило в сердце. Лука теплел и возвращался. Слишком рано было праздновать окончательную победу над его состоянием, но его смех был чем-то вроде появления подснежников после долгой ледяной зимы. Начало неотступной оттепели.

- Сегодня какой-то праздник? - малыш смотрел из окна Малышки на улицы, украшенные баннерами, флажками, и на людей, одетых в определенные цвета, как на карнавал. Прежний малыш восторженно пищал и прилипал к стеклу, но сейчас полукровка интересовался с совершенно ровным голосом, лишь слегка приправленным удивлением.
- Да. - с теплой улыбкой отозвался Генрих, разворачивая машину к дому. - Сегодня, вроде как, день города. Наверное, в центре будет ярмарка и салют. - Он покосился в зеркало заднего вида, пытаясь по эмоциям на бледном лице понять, стоит ли развивать тему или даже предложить ему сходить, или малыш получив ответ уже закрылся от этой темы. Лука сидел сзади, не шелохнувшись, но ответ все же вызвал на его лице смену удивления на задумчивость.
- День города?.. Ничего себе, как быстро год прошёл. - он надолго замолчал, пока мужчина заезжал в гараж, а когда мотор замолк, неожиданно подался вперед, оказавшись головой между спинок передних мест. - Хочешь отпраздновать?
- Дома? - от такого неожиданного с точки зрения состояния малыша вопрос Генрих слегка осип, но полукровка будто не заметил, и лишь спокойно кивнул.
- Да. Дома. Тоже повесим какие-нибудь.. ну,может, не флажки, но гирлянды. Купим немного вина.- Говоря всё это, демон звучал практически, как раньше, но взгляд бездумно уставился на стеллажи с инструментами, - Закажем еды. Может, даже фильм посмотрим. Ты бы хотел так?

Лука слушал, не сводя глаз. Как же, всё таки, мучительно - помнить всё, что с тобой было. Он не представлял, как бы мог справиться с этим, держа это всё в памяти, раз за разом имея возможность окунуться обратно, максимально явственно - в живой кошмар прошлого. Полукровка не успевал вспомнить что-нибудь настолько травмирующее, внутри жил тот, кто в любой момент готов был поглотить как само чувство, так и бедолагу, причинившего неприятность. После последних слов Генриха комната словно застыла. Не спасали больше даже веселые картинки по телевизору, вместе с их болтовней. Более того, они стали раздражать. Над диваном нависло незримое чудовище, и если раньше монстр у них был у каждого свой, сейчас он дышал в макушку обоим парням.
Лука молча, хоть и плавно вытянул пульт управления из ладони мафиози, нажав на красную кнопку выключения, и погрузив комнату в тишину. Он ещё во время рассказа развернулся корпусом так, чтобы располагаться напротив говорящего, и не менял своей позы, лишь взгляд, прежде просто задумчиво гуляющий по комнате, пронзительно вскинулся на зрячий глаз мафиози.
- Быть вожаком, это тяжелое бремя. Но у Вас получается.
Слишком чужим кажется голос. Хочется думать, что это из-за севшего голоса, до приступа здесь ещё далеко. Но взгляд полукровки сверлит насквозь, он как будто не дышит, лишь смотрит, считывая что-то бегущей строкой из непроницаемого лица напротив.
- Это лишь середина пути. - статичное лицо вздрагивает, лисья улыбка раскрывается чуть шире уже через пару мгновений, и полукровка посмеиваясь откидывается назад, на высокий подлокотник дивана, притягивая к себе остатки газировки. - Нет-нет. Даже начало. Вы доберетесь до места в Совете. И глазом не моргнёте.

Лука ощутил, почти физически - хватку на своей глотке. Он не мог дышать, не мог, как ни старался, сделать ни единого выдоха. Легкие свело, и внутри застрял тяжелый, болезненный ком, от которого застывали все внутренности. То, что рассказывал Генрих, поднималось из воздуха, в стенах этого дома, как в картонных декорациях - и по чьему-то злому волшебству отыгрывалось прямо здесь и сейчас. Может, потому что дом бережно хранил память о своих хозяевах, хранил их запахи, их привычки, даже будучи отмытым снизу доверху. Лука смотрел на Генриха широко распахнутыми глазами, уже не отслеживая, как слёзы бегут по лицу. Смотрел, не в силах даже моргнуть - боясь, словно он растворится сейчас в этой боли, станет грустным призраком, и оставил полукровку здесь одного.
Тринадцать лет назад.. сколько было тогда Генриху? Тридцать? Может, чуть меньше, по фотографии сложно сказать, он выглядел ужасно молодым рядом с ними. А Тому уже должно было исполниться двадцать пять... Лука представил, как по правую сторону от мужчины на ковер присаживается парень с его разрезом глаз и тонкими, мамиными губами, в дорогом костюме и с такими же золотыми ролексами на руке. Слишком больно. Но Лука уже не может отклониться, не может прекратить пропускать эту боль через себя. Он знает теперь, что означает приезд в этот дом. Что это означает для него.
Короткий стук падения. Лука опускает фоторамку изображением вниз, поднимает бутылку виски, новый стакан, наполняет его доверху. Дрожащие руки стискивают его крепче, чтобы не уронить. Страшный соблазн опрокинуть в себя, но полукровка встаёт и когда до мужчины остается пара шагов - тихо присаживается на корточки, оставляя напиток на полу возле него и не приближаясь дальше. Пальцы ещё касаются кромки стакана, когда демон еле слышно подаёт голос.
- Вы всегда были Фенрир. - улыбка на бледном лице скорее нервная, но малыш не сводит воспаленных глаз с мужчины, глядя своими янтарями в самую душу. - И с ними ..тоже. Поэтому вы победили даже свою смерть. - Лука убирает ладони от стакана, немного выпрямляется, поджимая дрожащие руки ближе к телу. - Могу я присесть с Вами?

Лука успел поблагодарить небеса за то, что основную часть вечера ему всё же дозволено будет сидеть - пусть туфли ему и подобрали максимально-комфортными, с непривычки лодыжки адски пекло и ноги напрягались, как от тяжелого физического труда. Присев на отведенный ему стул, обитый красным бархатом, Лука не сдержал облегченного вздоха, немного откинувшись на спинку, и теперь, когда мысли не отвлекались на ощущения в стопах, он с интересом скользил взглядом по присутствующим. Маленькая комнатка почти битком заполнилась гостями, погас свет, но тут же вновь вспыхнул ярким сиянием рамп, висящих над сценой: прожекторы быстро настроились на центр небольшой сцены, справа от ораторской стойки.
Малыш почти что с одинаковым интересом реагировал на каждый лот. Он никогда не бывал на подобных мероприятиях, и потому, ему было интересно всё. Торги шли неспешно, начинались с относительно небольшим сумм, поэтому первый час малыш сидел тихо, разве что улыбался каким-то своим мыслям, или слабо покачивал головой, словно недоумевал, зачем человеку, купившему вещь, она вообще нужна. В какой-то момент он даже не удержался, мягко коснувшись предплечья Генриха и наклонив голову к нему ближе.
- Не понимаю, - тихо зашептал он, не отрывая взгляда от сцены. - Это же просто фарфоровая тарелка. Восемьсот тысяч?.. На ней даже сколы есть!
- Вещь уникальна своей историей, в том числе. - мафиози не стал опускать голос до шепота, но сделал его максимально тихим, что, впрочем, никому не помешало из-за сильного отдаления от основной массы торгующихся. - У этой вещи есть паспорт, есть происхождение. Происхождение может сделать вещь практически бесценной.
Лука сделал вид, что понял, хотя в голове всё равно не укладывалось. Этим же объяснялись и его смешки, когда суммы перевалили за миллион - просто немыслимо тратить такие огромные деньги на пустяковую пиалу, пусть даже известной китайской династии. Или все эти богачи, скупая изысканные вещи, пытаются сделать изысканными себя самих? Полукровка уже понимал: у них это вряд ли получится. Реакция на демона уже давала это понять. Благородность и хорошие родовые манеры - это вещь, которую не купишь, её можно лишь иметь - как это было заметно с миссис Гарсиа. Здесь было мало людей той же породы, что и она, статных не благодаря своей осанке, но благодаря своему уму и воспитанию. В основном, просто богатые денежные мешки и их спутницы. Генрих здесь как-то не смотрелся, и для малыша было загадкой, почему он решил придти сюда, тем более, под руку с ним. Покрасоваться? Попробовать ещё раз влиться в общий улей?

"Завершающий лот аукциона.."

Лука чуть встрепенулся, подняв взгляд - на последние покупки он уже почти не смотрел, то поправляя подол своего платья, то разглядывая затылки близ сидящих. Его моська скучающе крутилась, и желтые глаза бликовали от слишком яркого света со сцены, как глаза какого-нибудь енота или дикой кошки. Генрих продолжал сидеть молча, ни разу не встревая ни в один из лотов, из чего малыш уже сделал вывод, что на аукционе нужно просто отсидеться, чтобы уже после него с кем-то там встретиться. Вздохнув, он всё же посмотрел на сцену, заинтригованный фразой ведущего, и невольно застыл, а янтарные глаза сами по себе округлились, сделавшись ещё шире. Он прежде никогда не очаровывался таким бы то ни было предметом настолько. Его не слишком впечатляли красивые ручные росписи, скульптуры, картины - всё это было прекрасно, но малышу хватало пары минут, чтобы насмотреться и начать скучать. Но от колье совсем не хотелось отводить глаз. Даже неподвижное, оно лучилось всеми цветами радуги. Малыш выпрямился на своем стуле, даже оторвался от его спинки, сжав оба кулачка на подоле своего платья и замерев дыханием. Прекрасное. Может быть, из-за того, что оно было не полностью рукотворным - как бы люди ни старались, синтезировать и полностью повторить красоту, которая создаёт природа, колдуя над минералами, невозможно. Камни притягивали взгляды абсолютно всех в этом зале, даже несмотря на речь ведущего о том, что ведущий камень не является сам по себе драгоценным. Стало на секунду обидно, что такое уникальное украшение может достаться в руки кого угодно, и дальнейшая его судьба, скорее всего, останется неизвестна.. быть может, ему повезёт, и счастливый обладатель будет хранить её у себя бережно, как экспонат, а быть может, толкнёт туда, где её разберут на камни и попробуют толкнуть подороже.. Малыш даже чуть погрустнел, но вдруг понял смысл слов, сказанных Генрихом. Какой бы обычной, по своей сути, ни была вещь - её история может стоить того, чтобы выложить всё своё состояние.
Малыш немного ушел в свои мысли, когда вдруг в разгар торгов голос, озвучивающий сумму, прозвучал совсем близко. Слишком близко. Лука очнулся, и не то в изумлении, не то в ужасе посмотрел на мафиози, спокойно возвращающего табличку на место. Сердце странно заколотилось, и малыш какое-то время растерянно метался взглядом то на мужчину, то на колье, пока ведущий не стукнул молотком по столешнице, объявляя конец торгов.

Сорок. Миллионов. Долларов...

Впрочем, что удивляться? Генрих ведь даже признался, что готов был заплатить и за полукровку любую сумму, просто ни место, ни торговец того не стоили. Но всё равно, осознать было сложно. Лука как зачарованный приближался вместе с мафиози к краю сцены, к ширме, за которой скрывались господа. Он вновь увидел его - уже вблизи - и вновь очаровался им. Только вот, зачем мужчине, живущему без супруги, покупать женские украшения? Лука, конечно, видел у него картины, и логичней было предположить, что он купит именно чей-нибудь оригинал полотна, но колье...?
Прежде, чем его мысль могли оборвать другие размышления, это сделал Генрих. Словно во сне, малыш покорно переступил по полу, разворачиваясь на сто восемьдесят, всё ещё не веря в происходящее. Он даже волосы убирать не стал, но мужчина справился и без этого. Полукровка нервно сглотнул, когда ощутил приятную тяжесть на своей шее, и неверяще потянулся лапкой вслед за ощущениями, но одёрнул самого себя, не решаясь прикоснуться, а затем мафиози развернул его. Лука смотрел ему в глаза ошарашенно и непонимающе. В них было слишком много вопросов, но в то же время, и немая благодарность, такая, какую не уместишь в слова. Даже если очень постараться. Генрих же, как ни в чем не бывало, подставил руку, и взявшись, малыш вышел вслед за ним, тая на устах слабую смущенную улыбку.

Он уже догадывался, что их ждёт после этого решения Генриха. И он не ошибся. Эффект был даже ярче, чем от их первого появления. Едва двери распахнулись, выпуская их в общий зал, как многие из присутствующих ахнули практически в голос. Ещё бы. Мрачный волк-одиночка, с не менее мрачной и тяжелой репутацией, появляется с демоном, и надевает на него не просто колье - а то, ради чего многие и пришли на этот вечер. Венец человеческого и природного искусства. Реликвию погибшего клана. Если можно было выразить своё максимальное неуважение к собравшимся - кажется, Генрих прошелся по всем пунктам, особенно жирную точку поставив на том, что вертел их мнение на одном месте, что до аукциона, что после. Но Лука больше не чувствовал себя зажато. Тот же стержень, что заставлял его учиться ходить на каблуках, изучать этикет и всячески соответствовать мужчине, заставил и сейчас вести себя ровно так, как он того заслуживает. Малыш приосанился и держал голову приподнятой, пока шел за мужчиной, ничуть не сьеживаясь под уничтожающими его женскими взглядами, полными зависти и гнева, позволяя любому желающему полюбоваться на украшение, висящее на нем. Некоторые, более благоразумные особи, действительно стали прогуливаться поближе к паре, просто чтобы ещё раз полюбоваться на камни. Таких демон игнорировал. Но вскоре на горизонте нарисовался Штейн. За секунду до того, как он заметил Генриха, он что-то высказывал официанту, затем взрыкнул на девушку, стоящую подле него, а затем его злые серые глаза поймали в толпе мафиози, и он рассмеялся - неприятным, злобным смехом. Лука предупредительно сжал локоть мужчины своей лапкой, не сбавляя шага. Генрих упал на хвост чужому самолюбию, и сейчас это могло иметь под собой совершенно любые последствия.

Смириться с тем, чтобы просто побыть красивой вещью при хозяине, с учетом его странных вкусов, было тяжеловато. С самого начала, когда только Лука увидел присланные туфли, он уже их возненавидел. И убедился, что не зря, когда пришлось их примерить. Кто только придумал эту адскую обувь? Да, с ними платье выглядело лучше - но ходить было тем ещё развлечением, особенно учитывая тот факт, что коготки больно упирались в носок, а брать размер крупнее только из-за когтей - сотрёшь пятку, и так одно цеплялось за другое, пока Луке не пришлось, стиснув зубы, согласиться с тем, чтобы просто слегка их подрезать. После этого, тренировка пошла чуть лучше. После того, как девушка из ателье уходила, Лука обедал, а затем к нему заглядывал Джон, тактичность которого слегка поражала Луку, в хорошем смысле слова. Он был с ним предельно вежлив, и даже согласился обучить азам этикета. Полукровка подумал, что ему не помешает разобраться не только в том, как ходить по светскому вечеру, но и как на нём, собственно, ужинать. Понятно, что ложку с вилкой он держать умеет, но проблема далеко не в держании.
- Итак. - Джон повторял, стоя за спиной тварёнка. Тот бурно писал что-то в блокноте, сидя за своим столом, на котором сейчас вместо бумаг стояли тарелка и не меньше дюжины всевозможных приборов. - Вряд ли Вы увидите на светском вечере какой-либо прибор, которого сейчас нет на данном столе. С количеством зубчиков мы уже разобрались. Теперь давайте обратим внимание на ложки..
Майерс открыл дверь в свой кабинет в разгар обучения, но демон не обернулся, он увлеченно писал, даже слегка зарисовывал на полях. Поскольку других заданий, кроме разбор архива, мафиози не давал, а вечер назвал свободным, то Лука посчитал, что вправе подготовиться как следует, не прикасаясь к бумагам. Да, его никто об этом не просил, и он был не слишком в восторге от идеи быть рядом в таком наряде на глазах у всех, и всё же - какое-то упрямое внутреннее чувство взыграло, заставляя, раз уж приходится присутствовать, соответствовать статусу того, кто тебя купил. Это был какой-то внутренний принцип, Желание сделать так, чтобы по итогу этот человек всё же оказался доволен, а не морщил нос от его незнания, как себя вести. И хотя вряд ли такому, как Майерс, есть дело до мнения окружающих - всё же, у людей ощущение общности сильнее, чем у тварей. Их мнение всё равно может повлиять на отношение мужчины к своей игрушке.
Наступил день ужина. Луку увели для полного создания образа в его комнату. Малыш думал, это займет не больше получаса, поэтому искренне недоумевал, почему его тащат переодеваться уже в три часа дня. Но на одном платье дело, конечно, не закончилось. Полукровку долго расчесывали, укладывали, завивали, другие - стояли перед его лицом и аккуратно подчеркивали косметикой, так, чтобы не убить и без того природно-подчеркнутые белые ресницы, но дать им тень для пущей густоты и обьема. Затем, перешли на губы, сделав их чуть более выразительными, добавляя черт женственности. Лука послушно сидел на месте, двигаясь лишь тогда, когда ассистентки просят об этом. Наконец, от него отошли, любуясь проделанной работой, ахая и охая. Лука поднялся, ещё раз прокрутился на месте, чтобы дамы проверили, всё ли в порядке с нарядом и прической. Его волосы не стали прятать, скручивая в "раковинку" на затылке, как обычно принято у женщин - их уложили распущенными, с одной стороны косой пробор собирал больше волос, с другой меньше, а на стороне, где волос больше, от виска и вдоль головы, почти до затылка, пролегала изящная заколка-ветвь с позолоченными листьями. Таким образом, волосы совсем не мешали и не лезли в лицо, а прическа выглядела жуть какой модной. Каблуки визуально сделали выше и старше, так что его детская фигурка перестала казаться такой уж детской.
- Просто чудесно. - наконец всплеснула руками самая главная, приблизившись и поправив складку на платье. - Никогда ещё не была настолько довольна своей работой. Только последнего украшения не хватает! Без него образ становится очень тусклым.. где же улыбка? Это светский прием, там никто не станет тебя обижать.
Лука вымученно улыбнулся, почти сразу загасив эти потуги, и направился в кабинет, где его, вероятно, уже ждал мафиози. Он вошел внутрь, опустив глаза, прошел немного дальше от входа и остановился, ожидая, что мужчина скажет.

Лука с самого начала не знал, чего ждать от этого похода куда-то вниз. Но он по крупицам сложил картинку: Генрих намекнул, что ему надо привыкать к виду пыток, а до этого разговаривал по телефону о каком-то предателе. Так и есть - едва металлическая дверь распахнулась, как перед взором мальчишки появилась жертва, и демон напряженно сглотнул, останавливаясь за спиной у присевшего мужчины и, как велено - начал наблюдать. Его заочно обрадовал тот факт, что хотя бы его не заставляют с первого же дня участвовать в самой казни. Не то чтобы Лука не был озлоблен на людей и не желал им зла - желал, и ещё как, но всё же, ему было трудно справиться с эмоциями. Этого можно достичь, но не так скоро.
Пока малыш пребывал в своих размышлениях, а мужчины пытали несчастного, он упустил тот факт, что его дыхание стало более частым и поверхностным. Лука заметил это, уже когда мужчина напротив едва справлялся со своим голосом, севшим от крика. Полукровка незаметным движением прижал фалангу пальца к шее, прислушиваясь. Пульс ухал как ненормальный, хотя волнения он не переживал. С чего бы ему волноваться? Пытают ведь не его. С другой стороны.. с организмом определенно что-то происходило. Лука распахнул свои глаза, когда Генрих подорвался с места и схватил нож. По всему телу прошёл легкий ток, и он словно оцепенел, неосознанно вцепившись в край своей футболки.
Он множество раз видел в торговых закоулках, когда люди дерутся, бьют кого-то из купленных или друг друга, насилуют и даже убивают. Что такого необычного происходит сейчас?
Но это было невозможно облачить в слова. То, что он чувствовал, не пряталось в глубинах толкового или любого другого словаря. Не запечатывалось в запахе, звуке или вкусе. Лука наблюдал за мужчиной, уже не отслеживая своё дыхание. Когти проткнули подол футболки. а худые пальцы скручивали ее в разные стороны. В Генрихе было что-то звериное - то самое, что вызывало у него такую реакцию. Не просто злость и не просто сила. Глядя на избиваемого, Лука вообще не представлял, как он ещё умудряется молчать, под таким мощным гнётом энергетики мафиози. Но, похоже, он уже плохо соображал, что говорит - может быть, от боли, а может, просто был непроходимым тупицей, когда послал его.
Звук лопающейся от удара кожи пронзил его, как стрела, и полукровка стиснул клыки, неморгающим широко раскрытым взглядом глядя на пол, где лицо виновника превращали почти что в кашу. Запах крови забрался в ноздри, приятно щекоча в голове, но Лука уже знал это чувство, и несильно согнул фалангу пальца внутрь ладони, протыкая её, чтобы придти в себя.
Окровавленный черный силуэт приблизился, и малыш ощутил себя совсем маленьким и беспомощным на его фоне, но тяга была сильнее, и он немедленно поднял на него свой взгляд, внутренне съежившись. О, на него смотрела сама Бездна. Та самая, первородная, чудовищная пропасть, которая порождает и затем поглощает, чистое безумие и чистая энергия. Казалось, даже слепой глаз приобрел своё, особенное выражение, когда утыкался в ребенка.

Словно сквозь сон, Лука слышал его слова, адресованные наемникам, периферическим зрением наблюдал шевеление его губ, но сам не мог отвести глаз от взгляда напротив. Лишь когда Генрих первым прервал эту игру в гляделки, демон растерянно моргнул, и поспешил за ним, обратно к лифту.
Внутри лифта, остановившись также, как и в комнате, немного позади, Лука продолжал смотреть ему в спину, понемногу приходя в себя от произошедшего. Разве может человек быть таким? Разве люди в принципе такими бывают?
- Вы не человек. - тихо подал голос тварёнок, а когда заметил, что мужчина начинает поворачиваться и точно слышит его, поспешил продолжить, не дожидаясь ответа и опустив глаза в пол. - А если человек, то Бездна к Вам прикасалась. Поэтому они так сильно Вас боятся.

Даже самый маленький размер одежды повис на мальчишке, аки парус, но, по крайней мере, она была чистой, преступно-чистой, и пахла крахмалом и густым горячим паром от воды. Такое даже тяжело было заставить себя надеть, на грязное-то тело. Прежде, чем влезть в новое, Лука кое-как потёр себя скомканной старой одеждой, как мочалом, чтобы отстали хотя бы особенно толстые частички грязи, вышел, выслушал и перевёл взгляд на указанную полку. Мужчина его напрягал, но что толку всё время бояться, если смерть стоит над тобой и так уже слишком долгое время, такое долгое, что начинаешь воспринимать её за родственницу. Лука вздохнул и потянул на себя обозначенную стопку папок, мягко садясь вместе с ними прямо на полу, перед широким стеллажом, вполоборота к работающему незнакомцу. Он так и не назвал своего имени. Лука украдкой глянул на него, но убедившись, что мафиози работает и не планирует пялиться в ответ, попытался выполнить его поручение. Когтистые лапки открыли содержимое лощеных файлов, в которых лежали бумаги. Как давно он не держал в рук ничего, похожего на книги... Малыш даже смог на какое-то время абстрагироваться от того, где и с кем он находится. Тощие плечи изредка вздёргивались, демон шелестел распечатками, что-то откладывал, что-то притягивал едва ли не в своему носу, морщась и щурясь. Мешающие пряди то и дело возвращались за край уха, но уже через пару минут снова падали на глаза, жадно бегающие по строкам.
Прошёл по меньшей мере час, как они просидели вместе, каждый в своих делах, не обмолвившись ни словом, разве что Генрих изредка отвечал на звонки. Мужчина встал из-за стола первым. Его шевеление не вызвали у существа ни полу никакой реакции: он был чем-то сильно раздасадован, даже что-то бормотал себе под нос, потирая кончиком когтя файл снаружи, и казалось, не замечает сейчас ничего вокруг. Приблизившись, с высоты своего роста мафиози бегло оценил, что у него за документ в руках.
- Сложности? - холодно поинтересовался он.
Демон крупно вздрогнул, только сейчас заметив, как близко подошел человек, но не стал оборачиваться и вскакивать, лишь крепче сжав страницы папки.
- Да.. Я не знаю этих слов. - он произнес это не огрызаясь, а даже как-то виновато, дотрагиваясь до отдельных частей листа подушечкой пальца. - "разгла-шать".. "корреспонденция".. и ... вот это. - Он слегка сжался, на всякий случай ожидая удара и бояться оглянуться на реакцию мужчины. - Я пытаюсь понять их контекст, но это так сложно написано. Я быстро учусь, может быть, я разберусь, если посижу еще час или два. Они тут часто встречаются.
Тихий, почти срывающийся на шепот голос немного осмелел, когда Лука заговорил о том, в чем не сомневался: о себе. Мягкий, чуть хриплый голос, лишенный волнения. Он был сух, но тем не менее - эмоционировал, пусть слегка, это ощущалось по его досаде и уже сейчас проступающему желанию выполнить порученное ему действие.
- Мне.. нужно ещё два часа. - подытожил демон, всё же робко обернувшись себе за плечо, на темный силуэт, нависающий над ним.

Генрих так редко демонстрировал подобные состояния, что казалось - он всегда собран, всегда всё держит под полным контролем и точно знает, что чувствует и почему. Поэтому, когда лицо мужчины накрыла такая тяжелая скорбь, прорвавшая оборону натянутой бодрости, Лука.. растерялся. Он по-прежнему сжимал кружку с горячим, ароматным напитком, секунду назад он со счастливым прищуром смотрел вглубь чистого голубого неба и испытывал глубокое чувство счастья от мгновенья, и тут - такая боль, которую будет сложно унять в одночасье. Воспоминания сносили мужчину в омут страданий. Этого нельзя было допустить. Полукровка медленно сглотнул, отставляя кофе на землю, и бесшумно подполз ближе. Его руки не стали настойчиво тянуть лицо к себе, и он не заговорил, вопрошая или вставляя ненужное сейчас сочувствие - он лишь прислонился лбом к его груди, аккуратным, не давящим движением, не прогоняя эту боль насильно, не спугивая её обратно вглубь Генриха неаккуратными, неуместными словами и действиями, а лишь существуя рядом - делясь теплом собственного тела с тем зияющим глубокой раной местом, в котором теперь обжигалась болезненная дыра утраты. Сердце в широкой груди билось тяжело и неторопливо, словно немного замедляло свой ход из-за груза воспоминаний, но вместе с тем, мужчина заметно успокаивался. Лука не спешил отлипать. Он немного сместил положение головы, прижимаясь к груди щекой и оплетая худыми руками мафиози под локтями. Наконец, слуха коснулся уже такой знакомый, еле уловимый теплый смешок. Полукровка слабо улыбнулся, чуть приподняв голову и целуя Генриха в край подбородка.
- Наш завтрак сгорел. - слегка осипшим голосом посмеивался мужчина, посмотрев назад, на кострище с угольками бывших зефирок.
- У нас их полный пакет. - отмахнулся малыш, даже не оглянувшись и лишь плотнее обнимая. - Я пока не голоден..

Едва очутившись в лесу снова, Лука и сам не заметил, насколько стал расслабленней и веселей. Покой и тишина леса его ни капельки не настораживали, скорее наоборот, вдали от вездесущих благ цивилизации полукровка ощущал себя, словно рыба в воде. Да и к тому же, его идея была заключена именно в том, чтобы и Генрих смог побыть наедине с самим собой, в том числе. В кругу приближенных он привык раздавать указания и контролировать происходящее вокруг - здесь же контролировать было некого и указания раздавать он мог разве что самому себе и мальчику, а значит, это приносило новизну в его жизнь. Лука и не расчитывал, что Генрих окажется сильно рукастым. С чего бы, если его воспитывали в криминальной среде, где в принципе не нужно уметь брать в руки молоток и гвозди - разве что для очередной пытки? Он охотно помогал мужчине всем, чем мог, чтобы не мешаться: придерживал худенькие березки, чтобы мужчине было удобней их рубить, затем помогал обтачивать от сучков и веток. Изредка он с жалобной улыбкой замечал кровь на руках любимого, но не останавливал его - достаточно было и одного беглого взгляда на лицо мафиози, чтобы понять, что для него постройка хижинки собственными руками - это такой же вопрос принципа, как и власть внутри клана. Попытайся Лука отвадить его от этой деятельности, Генрих мог бы ощутить себя более слабым и загнаться. Но упрямство было его как положительным, так и отрицательным качеством. Лука знал его достаточно долго, чтобы понимать, как важна Генриху даже такая мелочь, как самолично достроить небольшое убежище от начала до конца. Конечно, его руки, непривыкшие к такому интенсивному контакту с деревом, было жаль - но Лука собирался заняться этим вопросом позже, когда они будут отходить ко сну.
С наступлением первых сумерек лес повздыхал, оживляясь, поднимая новые, вечерние порывы ветра по макушкам сосен, уходящих высоко в небо своими кронами. На лес опускалась долгожданная прохлада и тень. Лука в освещении фонариков стоял снаружи лачужки, его когтистые лапки заботливо утрамбовывали в пространство между несколькими опорными конструкциями пласты мха, мохнатые ветви елей и бурый дёрн. Изнутри Генрих добавлял лесной обители более цивилизационный вид, растягивая вдоль стен холщевую темно-зеленую ткань. Малыш был хорошим помощником - он то и дело метался вглубь леса, принося целые охапки листвы, веточек, камней для кострища. Его живые, озорные блюдца глаз аж посверкивали от восторга и счастья, что Генрих хвалит его, а домик начинает выглядеть всё более уютным, словно стоял здесь всегда, ожидая лишь их появления.
С наступлением темноты лес стал совсем живым. Суетились, прыгая по веткам, какие-то птицы, шуршала листва, щелкало и угукало царство, сокрытое от человеческих глаз. Но всё это было вдалеке, а на светлом пятачке в глубине леса, рядом с маленьким шалашом, было тихо и спокойно. Лука лежал рядом с сидящим перед костром Генрихом, опустив на его колено голову и в блаженной ленце наблюдая, как над длинными извилистыми язычками пламени роятся снопы мелкой мошкары и редкие комарики. Костёр потрескивал, отражая по поляне вокруг причудливые алые тени, пляшущие по стволам деревьев, их окружающих. Вместе с запахом дыма ветер доносил аромат готовящегося мяса. Благодаря усердной работе над домиком оба готовы были хоть слона съесть, поэтому своеобразный шашлык на скорую руку воспринимался, как пища богов. Сытые, уставшие, но довольные, они легли вглубь хижинки, головами в сторону догорающего костра, пока что лишь поверх спального мешка, просто давая отдых телу. Лука любовался на озаренное светом огня лицо мужчины, странно улыбаясь. Его одежда напиталась дымом от горящих еловых веток, сосновых шишек, смолы и земли. Но вместе с тем, он продолжал пахнуть собой - табаком и дорогим одеколон. Лука не удержался и подполз ближе, под завязку затягиваясь ароматом с изгиба чужой шеи, поближе к волосам.
- Подумать только, - тихо подал голос малыш, слегка повернув голову в сторону огня и глядя поверх него в непроглядный лесной мрак. - Мы с тобой так много знаем о жизни в городе, знаем многое о деньгах, о правилах, о политике, о куче вымышленных вещей... Но исчезни всё это, и мы откатываемся к жизни, такой же, как и миллионы лет до этого. Костёр, шалаш, пресный ручей - вот всё, что сможет спасти нам жизнь. Даже оружие быстро перестанет что-либо значить, если нечем станет его зарядить. - демон дернул уголком рта, будто его позабавила эта мысль, и отвернулся обратно на Генриха, продолжая улыбаться. - Мне нравится иногда ощущать себя на краю мира. Вне человечества. Но только не одному, а с тобой.
- Я бы страшно тебе наскучил. - усмехнулся брюнет, обнимая малыша за талию и слегка приподнимая полы раскрытого спального мешка, чтобы ветер не продул его худую спинку.
- Ну уж нет, не надейся на его. - рассмеялся полукровка. Сейчас он был совершенным ребенком. Ни капли власти, строгости и демоничества - лишь счастье в больших желтых глазах. - Ты бы никогда не наскучил мне, папа.
Он юрко выполз наружу, обогнув каменный ореол костра, но лишь для того, чтобы остановиться через пару шагов от него возле старого клена, с узкими, но прочными раскидистыми ветвями. Тварёнок разделся полностью, развесив одежду по ветвям, дабы она слегка подсохла от лесной влаги, а затем заполз обратно в домик, где Генрих уже раздевался сам и раскрыл спальный мешок для подготовки ко сну. Как только мафиози расположился в нем, Лука юркнул следом, прижимаясь спиной к горячей груди мужчины и укрываясь его широкой теплой рукой. Затем, расположившись поудобней, он потянул за собачку на молнии, закрывая синтепоновые бока спального мешка почти до подбородков. Внутри сразу же стало настолько тепло и приятно, что Лука едва не мурлыкал, ощущая нежные поглаживания многострадальных ладоней по своей талии.
Ох, точно! Ладони! Лука слегка обернулся через плечо, подтягивая пятерню мужчины со своего тела повыше, пока его израненные пальцы не показались из спального мешка снаружи. Лука поймал большой палец, на кончике которого зияла большая ссадина от занозы, и накрыл его поцелуем, слегка лизнув пострадавшее место.
- У нас получилось такое чудесное жилище~ спасибо, папа. Мне нравится так проводить с тобой время. жаль только, что мы не купили строительные перчатки на заправке. Я как-то не подумал.. Сильно болит? - не дождавшись ответа, Лука сместил голову, целуя второй пострадавший палец в районе костяшки, и так каждую ранку, мягко зализывая их, словно пес.

В подобном расслаблении и неге совсем не хотелось никуда уходить, было грустно думать о том, что уже вечером придется покинуть это чудное место, так что, когда мафиози заикнулся об "отпуске" на подольше, оба мальчика просияли. Находиться подальше от любопытствующих взглядов и вечно голодных наёмников было отпуском и для них тоже, особенно после случая с Трэвисом это должно было понравиться Лео.
В отличие от своих спутников, Лука не отправился на веранду голышом. Игнорируя удивленный взгляд, он вначале набросил на себя найденный в гостевом комоде спальный хаталец, а затем, порывшись получше, отыскал и плавки. Наверняка, здешние гости не раз оказывались в положении, когда пришли сюда в деловом костюме, но не сдержались и захотели искупаться - а сдержаться здесь попросту невозможно, так что за продуманность идеи с гостевой одеждой место уже заслужило своих пяти звезд. На вопросы Лео, зачем всё это, Лука лишь тепло, на молчаливо улыбался. Как ему объяснить, что даже если единственные присутствующие посторонние здесь - это обслуживающий персонал, то это ещё не повод светить перед ними в неглиже? Да и самому Луке было уютней иметь на тебе ощущение хотя бы какого-то лоскутка ткани. Из-за постоянного, непрекращающегося внимания учишься ценить вещи, которые помогают служить преградой от чужих глаз. Впрочем, Генрих вместе с Лео нырял в лазурную воду, в чем мать родила, и полукровка был совсем не против. Он не помнил, когда в последний раз оба выглядели такими счастливыми, и ловил этот момент, как мог, вскоре присоединившись.
Завтрак уже принесли, и довольная троица уселась за столик. Запахло свежесваренным кофе, пыпечкой и прянностями.
- Франк уже негодует, что ты смылся? - усмехнулся Лука, откусывая половинку круассана с творожным сыром и красной рыбой.
- Мамочка всегда негодует. - отмахнулся Генрих, даже не снимая улыбки, и сытый откинулся на плетеную спинку кресла, потянувшись к пачке сигарет. - Ерунда. Когда мое присутствие на самом деле безотлагательно, но трубит так, и поднимает такую истерику, что здесь бы уже стояла машина с водителем, прямо по самые колёса в воде. - медленно, со вкусом сделав первую затяжку, Генрих даже прикрыл глаза. - Я только сейчас ощутил, насколько мне самому нужны эти несколько дней.

Сон не забирал его в свои владения надолго. Скорее, это был даже не сон, а короткие минуты забытья, которые появлялись и исчезали практически рандомно. В горле саднило, натруженные стонами и криками связки первыми дали знать о себе, першением взывая к тому, чтобы промочить горло. Полукровка сполз с края постели, ещё даже не до конца раскрыв глаз. Генрих спал рядом, откинувшись на спину, а Лео растекся по диагонали на своей половине, примкнув щечкой к груди мужчины и тихо посапывая. Полукровка добрался до кухонного уголка в прихожей, наполняя себе стакан воды. Дышать и думать сразу стало легче, но абсент явно не собирался так быстро покидать мальчишку. Картинка перед глазами всё ещё слегка плавала. Впрочем, это совсем не мешало перемещаться по дому.. или, вернее сказать, больше теперь мог помешать не алкоголь, а слабость в ногах. Коленки слегка дрожали. Лука прислонился поясницей к мойке, лишь сейчас ощущая, и вспоминая, как горячо они провели эту ночь. Впрочем.. почему же "провели"? Она ещё не закончилась.
Лука вернулся в спальню, ещё ненадолго зависнув перед окном, где ночь магическим образом подсветила воду, ставшую будто тканью для небесных созвездий. Всё, в воде и на небе, искрилось и переливалось от их красоты. Затем он обернулся к Генриху. Ноги уже сами несли обратно в постель. Пуховая перина не издала ни звука, когда он заполз на свою половину, слегка склоняясь над лицом спящего или дремлющего мафиози. Он лежал предельно-расслабленным, но будто бы и не спящим, просто задумавшимся. Взгляд желтых глаз проплыл вниз, по белой макушке хрупкого собрата. Он уже точно спал, но явно видел после наркотиков какие-то беспокойные сны, руки чуть подрагивали, вместе со стопами, будто бы он куда-то бежал или что-то делал. Это вызвало на устах демона улыбку.
Он сам не заметил, как уснул снова, проснувшись уже под утро. Свет ещё не тревожил их, но водная гладь понемногу загоралась первыми лучами рассвета. Лука раскрыл глаза от легкого шуршания. На сей раз, это был Лео. Он тоже заметно поморщился, приподнимаясь на руках и оглядываясь по комнате потерянным взглядом.
- Вода на тумбочке. - тихо прошептал Лука, позволив себе улыбку. - Доброе утро...
- Доброе.. - Лео не нужна была повторная подсказка, он разом осушил стакан и с блаженным видом упал обратно к Генриху под крыло, однако, наличие проснувшегося полукровки явно его взволновало, и засыпать малыш не спешил.
- Вчера было так странно. Я видел таких необычных рыб, и .. их, наверное, на самом деле не было? Гигантские морды с зелеными полосками между глаз, - он начал мягко жестикулировать, чтобы не разбудить мужчину, но тому, кажется, после бурной ночи можно было хоть из пушки палить. - А еще, с папой ночью... У него появились клыки, как у нас с тобой... так прикольно смотрелось~
Лука сдержался посмеялся, покачав головой.
- Это тебе точно привиделось. Кстати, насчёт папы... - он приманил мальчишку наклониться ближе к себе, чтобы что-то сказать на ушко.
__________________________________________

Потолок комнаты слегка плывёт. Не так, чтобы это вызывало чувство тошноты, но что-то совершенно точно происходит. Сон прогоняли, медленно, нежно, будто стягивая по чуть-чуть теплое, комфортное одеяло. А взамен, по телу периодически пробегались искорки какого-то совершенно иного тепла. Генрих хрипло застонал, силясь приоткрыть глаза. Мутные силуэты никак не хотели проясняться, но вскоре мозг всё же сжалился. Сначала это показалось сном. Горячим, и небезосновательно - но сном. Абсолютная пустота в голове, и прежде, чем в мыслях успело появиться хоть что-то, мафиози сдавленно задышал, не в силах отвести взгляд от столь пикантной картины.
- Лука...?
Томный желтый взгляд, до этого прячущийся под ресницами, слабо заискрился от зова сквозь упавшие белые пряди волос. Полукровка прижимался расслабленным, полностью вытянутым язычком к члену главы, прохаживаясь от основания к маковке, точно заботливая кошка. Он слегка сместил голову, наклонив её влево, и ширма волос сместилась вслед за ним, обнажая зрелище того, как с другой стороны по стволу скользит язычок Лео. Жадно сопя, малыш обильно покрывал орган своей слюной, смыкался на нём припухшими губками, целуя и будто бы даже слегка засасывая. Он тоже бросил короткий нежный взгляд на мужчину, но оба мальчика ничуть не собирались отрываться от своего занятия. Само по себе, зрелище могло вызвать стояк даже у мертвеца - особенно если брать в расчет тот факт, что оба демонёнка делали это своевольно и искренне, лишь бы доставить удовольствие Генриху. Их никто не принуждал, и Генрих даже не был уверен, что напомнит им когда-либо о том самом желании перед сном. Они всё ловили на лету и сами, ну чем не умницы?
Лука слегка потянулся, приподнимаясь на локтях, дабы немного возвыситься, и обводя головку плоти медленным, горячим прикосновением чуть шершавого язычка. Генрих уловил чувство, от которого внизу живота закололо особенно остро, стоило ему лишь слегка встретиться с Лукой взглядом. Похоже на его малоизученные Чары. В груди свело от невыразимого ощущения, когда эти двое безмолвно и шутливо начали толкаться носиками за своё право дорваться до того или иного местечка. Генрих не удержался, протягивая руку и оттягивая алую нижнюю губу Луки чуть вниз, обнажая его белые клычки. Малыш отозвался в ту же секунду, вытягивая гибкий язычок и переключаясь на фалангу пальца, и Лео, довольный свободой действий, сразу же взял в оборот член любимого, приобнимая за основание подушечками пальцев и мягко присасываясь к маковке.

Вид казался поистине космическим. Подводное царство медленно погружалось в легкий вечерний сумрак, хотя из-за толщи воды казалось, что вечер довольно поздний. Тени рыбьих косяков и крупных существ то и дело величественно проплывали мимо, лишь изредка с интересом то или иное создание тыкалось своей мордой в прозрачные стенки купола, но почти сразу же отплывало. В основном, это были близорукие акулы, которые вызывали особый восторг у Лео. Лука прикрыл глаза, расслабленно улыбаясь. По левую руку ощущалось тепло Генриха. Он разговаривал с Лео приглушенным тоном, и опьяненное сознание полукровки могло бы даже задремать под это мирное журчание чужих голосов, если бы не тема, на которую переключился мафиози. Лука вздохнул и слегка повернул голову к мужчине, слушая в который раз пересказанную историю о своем обреченном положении в мафиозном мире. И хотя история была больше грустной, Лука не мог совладать со своей памятью, которая рисовала перед глазами его первые воспоминания о доме, о том сексе, который у них случился в спальне, о тех словах, что он смог произнести, навсегда впустив полукровку в своё сердце. Всё это вызвало на тонких губах слегка неуместную сейчас улыбку. Впрочем, ее всегда можно было бы оправдать количеством выпитого.
Внезапно Генрих сам повернулся навстречу, прикоснувшись, и Лука подался чуть ближе, приткнувшись кончиком носа в любимую ладонь. Ему всё больше и больше нравился этот вечер. Возможно, алкоголь сыграл здесь не последнюю роль, заставив вечно осторожного демона расслабиться и снять некоторые свои извечно работающие предохранители. Но Лука чувствовал себя просто прекрасно. Поскольку пил он в основном коктейли, не отказывал себе в закуске и умудрялся растянуть удовольствие, то выпивки в нем было не так уж много, так что даже картинка перед глазами плыла не то чтобы сильно, правда, некоторые поведенческие повадки уже успели измениться, и Лука больше не мог их подмечать и контролировать. Он потянулся во всём теле и сел, вслед за Генрихом, наблюдая, как Лео перебирает планшет с менюшками, отыскивая то, что хочет заказать. Даже просто услышав название искомого, он не удержал на своем лице ироничной улыбки.
- Абсент сам по себе коварен, Лео. - произнес он, без укора, но с хитрой улыбкой косясь на Генриха. - А тут ещё с запрещенным растением.. Ты тоже его выпьешь?
- А ты переживаешь, что мы оба будем бегать за несуществующими акулами? - усмехнулся мафиози, поднимаясь на ноги. - Всё в порядке, выжимки там не так много, чтобы что-то могло случиться. Ты можешь позволить себе расслабиться вместе с нами.
Лука всё же отказался. Он проникся прелестью коктейлей, и намеревался перепробовать все неизвестные доселе названия, чтобы отыскать себе самые излюбленные по вкусу. К наркотикам он относился с осторожностью всегда, ибо порой для впадения в приступ или врубания чар хватало и алкоголя. А если Лука впадёт в приступ - не Генрих, ни тем более Лео не смогут уладить эту ситуацию сами, без посторонней помощи. И всё же, свобода их выбора слегка подожгла в Луке зависть. Он подошел к мужчине ближе, пока они подходили обратно к столику, вытянувшись и примкнув губами к раковине уха.
- Но я с радостью выпью их в другой раз, когда ты сможешь позаботиться об этом~ - он бегло подмигнул мафиози, и обратил внимание на маленькое "шоу", которое Лео уже вовсю снимал. Кубики белого сахара подёрнулись синим пламенем из-за спирта, хотя сами по контуру своих очертаний продолжали гореть оранжево-алым. Лука удивленно выдохнул, не сводя глаз. Почему-то при виде этих огней в виске снова запульсировало и кольнуло до легкого головокружения. Малыш отшагнул назад и присел обратно на диванчик, наблюдая за тем, как Лео и Генрих разбирают свои бокалы и начинают пить. Он крепче сжал в пальцах ножку своего бокала, отпивая, и будто бы сразу стало легче.
- Спасибо, папа. - мурлыкнул Лука насчет тоста, и облегченно выдохнул, вновь полностью отдаваясь очарованию этого вечера. Они снова затеяли разговор о чем-то отвлеченном от дел, смеялись, гуглили какие-то смешные видео. Лео действительно начинал уплывать на глазах, но о нём Лука не беспокоился - демоны легко приходят в себя из-за быстрого метаболизма. Он с интересом косился на Генриха, ожидая, когда накроет его - но мужчина виду не подавал. Возможно, у него уже тоже плавали десятиглазые рыбы, но он просто специфично улыбался, и продолжал курить, с ухмылкой наблюдая за пошатыванием Лео.
Даже без запрещенных штук Лука ощутил эффект долгой жизни без алкоголя. Пока он сидел, лежал, валялся на диване и опрокидывал в себя коктейль за коктейлем, голова была абсолютно ясной и чистой. Но стоило им встать, как оказалось, что полукровка "готов" едва ли не сильнее, чем Лео. Они вдвоем хихикали и пошатывались друг на друга, когда шли по песку, слегка повисая на Генрихе, что сам старался идти ровно, но невозможно было устоять от обаяния мальчишек, так что путь занял гораздо больше времени, чем если бы они шли тревзые - демонята несколько раз роняли его на прогретый песок, то нечаянно, а то и нарочно, заливаясь звонким смехом и целуя в обе стороны лица. Когда троица приблизилась к домику, то контакт с такой же теплой водой будто бы смыл последние печальные мысли, было так чертовски приятно ощутить её на своей коже, даже захотелось поплавать, но это всегда могло немного подождать - все же разбирало любопытство, куда папа ведет их в этот раз. Платье на обоих намокло и прилипало к ногам, но малышам уже не было дела до "приличного вида", они легко задрали подол повыше и едва не на перегонки шлепали до лестницы. Домик тоже был словно сошедшим со сказки. Милые маленькие "светлячки", мерцающие по всему периметру бунгало, создавали такой неповторимый уст и очарование, что оба тваренка, едва поравнявшись со входом в домик, уже замерли, пооткрывав рты, пока мужчина не отпер им дверцу внутрь. Изнутри хижинка выглядела не менее чудесно: аутентичные деревянные стены, мебель, была даже посудка, сделанная из местных ракушек, половинок кокоса, жемчужинок. Войдя в спальню, сердцевину всего домика, малыши очаровались снова. Здесь открывался изумительный вид на вечерний океан. Лука даже забыл, как дышать. Он так и затем, удерживая в когтистой лапке подол своего платья, и во все глаза глядя на бескрайнюю лазурь, будто они и не на Земле вовсе, а в искрящемся космосе.
- Как.. красиво.. - прошептал Лука, прижав свободную лапку к стеклу. - Правда можно будет остаться? - он обернулся на Генриха, уже раздевшегося и ложащегося на кровати, лишь сейчас вспомнив, что до сих пор находится в мокром платье, а потому торопливо потянув его с себя прочь. - Ты точно можешь это сделать? Не в минус твоим делам?
- Не волнуйся, Франк справится. Там не нужны мои особые решения. - отмахнулся Генрих, потянув за изящный лоснящийся золотом плотный шнурок с кисточкой, и тотчас же одна из занавесок балдахина мягким движением распустилась вдоль всей правой стороны кровати, укрывая сторону, где ещё воевал со своим платьем Лео. - Иди ко мне, малыш.
Губы невольно растянулись в растроганной, счастливой улыбке. Лука протянул руку к затылку, отцепляя изящную азиатскую заколку с цветком лотоса, и распуская собранные белые локоны, отросшие почти до середины спины. На теле, помимо белья, остались лишь украшения: тонкая золотая цепочка, плотно пролегающая вдоль основания шеи парня, как своеобразный ошейник, и браслет на правой руке. Черная и белая змеи неизменно вились по обнаженной спине. Луку продолжало немного "укачивать", поэтому он приземлился на постель ненамного лучше, чем Лео, буквально рухнул в готовые объятья Генриха, и подняв на него опьяненные желтые очи, тихо смеясь.
- Папочка~ - выдохнул Лука, протягивая руки и мягко цепляясь коготками поверх волос на затылке, слегка их перебирая. - Ты такой славный~ Хочу сделать для тебя.. что-то.. выразить свою.. ик! - благодарность~
Лео уже успешно вылез из платья и льнул к мафиози под соседнее крыло, вылизывая щеку.
- Папа-а-а.. - слышался его слабый, но совершенно поплывший голосок. - Ты такой.. на ощупь приятный~ Вааау.. Как я раньше не замечал..

Едва Лука увидел позиции в меню, как заметно напрягся. Он уже раскрыл было рот, чтобы сдержанно возмутиться тому, как Генрих расточительно распоряжается видами, находящимися на грани вымирания, как уже услышал объяснение, и потому облегченно вздохнул, гораздо теплее посмотрев на мужчину.
- Ого. - задумчиво произнес он, отпивая из бокала какой-то кисловато-ягодный коктейль. - Целое ранчо с такой редкостью? И ты умудрился сохранить это в тайне?
- Ты просто не спрашивал. - Усмехнулся Генрих, дымя сигаретой.
- Папа! - Лео всерьез заинтересовался меню, разглядывая картинки, но пока явно не осознавая его спецификации. - А что за "кабарга"? Смешное название. Какая-нибудь страшная пузеглазая рыба?
- Это такие маленькие безрогие олени. - посмеялся мафиози, то и дело переводя взгляд с одного на другого. Мальчики выглядели почти как близнецы, несмотря на внешнее уродство Лео. В красивых платьях, такие милые и расслабленные, они действительно создавали ощущение, схожее с семейным. Не любоваться ими было попросту невозможно. Подняв свой бокал, Генрих затушил окурок в пепельнице и привстал со своего места. Оба малыша с готовностью притихли и заулыбались. Две пары преданных, выразительных глаз глядели, готовые ловить каждое его слово.
- За Лео. За его выздоровление, и за скорое приобретение своего настоящего личика. - произнес Генрих, и троица осушила свои бокалы. Официанты с готовностью приблизились пополнить их и принять новые заказы. Поскольку мафиози всех заинтересовал этим последним меню, мальчишки уткнулись именно в него, и каждый выбрал что-то своё. Лео заинтриговали маленькие олени, в то время как Лука остановил свой выбор на снежном барсе.
- Не думал, что ты выберешь именно его. - прокомментировал Генрих, когда прислуга уже ушла в лифт.
- Я не смог удержаться. Да и говорят: когда сомневаешься, стоит помнить, что первое решение - самое правильное. - Лука откинулся на спинку дивана, придерживая в ладони полный бокал вермута. - Знаешь.. снежные барсы, это ведь действительно уникальное животное. Его называют Хозяином гор, или Призраком Гималаев. Его долгие десятилетия невозможно было ни заснять, ни поймать. Неуловимый хищник, о самом существовании которого много лет ходили легенды. Совсем как о ..нас. - Лука немного печально улыбнулся, склонив голову вбок. - Ты тоже, своего рода.. фермер. Теперь у тебя уже двое редких "зверей".
- Ну, я бы точно не согласился ни с кем делиться. - посмеялся Генрих. Когда принесли еду, беседа вновь оживилась. Тварята выпучив глаза делились друг с другом впечатлением о мясе и о том поваре, который смог сделать его таким нежным, буквально тающим на языке, в то время как глава самодовольно улыбался, видя счастье на их моськах.

Лука был заинтригован не меньше, чем Лео, поскольку в утаивании сюрприза Генрих не делал между ними никаких поблажек и секрета не раскрывал до самого последнего момента. Когда Лука переступил порожек лифта, он остановился как вкопанный. Он ещё никогда в жизни не бывал в местах, подобных этому. Даже об их существовании слышал больше из случайных уст. Похоже, что на Лео это тоже произвело неизгладимое впечатление - полукровка скосил взгляд, чтобы проследить за его реакцией, но Лео на прежнем месте уже и след простыл - зато впереди уже раздавался его восторженный писк.
- Какая красота!!! Мы прямо в океане?! Такое вообще возможно? - Лео порхал от одного края купола к другому, не умолкая и снимая всё подряд на свой смартфон. Самодовольная улыбка расцвела на устах Генриха: его идея явно удалась. Пока троица шла к столу, на лифте, который успел смотаться ещё раз наверх и вниз, уже подъехали официанты и девушка-администратор. Они выложили перед компанией меню, выслушали все предпочтения и удалились. Теперь внутри купола не было абсолютно никого, кроме них троих. Лука периодически крутил головой, засматриваясь на причудливых рыб и других океанических тварей, блуждающих за кристально-прозрачным стеклом. Лео вешался на папу, но больше прыгал и смеялся - для него такое зрелище, наверное, было даже более неожиданное, чем для Луки.
- Ты не перестаёшь меня удивлять. - произнес Лука, оборачиваясь на мужчину, который разве что не лучился, как начищенный самовар. - Целый ресторан под водой? Как?
- Тебе нравится? - вопросом на вопрос уточнил мафиози, пригубив любимый виски, который уже успел принести официант. - Такие ресторанчики - редкость, но больше из-за дороговизны строительства, океан-то кругом. Можно хоть каждые триста метров береговой линии такими обставить. Правда, тогда они теряют свою изюминку.
- И всё же.. - Лука снова обернулся на весело прыгающего Лео, который следил за крупной акулой, снующей вдоль стекла. - Это ведь.. прямо как сон. Мы посреди океана. Мы в самом океане. - демон задрал голову, посмотрев наверх, на темную толщу воды, сквозь которую еле заметными золотыми лучами пробивался солнечный свет. - На нас давит несколько тонн, судя по глубине. Здесь спокойно плещутся рыбы. И здесь так... - Лука покатал слова на языке, мягко прищурившись. - ... так... спокойно.
Генрих пристально следил за выражением лица своего малыша, ухмыляясь и попивая глоток за глотком.
- Раз тебе настолько нравится.. считай, что он твой.
Демон моргнул, медленно опуская взгляд от верхушки купола - на лицо мафиози. Он какое-то время молча смотрел на него, кажется, даже не дыша.
- Нет.. - выдохнул он одними губами, начиная улыбаться. - Ты шутишь.
- По мне видно, чтобы я шутил? - вскинул бровь Генрих, прикуривая.
- Это же... ты же.. - Лука сглотнул, но по уголкам рта задергалась улыбка. - Я даже боюсь спрашивать, сколько это может стоить. Да и зачем тебе?!
- Да просто. Хочу. Может, открою второе дыхание на ресторанном бизнесе. - Мафиози протянул ладонь, выхватывая нежно-молочную прядку волос, вьющуюся возле лица тварёнка. - А может, назначу директора и просто буду приходить сюда для решения ..особо сложных вопросов. Отличное же место. Как раз под водой ничего не слышно. И не видно.
- Иди ты. - Лука мягко пихнул его локтем в бок, но заметно просветлел. Он коснулся поцелуем виска мужчины, когда из лифта вновь стали выходить официанты, неся заказанные блюда. Наконец Лео подбежал и сел рядом. Он лучился едва ли не ярче их двоих, перелистывая получившиеся фото - просто видов и себя на фоне этих видов.
- Я хочу нам тоже зафоткать! Можно? - Лео подсел ближе, вытягивая ладошку максимально вперед, и троица весело улыбнулась в экран, создавая ещё одно отличное памятное фото.

Как только щека прислонилась к любимому изгибу плеча, неизменно пахнущему табаком и дорогим одеколоном, Лука растворился в нём, как в спасительном облаке, становясь обычным ребёнком, слегка уставшим и сонным, преданно приобнимающим мужчину за локоть. Он продолжал поддерживать беседу, но мыслями был уже совсем не здесь. Эти несколько дней развлечений с Трэвисом не были ему в тягость, но он соскучился по Генриху, как и после любой длительной вылазки. Нескольких ночей, проведенных совместно, этого не сглаживали. Секс не был важен Луке настолько же, насколько он важен для Лео. Важней было именно присутствие. И поэтому, хоть с Трэвисом и покончено, хотелось нагнать упущенное уже сейчас, до наступления утра. Побыть с ним, пока не настал очередной день, полный проверок и важных встреч, просто нежась под одеялом или даже вот так, в кресле. Лука приоткрыл глаза лишь тогда, когда Лео уже развернулся на выход из комнаты. Тваренок поморщил лоб, озадаченно проводив того взглядом до двери. Если Генри и верит всем его словам, то Лука предпочитал доверять только собственной интуиции, а она предупреждала, что Лео ни за что бы не отказался провести эту ночь под соседним бочком у Генриха, особенно после того, как он проучил своего обидчика. Ведь после разбирательств со злом всегда хочется очутиться в объятьях добра и нежности. Или у Лео всё сложнее?
Как бы там ни было, Лука не мог покривить душой самому себе: он хотел уединения. Возможно, не на всю ночь, но хотя бы на её часть.
- Я же демон, папа. - тепло улыбнулся Лука, приподняв голову от любимого плеча и заглянув в лицо. - Я не могу устать так быстро. Особенно учитывая, что я почти весь день балду гонял. Пытки Трэвиса не в счёт, такой же кайф, как кофе попить.
Мужчина рассмеялся, откинувшись на подушки и увлекая за собой демоненка.
- Так значит, вы проучили его, но оставили в живых? И где же он теперь?
- Он у Виктора, внизу. Трэвиса подлатает, и свободен. Если, конечно, ты не добавишь ему работёнки. - Лука неспешно, будто бы между прочим, переступил коленом через корпус мафиози, устраиваясь сверху, проползая по строгой линии застегнутых мелких пуговиц рубашки обеими лапками, будто пересчитывая их. - Можешь делать с ним, что захочешь, но думаю, у него кишка тонка просто так сбежать от клана. Так что, останется работать как миленький. Можешь сваливать на него любую грязную работу. Он это заслужил.
- Мне нужно знать, что он сделал, Лука? - более сухо уточнил мафиози, невольно крепче сжав ладонями талию мальчишки, которую оглаживал. Демон отрицательно качнул головой, навис ближе и чуть прогнулся, попятившись корпусом назад, оставляя верх в руках Генриха.
- Больше не о чем беспокоиться. Трэвис заплатил за свои ошибки. Я не хочу больше о нем. Хочу тебя...
Возможность говорить заканчивается на последнем слоге, и полукровка совсем не против, он ужасно соскучился по этим губам с терпким привкусом сигарет и горького кофе, что затыкают его хищными поцелуями. Одежда ползет вниз, демон успевает лишь вздергивать стопами, чтобы отправить её, приспущенную, в полёт до пола. Когтистые ладони жадно, но бережно обнимают за широкие плечи, шею и бока, притягивая ближе.
- Папа..
Сладкий полушепот спотыкается о затаившееся дыхание, зато два желтых огонька в ночи смотрят туманно и голодно, подтверждая, что он точно не отступит от своих желаний. Лука с ними предельно-честен. Он немного поворачивает лицо, ласково прикусывая кромку уха мужчины, когда тот совершает первое движение бедрами. Мир вспыхивает огнями, ночь перестаёт казаться темной, а время останавливается. Полукровка перестает воспринимать собственный голос. Слишком хорошо. В мгновение ока улетают даже мысли о Лео. Напряженные запястья, успевшие царапнуть, Генрих сбрасывает в себя и вминает одной своей пятерней в подушки над головой, глухо постанывая от собственного кайфа. Лука лишь отдаленно ощущает, что происходит с его телом, не в силах его контролировать: бедра сами извиваются навстречу, спина дрожит, а внутри всё до того приятно немеет и стягивает, что хочется едва ли не мурлыкать. Могли ли так раздразнить его аппетиты игры с Трэвисом? Лука с самого начала пути с Генрихом был участником его пыток. Чужая боль и секс были связующими звеньями для начала их странных отношений. Мафиози сам открыл полукровке глаза на его возбуждение от некоторых людских мучений. Впрочем, Генрих еще ни разу не был недовольным от такого состояния своего малыша. Скорее наоборот, он всё активней начинал этим пользоваться.

Когда перед глазами перестали кружить вспышки света из-за оргазма, а легкие слегка угомонились, Лука приподнялся и выполз из объятий Генриха, не забыв заключить его в особенно-ласковый поцелуй. Он провел ладонью по темным как смоль волосам мужчины, улыбаясь, и наконец спрыгнул с постели, заматываясь в одеяло.
- Куда ты? - подал голос мафиози, потянувшись к стакану, чтобы промочить горло.
- За Лео. - спокойно уточнил демон, обернувшись и отразив удивление на лице главы спокойной ухмылкой. - Он бы ни за что не отказался от твоей компании сейчас. То, что он ушел - очередной внутренний тормоз. Я хочу позвать его. Ты ведь не против, папа?
- Когда бы я был против вашей компании~
- Вот и чудесно. Я мигом. - Лука игриво закусил нижнюю губу, улыбаясь, и выскользнул из кабинета, поднимаясь по лестнице наверх. Лео не спал. Комнату освещал лишь яркий свет из монитора ноутбука, стоящего на полу, а сам полукровка сидел напротив со слегка отсутствующим видом глядя в экран. Он как будто даже не сразу заметил, что Лука вошел, встрепенувшись, когда он оказался совсем рядом.
- Я монтирую. - с виноватой улыбкой оправдывался Лео, хотя полукровка всё равно успел заметить, как Лео сворачивает какой-то фильм в плеере, явно им не смонтированный.
- Ты так не выспишься и завтра в ресторане будешь клевать носом в тарелку. - Лука потянул Лео за руку, вынуждая встать, пяткой аккуратно закрывая крышку ноутбука. - Завтра смонтируешь, или послезавтра. С этим торопиться некуда. Идём.
- Куда? - слегка уперся Лео, опустив голову.
- К папе. Куда же ещё. - заметив, что собрат вздрогнул и удивленно смотрит, Лука терпеливо вздохнул. - Я не верю в слова. Я же вижу, в каком ты состоянии. Он нужен тебе сейчас. Идём. Мы должны быть вместе сейчас.

Лука, периодически поглядывающий на экран смартфона за состоянием Трэвиса, удивленно обернулся на Лео и смерил его взглядом, не до конца понимая истинную причину вопроса. Разве он сделал что-то не так? Лука уже знал, что подобные вещи Лео просто так спрашивать не станет. Значит, он уже какое-то время думает об этом. И его это тревожит. Лука попытался прокрутить события в своей голове за последние несколько дней, и быстро вспомнил, когда они в последний раз тактильно контактировали друг с другом. Лицо Луки вмиг просветлело, и он беззаботно улыбнулся.
- Ах, это! Не-ет, у меня просто очень сильно болела голова. Такое иногда бывает. Да, кстати, твой вопрос напомнил мне о том, что ты теперь обращаешься. Раз уж нам всё равно надо ждать нашего бычка-осеменителя, может, начнём?
Мальчики расчистили комнату, сдвинув всю мебель подальше к стенам, и уселись на полу друг напротив друга. Поначалу, Лука лишь объяснял. К сожалению или к счастью, но то, что дали ему несколько недель в монастыре, было, в основном, теорией. Слежка за собственными ритмами в организме так или иначе требовала опыта, плюс ко всему, у каждого звоночки были строго индвидуальны, и на что здесь обращать взгляд, можно было понять, лишь несколько раз обратившись и запомнив ощущения, предшествующие этому.
Лука попросил Лео максимально-ярко представить особенно-неприятные приставания Трэвиса с закрытыми глазами. Лео подчинился, пару минут он просто сидел, плотно зажмурив глаза и морща носик от попыток не отвлекаться, но уже к третьей минуте по щекам стремительно поползла шерстка, и Лука, подождав ещё буквально несколько секунд, выдернул его таким же резким хлопком в ладоши, как это было в самом начале. Они повторили это несколько раз, но, к сожалению, Лео толком ничего не ощущал внутри себя, кроме того, что ему становилось очень обидно и больно.
- Ладно. - Лука наконец поднялся с пола, слегка отряхнувшись и разминая затекшую спину. - Может быть, из-за того, что ты демон лишь на четверть, у тебя и не будет предупреждающих сигналов в организме. Но тот факт, что хотя бы эмоции у тебя строго-определенные, ты можешь попробовать сглаживать их, чтобы не упасть в приступ в неудобный момент. Продолжим уже дома. Пора проведать нашего заключенного.
Трэвис лежал в том же положении, в каком они его оставили. Даже несмотря на довольно спортивное телосложение, мышцы пресса не смогли утаить зрительной припухлости в районе живота. Он явно накончал достаточно много, успел посопротивляться, и теперь разводы спермы стекали по уголкам губ, вкупе со слюнями.
- Кажется, он в отключке. - коротко резюмировал Лука, осмотрев наёмника, - Можно увозить.
Закрутив наёмника в обычную простыню, мальчики вернулись к особняку, точно также, в ночи. Лука половину дороги мило общался с кем-то по телефону, так что, когда Кадиллак остановился на задней части парковки, к ним уже вышел немолодой мужчина в белом халате. Он уважительно поприветствовал обоих демонят, и заглянул в багажник, где тихо мычал замученный Трэвис.
- Так он ещё у вас целый-невредимый. - улыбнулся доктор, бегло посмотрев на оголившийся торс и помогая вытащить парня наружу. - Оклемается, не извольте переживать.
- Большое Вам спасибо, Хейв. - полукровка тепло улыбнулся врачу, пока помогал донести наемника до инвалидного кресла, стоящего возле черного входа.
- Пустяки. Для меня большая помогать Вам.
- Вы уже не раз мне помогаете.
Лео шел рядом, придерживая простыню и стараясь подсобить в переноске, но удивленно переводил взгляд то на Луку, то на таинственного врача. Они так мило щебетали друг с другом, словно между ними было что-то большее, чем рабочие вопросы. Вскоре врач вместе со своим "пациентом" скрылся внутри особняка, а Лука сел обратно в Малышку, отгоняя машину на стоянку перед главным входом.
- А кто он такой? - выдохнул Лео, скосившись в зеркало заднего вида. - Я его раньше не видел здесь.
- Виктор Хейв. - небрежно произнес Лука, глуша мотор Кадиллака. - Врач частной клиники под крылом у Генриха. Наипрекраснейший врач, из тех, с которыми мне доводилось сталкиваться. Он много раз выручал меня, латал после миссий, заботился. Обо мне, и о Генрихе, за что я особенно ему благодарен. Этот - никогда не предаст. И чтит законы, которые создает Генрих, повыше, чем пресловутую клятву Гиппократа. Я уже сказал ему, чтобы не трогал рану на плече, а остальное по усмотрению. Если захочешь, можешь навещать его. Виктор наботает на нижнем этаже, чтобы его никто не отвлекал, там же есть небольшая дежурная палатка.

- Чего нет, того нет. - Лука закончил с введением, отбросил шприц и задумчиво посмотрел на трясущего головой в попытках выплюнуть игрушку наёмника, уперевшись кулаком в бок и задумавшись. - Но, у Генри есть..
- У папы? - Лео не мог перестал поражаться, во все глаза уставившись на Луку. - Это ты мне тоже потом объяснишь?
- Не знаю, не знаю, может, и не захочу объяснять~ - хохотнул малыш, направляясь на выход. - Следи, чтобы этот придурок не обкончался раньше времени. Я съезжу за машинкой, туда и обратно.
Машинка, которая представляла из себя переделанную модель вибро-помпы для мужских утех, хранилась у Генриха в гараже, добраться до которого было несложно, особенно вечером, когда основной поток работяг уже ужинал по своим домам. Полукровка вернулся в хижину минут через сорок. Тяжело пыхтя, он наконец водрузил на пол перед Трэвисом агрерат с трубками и кнопками, замечая, что завязочка вернулась на основание члена.
- Он тут почти что фонтанировать начал! - всплеснул руками Лео вместо объяснений, когда Лука перевел на него взгляд. - Выл как раненый кит. Пришлось ему снова всё перекрыть.
- Хм. Да я совсем не против. - Лука уже вовсю разбирался с аппаратом, подключая тот в розетку и начиная распутывать трубки. Первая, тоненькая, похожая на катетер, соединяла эластичную нишу, похожую на небольшой стаканчик, с внутренностями машины, в которых явно хранился моторчик. Вторая трубка лежала смотанной, но Лука начал распутывать и её тоже. Лео завороженно смотрел на все приготовления, от привкушения начиная ходить кругами вокруг Трэвиса.
- Ну вот, папочка? Готов к незабываемым ощущениям?
Наёмник уже никак не реагировал. По уголкам рта текли слюни вперемешку со слезами, тело дергалось, изможденное несколькими днями бесконечного возбуждения, а взгляд слегка затуманился, будто бы сейчас он был уже не здесь. Лука загадочно улыбнулся, не сводя глаз с его лица, когда поднес "стаканчик" к лиловому члену, погрузил его внутрь полностью, отвязал шнурок, а затем нажал кнопку на корпусе машины. Эластичные стенки материала вмиг обхватили член, создавая мягкий вакуум, и Трэвис подавился вскриком, потому что вновь кончил, только сейчас ощущения были чрезвычайно мощными, его бедра конвульсивно задрожали, а сам он выгибался дугой назад, выпячивая бёдра ближе к механизму.
- Да не переживай ты так. - хмыкнул Лука, потрепав взмокшего мужчину по макушке, как собаку. - Она от тебя теперь нескоро отлипнет. Но, это ведь только пол-дела? Лео говорит, ты любишь, когда глотают. А сам небось не умеешь? Ладно, я добряк. Я научу тебя. - Неторопливые пальцы потянули на себя чуть более толстый шланг, один конец которого полукровка прикрепил к машине с той стороны, где осуществлялся сбор, а второй слегка смазал в текущих по чужому подбородку слюнях, и горемычно вздохнул.
- Всё-таки придется освободить тебе пасть. Даже жаль. - Шупальце было выдернуто, и Лука не размениваясь на деликатность задержал челюсти Трэвиса раскрытыми, продевая руку обратно в горло, только на сей раз - удерживая на кончиках когтей начало трубки. Чтобы зубы не передавили трубку, ему повязали обычный кляп-шарик, небольшая возня внутри, и Лука довольно отстранился, наблюдая, как по прозрачным трубочкам - от члена, и через пару секунд - из сборника внутри машины, побежали первые белесые капли в приоткрытый рот жертвы. Трэвис будто бы даже слегка пришел в себя после очередной разрядки, изумленно уставился вперед, на происходящее, и снова затряс головой.
- Теперь он будет глотать ровно столько, сколько накончает. А кончать он будет ооочень много, - ухмыльнулся демон, сложив руки на груди и наслаждаясь своими трудами. - Ни грама не прольется мимо, ни грама он не сможет сплюнуть, ни грама не засохнет просто так, не принеся ему удовольствия. Папа. Ты как, в восторге?

Лука сел за руль уже немного на автоматизме, вырулив на дорогу, но добраться до трассы, ведущей домой, не смог. Он заглушил Малышку на просёлочной тропинке, откинувшись и энергично потирая голову. Лео был здесь совершенно не причём, но что-то странное случилось, когда он прижался. Как будто мир слегка покачнулся, теряя свои привычные свойства, показался каким-то картонным, иллюзорным.. почти игрушечным. Чтобы это состояние не переросло в приступ, Лука вышел из машины и оперся руками в капот, глубоко вдыхая и шумно выдыхая. Он в ярости замахнулся в темную сталь Малышки, но не смог её ударить, лишь бессильно занёс напряженную руку для удара и снова её расслабил, медленно сползая на траву. Лука знал природу этих болей. Что-то из прошлого лезет наружу. Меньше всего полукровка желал это узнавать. Он познал что-то хорошее, только оказавшись рядом с Генрихом, и не видел ни одной причины, по которой ему стоило бы рыться в своей амнезии, чтобы выяснить что-либо до момента его появления в жизни чёрта.
С запозданием, но демон всё же вернулся в особняк. Уже стояла ночь, когда он, стараясь не шуметь, вошел в спальню Генриха, уже переодевшись и избавившись от последних следов чужого запаха. Мужчина не спал. Как только Лука приблизился к кровати, пружинки матраца заскрипели, и его приобняла теплая тяжелая рука.
- Привет, - обессиленно улыбнулся Лука, опустив ладонь на скулу мафиози.
- Привет. А Лео где?
- Лео остался там, где мы были весь день. Ему захотелось побыть одному.
- Вы же не поругались, правда?
- Нет, ничуть. Скорее наоборот. Я поеду туда обратно, но уже утром.
- Хорошо. - кажется, Генрих значительно успокоился после этих слов, потому как не прошло и десяти минут, как полукровка уже ощущал тихое спящее дыхание мужчины, и сам закрыл глаза, погружаясь в сон.

Оказалось, Лео и Лука прекрасно дополняли друг друга, работая в паре. Как минимум, это прекрасно проглядывалось при издевательствах над Трэвисом. Жестокий Лука знал, как и куда можно перегибать палку, в то время, как Лео был этаким "добрым полицейским" и издевался больше словесно, в остальном, сглаживая многие углы. Очень скоро Трэвиса уже не понадобилось приковывать к кровати, он едва ли мог передвигаться после нескольких игрушек, которые мальчики на нём опробывали. Спина изо дня в день покрывалась всё более густой сеткой кровоподтеков от ударов ремнём, лицо болело от царапин, но вся эта боль становилась просто ничтожной, по сравнению с ощущениями, когда один из них начинал лезть в направлении паха. Трэвису в самом деле начало казаться, что его член способен отвалиться - он горел огнём, так сильно, что казалось, будто прямо сейчас на нем гуляют язычки пламени. Наёмник выл и ревел не своим голосом, но комнатка прекрасно спасала от звуков, и его никто не мог услышать, кроме тварей. Иногда он кончал - в полном забытьи, едва ли не ползая в ногах, готовый на что угодно, чтобы с него отвязали эти путы. Сознание покидало его тем чаще, чем чаще игла протыкала кожу - Лука не забывал поддерживать нужную дозу вещества в его теле, заставляя практически терять рассудок от желания. Трэвис больше не огрызался. Он разве что продолжал бросаться ненавистными взглядами, но больше не стремился усугубить своё положение руганью. В очередной вечер Лука возник перед его лицом с длинной, узкой игрушкой, больше похожей на массивное щупальце.
-Открывай рот. - уже расслабленно потребовал тварь, и наёмник, шумно посопев, подчинился. Лука шагнул ближе, опуская витиеватый наконечник на полость языка, и задвигая мягкий реалистичный пластик глубже в рот. Трэвис захрипел, не в силах ничего сделать с рефлексами, но Лука поймал его за подбородок, сурово сузив взгляд.
- Дыши носом, папочка. Глубже. Тебе понравится, я обещаю.
Лука мог издеваться, но даже его гневные советы были, тем не менее, дельными - и Трэвис судорожно задышал носом, покашливая и возмущенно подергивая руками. "Щупальце" уже давно вошло за пределы рта, щекоча глотку, а демон будто нарочно крутил его в разные стороны, вынимая на половину и задвигая снова, вызывая у Трэвиса приступы кашля. Он получал пощечины, и пытка продолжалась снова, пока по лицу у Трэвиса от бесконечного чувства тошноты не побежали крокодильи слёзы. Лука презрительно убрал от него руки, оставив игрушку по самое основание внутри рта.
- Так ты уже не сможешь кричать. - сухо подытожил он, обернувшись на Лео. - Я планирую отвязать ему член и вколоть побольше. Хочешь напоследок что-нибудь добавить от себя? 

Лука напряженно сел напротив, какое-то время молча придерживая свою кружку с чаем и глядя поверх Лео. Почему-то прикосновение и щебет счастливого собрата вызвали у него сильную головную боль, которую он пытался маскировать задумчивостью. Демон немного отпил, думая над словами парня.
- Меня не за что благодарить. Тебя спас не я, а Генри. Моя помощь тебе, это в том числе моё собственное желание разобраться с теми, кто портит и порочит клан. Мне известно, что для некоторых я - большая проблема, в связи со своей способностью. Которую я при этом не могу контролировать. - когтистые пальцы сцепились вокруг кромки чашки, а взгляд упулился на поверхность напитка. - Я для них, одна большая провокация. И я.. я поначалу вовсе не хотел жить в особняке. Вообще даже заходить туда без надобности не собирался. Но Генрих сказал - "Что они за бойцы, если готовы сдаться под давлением собственной похоти?" Тогда я и расслабился. Потому что.. да, так и есть. Если они не могут с этим справиться, из них дерьмовые бойцы. Если они не в состоянии перестать думать членом и включить голову - клану такие не нужны. Из них никто не делает монахинь. Но и решать свои вопросы мы всегда призываем по чести. Если клановец учиняет разбой просто так, мы его наказываем. Если насилует девочек, не заплатив, при этом девочек, которые дружат с нашим кланом - мы наказываем. Человек должен оставаться человеком. Только тогда он станет достойным клановцем. А ты, - Лука поднял взгляд на мальчишку, слегка прищурившись. - позаботься о том, чтобы подобного больше не происходило. Не в плане секса - тут я тебе не хозяин. А в подборе любовников. На нас с тобой уже были совершены покушения. Не следует множить эту неосторожность.
Они ещё поболтали какое-то время, и решили спуститься в подвал, проверить своего узника. Трэвис агонизировал. Он не кричал во всю глотку лишь по причине того, что слишком часто дышал. Тело взмокло, простыни потемнели под боками, а по торсу гуляла безостановочная дрожь. Заслышав шаги, наёмник с трудом сглотнул слюну, пытаясь унять бешеное дыхание и заговорить.
- Госпо...дин..Лука..
- Ого. Он еще говорит. Что такое, папочка? Тебе очень приятно?
Трэвис трясся с такой силой, словно весь лежал на вибраторах.
- Вы..ньте.. это... из меня..
Лука театрально-удивленно посмотрел вниз, на пространство между ног мужчины, а затем снова в лицо, слегка нависнув над ним и спокойно улыбнувшись.
- О, я вряд ли смогу. Ты слишком сжимаешься, и если я потяну наружу, ты рискуешь обзавестись выпавшей кишкой.
- Развяжите..
- Ах, ты об этом. - демон бегло коснулся брезгливым взглядом сиреневой от напряжения плоти. - Ты уже готов кончить? И даже не достанем ремень? А как же моё наказание? - Трэвис нечленораздельно заорал, когда когтистые пальцы тронули распухший орган от основания до самой головки, совершенно не заботясь о когтях. Лука не стал трогать снова, он выпрямился от постели, достал маленький ключ из кармана брюк и отстегнул одну из рук наёмника. В глазах у Трэвиса успела сверкнуть надежда, но тварь схватил освобожденное запястье, и рванул в противоположный угол, перекручивая его на живот.
- Так-то тебе будет полегче. Можешь тереться о постель своим пивным пузиком. Вдруг кончить получится? - на руке снова лязгнул наручник. Зафиксировав парня в новой для него позе, Лука взобрался ногами на кровать, удерживая в руках ремень Трэвиса, пробегая руками по его плотной поверхности.
- Какой хороший ремень. Натуральная кожа, ещё и дубильная. Тяжелый такой. В самый раз для хрупкого демона, который весит втрое меньше тебя. Правда, папочка? - Лука уже не ждал от него никаких ответов. Воздух просвистел от первого удара, и Трэвис встрепенулся всем телом, подтягивая себя выше к изголовью.
- Серьезно? Я ударил лишь раз, а ты уже испугался? - демон посмеялся, но не остановил руку. Он ударял снова и снова, наблюдая, как начинает изворачиваться мужчина, а затем как-то совсем уж странно затрясся, обмякнув. Лука спрыгнул с постели, обойдя её по кругу.
- Вот же испорченный сукин сын, а ломался то как! Ты напрудил здесь своими попытками кончить целую лужу. Но так и не кончил, бедняжка. Двойное проникновение оказалось твоим коньком? Ладно, не пытайся говорить, я и так всё вижу~ - Носок ботинка полукровки прижал яйца, слегка их подопнув. - Прямо каменные. Я заменю аккумуляторы в игрушке, чтобы ты мог насладиться этим до завтрашнего утра. Только не дергайся, хорошо? А то вибратор совсем провалится.   

- Ну.. что ж, - первым шевельнулся Лука. Он перестал смотреть на мужчину, а с выраженным интересом потянулся к открытой части столика, поигрывая изящной ладонью над инструментами и скляночками, - Давай начнём по порядку, папочка. После того, как мы остаёмся наедине, - Когтистая лапка наконец выцепила одну-единственную ампулу из кучи всего, лежащего на столе, Лука обломал кончик и потянулся к шприцу, - ты ставишь меня на колени. Правильно? Я ничего не упускаю? Таковы твои правила. На коленях перед тобой я уже стоял, так что эту часть, считаю, можно опустить. Дальше, ты кладёшь мне в рот таблетку. Одну, иногда две. Я не нашёл ту дрянь, которую ты скупаешь на своей улочке, но у меня есть кое-что получше. Уверен, тебе очень понравится. - Лука набрал полный шприц из ампулы, проверил, что внутри не осталось пузырьков воздуха, и протянул его Лео, махнув рукой в знак приглашения.
- Что? - опешил малыш, но шприц рефлекторно взял, глядя на него, как на невиданную доселе вещь, - Я? Я же не умею.
- А тебе нужно уметь? - Лука обернулся на собрата и ухмыльнулся широкой, плотоядной улыбкой. Лишь сейчас, увидев ее, до Лео стало доходить, насколько их действия ничем не ограничиваются. От власти, с которой Лука его сталкивал, у тваренка слегка закружилась голова, и он слабо пожмурился, но ответил Луке беглой улыбкой, понемногу набирающей силу.
- Нет. Верно.. мне не нужно уметь. Тогда, может, вогнать прямо в язык? - видя панику в болотных глазах напротив, Лео начинал издевательски примеряться к голове, подсаживаясь ближе к дергающемуся мужчине.
- Не смейте!! Я же и так согласился вам помочь! Вам не будет толку от меня, если вы это сделаете!
- От тебя и так толку ноль. Скорее вред один. - прочеканил Лука, равнодушно наблюдая, как Лео пытается зафиксировать яростно мотающего головой наёмника. - Лео. Давай в плечо. С языком мы успеем поиграться.
Собрат что-то пробубнил, но не стал спорить, и слегка примерившись, вонзил иглу в накаченную мышцу бицепца. Трэвис рявкнул от боли, снова задергав руками, но куда там - его оковы были даже прочнее обычных наручников, толстые литые звенья и крепкий каркас кольцев не позволяли даже запястье свободно прокрутить. Мальчишка уже выдернул иглу, отбросив в сторону и сделав шаг от постели.
- Что теперь?
- Теперь подождем буквально пару минут. Ведь у нас прелюдия. - Лука, до этого статично смотрящий на мучения наёмника, снова слегка приблизился к нему, - ..папочка. В этой части тебе положено говорить мне, каким плохим мальчиком я был. И как сильно меня следует наказать. Всё верно?
- Это просто.. была игра... - Трэвис задышал тяжелее, отводя взгляд. Лео скосил глаза ниже по его телу, и слегка толкнул Луку в бок, привлекая его внимание.
- А.. что ты ему вколол?
- Бычью виагру. - будничным тоном изрек Лука, наконец замечая причину тычины: красноречивый стояк, покачивающийся из стороны в сторону от приливающей в него крови. - Ты испытал на себе концентрат. Но это потому что ты тварь. Он бы загнулся, к сожалению. Так что, это разбавленный, кони не двинет.
И Лео, и Трэвис вылупились на Луку своими блюдцами - один с восторгом, другой с ужасом.
- И откуда ты это взял?! - прошептал Лео, схватившись за щеки. - Я даже не знал, что существует такое!
Лука лишь повёл плечом в неоднозначной манере, ухмыльнувшись и наклонившись вперед, чтобы оценить состояние зрачков мужчины. - И не такое существует. Но, мы отвлеклись. Ау-у. Папочка. Ты на связи?
Трэвис затравленно сглотнул, поднимая взгляд. Он становился мутным, темным, совсем как в самом начале этого вечера, когда дверь в квартиру еще только-только заперлась. Убедившись, что Трэвис более чем в сознании, Лука довольно кивнул, затем взял со столика пару перчаток, осторожно натягивая поочередно на обе руки.
- После таблеток.. Папочке полагалось наказать своего мальчика. Но не сразу, нет, сначала, конечно же, разогрев.
На побледневшие губы легла когтистая лапа в перчатке. Лука надавил на нижнюю челюсть, заталкивая собственную ладонь в рот Трэвису. Тот ошарашенно начал вращать глазами, начиная рефлекторно сжимать челюсти, но увидел предупредительный жест, которым Лука помахал перед носом у мужчины, опустив руку вдоль его тела.
- Шевельнёшь пастью хоть на миллиметр выше, и я оторву тебе яйца. Усёк? Дай мне понять, если да. - После неуверенного кивка, Лука позволил себе очередную садистскую ухмылку, и двинул длинными пальцами вдоль чужого языка, надавливая на стянутое пространство глотки. Трэвис захрипел, начиная давиться, заколотил привязанными ногами, насколько позволяла поза, но Лука не делал передышек. Его пальцы, переплетаясь между собой, всё настырней и настырней врезались в тесное сужение гортани, острыми когтями слегка продырявив перчатки и царапая нежное основание языка при каждом движении. Бледные рвотные массы потекли по уголкам рта наемника, он пытался мычать какие-то слова, но лишь сильнее давился, пока чужие фаланги продолжали орудовать в его горле, вызывая дикую боль.
- Ты как-то плохо стараешься. - вдоволь наигравшись, Лука вытянул кисть, всю в крови и блевотине, брезгливо оттерев её о постельное под плечом у Трэвиса, и этой же рукой зарядив смачную пощечину. - Мне казалось, если ты требуешь чего-то от ближнего, то и сам должен уметь это делать, если не лучше, то хотя бы на том же уровне. Но Лео явно сосёт лучше тебя, даже когда находится под веществами.
- Ак-кхр.. !! Кхх-хах! В-вы!.. - от отчаянья Трэвис снова начал зыркать на тварей яростными взглядами, но сил на активное сопротивление или проклинание их уже не было: тело переставало его слушаться, покрываясь мелкой испариной. Заметив это, полукровка не снимая перчаток схватил со столика ещё какой-то предмет, и склонился над пахом наёмника, начиная орудовать руками. Трэвис едва не взвыл, ощутив прикосновение, уже не разбирая, больно это или приятно.
- Ну, ну, - псевдо-утешающе проворковал Лука, наматывая тонкие кольца бичевки вокруг основания члена, и завязывая хвостики на двойной узел. - Это ещё совсем не так больно, как ты пытаешься притворяться. Ты, оказывается, вообще редкостный симулянт! Впрочем, нам с тобой это даже на руку, папочка.
- Дааа... - подал голос Лео, подзалипший на возвышающийся "агрегат", начинающий разбухать и оттого становящийся еще крупнее. - А он не... ну.. не отвалится?
- Да откуда мне знать. - фыркнул Лука, обернувшись на малыша всё с той же улыбочкой маньяка. - Отвалится, так отвалится. Это будет сувениром с глубоким внутренним посылом. "Не еби чужое", к примеру. Как тебе? Звучит?
- От.. пу.. сти.. те... - хрипел Трэвис, периодически жмуря глаза, как будто бы это могло помочь ему перестать ощущать пульсацию по всему телу. Руки снова активно задергались в оковах, - Мне... развяж.. ххх.. убе...
- Горлышко заболело? - полукровка сочувственно поцокал языком, и вернул свой взгляд на столик, потянув за тряпочку, скрывающую основную часть предметов. - И не только горлышко, да? Прости, но перерывы в нашем с тобой романе не предусмотрены. Потому что мы оба любим страсть. И ничего лишнего, кроме страсти. Так, что, теперь... Когда мы слегка разогрелись, пора приступать к основному блюду. Лео, выбери.
Столик был завален вибраторами всевозможных, даже самых безумных, расцветок, форм и длинн, с примочками и без, с проводками, пультами, усиками, шипами и пупырышками. Увидев, что скрывала под собой ткань, Трэвис зарычал и рванул руками так сильно, что начал сдирать себе оба запястья.
- Чер-ртовы.. суки.. я доберусь...

Дверь пиликнула, открываясь, и вперёд самого полукровки внутрь комнатки вкатилась небольшая тележка -столик, со склянками и шприцами. Впрочем, они занимали лишь четверть столика - а остальные три четверти скрывала наброшенная ткань, пряча свое содержимое. Лука выглядел так, как мог бы выглядеть на любом из своих заданий. Со смазливого личика начисто стёрлась улыбка, тело, одетое в кевларовый боевой комплект, выглядело строго, разве что этот был немного глянцевый. "Водоотталкивающий", мысленно успел догадаться Лео, оборачиваясь на собрата.
- Ты уже всё подготовил?
- Да что тут готовить. Только согреть немного.
При виде демона Трэвис заткнулся на полуслове, и вытаращил глаза, косясь то на самого маленького воеводу, то на содержимое столика. Лука не заставил себя ждать. Он подъехал со своей ношей вплотную к изголовью металлической кровати, зафиксировал ножки-колесики в удобном для себя положении, и лишь сейчас опустил взгляд на наемника.
- Ну, что ж, "папочка". Время очной встречи. Ты не против, что теперь она пройдет на моей территории? Твоя.. скажем прямо.. нуждается в обработке санэпид-станцией. И то, скорее всего, она не решит проблему.
Трэвис напряжённо смотрел на ледяное лицо малыша. Смотрел и не моргал. Одно дело - Лео, даже будучи обращенным, он не сделал ничего, кроме пары царапин, и казалось, просто не способен на жестокость. И совсем другое - Лука. Не каждому разрешают быть правой рукой Майерса. Все знали - порой даже видели лично - как Лука может ломать кости и оставлять глубокие раны за существенное неповиновение. Он был машиной для убийств, беда в том, что слишком притягательной. Но даже взгляд Луки выдержать было гораздо сложнее. Все же, несмотря на внешность, характер у них был абсолютно разный. Трэвис стиснул зубы и отвернулся в сторону, наконец осознав, в какой он оказался заднице.
- Ладно, - тихо заговорил наемник, прищурившись и покивав каким-то своим мыслям. - Вы разыграли меня, ребятки.. хах, не думал, что попаду под ваш розыгрыш. Я не против поиграть с вами, раз уж я проиграл. - он разжал кисти, все это время сжатые в кулаки, - Можете просить и делать что хотите, это останется между нами. Только отвяжите к утру, у меня важное задание на Юге, и я бы не хотел..
У Луки медленно поползла вверх правая бровь. Он совершенно молча слушал трёп жертвы, а затем сделал знак рукой, заставив того споткнуться на полуслове.
- Нуу-у, нет, я в этом сильно сомневаюсь. Ведь ты болеешь. Забыл, папочка? Вылетело из головы при ударе? - полукровка потянулся к столику, взяв оттуда какой-то листок, аккуратно расправив и поднося к лицу мужчины.
- Вот твой больничный. Доктор продлила его тебе до конца следующей недели, когда узнала о травме головы. Ведь ты должен оправиться полностью, чтобы приносить пользу клану. А я возьму на себя обязательства по уходу и заботе о тебе. Следующие четырнадцать дней ты полностью под моей опекой.
- Нет. - Трэвис уже не смотрел на листок - он исподлобья следил за каменным лицом тваренка, и уголки его губ задергались в нервной улыбке. - Я себя хорошо чувствую. Мне не нужен больничный. Это... Это из-за того, что я сказал? Вы всё не так поняли. Я могу объяснить, правда. Лео? - Трэвис дернулся вбок, затараторив гладким почти что ласковым голосом. - Скажи господину Луке, что мы просто так играли. Это было согласовано с тобой, верно? Ты участвовал добровольно, я ничего плохого не делал.

Лука вышел наружу с опозданием, хотя привык быть пунктуальным, однако это было чертой Лео, а потому, стоило покрутиться перед зеркалом лишние минут пять, чтобы заставить Трэвиса понервничать. Эффект был достигнут, даже лучше, чем думал полукровка: несмотря на свои швы, наёмник уже вовсю околачивал угол здания, и стоило малышу скрыться в тени особняка, сразу схватил его под локоть и потащил к машине. Лука хмыкнул, но не стал ничего говорить. Он лишь делал выводы о том, как обращались с Лео. От этого внутри закипало всё больше и больше щемящего грудь удовольствия от предвкушения скорой расправы. И уже точно решил, что не убьёт Трэвиса, по крайней мере, пока. Он придумает что-то поинтересней. Особенно теперь, видя его истинное лицо.
Дорога оказалась даже ближе, чем полукровка предполагал. Поднимаясь по лестнице до квартиры, Лука старался не смотреть по сторонам, чтобы не выдать себя, хотя странный нищий антураж вокруг так и манил посмотреть в очередной темный угол или на компанию людей. Трэвис буквально впихнул его в квартиру, когда Лука слегка замешкался после того, как дверь распахнулась. Белый ботинок перешагнул порог, сходу наступая на какой-то грязный пакет. Полукровка брезгливо поморщился, но виду не подал. Просто сделал очередной вывод о владельце квартиры, и чем дальше заходила эта авантюра, тем противней становился Трэвис в глазах демона.
- Ну, наконец-то. - практически прорычал Трэвис. Он запер дверь за цепь, затем повернул нижний замок, выдернул ключ и сунул куда-то в карман брюк. Массивная спина крутанулась, и Лука увидел лицо. С таким выражением на него уже давно никто не пялился. Странная, блуждающая улыбка ребёнка, который рвёт крылья бабочкам из-за того, что на него накричала бабушка. В глазах стояла нехорошая мгла явно плохих намерений. Трэвис пока никуда не двигался. Он протянул обе руки в стороны, подпирая локтями дверной проем и останавливаясь на входе в гостиную, где стоял демон, как исполинская преграда. Похоть, блуждающая в болотно-серых глазах, замешивалась с откровенным садизмом. Лео говорил лишь о ремне, плетках, руках. Вряд ли он стал бы недоговаривать. Значит ли это, что сегодняшним утром Лука его не по-детски раздразнил?
На малыша угрожающая поза не произвела большого эффекта. Он крутанулся на месте, слегка вытягиваясь на носочках и заводя лапки за спину.
- Играешь в невинность? - ухмыльнулся Трэвис, наконец отлипая от проема и тяжелой поступью шагнув на мальчишку. - Тебе это не поможет. Из-за этих ебучих царапин у меня чуть не началось заражение.
- Какая жалость~ - мурлыкнул "Лео", перестав заигрывающе покачиваться туда-сюда и опустив глаза в пол, совершенно не пугаясь нарочито-грозного вида мужчины.
- О, так тебе жаль? - Жилистая лапа схватила за плечо, впечатывая малыша в стену так крепко, что откуда-то из-под верхнего плинтуса посыпалась побелка. - Что-то я не вижу, чтобы ты стоял на коленях и сосал прощения.
- Жаль, что не вышло с заражением. - пожал плечами мальчик, вытянув изящную лапку и ткнув когтем в центр чужой грудины, ничуть не беспокоясь об их остроте, отчего Трэвис мгновенно похмурился и сбросил ладонь в сторону, ощутив укол боли. - Но ничего. Я позабочусь об этом в следующие недели~
- Да ты стал остёр на язык? - наёмник навис ближе, зажимая тваренка между стенкой и собой, и сдавив мордашку по обе стороны от щёк. - Ничего, сейчас мы это поправим. Разевай пасть. Папочка тебя угостит.
Свободная рука судорожно зарылась во внутренний карман куртки, отыскивая на ощупь скрученный пакетик с таблетками, но паузы хватило с лихвой. Трэвис непонимающе застыл взглядом, когда тонкая ладошка взметнулась прямо перед его глазами, а в следующее мгновенье лицо ошпарило, как кипятком. Трэвис взвыл, хватаясь на раненную половину и сразу же ощущая влагу под пальцами. Когти пропахали верхнее веко, так что картинка слегка поплыла от кровавых разводов.
- Ах, ты... сука.. - зарычал Трэвис, и сжал кулак, метясь в темное пятно чужой головы. Костяшки втемяшились в стену, вызвав еще одну яркую вспышку боли, а тварь уже стоял за спиной, продолжая издевательски-невинно хихикать.
- Так вот как это выглядело, папочка? - мурлыкал он, глядя на то, как Трэвис утирает глаз, как его лицо багровеет от ярости. - Так ты обращаешься с теми, кто тебе неравнодушен?
- Тупая.. тварь... Трэвис ухмыльнулся, вспоминая, что он и только он - хозяин на своей территории, и неожиданно распрямил плечи, начиная снова сокращать расстояние, разминая костяшки обоих кулаков. - Думаешь, если ты подстилка Генриха, тебе всё можно? Как бы не так. Твоя задница принадлежит мне, Лука. Мы оба это знаем.
- Ууу~ - тваренок возбужденно поёжился, больше не скрывая своего голоса. - Боо-оже.. Да у тебя нет проблем с самооценкой, верно, здоровяк? Зато есть проблемы с интеллектом. Кто же берёт чужое, глупенький? Да ещё так бездарно, не пытаясь умаслить хотя бы из уважения к Главе. Ай-яй-яй.
Лицо Трэвиса белело, краснело и покрывалось пятнами, пока малыш говорил. Он недоверчиво сощурился, но приближаться перестал.
- Погоди-ка... Ты же... у тебя же...
- Что? Больное горлышко? Ну, это же не мешало тебе его трахать. - Демон звонко, издевательски рассмеялся, а затем взялся за край маски, - Ах, да! Это же ведь было не моё горло, а горло Луки~ Правильно, папочка?

Полукровка почти светился от счастья. Он получил настоящее удовольствие от их небольшого розыгрыша над наемником, и сейчас, видя, как сильно округляются его глаза, продолжал звонко смеяться. Маска валялась в ногах. Идеально-гладкое миловидное личико начальника выглядело почти что таким же, как у Лео, если бы не статичный взгляд, который, даже несмотря на детские смешки, не предвещал ничего хорошего.
- А.. Л.. у..к - Трэвис от шока не смог и слова вымолвить. Он хватал воздух ртом, а в его голове наверняка веером проносились все его пригрешения, связанные с этой парочкой.
- Что такое, папочка? Это же я, твой Лука. Нравлюсь? - Трэвис не успел ответить. Лука сделал короткий жест, глянув куда-то ему за плечо, и по затылку прокатился удар от чего-то тяжелого, погружая сознание в темноту.

Лука не обращал внимание на самого парня, пока тот разговаривал, продолжая расхаживать по комнате то с напряженно наморщенным лбом, то с маниакальной задумчивой улыбкой, но когда голос его скакнул в тембре, пробираясь судорогой, Лука резко развернулся. Обращения, особенно такие частые, не входили в его планы.
- Лео!
Резкий окрик чуть помог: мальчик испуганно уставился на демона, не до конца понимая, что происходит, пока Лука не возник прямо перед лицом и не хлопнул в ладони возле самого кончика носа.
- Соберись. Не время вдаваться в приступы. – Он потянул его за руку, заставляя встать с пола. – Повтори, что я только что тебе сказал.
- Что ..повторить.. – рассеянно произнес Лео, шаря по лицу напротив недо-обращенными глазами.
- Что я сказал.
- Соб..раться? И не впадать… в приступы. – Лео не мог этого видеть, но его попытки воссоздать часть беседы из прошлого уже возымели свой эффект: серебро глаз сдалось цветной радужке, спрятавшись обратно. Лука тяжело вздохнул, зачесав волосы со лба назад и несколько секунд молча буравя взглядом потолок.
- Вот как мы поступим. – тише обычного заговорил Лука, не сомневаясь, что чуткий слух собрата всё уловит. – Поскольку те, кто тебя ебал, зачастую в этом были не виноваты, их мы не тронем. Пока. Трэвис послужит им пособием, как поступать не нужно – на будущее. И он же возьмёт на себя грехи всех остальных. Как самый мерзкий мудак из этой касты.
- Ты хочешь его убить? – обезображенная моська Лео вытянулась от удивления, замешанного с восторгом.
- Не совсем. Это было бы слишком просто. – Лука обернулся к зеркальной стене тренировочного плаца, покрутив собственное лицо за подбородок, присматриваясь к себе и так, и эдак. – Даже несмотря на последствия твоего нервного срыва, мы всё ещё очень похожи.. Хочу сыграть на этом.
Лука вкратце описал свою идею вначале Лео, а затем, вечером, уже и Генриху – больше спрашивая о разрешении, чем об участии. Мафиози знал, что Лука никогда бы не стал просто так замышлять что-то жестокое, да и имя Трэвиса в последнее время слишком часто стало звучать в нелицеприятном свете, так что со своей стороны он разрешил любые действия с ним, если Лука так хочет. Теперь оставалось лишь правильно собрать план.
В лазарете к Трэвису ходил лишь один парень, тот самый, что попытался просить его безопасности у Генриха, но он приходил под вечер, уже почти что в ночи – так рассказала медсестра. Это означало, что днем он предоставлен в палате сам себе. Наверняка лежит и от скуки наяривает на сохраненные файлы в своем телефоне. Луку веселило думать об этом, пока он гулял по своим комнатам и выбирал себе детали для внешнего облика. Ему очень понравилась идея с маской – выглядела она почти что как театральная, но идеально повторяла контуры, и не так плотно прилегала к лицу, позволяя разговаривать. Внушительную часть шеи позволила закрыть кашемировая водолазка, а довершил образ черный парик, который Шарлотта помогла достать буквально часа за три, и даже отправила вместе с ним ассистентку, которая смогла уложить его так, что отличить от натуральных волос стало почти невозможно. Лука был весел и много шутил – никто не мог знать, для чего или кого он готовит весь этот маскарад. Ну, а парни были лишь рады, что сегодня их маленький грозный начальник весь погряз в делах, и за ними следят не столь тщательно. Последним штрихом стали линзы, позволившие немного затемнить цвет глаз Луки. Может, Трэвис и не особо заметил, что глаза у Лео изменились, но хотелось продумать всё до мелочей, чтобы не испортить задумку.

Дверь палаты скрипнула, робко раскрываясь. Мужчина недовольно заворчал, отрываясь взглядом от экрана телевизора, висящего на стене напротив.
- Клаус, ты чего так рано? – Он заткнулся, увидев мальчишку, стоящего на пороге с потупившимся взглядом через прорези маски, и невольно вжался в спинку кровати. – Какого…
- Я стабилен! – тихо просипел «Лео», вскинув лапки в воздух на уровне головы, как бы подчеркивая благие намерения визита. – Прости.. Я.. должен был придти раньше.. Можно войти?..
Виноватые глаза мальчишки и его в целом погасший вид довольно скоро успокоил Трэвиса. Наёмник перестал так откровенно палить страх, и быстро натянул на свое лицо раздражительную мину.
- На кой черт ты приперся? Мало тебе того, что ты мне ноги изувечил? Решил добить прямо в палате? – конечно, «изувечил» было слишком громко сказано, Трэвис старательно изображал из себя умирающего, просто чтобы подольше поваляться в палате, не занимаясь никакими делами клана. Лука узнал это, раздобыв выписки врача. Он с трудом удержался, чтобы губы под маской не поплыли в ехидной улыбочке.
- Я хотел извиниться. – было несложно пародировать детский голосок Лео, тем более, что после травмы он здорово поломался, постоянно срываясь на гласных. Лука достаточно его наслушался, чтобы повторять точь-в-точь. – Тот день.. Папа сказал, во мне что-то проснулось, как в Луке, но я не хотел этого. Это вышло случайно. – не дождавшись приглашения, «Лео» вошёл в палату сам, закрыв дверь у себя за спиной и оставшись стоять возле нее. Белые кожаные ботинки на среднем каблуке потирали больничный пол на стыке двух плиток, а длинные ножки, одетые в белоснежные капроновые колготки с кошачьими мордочками, придавали ему вид первоклассницы. Именно девочки, поскольку над колготками красовались отнюдь не шортики, а небесного цвета платье-сарафан, длиной едва-едва закрывающее бёдра мальчишки. – Папа помог мне это погасить… в ближайшее время я не должен обращаться. Я ему ничего не стал рассказывать..
- А мне то что с того? – в голосе не было ни грамма благодарности, лишь презрение. - Дров ты уже достаточно наломал. И что за хрень случилась с твоими волосами?
- Покрасился. – Лука попытался изобразить слегка похотливую улыбочку, чтобы придать голосу игривости, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на лицо наёмника, который уже пожирал глазами облик вошедшего. – Тебе нравится?
- Нет. Ты испортил шикарные волосы. – только и плюнул Трэвис, отвернувшись от парня и сделав громкость на телевизоре выше. Он сделал вид, что разговор окончен, но Лука подмечал, как его голодный взгляд косился в сторону и вниз, на высокий подол платья. Театрально-сокрушенно вздохнув, «Лео» прохрипел тихое «поправляйся», и шагнул было к выходу, когда в спину прилетел ледяной приказ.
- На колени, Лука.
На мгновенье полукровка застыл как вкопанный. Трэвис раскусил его? Так быстро? Но почему? Где он прокололся? Однако очень быстро вспомнилась главная деталь, которую озвучил Лео. Он всегда терпел на себе зов чужого имени.
- … папочка? – демон повернул голову, так и застыв с ладонью над ручкой двери.
- Ты ведь не глухой. На колени. – Трэвис сел на больничной койке, свесив ноги. Темный колючий взгляд наемника не сходил с маски. Он не спрыгивал, но прожигал мальчишку глазами со всем своим накопившимся недовольством.
От предвкушения Лука даже ощутил озноб по загривку. Он уже представлял, как этот самовлюбленный мудак обмочится от боли, когда попадет в более уединенное место. Но сейчас был не прочь подыграть, ради такого дела. Белые коленочки медленно опустились на холодную плитку, и малыш замер прямо перед койкой, изображая в глазах сексуальный голод.
- Так-то лучше. – Трэвис хмыкнул, а затем внезапно подался вперед и схватил малыша за глотку спереди, ощутимо тряханув и потянув на себя, дабы склониться над ушком. – Очень, очень плохой мальчик. Ты теперь совсем как он, даже демонеешь. Если бы не эти чертовы волосы… Ну ничего, я достану для тебя паричок~ - Рука разжалась, и малыш упал на ладони, слегка покашливая. – Сегодня ночью на нашем месте. Часа в три. И чтоб без глупостей. Ты уяснил?
- Да… папочка…
- Тогда вали нахуй из моей палаты.

Чем дальше двигалось повествование юноши, тем мрачнее и ледянее становился взгляд Луки. Незнающий человек мог бы решить, что он зол на Лео, но это были скорее всполохи внутреннего состояния, чем реакция на сказанное. Новая вина жглась внутри - вина того, что Лука прекрасно знал об этой проблеме. Знал, даже когда Лео ещё не было в клане, что на него дрочат две трети наёмников, и не сказал своей травмированной "копии" ни слова о тех, кто может докопаться до него, как до более слабой "версии Луки". Он живо представил себе картину, с Трэвисом и Лео в главных ролях - какая-нибудь подворотня, где этот бугай, обделенный интеллектом, бьёт ремнем бедного мальчишку, помешанного на сексе, представляя недосягаемого тренера. Зубы со скрипом стиснулись сами по себе. Захотелось разок метнуться а прошлое, просто чтобы однажды Лука под личной Лео позволил Трэвису лично подвести себя до такой подворотни... Сладкие фантазии о казни прервались из-за повисшей внезапно тишины. Малыш перестал говорить, и явно расстроился. Вздохнув, Лука спрыгнул с козла и подошел ближе, бегло тронув мальчика за плечо.
- Спасибо. Что всё мне рассказал. - искренне произнес он, попытавшись улыбнуться, чтобы его загруженная физиономия не выглядела слишком уж суровой. - Мне, также как и Генриху, очень нравятся те изменения, к которым ты приходишь. И самоуважение - это первое, к чему ты должен был рано или поздно придти. Пусть процесс ещё только начат - я рад видеть тебя в этой точке прогресса. Можно спросить ещё пару вещей? - Заметив кивок со стороны Лео, Лука снова двинулся вдоль тренировочного плаца, меряя шагами пространство и глядя перед собой. - За Трэвиса поручился его приятель. Сказал, что это первый и последний раз, когда он лезет к тебе. Не знаю, как Генриха, а меня такой расклад теперь не устраивает. С твоего позволения, расцениваю его сублимацию обо мне, как предательство. Ты же позволяешь? И вот ещё что меня интересует. - Лука щелкнул пальцами, не дожидаясь ответа на первый вопрос. - Кто-нибудь ещё из клана делал что-то подобное?

Лео заискрился от счастья, услышав комплимент от главы, и невольно перевёл свой взгляд на стоящего немного в стороне Луку - с небольшой настороженностью, ожидая его уже привычно-отстранённой реакции. Но Лука смотрел на малыша с одобрительной улыбкой. Он не смерял его взглядом с ног до головы, не пялился в стену, терпеливо дожидаясь, когда Генрих пойдет к себе в кабинет, как это было порой раньше - он смотрел прямо в глаза Лео, и в этом взгляде ощущалась качественно-новая энергетика.
- Ты прекрасен. - вдруг выдал Лука, и у Лео сами собой округлились глаза и приоткрылся рот. Ему это не показалось? Растерянный взгляд янтарных глаз метнулся на мафиози, а потом опять на собрата, который продолжал уверенно улыбаться, словно сказанное им - это само собой разумеющееся. Он ожидал услышать, в лучшем случае "да, красиво" в поддакивание Генриху, но "прекрасен" - с таким лицом? Может, он просто издевается? Даже Генрих удивленно выгнул бровь, но комментировал это никак не стал, снова оборачиваясь к Лео. Они завели разговор о списаниях по карте, которые то и дело прилетали уведомлениями на телефон главы, Генрих шутливо ворчал, и Лука оставил их наедине, поговорить. Сам он прилично устал с дороги, да и хотелось переварить приятное путешествие наедине с самим собой.
Утро следующего дня ознаменовалось тем, что Лука первым выцепил полу-спящего Лео из столовой, дождавшись, пока он доест, и уволакивая за собой в тренировочный зал.
- Прежде всего, сегодня я бы хотел поговорить. - начал демон, подпрыгнув и сев на "козла", за неимением стульев. - Без лишних свидетелей. Мы толком не обсуждали инцидент, и честно говоря, я не добывал информацию о нем сам. Хотел услышать версию, что называется, "из первых уст". Понятное дело, что ты мало что помнишь, но я хочу услышать о событиях, которые произошли до того, как ты обратился. - заметив странное напряжение в лице напротив, Лука махнул рукой в воздухе. - Предупреждая все твои опасения и страхи: здесь нечего бояться, ты от и до не сделал ничего дурного. Скажу прямо, твоя форма - просто мирный пуфик под бутиратом, в отличие от моей. Я постараюсь дать тебе всё, что знаю сам. Но сначала, мне надо понять причины твоего триггера. Расскажешь мне всё полно, честно и последовательно - и я смогу помочь.

Когда Генрих закончил последние приготовления и вышел из особняка, его малыш уже стоял возле "Малышки", сменив одежду наёмника на более неформальную толстовку и джинсы. Белые волосы, расцепленные из тугого хвоста, трепал вечерний ветер. Завидев приближение главы, Лука засиял, хотя от взгляда Генриха не устаилась некоторая виноватость в его улыбке.
- Чего расстроенный такой?
- Я.. - Лука машинально посмотрел наверх, на окна третьего этажа. - Заметил, как Лео смотрел на меня из своей комнаты. Стало очень неловко. Наверняка, после случившегося он хотел бы-..
Бледные губы полукровки послушно замерли, когда мужчина надавил на них подушечкой своего большого пальца, намекая притихнуть, а затем склонившись и мягко чмокнув поверх, прежде чем открыть дверцу водителя.
- Я уже обсудил это с ним, он сказал, что ничего не имеет против. - Дождавшись, пока мальчик обойдет машину и сядет рядом, мафиози прикурил и повернул ключ в замке зажигания, пробуждая любимый Кадиллак ото сна и выезжая с парковки. - А зная тебя, то, что ты признался, говорит о том, что тебе сейчас действительно не хватает уединения со мной. Ты всегда будешь для меня на первом месте, глупыш. В каком бы состоянии ни был наш общий приятель.
Лука хотел было слово вставить, но от последних фраз мужчины притих, опустив голову и смущенно заулыбавшись. Внимание Генриха - ценная монета, учитывая, сколько времени он тратит на свой клан, чтобы урегулировать дела и оставаться на верхушке своих преступных владений. То, как он не только не сокращает время, проведенное с демонами, но и еще легко соглашается на дополнительные окошки - приятно трогало и грело душу.
- Я собрал немного из наших запасов в дорогу, - попытался переключить на другую тему Лука, обернувшись на заднее сиденье, к пакету. - Тут две бутылки вина, которые мы с тобой ещё не пробовали, из подпола. А еще я взял немного сыра и вяленого мяса. Помнил, Стивенсоны прислали нам?
Генрих легко подхватил ненавязчивую болтовню, дымя сигаретой и лениво наблюдая за дорогой. Куда они едут, Лука не знал. Конечно, они вскользь обсудили, что поедут в дом, но пока направление движения явно вело не туда. Вскоре улочки с немногочисленными прохожими стали редеть, и вдоль дороги простерлись поля, а затем и небольшие лесистые участки, вперемешку с деревеньками.
- Папа. - демон подался вперед со своего места, ненавязчиво прижавшись щекой к плечу мужчины, и довольно прикрыв глаза. - Мне уже нравится этот вечер... Мы едем куда глаза глядят?
- Ну, почти. - усмехнулся Генрих, сделав последнюю затяжку и выбросив окурок через окно. - Я заправлюсь, а дальше - хоть к чёрту на рога.
- Но завтра же у тебя-..
- Планы? Больше нет.
Лука посмотрел на любимого с недоверчивым прищуром.
- ...Это и есть те самые "дела", которые ты урегулировал?
Вместо ответа Генрих добродушно посмеялся, потрепав демона по белой макушке.
- А ты проницателен, как всегда.
- Тогда можно мы остановимся в лесу?
На лице мафиози пролегла морщинка глубокой задумчивости. Было видно, что он не против, но был не совсем готов к такому решению.
- В целом.. да, можно. Тогда наберу ещё полные канистры, чтобы аккумулятор не сдох. Почему такой выбор?
- Мне понравилась наша предыдущая поездка. - Лука откинулся на кресле, и его лицо озарилось ностальгической улыбкой. - Звёздное небо, конец августа, воздух был такой теплый, а когда остыл, мне было тепло с тобой~ А давай ещё свой собственный шалаш построим? В прошлый раз мы сидели в машине, это удобно, но хочется совсем дикарями, давай?

Лука тихо посмеялся, подползая моськой ближе к плечу мафиози и прижимаясь к нему щекой.
- Тебе нравится секс со всеми членами твоей семьи, можешь не пытаться это отрицать, - чёрт сладко ёжился от умиротворяющих ощущений по телу: горячее тепло любимого, расслабленность в мышцах, приятная пустота в голове, - А насчет отпуска - я никогда не буду против, если ты сам захочешь куда-нибудь отправиться, но если ты спрашиваешь, то было бы странно уехать сейчас, когда с ним происходят такие перемены. Он мне не особо досаждает. Тем более, что ты находишь способ побыть со мной наедине. - Нежная улыбка тронула лицо полукровки. Худые когтистые пальцы играючей походкой "потопали" по груди мужчины, добираясь до основания шеи. - Папа... Насчет того, с чего мы начали. Ну, того разговора про.. Ты действительно хочешь ...в приступе? - Желтые глаза внимательно воззрились на умиротворенное лицо любовника, а припухшие губки поджались, паля беспокойство. - Я.. Ты знаешь, что я часто не помню, что делал.. И потому, если ты соберешься, сделай это так, чтобы очнувшись, я не ревел над твоим трупом. - мальчишка слабо похмурился, видя ухмылочку на лице мужчины, и предупреждая его слова, сразу выставил палец поперек его губ. - Не-ет, никаких смехуечков. Во-первых, я тебя уже кусал, и просто из-за громкого звука, а это значит, что любое неаккуратное движение может стоить тебе жизни. Хотя бы привяжи мои руки к чему-нибудь.. неразрушаемому. Чтобы я не смог тебя достать. А во-вторых, рядом с тобой не будет Франка, готового выстрелить, если что. Полагаться сможешь только на себя. А значит, нужно быть втрое бдительней, чем обычно!
Мужчина лишь усмехнулся, прижимая переживающего мальчишку ближе к себе, замечая его слегка расслабившийся выдох.
- Не переживай, как надумаю сделать это, так и решу все вопросы касательно безопасности. Хорошо? - заметив утвердительный кивок белобрысой макушки, Генрих опустил ладонь на изгиб худой спины, лениво поглаживая ниже линии ребер.
- И помни, ты мне обещал.. только со мной.
- Конечно, я же пообещал.
- Хм. Ещё я.. - тон Луки понизился, почти до скрадчивого. Он ненадолго замолчал на полу-слове, пожевывая уголок губы. Моська его отчего-то продолжала краснеть. - Я хотел попросить тебя об уговоре.. между нами двумя.
Фраза определенно заинтересовала Генриха, он выгнул одну бровь и повернул голову на мальчишку, остановив свой серый взгляд на его глазах. Лука ощутил прямой взор и смутился ещё больше.
- Что такое, малыш?
- Ты сказал об отпуске, но, на самом деле, у меня уже давно были мысли насчет того, как бы разграничить время, проведенное с Лео в том числе, от времени, проведенного без него. Мне понравилось бы, если бы.. у нас с тобой был как минимум один день в неделю. Не прям выходной, это может быть и рабочий день, но чтобы вечер мы проводили только вдвоем. Например, каждый четверг... По четвергам у нас у обоих тренировки, у тебя - зал, а у меня Кейси и стрельба. Если будут текущие задачи, на них всегда есть окошко в пару часов сразу после обеда. И если ничего криминального не случится - мы смогли бы уезжать после этого куда-нибудь.. ну... даже недалеко, может, просто в мотель. Или в небольшой садовый домик у леса. - Желтые глаза мечтательно пожмурились, и лицо демона смягчилось, растекаясь в нежной детской улыбке. - Я давно хотел показать тебе один фильм. Там анимация тесно переплетена с обычной съемкой, а сюжет повествует о компании парней.. а хотя, не буду спойлерить~ Папа.. что ты скажешь? Можно будет попробовать?

Каждый раз это происходило примерно одинаково. Стоило Генриху оказаться внутри, как сам воздух застывал, вместе с временем, пульсом, звуками. И даже нечто, что можно было бы назвать душой, цепенело внутри на секунду-другую, пока чувство, связанное с этим единением, не сносило в совершенно иное состояние, которое Лука не мог контролировать также, как свои приступы.
- Папоч..ка..
Перед глазами от рефлекторно проступивших слёз силуэт главы расплывался в грозную темную скалу, нависшую над ним, но Лука не ощущал ничего, кроме чувства запредельного обожания. Так порой происходило, после приступа, который закончится поеданием сердца: прилив сил и приподнятое настроение, вкупе с возможностью посближаться с Генрихом в свободные минутки, делали его по-настоящему счастливым на ближайшую неделю.
В быстро пустеющей голове не осталось ни одной мысли о делах. Разве что, тема Лео всё ещё слегка царапала мысли. Лука потянул руки к запястьям Генриха, оглаживая вдоль рук, снимающих его талию, до локтя и выше, по предплечью, наконец поймав лицо в свои ладони и вынуждая посмотреть на себя в упор.
- Не делай это с Лео.. в приступе.. пообещай мне..
- Это ревность? – усмехнулся мафиози, заглядываясь в эти дурманящие очи, явно грешащие Чарами в отдельные мгновенья. Лука шутку не оценил, слегка согнув пальцы, чтобы Генрих ойкнул от легкой боли.
- Я серьезно. – попытался прорычать он, но дыхание на серьезные разговоры ему совсем не хватало, даже незначительный толчок провоцировал сладкое онемение в теле и пустоту в голове, его смущенные поскуливания срывались с уст все чаще и чаще. – Папа.. Опасно.. же.. Не смей.. Пообе- ..щай.. ах-х… мне.. не с Лео.. только … со мной..
Мужчина был очарован не только глазами, но и заботой о себе. Он пригнулся, чтобы коснуться своими губами его губ.
- Обещаю, - выдохнул он, двинувшись назад практически выходя из его тела, - Но ты сказал… только с тобой? Неужели разрешаешь переспать с тобой в приступе? – после легкой теплой усмешки Генрих резко вернулся в его тело на всю длину.
Полукровка не успел заткнуть свою пасть ладонью, выдыхая наружу не то что стон, почти вскрик, протяжный и полный удовольствия. Щеки тут же вспыхнули на бледном лице, ярче чем от мороза, Лука зажмурился, тяжело дыша и уже смирившись с тем, что теперь к ним из-за двери ещё не прислушиваются с членом наперевес разве что глухие. Прятать свой голос уже не имеет смысла.
- Да, но… Ты ..обезо..пасишь.. себя, - проговорил малыш, пряча глаза под сенью упавших белых прядок, - Думаешь.. я могу отказать.. тебе.. в твоих желаниях?
Дрожащие губы дернулись шире, и на заплаканном лице внезапно расцвела клыкастая улыбка, беглая, но довольная – потому что выражение лица хозяина ясно давало понять, что такой «подарок», несмотря на все страхи полукровки, он оценит по достоинству. Движения любовника по нарастающей лишали его возможности вести этот диалог, разогнав последние мысли, оставалось лишь голосить и выгибаться навстречу голодному Генриху, пока его руки не сгребут особенно властно, а внутри не разольётся горячее, приятное чувство.

При первом же упоминании Харады Лука поморщился как от зубной боли. Он до сих пор с содроганием сердца вспоминал, как после его наркотиков ещё сутки штормило и картинка плыла перед глазами, несмотря на быстрый обмен веществ. Главарь Ангелов, который добился своего, несмотря на то, что поплатился за это своей жизнью, да и победой насладиться толком не успел. Им даже можно было бы слегка восторгаться, если бы не грязный стиль Ангелов вести свои дела через чужие руки и без конца водить за нос как врагов, так и союзников.
- Ямото, значит... - повторил демон вслух, пробуя имя на языке. - Сейчас ему, судя по фото... двадцать один? Двадцать три? Насколько же нужно походить на своего папашу, чтобы в таком юном возрасте умудриться сгрести остатки "ангелов" и удержать власть над ними?
- Он всегда хотел власти, но понимал, что пока отец жив, лучше ему не совать нос в его дела. Чтобы не повторить участь своей бабушки и дяди. Но, кстати сказать, он же ещё и получил наследство Харады. Не удивлюсь, если там суммы, плохо помещающиеся на чек. Если только за тебя от предлагал двадцать пять миллионов.
- Хорошо. Я поддерживаю твоё решение о наблюдении. Пока что, мы не можем всё бросить здесь и броситься за океан, чтобы убить его. Возможно, он только этого и ждёт, чтобы разобраться с нами по пути. Думаю, если жить дальше, будто ничего не произошло, это кольнёт его гордость, и он выкинет что-нибудь ещё. А тем временем, у нас уже будет достаточно зацепок, чтобы, если не уничтожить Ангелов ещё раз, то по крайней мере, подбросить папочку ФБР.
Лука потёрся лбом о плечо любимого, прижимаясь и оплетая руками вокруг шеи.
- Я ..постараюсь помочь Лео. Сделаю всё, что может зависеть от меня, но не факт, что именно ему мои инструкции помогут. Как ты правильно подметил, мы довольно.. разные, в этом своём проявлении. Его приступ - это скорее сон. Мой - приступ ярости. Нам обоим помогают сердца, но каждый раз сводить на "нет" сердцами - довольно проблематично. Так никаких врагов не напасешься. Думаю.. тебе лучше ещё раз напомнить клану, чтобы к Лео не подходили даже с сомнительными шуточками, пока он нестабилен. А я потренируюсь с ним, когда он слегка оклемается. - Демон поднял глаза на лицо Генриха, бегло изучив его от лба до линии губ. - Ты.. спал с ним сегодня ночью?

Когда Лука вошёл обратно в изолятор, то уже с трудом держал себя в руках. Он проверил, что дверь за ним закрылась надёжно и все датчики сработали как надо, а только после этого обернулся на жертву. Им был какой-то потрёпанный на вид бедолага – выглядел он упитанным, но уцелевшая одежда выглядела дешевой и говорила о том, что он был скорее обслуживающей единицей, чем бойцом. И всё же, от него пахло кровью. Какого рода предательство, можно было не спрашивать – Акула всё увидит сам. Мужчина сидел прямо так, на полу посреди комнатки, тщетно дёргая связанными за спиной руками, пока ребенок пытался снять с себя любимую рубашку, но руки начинали дрожать, а обострившиеся когти больше срезали пуговицы, чем отстегивали их. Смирившись с утратой вещи, Лука закрыл глаза, медленно выдохнул, а когда открыл их, на предателя смотрела уже Тьма. Чёрная стрела прорастающей шерсти устремилась по скулам вниз под линию челюсти, и дальше, по шее, прячась под кромкой одежды. Беззвучный крик застыл на губах у заключенного, его истеричные дерганья забавляли демона. Акула был раздражен и голоден, вся эта котовасия с ещё одной тварью изрядно его манила, а попытки Луки удержать желания внутри – выводила из себя.
- Кайли. – механический звук встревоженного женского голоса, от которого жертва дернула головой, в ужасе и с глазами на мокром месте уставившись на тварь, начинал ехидно искажаться. – Кайли сказала мне, ты учил её, как правильно переключать скорости на коробке передач. Что коробка передач есть у тебя дома. Что ты сделал с Кайли? Где моя девочка?
Такие сочные, такие густые запахи страха. Даже жаль, что им подрезали связки. Он очень пытается что-то сказать, совершенно забыв о том, в какой ситуации находится. Акула приблизился медленно, и не доходя каких-нибудь пары шагов, опустился на четвереньки, сверкая глянцевой чернотой глаз. Этот был уверен, что его казнят за проступок, связанный с мафиозными делишками, но у самого за душой был гораздо более вкусный страх. Он не шёл ни в какое сравнение с беспокойством о предательстве.
Руки разбирает нетерпеливая дрожь, пока когти вонзаются в края ребер, дергая в стороны, ломая и выпуская наружу горячие, влажные внутренности. На язык попадает долгожданный вкус, и Акула опускает голову ниже, выпадая из происходящего до самого утра. Чернота сползла с бледной кожи, но не сползли густые кровавые отшетки, и потому, как только демон пробудился, он отправил сигнал, чтобы открывали комнату, по возможности стараясь не глядеть по сторонам, на учинённый беспорядок и растрепленный по всей комнатке труп. Душ помог унять остаточное внутреннее беспокойство, и к ощущениям наконец добавилось приятное чувство спокойствия и даже счастья. Раз шесть начисто натерев себя всевозможными ароматными гелями и скрабами, Лука покинул уборную и сразу завернул в спальню. Вероятность, что Генрих ещё спит, конечно, была мала – всё же это будничный день, так что в лучшем случае, он ещё завтракает, но вероятнее всего, уже работает. Как и ожидалось, спальня оказалась без Генриха. Зато на краю постели дремал Лео. Абсолютно расслабленная детская моська подрагивала от лучей солнца, падающих на щеку – так и не скажешь, что всего полдня назад он готов был оттяпать Трэвису голову или член.
«Вот блин. Теперь же у него есть повод приставать ко мне с благодарностями о спасении», с тоской подумал Лука о наемнике, но улыбнулся и оставил малыша спать, а сам переоделся и спустился вниз.
- Папа. – вошел демон, сдержанно кивнув, пока глава не отпустил от себя подчиненного и не встал из-за стола. – Насчёт Лео.. Думаю, над нужно поговорить об этом.

"Легче сказать, чем сделать", подумал Лука, наблюдая, как закрывается дверь и сигнализирует о срабатывании замка. Он не собирался ни мешать, ни помогать демону, и всё же, совершенно без присмотра оставлять Лео после недавних событий казалось бы делом отчаянным. Лука отошел подальше, сполз по обитой дутышем стене на корточки и принялся наблюдать, сложив руки на коленях.

После недавних событий Генриху было необязательно писать всё предложение целиком, достаточно было просто отправить «Лео» - и рука сама тянулась к навигатору. Лука выбежал в коридор, ориентируясь на звуки. Благо, их источник был заметен издали. Наёмники попрятались за мебель, выглядывали из-за углов и дверей, держа наизготове пушки. Полукровка неодобрительно покосился на одного из них, стоящего совсем близко, вскинув прямую ладонь вверх.
- Генрих приказа не давал.
И затем, уже громче, обращаясь голосом вглубь коридора:
- Всем оружие убрать!
Накормить его сердцем было единственным выходом, чтобы гарантировать жизнь хотя бы до приезда скорой. Лука знал это, потому что без конца видел перед своими глазами обваренную голову и кровоточащие язвы – напоминание, насколько всё было плохо. Но у всего, даже у такого спасения, есть дорогая цена. Лука подошел немного ближе, в готовности укладывая руку на кобуру и не отводя глаз от Лео. Монстр, которого он не хотел, но вынужден был пробудить, был, в отличие от Лео, просто преисполнен энергии и сил. Молочного цвета склеры лучились голодом, но, похоже, он совсем не догонял, чего хочет. А тот факт, что выпущенная в него обойма его даже не замедлила, заставила Луку насторожиться. Он убрал руку с оружия, осознав, что это будет бессмысленно. Лео – другой вид. Даже Лука, учитывая полное погружение в приступ, терял силы от количества ран, этот же словно выплюнул их из себя, пули валились на ковре прямо под длинными паучьими конечностями, а монстр и ухом не повёл, продолжая домогаться до «кавалера», который не прекращал свои вопли.
- Вот чёрт..
Ругнулся про себя полукровка, заметив, что лохмотья брюк, специально настолько плотных, что их даже нож не берёт, уже отлетели в сторону, и чудовище наседает ближе, роняя слюни. Может ли он оказаться в чём-то даже сильнее? Лео жил всю свою жизнь, вообще не зная ничего о своих корнях. Он ни разу не обращался, и наверняка даже не знал, что так умеет. Сейчас же, его потенциалы с чудовищной силой распахивали свои двери, и Лука перестал быть на сто процентов уверенным, что справится. Но, с другой стороны, у него просто не было права не справиться. Если не сможет сейчас – то Акула уложит его позже. А сейчас, требовалось поспешить со спасением Трэвиса: хоть он и был малоприятным парнем, не упустающим возможности проводить сальным взглядом даже Луку, шагающего рядом с Генрихом, и тем не менее, самого Генриха он пока устраивал, и просто так размениваться рабочей силой было не слишком умно.
- Лео. Хватит.
Лука подошел вплотную, провожаемый напряженными взглядами в спину, как раз в тот момент, когда маленький демон уже занёс руку над пахом, собираясь его не то нанизать на когти, не то просто оторвать. Тощее, вытянувшееся запястье, вскинутое в замахе, крепко схватили и рванули в сторону. Лео от такого неожиданного рывка кубарем пролетел до двери в конце коридора, моментально окрысившись и заревев не своим голосом. Он поднялся на все конечности, пригнувшись к земле и растягивая изуродованную пасть в оскале, собираясь бежать на обидчика, не разбирая лиц, но застыл. Лука стоял в начале коридора. Странный. Его голова покачивалась, сильно опущенная вперёд, открытые участки шеи почернели и обрасли мехом. Лука дёрнулся, вскидывая голову на собрата.
- Лео. Приди в себя. – требовал голос Луки. Желтые глаза ещё сопротивлялись, но радужка вспыхивала чернотой практически в том же ритме, в каком малыш дышал. Он не собирался обращаться в присутствии Лео, по крайней мере, пока но не потерял контроль над ситуацией, но Акула учуял похожую энергию и щемился познакомиться. – Ты хочешь есть. Я могу помочь. – Тварь стиснул зубы, глуша и выдавливая из себя тьму, помалу восстанавливая дыхание. – Иди со мной.

Лука не любил больницы преимущественно из-за запахов. Спирты, лекарства и децинфицирующие растворы, с которыми без конца намывают полы, вгоняли его в уныние. Но тот уголок, который соорудил ради Лео Генрих, не был больницей. Запахи были похожи, однако не вызывали такого же ощущения тревоги или печали. Теперь дело было совершенно не в запахах.
Лука вошёл в палату, сел и слушал Лео, стараясь выглядеть спокойным. Особенно подчеркнуто-спокойно он смотрел в лицо, кое-где ещё покрытое пластырями и космопорами. Перед глазами один чёрт стояло то месиво, которое он смывал почти месяц назад. Лука моргнул, пытаясь прогнать наваждение. Бормотание Лео и без того было слабым, требовалось всё внимание, чтобы расслышать все его слова.
- Чувствую ли я себя также..? Я не могу знать, как ты себя чувствуешь. – тихо ответил демон на вопрос, покосившись в сторону тумбы, на пышный букет цветов, оставленный Генрихом. – Если ты про чувство вины, благодаря которому хочется наложить на себя руки, то… нет. Не совсем. Я испытываю его, но я не вправе отнять у себя жизнь, потому что теперь она не совсем моя. – пока полукровка говорил, Лео проследил траекторию его взгляда, и потупился, вспоминая о мужчине и его недавних словах. – Если про ощущение своей бесполезности, из-за которой хочется провалиться под землю, то да, я ощутил его в номере мотеля, пока не приехал Генри. А если ты про мысли о том, что «годишься только на секс», то вот тут ты попал в яблочко. Я думаю об этом ночи напролёт. Шутки про инкуба уже переходят все границы, и я перестал считать это шутками.
Лука не разу не произносил подобного вслух, и заново набрать после откровений воздух в свои легкие оказалось сложнее, чем вернуть взгляд на лицо застывшего в постели Лео.
- Ты был прав. Там, в кафе. Моя амнезия многое сглаживает. Я просто не помню, что со мной было до Генриха. Может, меня тоже били и насиловали. Но я этого уже никогда не узнаю. И потому, я не могу знать, что ты чувствуешь – в по-о-олной мере. Я старался не смотреть на тебя, потому что каждый раз словно становился наблюдателем тому, какой могла быть моя.. предыдущая жизнь. Или жизнь после Генриха. Да.. думаю, именно такой. Ненавязчивой попыткой самоустраниться. И чтобы был друг, который сможет нечаянно столкнуть в бездну. Даст нужный импульс. Да. В этом я понимаю тебя.

После того, как Генрих покинул палату интенсивной терапии, воцарилась тишина, нарушаемая разве что тихим пиканьем аппаратуры, стоящей рядом с постелью. Лука неверящим взглядом смотрел на покрытое плотным слоем бинтов лицо, смотрел и не понимал, где и что он сказал настолько ужасного, что подвёл Лео к такой черте. Он ведь не имел в виду, что злится, а лишь хотел помочь собрату решиться на важный шаг, позволяющий им быть разными личностями, со всеми вытекающими из этого последствиями. Но, возможно, Генри был прав. Лука лишь нечаянно толкнул, тогда как Лео давно уже ходил по краю. Череда невезений, которая взвалилась на его голову, будто подошла к своей финальной черте.
Полукровка навис чуть ближе, глядя на крошечные островки лица, которые «выжили»: кромку уха и небольшой участок над губами.
- Зачем. – тихо спросил демон, не ожидая никакого ответа. Неизвестно ещё, что будет с Лео, когда он придёт в себя. Будет ли он рад спасению, или окончательно замкнется в себе? Лука представлял ужасное: как малыш будет рвать на себе новые лица, как окончательно сойдет с ума. Если он решился на такой шаг, значит, ни Лука, ни тем более Генрих не смогут уже ничем его удержать. Хотя, быть может, Генриха он всё-таки послушает.
Луке показалось, что он просто задумался о том, как им всем быть дальше, но прикосновение палатной медсестры и свет из окна возвещали о том, что уже наступило утро. Он и сам не заметил, как уснул прямо так, сидя перед кроватью с Лео. Правда, ощущение отдыха в организме не было, скорее наоборот. Закинувшись кофе и приняв душ, Лука заставил себя восстать из совершенно разбитого состояния, возвращаясь к делам.

Лука заметил, как сильно этот разговор выбил Лео из колеи, но не хотел досаждать расспросами, дав возможность всё обдумать, а потому, как только их перерыв на обед подошел к концу, полукровка подвез парня до особняка, и уехал по делам. Работа не требовала отлагательств, и следующие часа три Лука не мог даже подойти к телефону, достав его лишь ближе к вечеру. В звонках значился лишь один пропущенный – клановского врача. Удивленно хмыкнув, Лука перезвонил.
- Здравствуйте. – тихий голос доктора не выражал тревоги или страха, но звучал несколько удивлённо. – Сегодня Лео подошёл ко мне с письмом Главы, и просьбой избавить его от чипов. Я хотел связаться с ним, чтобы уточнить, все ли чипы изымать, и согласовано ли это действие с ним, но не смог дозвониться. Вы не в курсе?
Тишина, с которой замолчал Лука, говорила сама за себя. Он с трудом заставил себя раскрыть рот спустя долгих секунд десять, судорожно нащупывая ключ от машины в кармане куртки и уже разворачиваясь к «Малышке» на полном бегу.
- Нет. Это не согласовано. Вы всё вынули?
- Н-нет, не всё. Головной чип требует седации, поэтому я.. Постойте. Он что, сбежал? Мне нужно сообщить Томасу, или…?
- Никому. – зарычал Лука, уже заводя машину и срываясь с места. – Никому, блять, больше не звони, тем более Генриху. Если перезвонит, отсылай на меня. Отбой. – отшвырнув телефон в салон, Лука вцепился в баранку руля с такой силой, что захрустела кожа. – Долбанный идиот! – заорал он, выплеснув самую беспокойную часть ярости, и снова потянувшись за трубкой, чтобы включить программу отслеживания. Маячок Лео находился в какой-то глуши, совершенно на другом конце города. Пробки в центре всё усугубляли. Полукровка бешено заскрипел зубами, выруливая на федеральную трассу, и раздавив педаль газа в пол. Только благодаря своей реакции он не втемяшивался в машины справа и слева, и смог домчаться до здания дешевой придорожной гостиницы почти вдвое быстрее, чем показывал навигатор. Администратор в ужасе отшатнулась к стене, когда дверь распахнул тварь с чернеющими волосами, гаркнул на нее «Не лезь!» и побежал наверх по лестнице. Он знал, что они не посмеют позвонить ни в одну инстанцию. Если Лео смог зайти сюда, значит, мотель крышуют свои, или, по крайней мере, союзники. У Луки не было ни одной свободной секунды, чтобы уточнить этот вопрос. Он жадно принюхивался, пересекая облезлый коридор, и с ноги распахивая одну из дверей.
- Ле..!!
Последний звук застрял в горле булыжником. Даже издали зрелище заставляло оцепенеть. Лука медленно, неверяще моргнул, и пошатнулся через порог номера так, словно падает. На мгновенье действительно показалось, что земля ушла у него из-под ног.
- ..о…?
Слишком много крови. Тело, лежащее на постели, точно принадлежало Лео, но вот в районе груди и лица его словно били мотолком. Гигантские раны, из которых все ещё лилась кровь, черная, как моторное масло, выглядели обваренными, над ними клубился странный дымок. Совладав с ужасом от увиденного, демон бросился вперёд, схватив собрата за плечи, но так и не встряхнув – уж слишком ужасным было зрелище, чтобы еще трясти его. Пальцы тут же обдало жгучей болью, Лука поморщился и резко опустил пострадавшие плечи паренька, принюхиваясь к жидкости на своих руках. Отвратительный химический запах ударил в ноздри.
- Идиот. Чертов. Идиот.. – в глазах Луки впервые за довольно долгое время застыл страх и беспомощность. – Что же ты наделал…
Взгляд метался по окровавленной постели, разъеденному лицу. В ушах загрохотал собственный пульс. Думать некогда. Вода. Это единственное, что может остановить реакцию. Где-то он слышал о таком. Конечно, далеко не каждую реакцию можно остановить водой, но если это отбеливатель или щёлок, должно помочь. Лука подорвался с места, включил воду в ванной на всю мощь, и не дожидаясь, пока она наполнится, уже потащил туда еле дышащее тельце, сразу укладывая внутрь. Не обращая внимание на собственные краснеющие ладони, демон набирал полные пригорошни воды, ополаскивая лицо, плечи, шею, отмывая глаза, заставляя раскрыть пасть и заливая туда воду прямо из-под крана. Лео очень слабо отфыркивался, но безропотно глотал. Кажется, он уже давно потерял сознание от боли, тело реагировало на рефлексах. Оставив его в воде, Лука пулей унесся обратно на первый этаж. Лео может умереть от таких ран, демона в нем мало, и он может не справиться с такими сильными и серьезными травмами. Повысить эти шансы может только одно.
- Закрой вход. – Лука достал пистолет, приставляя его к виску дрожащей сотрудницы. – Все входы. И две двери. Никого не впускать. На звонки отвечать, что вы закрыты. Чтобы даже мышь здесь мимо не пробегала, и тогда уйдете домой живыми. Ты, - он перевел дуло пистолета на администраторшу, напряженно выдохнув. – Сотрудники.. отсидевшие в тюрьме, или пьющие.. может, просто буянящие.. есть? – Поскольку от женщины раздавалось лишь испуганное жалобное блеянье, Луке пришлось ускорить процесс, слегка ударив по лицу ладонью. – Я не играю с тобой, милая! Врубай мозги поживее, или разнесу их сейчас!
- Да! Да!! Наш вышибала Гордан, он в подсобке, прошу, не надо!
- Где подсобка?
Десять быстрых шагов туда, куда указал дрожащий наманикюренный палец. Гордан пахнет слишком старой кровью, может, даже убил кого-нибудь по случайности в молодости, но выбирать не приходится. Когти пробивают грудь под визги и всхлипывания. Плевать. Он попытается уладить это, когда убедится, что Лео стабилен. Запах мяса заставляет мир распадаться на черно-белый спектр, но Лука с этим справляется. Он несется обратно, наверх, вышибая телом двери, даже если они открываются наружу.
- Давай. – перемазанный кровью полукровка лезет под струи воды, которые все никак не становятся прозрачными, нажимом за челюсть раскрывает рот Лео, и прислоняет лоснящийся орган к клыкам, слегка надавив на нижнюю челюсть, чтобы в пасть полилась уже чужая кровь. – Ешь. Давай, укуси. Лео. Лео. Ешь. Ну, кусочек. Давай же. – Лука старается дышать носом, чтобы не впасть в приступ, вынимает сердце из чужой пасти, и надкусывает сам, едва сдержавшись, чтобы не проглотить. Удерживая в пасти небольшой кусок, снова склоняется над собратом, раздвигая обожженные губы и роняя его внутрь. Упавший на корень языка, кровавый ломоть вызывает глотательный рефлекс. Лука торопливо дает еще воды, чтобы Лео точно проглотил, и откусывает ещё. Получается скормить только четыре очень небольших кусочка, Лео обмякает окончательно, и только бьющееся сердце позволяет не запаниковать.
Лука вылезает на порог ванной, отыскивая свой телефон, отброшенный впопыхах. На быстром наборе – только Генрих.
- Папа… - обессиленно выдохнул демон, прислонившись виском к дверному косяку и закрыв глаза. – Лео попытался покончить с собой. Пожалуйста. Приедь. Как только услышишь.

Лука хмуро оценил выражение на лице Лео,не проронив ни слова. Ему уже были знакомы такие разговоры и такие эмоции. Мужчины не всегда смущались настолько очевидно, но всё же, здесь на лице-отражении явно играла свою главную ноту влюбленность. И полукровке это не особо понравилось.
- Наладить… со мной… отношения, - с расстановкой протянул Лука, покосившись на свой бокал красного вина. Проблема чар поднималась уже не раз и не два. Луке казалось, что это происходит крайне редко, когда они вырываются на свободу рандомно, по никому неведомой прихоти, но судя по тому, как держал себя Лео – его в какой-то момент зацепило. Иного объяснения Лука просто не видел. Ну не может такой, как Лео, даже после отваживания от секса вдруг влюбиться в него после обратного раскрепощения. Или может?
- В тебе говорит твоя разрядка. – попытался демон, безобидно улыбнувшись и мысленно надеясь, что Лео хватит мозгов не отрицать, однако близнец его не понял и решительно помотал головой.
- Это здесь не при чем. Ты действительно мне очень помогаешь, и я благодарен за это, не передать как, но моё желание – не ответ на твою поддержку. Вернее, это не прямая причина. Просто с вами, с тобой и папой, я наконец ощущаю себя в семье..
- Ты переспал с Генрихом?
Вопрос прозвучал совсем не в контексте происходящего, так что Лео весьма растерялся, хлопая выцветшими ресницами, однако честно и быстро помотал головой снова.
- Ещё нет.. Он ведь ушёл на работу рано утром.
- Не затягивай с этим. – Лука бросил короткий взгляд Лео в глаза – задумчивый и многозначительный, но уже побоялся смотреть на него дольше и опустил взор на своё блюдо, отщипнув вилкой ещё. – В тебе говорит не желание. Прости, но я не верю и не ощущаю этого. Не ставлю под сомнение, что ты привязан к нам обоим, и отчасти это взаимно, но твои попытки сблизиться, - узкий коготь ткнулся в белый висок Луки, постучав поверх кожи. - ..начались с какого-то моего неаккуратного проявления. Гм.. Может быть, и в спальне. А может, и раньше, в тот самый приступ. Неважно, когда.
Лео понимал, что Лука может не захотеть сближаться, и хотя прямого отказа не последовало, он заметно погас после последних слов и уткнулся взглядом в еду. Когтистые лапки сильнее вцепились в салфетку, будто лишь она способна сейчас удержать его от слёз.
- Твоё лицо.
Лео слабо вздрогнул, когда после надолго зависшей над столиком тишины прозвучал настолько бодрый тон собрата. Он даже рефлекторно коснулся своей щеки, не понимая, что за тема может быть с этим связана. Отражение напротив не подчинилось жесту, а продолжало буравить его серьезным взглядом янтарных глаз.
- Когда ты сделаешь операцию?
- Какую? – растерялся Лео, поглаживая себя по щеке, будто стремясь убедиться, что лицо пока на месте. – Ты имеешь в виду, пластическую?
- Да. Генри находил контакты хорошего пластика, на случай, когда ты оправишься и захочешь вернуть всё как было.
- Но я не.. не хочу. Мне нравится.
Лука посмотрел на собрата почти что с жалостью, прижимаясь губами к краю бокала.
- Это чужое лицо, Лео. Оно принадлежит мне. Ты ведь знаешь.
Всего на долю секунд, но Лео явственно ощутил в этом теплом, шутливом, почти что смеющемся тоне нотки серьёзной угрозы. Дыхание остановилось, и салфетка, взлохмоченная в руках Лео, застыла вместе с ними. Глупо было ожидать и надеяться, что Лука окажется добрым самаритянином настолько, что позволит Лео прожить с такой моськой всю жизнь. Это лицо имело много власти над всеми членами клана, срабатывало, как ключ от множества дверей. Лео и сам до этого догадался. Но теперь, услышав в ответе Луки уже не предложение, а приказ, запаниковал. Что, если его выбросят отсюда, как только всё исправят?
- Я не хочу.. – зашептал он, но голос утратил всю силу, и наружу выползали лишь сдавленные выдохи, почти лишенные звука. – Я не хочу.. Пожалуйста.
- Почему?
Лука подпёр рукой голову и смотрел на демона напротив с ровным интересом и без какой-либо претензии. Заметив животный страх в глазах напротив, его взгляд не выражал никакого удовольствия на сей счет, лишь недоумение.
- В чём проблема? Мне казалось, тебе хочется вернуть себе свою собственную личность.
- Не знаю.. – дернул плечами Лео, не поднимая головы. Признаваться в своих страхах вот так, в лоб, было выше его сил, но Лука словно прочел ответ сам, по этому затравленному выражению лица.
- Правда думаешь, что лицо может что-то изменить между тобой и Генрихом? Думаешь, он сразу откажется от тебя?
Лео очень долго молчал и не двигался, прежде чем робко кивнуть. Он заметил краем глаза неясный блеск, и покосился на него, наблюдая, что это сверкают резцы демона, растянутые в слегка хищной улыбке.
- Ну, пусть попробует.
Лео и в страшном сне не мог себе представить, как бы Лука мог пойти против воли Генриха, настолько эти двое всегда были на волне друг друга, но увидив эту странную, пугающую улыбку, почему-то успокоился и поверил в то, что Лука привел к этому разговору не со зла. Хотя, внутри все равно оставались всполохи паники.
- Я.. ум-м… и так доставляю ему много хлопот.. он не станет меня терпеть, и всем ведь понятно, что это происходит из-за нашей схожести.
- Правда? А я думал, это происходит из-за того, что Генрих в принципе добрый малый и не оставил бы в беде такую кроху.
- Он мог пристроить меня кому-нибудь другому..
- Мог, но не пристроил сейчас, тем более не пристроит потом. Теперь он привык к тебе. Да и демона просто так, абы в какие руки, даже самые добрые, не доверишь.
- Я почти не демон… - не унимался Лео, но даже на это получил язвительный смешок.
- Оу~, ну с этим я теперь точно готов поспорить.
- И я.. я не помню, как я выглядел!
- Ты же живешь под крылом у мафиози. – Лука добивал Лео своим смешливым взглядом, без труда парируя на любые отговорки. – Думаешь, так уж сложно будет позаимствовать пару-тройку фотографий из борделя, откуда ты родом?
В конце концов Лео замолчал, бессильно откинувшись на стул и закрыв лицо руками.
- А если он.. всё же откажется от меня…
- Тогда останешься со мной.
Лео отнял руки от лица, озадаченно наклонив голову в надежде, что ослышался. Но Лука смотрел серьезно, допивая свой бокал.
- Что?...
- Если Генрих даст заднюю после операции, ты будешь под моим покровительством. Мне он никогда не откажет.

Справляться с обственным смятением Лука привык за маской хмурости или строгости, поэтому приблизился к постели с видом, словно Лео крупно налажал и сейчас ему предстоит казнь. однако, кроме выражения лица, ничто к этому не предвещало. Лео был, мягко говоря, не в его вкусе. Он уже пожалел, что отказался от выпивки, пусть и от такой слабой. И всё же, раз Лео сам выбрал его в качестве партнера, зная о том, какую роль он обычно играет в постели, значит, не предполагает о таких активностях, к каким привык с Генрихом или клиентами в прошлом. Как это должно было помочь, если Лео буквально полощет от мыслей о сексе? Лука не был психологом, и не собирался загадывать и размышлять слишком долго. Он схватился за ворот свитера за своей спиной, сдирая его через голову и также быстро расправляясь с одеждой ниже пояса. Он знал, что Лео смотрит, но взгляды не вызывали у него никакой реакции, подработка моделью все же сделала своё дело, приучив демона к постоянному ощущению взгляда. Забравшись на край постели, тварь отнял ладони Лео, обхватывающие собственные рёбра, пригвоздил за них к постели и в упор заглянул ему в глаза, нависнув сверху.
- Переборщил, да? - без сожаления, скорее с досадой произнес Лука, уже сейчас замечая, что секса сегодня точно не выйдет: малыш под ним дышал как загнанный, рефлекторно сжимаясь даже от незначительных прикосновений к обнаженным участкам тела. Впрочем, никто не заставлял его спать с ним.
- О чем ты? - послышался робкий подрагивающий голос. Лео старался бодро улыбнуться, но получалось жалко. Вздохнув, Лука одним рывком отвернул его от себя лицом в постель, но не прижимал в подушку, лишь мягко надавил рукой между лопаток, чем вызвал в двойнике испуганный дерганный вдох.
- Я не буду тебя трахать. - спокойно произнес Лука, пытаясь так успокоить Лео, и провел ладонью по бледной коже ягодицы, замечая, как под его пальцами конвульсивно сокращается мышца, напрягаясь до боли. - Закрой глаза и попытайся представить того, с кем тебе нравится спать. Например, Генриха.
Лео недоуменно завертел головой, не имея возможности подсмотреть, что всё это значит, пока не ощутил влажное и до одури приятное прикосновение к тепличному местечку, от которого внизу живота моментально свело, а голова опустела от каких бы то ни было мыслей.
- Лу-...ка.. - запнулся малыш, не выдержав и тихо застонав, моментально сделавшись тряпичным, так что удерживать его прижатым к кровати потребность ушла, и Лука применил свободную руку, слегка раздвинув его ягодицы для своего удобства.
- Закрой глаза. - более требовательно напомнил демон, оторвавшись от своего занятия и взглянув на тяжело дышащего мальчишку. Взгляд его стал блуждающим, но та тряпичность, что проявилась в первые секунды, уже спадала, и спина наливалась напряжением. - Тебя сейчас снова стошнит.
Напоминание об этом произвело эффект пощечины для Лео. Он моментально ощутил подступ и послушно зажмурился, пытаясь дышать через нос. Теплые, уверенные прикосновения вернулись, и по телу от затылка до пяточек побежали разряды тока, заставляющие Лео вытягиваться в теле и слегка расставлять колени шире. Язык демона ощущался невероятно, извиваясь по чувствительному кольцу мышц, разнеживая недоверчивое нутро и обильно одаривая слюной. Совсем скоро зад парня начал немного вздергиваться от постели. Лука правильно трактовал этот жест, и отпустив зад, завел руку вперед, оплетая пальцы вокруг пульсирующего органа. Лео как-то звонко вскрикнул, словно ему стало больно, но судя по тому, как резко упала его голова в мякоть подушки, это была не боль, а новый оттенок удовольствия. Раньше без этого чувства Лео не мог дольше нескольких часов, а теперь воздерживался дольше месяца. Наверное, такая реакция даже оправдана. Лука довольно быстро уловил, как сильно изменилось дыхание Лео, становясь прерывистым, горячим, быстрым. Он довольно скоро изогнулся в спине, заскулив и кусая подушку. На пальцах Лука ощутил знакомое горячее тепло, и убрал руку, отстраняясь. Лео, казалось, сейчас ничего и никого вокруг себя не замечает. Его тело конвульсивно содрогалось, язычок покинул пространство маленького рта и ронял слюни на простынь. Оргазм, первый за месяц, явно был слишком ярким, чтобы быстро придти в себя. Лука не ждал разговора, тем более, в такой момент, поэтому не стал задерживаться в комнате, одевшись и обтерев ладонь.
- Спасибо, - услышал он в спину, спокойно кивнул и покинул комнату.

Решение Луки вызвало у полукровки выражение неприкрытого изумления на лице. Он пронаблюдал, как когтистые пальцы собрата сминают небольшую оладь пополам, и приближают к губам. Заметив, как испытывающе смотрит Лео, Лука хрипло усмехнулся, смерив того немного настороженным взглядом.
- Надеюсь, ты их не с чувством мести готовил?
- Нет. - кротко ответил малыш, потупив взгляд. Он явно не готов был сейчас обсуждать хладнокровную "терапию" Луки, но и тварь не собирался давить на него с этим, а потому пожал плечами, и наконец надкусил, начиная жевать.
- Совсем недурно, для первого раза. - бодро отозвался демон, отпив чаю. - Ты слегка перебрал с мукой, но на вкусовых качествах это не сказалось. Думаю, папа был бы доволен.
Услышав о Генрихе, Лео слабо вздрогнул и поднял глаза, зардевшись.
- Думаешь, ему бы понравилось?
- Да. Особенно если не станешь показывать все. - Лука наклонился ближе к широкому блюду, когтями отпинывая с нее подальше особенно обугленные творения. - Вот, остальные можешь привезти ему. Генри любит домашнюю кухню.
Они поели, и загрузились в обратный путь, больше не обмолвившись друг с другом ни словом. Лео держал на коленках небольшую корзинку, которая отыскалась в хижине, укрытую полотенцем, и содержащую в себе плоды его первой готовки, а Лука смотрел на дорогу и слегка покачивал головой в такт тихо включенному радио. Несмотря на сгущающийся дождь, они быстро добрались до особняка. Днём Генрих мог находиться только на работе, так что разумней всего было сначала показаться ему на глаза, в любом из случаев. Долго ждать не пришлось: едва Лука заглушил "Малышку", как на парковке появился широкий силуэт хозяина. Он не стал приближаться вплотную к машине, остановившись на выходе из паркинга, дожидаясь, пока синхронно шагающая парочка приблизится к нему сама.
- Лука. - начал было Генрих, как на него бесцеремонно налетел Лео, обнимая своими цепкими ручонками вокруг груди и начиная радостно щебетать. Лука скользнул взглядом по ним обоим, замечая, что двойник начинает трещать об оладьях, вышибая Генриха уже совсем в иное настроение, и шагнул в сторону, удаляясь с парковки.
- Я с тобой ещё не закончил. - послышался голос Генриха, приглушающий радость Лео, и предназначающийся спине уходящего полукровки.
- Подожду у тебя в кабинете. - только и бросил демон, закрыв за собой дверь. Страшно хотелось в душ и поспать: вопли ломающегося Лео и его попытки сбежать его изрядно вымотали. Уже выбравшись из душевой и переодевшись, тварь вошла в кабинет Генриха, присев на диванчик в углу помещения и проверив телефон. Он успел сдохнуть без зарядки, и теперь. включившись, демонстрировал на экране три пропущенных за последние двенадцать часов, разумеется, от Генриха.
Его не пришлось долго ждать. Хозяин вошел внутрь меньше, чем через пятнадцать минут после того, как там оказался полукровка. Лицо его, однако, уже выглядело гораздо ровнее, чем на момент приезда. Ещё бы, соскучившийся Лео угостил его оладьями и выглядел так, словно побывал в Диснейленде. Что они не поубивали друг друга за два дня наедине, уже готовило о многом. Однако, Лука не знал, что именно Лео расскажет своему папе, поэтому мысленно был готов к взбучке, и поднял спокойный взгляд в глаза хозяину, неторопливо выпрямившись с дивана.

Повторный разговор "об этом" не клеился. Какое-то время Лео переживал случившееся с Генрихом, а когда его не было - уходил к себе и запирал дверь. У Луки хватало забот, чтобы не торопить близнеца, но кое-что ему всё же приходило в голову, в качестве идей, как можно помочь. Полукровка был не из тех, кто собирался помогать силой внушения, теплых мотивирующих лекций или отвлечением внимания. В один из вечеров он просто поймал мальчишку, шедшего из обеденной, за рукав, а чтобы тот не начал пререкаться на весь этаж, сгреб свободной рукой вокруг шеи и придавил к себе, ничуть при этом не снижая скорости шага.
- Ты едешь со мной, - единственное, что произнес демон, затолкав Лео в машину. После чего, он самолично сунул руку в карман чужих брюк, и достал телефон, вместе со своим убрав в бардачок "Малышки". Лео попытался дотянуться и забрать его себе назад, но едва не напоролся лбом на коготь, вытянутый в его сторону.
- Не советую.
- Куда мы едем? Я никуда не собирался. - Лео надул щеки и сложив руки на груди, но больше для вида, хмурый вид Луки его страшно интриговал и даже пугал. Какое-то время перед глазами мелькали садовые пейзажи, маленькие частные домики, но вскоре движение стало свободней, а дорога широкой полосой простерлась вперёд, и машина будто летела над асфальтом, больше не удерживаемая ничем. Магистраль означала, что они оказались за пределами городской черты. Лео пару назад раскрыл было рот, чтобы возмутиться, но заметил, как Лука сверяется с чем-то по навигатору, и начинает сворачивать с широкой дороги на более узкую. Несмотря на это, путь всё не заканчивался, и потому Лео сам не заметил, как сначала заклевал носом, а потом и вовсе задремал. Он очнулся спустя пару часов, от хлопка дверцы машины. Протерев глаза кулаками, Лео заметил напротив авто закусочную. Лука только что сел в машину снова - очевидно, заправлялся. В его руках блеснула пластиковая бутылка с газировкой, и Лео лишь сейчас ощутил, как сильно хотел пить.
- Держи. - только и успел произнести Лука, как мальчишка уже забрал бутылку, жадно отпивая.
- Ты, может быть, скажешь, куда ты меня везёшь? - Лео деланно злился, сам же с любопытством озирался по сторонам.
- Увидишь. - только и ответил демон, заводя машину. Впрочем, остаток пути пролетел незаметно. Лука заглушил машину возле небольшого, внешне обветшалого домика, в глуши, рядом с которой на горизонте не наблюдалось ни одной постройки, и первым делом оглянулся на заднее сиденье. Лео дремал с открытыми глазами. Порошок, который Лука добавил в газировку, усиливал это состояние до слепого втыкания взглядом перед собой. Проверив, что полукровка не реагирует даже на взмахи рукой перед лицом, Лука вышел, вытащил вялого двойника из машины, и потащил его за собой в дом.
Нижний этаж в лучших традициях хоррора: длинный и узкий бетонный подвал, однако Лука его слегка усовершенствовал. Пусть Лео был демоном всего на четверть, он все же носил демоническую кровь, и она могла проснуться в нем в любой момент, так что простым замком на ворота едва ли можно ограничиться. Внутри подвала, как бы отдельно от остального пустого пространства, находилась запертая комнатка. Придерживая полу-сознательного Лео за плечо, Лука достал карту и отпер дверь быстрым движением.
Внутри, несмотря на неприветливый антураж подвала, было вполне себе уютно, если не сказать, что комната больше напоминала карцер для душевно больных. Обитая пастельно-розовым войлоком и ватной стеганой материей, она являла собой идеально вариант отсидки для того, кто хотел бы причинить себе вред. Лео пока не вызывал таких ассоциаций, но Лука знал, что лишь пока. Прежде, чем всё начнется, он произвел необходимые приготовления: нацепил на шею Лео запаянный ошейник, открывающийся только на ввод комбинации, завёл руки демона за спину и соединил их на копчике наручниками, а уже наручники закрепил к ошейнику толстой армированной цепью - на случай, если Лео захочет схитрить и переступить через сцепленные запястья, чтобы ладони оказались спереди. Стреноженный Лео лишь гулко сопел, не в силах остановить своего коварного братца. Наконец, Лука опустил руку за кромку его штанов спереди, заметив, как мальчишка вздрогнул, но не стал задерживать её там надолго, а лишь нацепил нечто резиновое и тугое на основание плоти,убрав руку.
Пощелкивание по шприцу. Когда игла пробила кожу, Лео нашел в себе сосредоточение, чтобы повернуть голову и сосредоточить свой взгляд на Луке.
- Ты.. убьешь .. меня?
Лука закончил с вводом и убрал шприц, поднимаясь на ноги и осмотрев плоды своих трудов.
- Нет. - наконец подал он голос, отворачиваясь на выход. - Ты не умрёшь. Но тебе придется кое-что пережить. Надеюсь, ты понимаешь, что я делаю это ради тебя.

Лука, стоящий ближе всех к монитору, согнул обе руки в локте, вытянул указательный и средний палец, сомкнув их вместе, и указал синхронно в разные стороны - на выход и на обшарпанную белую дверь, видимо, ведущую в уборную, где скрипел ботинками охранник. Команда, которую он дал, была исполнена сразу же: один из подручных Генриха встал на шухере, а второй выбил хлипкую дверцу одним крепким ударом ноги в замок, сразу же приложив подскочившего на унитазе мужика прикладом в висок.
Тварь не трогался с места. В его лице не было жалости, сочувствия или боли. Он смотрел на монитор, не снимая с себя каменного выражения лица, еще с пол-минуты, будто анализировал что-то. Взгляд бегал по дрожащим пикселям от угла до угла экрана ещё секунд двадцать, прежде чем малыш шевельнулся, резким движением сбрасывая с себя ремни автомата, висящего за спиной, и избавляясь от массивного нагрудного бронежилета. Затем подумал еще секунду, и отстегнул подсумок с рацией и телефоном, отбросив туда же, к вещам. На мальчишке остались тонкие кевларовые брюки, обтягивающие его и без того субтильную фигурку в самом выгодном свете, карбоновая защита на торсе, не менее обтекаемая, чем брюки, плотные нарукавники и подсумок со всякими необходимыми мелочами. Засмотревшиеся на весь этот процесс наёмники вытянулись по струнке, когда демон резко обратил на них своё внимание, хватаясь когтистыми руками за шнур монитора, и с мясом обдирая когтями его прямо посередине. Звучный голосок Лео из динамиков резко прекратился, склад погрузился в угрожающую, пугающую тишину.

Вдох.

Выдох.

- Сейчас вы идёте наружу.. медленно. Не убегаете. - прошелестел Лука немного сонным, будто бы усталым голосом, отпуская оголенный контакт на пол с глухим стуком об пол. - Запираетесь в любой норе. И не высовываетесь, пока я не скажу.
Ребятки Генриха были обучены на случай таких происшествий. Они не стали задавать ненужных вопросов и не стали испытывать уже пробуждающегося Акулу на терпимость к идиотам, а молча исчезли за поворотом, любезно прихватив с собой вещи маленького командира.
Акула хрустко распрямлял плечи, разминал шею, слегка запрокидывал голову, жадно сглатывая пыльный морской воздух внутри помещения. Соль и пепел. Запах потной одежды. Запах пряностей. Запах денег. Но в миллиарде запахов есть один, хорошо знакомый. Именно он был нужен. Не растрачивая время попусту, тварь шагнула наружу, твёрдым шагом приближаясь к кораблю.
Они настолько не боялись слежки, что не выставили дополнительной охраны на судне. Это даже разочаровывало. Каждый, кто был причастен к похищению Лео, находился там, рядом с ним, и плевать они хотели на осторожность - всем хотелось успеть спустить в его маленькое трепещущее тельце до отплытия. Оторваться по полной, пока не принудили выполнять свои трудовые функции. Откуда-то из темных глубин поднималась, ширясь и сгущаясь, точно грозовая туча, серьёзная ярость. Лука бы не понял причин этому чувству, но Акула помнил. Помнил, и хаос его разбитой памяти больно бил под дых, заставляя согнуться. Иллюзия чужих рук уже поплыла по загривку, окуная в ложные ощущения сдавливания и ледяной холод цепи.
Зверь медленно облизнулся, заставляя себя вынырнуть из панической атаки, медленно выпрямился, игнорируя сердце, тяжело ухающее по ушам. Острый запах собрата тянулся вниз, в трюмы, обычно наполяемые товаром для перевозки.
***
- Шире ротик, куколка, - уголки губ Лео грубо потянули в разные стороны, с такой силой, что у малыша непроизвольно брызнули слёзы из глаз. Тело немело от боли. Мужчины игнорировали его примятый вой, тянули безвольные лапки в свои стороны, помогая себе ими вздрочнуть. Тот, что впивался грязным ногтём во внутреннюю сторону щеки, навалился низом живота на вздернутый подбородок полукровки, заглушая даже эти жалобные звуки, так, что Лео почти перестало быть слышно.
Матрос, долбящийся между дрожащих ножек, довольно засопел, приостанавливаясь и шире раздвинув бедра, покрытые брызгами спермы.
- Ого, какая испорченная тварь, ему нравится! Этот зад меня засасывает~
- Смотри, не задуши его. - предупредительно толкнули в плечо первого, и вынудили отпустить и подвинуться, отчего Лео панически задышал и закашлялся, давясь и содрогаясь от начинающейся паники.
- Не хочу.. Хва... тит!..
- Заткнись. - короткий тычок еще одного мужчины в лицо сорвал с уст демонёнка яркий всхлип. По губам побежала алая ниточка, а голову вновь потянули за волосы вперед, сдавливая щёки пальцами, пока нижняя челюсть не откинется сама.
- Лучше расслабься и получай удовольствие. Мы знаем, как тебе это нравится, грязная шлюшка~
- Эх, жаль, оригинал не достать. Их бы вдвоём увидеть. Всегда мечтал с близняшками.. уффф-ф..

- Мечтал?

Та скорость, с которой на демона повернулись все пятнадцать голов, приятно позабавила Акулу. Он не стал обращаться до конца, а потому продолжал крепко стоять на своих двух, катая в бледных ладонях оторванную голову капитана, с крайне удивленным выражением лица и посиневшими губами. Карбоновая боди лоснилась от крови, стекающей по брюкам вниз, а на смазливой мордашке застыла нарисованной настолько хищная улыбка, что одна она могла вызвать остановку сердца у чересчур впечатлительных особ.
- Грязная. Шлюшка. Меч-та-л?
Скрежет голос издевательски растягивался. Он морозил ужасающей силой, тихой яростью, безумием, и мстительностью. Большинство из тех, что стояли здесь, даже не были наёмниками, не имели под рукой никакого оружия, и в глазах Акулы были просто кусками мяса на ножках. Тварь почти не обращал на них внимания, глядя в упор на двух наёмников, уже отмеревших от первого шока.
- Лука... - подал голос Лео, едва справляясь с дергающимся лицом и улыбаясь даже сквозь боль в разбитой губе. Его взгляд выражал так много всего, но Акула не был расположен к сантиментам. Он отозвался на его голос, мельком вперив ядовитые склеры глаз на его лицо, но убедившись в источнике звука, моментально перевёл их обратно на вооруженных мужчин, которые, однако, вовсе не стушевались появления демона.
- Ого! - Тот, что душил Лео своим членом, поправил брюки, выпрямился, и вытянул из-за пазухи крупный армейский нож, приняв боевую стойку. - Вот так везение! Разве папочка отстёгивает тебя на вольное плавание?
Акулу невозможно было задеть словами, они были ему практически недоступны. Зато эмоции он читал прекрасно, а потому, слегка утомившись ждать, бросил голову капитана в сторону одного из оцепеневших моряков, двинувшись вперёд. Его пытались остановить. Очень зря. Противник попытался совершить обманный манёвр, прицелившись лезвием ножа прямо в лицо. Лука остановил этот план ещё в замахе. Он молниеносно перехватил мощную накаченную руку за запястье, и с такой силой выкрутил её, что мужчина поперхнулся вдохом, падая на землю, чтобы кисть не сломалась. Следом за этим из рук выпал и нож. Матросы, вжимаясь в стены комнатушки, крупно вздрогнули, когда Лука, вместо того, чтобы подобрать нож, снова плотоядно улыбнулся, и резким движением рванул за сцепленное когтями запястье вверх, до хруста, продирающего ужасом до костей.
Трюм наполнился криками и хаосом. Когти врывались в мясо, как в мягкую маслянистую массу. Акула наслаждался этим, и даже не притворялся, насколько сильно ему это нравится. Кто-то забился в угол, бормоча молитвы, кто-то лежал пластом и прикрывал голову руками, как от взрыва. Кто-то скулил "я же предупреждал.." из глубины трюма. Кровь застилала глаза. Акула не готов был расщедриться на прощение ни одного из них.

Нас никто не жалел, кроме Папы.

Перед глазами всё ещё стояли их ухмылки в камеру, их небрежное равнодушие на крики собрата, их четырежды никому не нужные и наверняка заразные детородные органы. Будто вспомнив об этом, тварь, повалившая очередного матроса, опустила лапу на его пах, и поудобней устроилась сверху, склонив голову набок, как пёс.
- Грязная ш-л-ю-х-а, - заскрежетал голос, а в следующее мгновенье трюм наполнился высоким протяжным визгом, полным непередаваемой боли. Член вместе с яйцами оказался нанизан на лезвия звериных когтей, и оторван одним небрежным рывком руки в сторону. Густая черная жижа потекла наружу, заливая пол. Акула лишь сейчас снял с лица эту ужасающую "счастливую" гримасу. Пасть замкнулась в тонкую линию. Он выпрямился, стряхнул с когтей месиво из прожилок и мягких тканей, утёр локтём черные мазки крови с лица, и прислушался. Запах страха угасал. Они умирали. Все, кроме одного.

Лео всё ещё мутило. Он не смог приподняться от палеты даже на локте, сразу же заваливаясь набок от нутряного озноба. Луки рядом не было, поэтому полукровка закрутил головой в стороны, аккуратно, но даже этого хватило, чтобы голова мгновенно вскружилась, а к глазам подкатила темнота. Не сдержавшись, Лео свесил голову вниз, и его вырвало.
- Лу... Лука.. - Лео откашлялся, пытаясь нормализовать дыхание, когда ощутил прикосновение ткани. Приблизившийся тварь только сейчас начал возвращаться в своё привычное взгляду состояние. Золотые глаза смотрели немного расфокусированно, сквозь Лео, но его ладони безошибочно сжимали тонкие, подрагивающие плечи, натягивая сверху на голое тело откуда-то взявшуюся белую парусину, так что ненадолго малыш стал напоминать римлянина. Лео вцепился в плотную белую ткань, как в спасительный круг, прижимая её ближе к телу. Дрожь все ещё было сложно унять, как и избавиться от побочного действия той дряни, которой его напичкали. Бледные разбитые губы раздрожали сильнее. Лео часто заморгал, уговаривая себя не расплакаться.
- Спа... спасибо... Лука..
Словно только сейчас услышав зов своего имени, Лука повернул голову на звук, слегка вынырнув из задумчивости, и более ясным взглядом взглянув на собрата. В таком состоянии на него без слёз не взглянешь. Это было странно, учитывая, как часто Лео добровольно шёл на подобное обращение, и всё же, ненужных вопросов тварь задавать не спешил. Он протянул собрату ладонь, призывая помочь его сесть, а затем подняться. Лео с благодарностью схватился за протянутую руку, но едва от него потребовалось принять сидячее положение, как малыш часто-часто задышал и закусил губу, виновато заулыбавшись и всё же не сдержав слёз, моментально побежавших по лицу.
- Мне сложно встать.. про.. сти...

Лука молча приблизился вплотную к болезненно съёжившемуся полукровке, присел перед ним на корточки. Его мордашка пряталась под тенью белых волос, но даже так было видно, как он близок к истерике, как крупные горькие слезы продолжают сочиться из глаз. Демон опустил тяжелую ладонь за его затылок, и потянул на себя, утыкая лицом в своё лицо. Лео удивленно перестал дышать, не успев опомниться от такого дружественного жеста, но вскоре тише зашмыгал носом, и доверительно прижался, понемногу успокаиваясь. Брызги крови на их лицах медленно запекались бурым цветом, а издали уже галдели голоса наёмников, вызывающих Хозяина на паром.

Лука напряжённо продолжал крутить в руках подарок, преподнесённый Лео, чтобы иметь возможность не смотреть ему в глаза. От только что произнесенных слов сердце сжалось и как-то болезненно, неровно затикало, словно что-то вклинилось в совершенный механизм, царапая подшипники и шестерни. То, что малыш первым нашел в себе силы примириться, приятно поражало. Полукровка ощутил первый укол вины за то, что не поступил мудрее и не предложил перемирие первым - ведь делить им всё равно нечего. Поступок всё меньше и меньше походил на уловку. Лео, не ожидающий ничего существенного от этой затем, устал быть частью гнетущего молчания, робко улыбнулся и развернулся на выход, когда кресло Луки резко скрипнуло, а сам демон выпрямился, откладывая подарок на край стола.
- Прогуляемся до бара. Не против?
- Н.. Нет. - Лео растерянно поморгал, но кивнул, даже не задумываясь. Прежде Лука ни разу не становился инициатором их собственного времяпрепровождения. То, как быстро он решился это сделать, даже немного разочаровывало: всему виной действительно стал подарок, или просто он оказался преподнесен в очень нужное время и место? Как бы там ни было, а вскоре оба тваренка уже обосновались в небольшом пабе всего в пятнадцати минутах езды от особняка. Будним днём здесь было совершенно пустынно, что было как никогда на руку. Лео не смог проигнорировать подскочившего к ним официанта, почти сразу состроив глазки, но заметив на себе испепеляющий взгляд "близнеца", смирился, что быстрого перепихона ему сегодня, скорее всего, не светит. Заказав по паре бокалов тёмного пива, Лука тяжело вздохнул, будто собирался с силами что-то сказать, но начал он не с историй, а с вопроса.
- Так ты следил за мной в Париже?
- Не в Париже. - неопределенно пожал плечами Лео. Разительное различие, которое составляли два абсолютно разных тваренка - тот, что сидел напротив, сутулясь, и тот, что налетал на наёмников, прижимаясь к ним всем телом - не давало Луке покоя, а потому он смотрел на него напряженно, глядя то на руки, то на лицо. - Я в принципе иногда подмечаю всякие бесполезные мелочи, это давняя привычка.
Лука кивнул быстро, не приняв всерьез это признание, ибо оно было неинформативным, а по Лео было заметно, что он не очень готов и дальше развивать этот разговор. Взгляд Лео стал немного туманным - всего на мгновенье, но Лука уже заметил, как он падает на глубину в несколько сотен миль дальше этого паба, куда-то вглубь себя, успевая вернуться за следующие пару секунд, и невинно улыбнуться.
- Разве ты в детстве этим не увлекался? Узоры на обоях. Или цвета на плитке. Или количество квадратиков. Помогает убить время.

"Давняя привычка"...

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.
Большие желтые глаза перестают слезиться, когда мерная вереница клеточек, из которых состояла решётка на окне, сходится. Их снова двадцать четыре, как и в прошлый раз. Ритуал помогает успокоиться, хотя всё перед глазами дергается в такт чужим движениям, и расплывается от остаточных слёз. Руки пережало цепями настолько, что малыш уже больше часа не чувствует фаланг и не может пошевелить ими. Кровь запеклась в уголке рта, и теперь он неприятно щипался, даже когда полукровка всего лишь болезненно морщился. Иссохшиеся пятна крови под ним уже никого не отталкивают. Их даже не пытаются спрятать от гостей или свести более дорогими средствами. Никого не беспокоит этот слегка "потрепанный" вид товара. Кажется, кому-то они даже больше доставляют. Поначалу он кричал так, что давился собственным криком, терял сознание, пытался договариваться. Но довольно быстро понял, как всё это бессмысленно. Всем было плевать. Все они хотели лишь одного.

Парни почти что синхронно пригубили пиво, и Лука продолжил.
- Я никогда не спрашивал у тебя лично. Но.. сводки, которые мы нашли, говорили о том, что ты провел в том подвале шесть месяцев. Почему ты не сбежал?
- От Райнера? - рассеянно переспросил Лео, комкая в мелких белых коготках краешек салфетки. - А зачем? - глядя на искреннее недоумение, заигравшее на лице напротив, демон терпеливо пояснил. - Мне некуда было бежать. Да и не хотелось особо. Да, он не душка, но по крайней мере, он купил меня. Я был ему благодарен. Да и трахался он неплохо.
- Лео...
- Настал мой черед задавать вопросы. - мальчик откинулся назад, сложив на груди руки. - Что такого ты сделал, что произвёл на Райнера такой неизгладимый эффект?
- Абсолютно ничего. - с тяжелым, сожалеющим вздохом произнес Лука. Он понимал истоки этого вопроса. Не каждый раз тебе меняют лицо на лицо другого тварёнка, чтобы насиловать его и вызверять свои беды с головой. - Он увидел меня впервые на ежегодном благотворительном вечере. Уже не помню, чему посвящённом.. Подошел к Генриху, спросил, не готов ли он уступить меня за весьма крупную сумму. Генри его отбрил. И всё. То есть, буквально - это вся история. Больше мы даже ни разу не пересекались.
Луке показалось, что Лео хмыкнул ещё печальней, делая новый глоток пива. Оно и неувидительно, понятных для него ответов не прибавилось. Лука решил ненадолго поддержать повисшее молчание, чтобы Лео успел переварить сказанное.
- Выходит, - вновь послышался голос малыша. - Что он ни разу с тобой не спал?
- Нет. Это даже теоретически было бы невозможно.
- Но ведь, - Лео осекся, закусив уголок губы, словно вспомнил что-то совершенно ужасное, а потому быстро тряхнул головой, весь уткнувшись в наполовину отпитый стакан, и допивая его почти залпом.
Лука лишь напряжённо следил за этим, а когда Лео опустил посудину на столик, вытянул лапу через весь стол, крепко поймав малыша за запястье и сдавив его в своей хватке - мощной, но очень бережной, без когтей и без излишней давки, хотя Лео всё равно как-то странно, рефлекторно поморщился, как от боли - Говори.
Лео молчал долго. Чудовищно долго. Лука уже успел пожалеть, что так бесцеремонно надавил на очевидно больную тему, когда тварёнок ни с того ни с сего всё же подал голос - ещё более хриплый и слабый, чем до этого.
- Ты был его мечтой. С самой первой ночи, он так придирчиво оглядывал меня, словно собирался возить на выставки. Спрашивал хозяина не о состоянии здоровья, а о цвете моих глаз. Но оказалось, он просто искал максимального сходства. Хах, в этом я его подвёл. - Лео театрально-сокрушенно покачал головой, вывернул руку из захвата Луки, и шлёпнул свою сверху чужой кисти, слегка вцепившись когтями в фаланги, предупреждая какие бы то ни было встречные вопросы. - У него даже был алтарь с твоими фотками. Самый настоящий уголок маньяка. Я его не устраивал. Ему нужен был ЛУКА. Операцию он организовал довольно быстро, ещё в первые три недели моего пребывания там. А я все эти три недели старался быть лучше. - в голосе Лео незаметной стрункой прозвенела нота отчаянья и застрявшей внутри оглушительной боли. - Я правда старался. Пытался понять, как должен вести себя этот таинственный Лука, чтобы угодить Райнеру. Я надеялся сгладить углы. Он не делал и сотой части того, что со мной делали в борделе. И потому я хотел.. действительно хотел помочь ему обрести эту мечту. Я спрашивал - без задней мысли - спрашивал, "Папа, каким Лука был с тобой в постели?" - а он свирепел и начинал пинать меня по всей комнате, пока я не отключался. Теперь-то я понимаю, почему. - на погасшем лице вновь засияла немного лукавая, с безуминкой улыбка, от которой у Луки похолодело в желудке. Этой улыбкой он ограждался от любой боли, любого расстройства, безошибочно натягивая даже в самых отчаянных ситуациях.
- Ты больше не в борделе. И не с ним. - аккуратно напомнил Лука, не сводя напряженного взгляда с его маникальной мордашки.
- Да-а, - лениво подтвердил Лео, снова рассеянно оглянувшись вокруг себя, словно бы уже забыл, как они здесь оказались. - Твоему папе понадобилось гораздо больше времени, чтобы меня распробовать.
- Он мог бы и не "пробовать" вовсе, если бы ты не вешался на него за каждым углом.
- Это происходит уже неосознанно. - отмахнулся Лео, получив свой повтор пива и сразу же отхлебнув немного. - В том месте, где я родился, если ты не изображаешь крайнюю степень готовности и желания - тебя бьют. Иногда до смерти. Это просто мой способ выжить. Прости, если задевал тебя этим.
- Не задевал. - Лука замолчал, чтобы переварить услышанное. Он догадывался, что судьба у Лео непростая, но никогда прежде не интересовался у него о подробностях. Он был не до конца готов в то, что Лео сам захочет поделится с ним таким сокровенным.
- Если Райнер сделал из тебя.. мою копию.. То почему тогда издевался?
- Он не добился копии. - легко ответил уже порядком захмелевший демон, - Он трахал меня, глядя только на стену, увешанную твоими фото. Бил об эту стену моё новенькое личико. Иногда и бил, и трахал одновременно. Он ждал чего-то неуловимого, того, чего я не мог ему дать. Может быть, твоего вопиющего упрямства. - Лео сделал жест в сторону Луки, криво ухмыльнувшись. - Или этой угрюмой дерзости. Может, она его привлекала. Я не знаю. Но, какая теперь разница? Наш папа - совсем другая история...

- Мхх-хх..
Тварёнок кусает край губы, сводя брови к переносице в мучительно-сложной попытке не выпускать из себя стоны. Все привыкли к такому времяпрепровождению главы. Лео вообще даже незакрытая дверь не заботила. Лука был несколько консервативней собрата. Он не слишком-то горел желанием объявлять всему особняку, как ему сладко под Генрихом. Не из-за какого-то стыда или боязни слухов - по большей части, полукровке было плевать, кто что о нём думает, тем более в кругу "семьи". Но была внутренняя установка правил приличия. Она позволяла многое, очень многое, но по возможности, так, чтобы соклановцы не натыкались на них нечаянно, совершенно того не желая. Человек ты или существо, если неспособен держать свои желания, пока не попадешь в укромный уголок - то никакой дисциплины не будет и в работе. Благодаря своим функциям, Лука в полной мере оценил преимущества существования правил. С их помощью можно было воздействовать на подопечных достаточно мощной силой, которую, при этом, все быстро уясняли. Подрывать правила совершенно ни к чему. Поэтому, когда глава закрыл дверь за Лео, Лука даже позволил себе вздохнуть расслабленней. Не волнуясь о случайно вошедших, он прижимался ближе к нависающему торсу, то и дело подлавливая губы мужчины своими, цепкими лапками аккуратно хватаясь за спину и плечи. За столько лет он уже научился не оставлять никаких следов, но из-за страстной прелюдии иногда промахивался в своих силах и немного царапал мафиози.
- А... ххх...
Глубокий взгляд желтых глаз застывает на лице мужчины, начиная заметно "уплывать". Все шире и шире становится маленькая бездна зрачков, все хрупче и хрупче становится план полукровки сделать этот секс относительно-тихим. Голос срывается неподконтрольно, также, как неосознанно под кожу на лопатках вонзаются крошечные лезвия когтей демона. Он вскрикивает, становясь пунцовей от каждого проявления своего голоса. Но ему так хорошо, что еще несколько горячих движений спустя Луке становится откровенно плевать. Всё же, это не тот крик, который могут услышать на первом этаже, но звучные всхлипывания, скулёж и влажные звуки заполняют комнату, пьянят и обезоруживают. Демоненок тянется к любимым губам, когда движения мафиози начинают вдалбливать его в мягкие сидушки дивана - закатив глаза и примято воя в поцелуй. В следующее же мгновенье их обоих накрыло ярчайшим оргазмом.
Он бы ни на что не променял эти чувства. Появление Лео уже ничего не могло изменить - также бесполезно, как пытаться изменить ход движения планеты. Лука ощущал исключительное чувство любви, которым его окутывали. Окутывал Генрих. Иногда малыш сомневался, что столько любви видела даже его покойная жена. Он был совершенно иным, когда хотел нравиться кому-то другому: учтивым, солидным, мастерски флиртующим, но только на полукровку он смотрел такими глазами. Со стороны Луки это было более, чем взаимно - именно поэтому он отнесся к Лео со снисходительным равнодушием, как к вещи, которая почему-то стала дорога возлюбленному. Вещь остаётся вещью. А сердце мафиози было здесь, совсем близко, под когтистой ладонью.
Лука хрипло усмехнулся, когда смог немного придти в себя, перевел дыхание и дотронулся до центра грудины замершего мужчины. Тонкие фаланги скользнули по кругу, ощущая небольшие вибрации дрожи и мерное тиканье пульса под кожей.
- Я тебя люблю, - вдруг прошептал малыш, и лучезарно улыбнулся, становясь совсем непохожим на стоящего здесь недавно вооруженного нёмника. Своей улыбкой он словно осветил пространство вокруг дивана.

Демон перевёл взгляд на Генриха, едва заметно улыбаясь, наконец немного сбрасывая с себя маску сосредоточенного бойца и становясь просто Лукой. Ледяное спокойствие и напускная строгость таяли, когда между ними не было никого третьего. И хотя Лео считался особо приближённым, Лука редко когда мог позволить себе проявлять какие-то искренние свои эмоции при нём, всегда оставаясь немного настороже. Исключения приходились в основном на постель Генриха. Заметив напряжение от раздумий на красивой мордахе, мафиози мягко повернул его к себе, пытливо прищурившись.
- Он настолько тебя выбесил?
- Хах. - демон качнул головой, стоя на прежнем месте, пока Генрих сокращал расстояние. - Ты бы сам ему въебал, если бы слышал. Иногда хочется отрезать ему язык, чтобы не смог больше плеваться своим ядом. - Даже лёгкого прикосновения ладони к лицу было достаточно, чтобы малыш прикрыл глаза от удовольствия и едва заметно боднул пальцы легким движением головы.
- Надеюсь, ты не сомневаешься, что я этого не делал? - Янтарь больших хищных глаз устремился на лицо приблизившегося главы, цепко заострившившись на нём, словно ища подтверждения.
- Я ведь даже озвучил, почему считаю, что ты прав.
- Решения страннее я ещё не видел! Самоувечье, чтобы только мне насолить. Никто ещё так не изголялся.
- У тебя было не так много врагов.
- Мн-н-н.. - Лука шагнул ближе, когда тяжелая ладонь приобняла за затылок, и слегка приподнялся на цыпочках, с бережливой нежностью сплетая руки в эластичных повязках на шее мужчины, - Из не так много, потому что ты заставляешь меня ходить в платьях..
- Так уж и заставляю~?
- Я готов на всё, если это тебе нравится.. - сумбурно выдохнул Лука, неожиданно-обреченно усмехнувшись в сторону. - Даже на бесячего Лео, как видишь. Взрослым тоже нужны игрушки.

Как бы они ни выглядели почти что копией друг друга, Лука с самых первых дней дал понять, что это абсолютно ничего не значит. Он не искал с Лео ни дружбы, ни общения, лишь терпел его, но терпел профессионально - не позволяя себе демонстративных косых взглядов, подлянок и роспуска сплетен. Этого всего и не требовалось, Лео сам прекрасно справлялся с тем, чтобы испортить свою репутацию. Ради Генриха полукровка принял его как часть "семьи", такого же соклановца, как и любой другой. Он умело играл в эту самую "семью", иногда даже весело переговариваясь с ним, но суть оставалась неизменной. Лео был сукой, в самом прямом и переносном смысле этого слова, и Лука вел с себя с ним соответствующе. Он прыгал по постелям чаще, чем моргал, и при этом, ужасно злился, что Лука был для мафиози на первом месте: ближе, важнее и любимее. Сопоставлять вещи и находить аргументы не было его сильной стороной - проще было вымещать злобу и зависть мелкими пакостями. Только вот с щекой он крупно просчитался. Натягивая знатно раскрасневшуюся моську демона на свой член, Лука отстранённо подумал, что, наверное, даже зря согласился на этот план мести и "извинений". Даже задыхающимся, Лео умудрялся течь и наяривал себе под кромкой невыносимо-тесных штанов, опасно обтягивающих маленьких упругий зад.
- Трахнуть тебя? - Лука смерил собрата оценивающим взглядом, начиная от мокрых нитей слюны из пасти до головки, заканчивая рукой, орудующей под одеждой между худых ножек. Лео был погружен в состояние, при котором ему было плевать, кто ему присунет - это читалось в совершенно мутных глазах. Лицо Луки скривилось в улыбке, но улыбке презрительной и холодной. Рана на щеке, которую Лео так сильно выдавал за его косяк, была ярким напоминаем тому, что сегодня Лео должен был наказан по максимуму, а не млеть под ним, сладко постанывая. Демон тянул с конечным ответом, нарочно мучая ёрзающего на коленях двойника, но первая часть сообщения прилетела без слов. Сжав кулак, Лука зарядил томно дышащему мальчишке в нераненную щёку, и тот с очередным вскриком от неожиданности упал на пол.
Лео не привык получать отказы. Он дёрнулся, вскидывая голову, слишком одурманенный мечтами о скором сексе, чтобы это наскоро покинуло его мордашку, и пытаясь выпрямиться, бегая глазами от Генриха до Луки. Тот, в свою очередь, уже вернул на место белье и брюки, деловито поправляя на себе амуницию наёмника. В отличие от легкомысленного Лео, Лука любил соблюдать правила, находясь внутри особняка строго по форме, к тому же, она делала его особенно притягательным в глазах Генриха. И для Луки это не было секретом. Закончив с приведением внешнего вида в порядок, Лука выпрямился и поправил волосы, уложенные в тугой хвост, холодно глядя перед собой в стену напротив.
- Я не намерен пачкать себя о такого, как ты.
Лео мгновенно оскалился. На его языке было уже не меньше сотни проклятий, издёвок и эмоциональных эпитетов, но все они запнулись о ледяной взгляд хозяина, и Лео не осмелился начинать перебранку здесь и сейчас. Это могло стоить ему недёшево - Генрих заметно рассержен после случившегося в коридоре. Лука неимоверно бесил его. Своей гордыней, высокомерностью по отношению к нему, своим ледяным спокойствием, которое даже немного смахивало на статичные манеры самого Генриха.
- Папа! - Лео поднялся на ноги одним рывком и развернулся к мужчине, стараясь сделать максимально-слёзные собачьи глаза, в последней попытке хоть как-то повернуть ситуацию в свою пользу. - За что? Сейчас я ему ничего не сделал! Почему он меня терпеть не может?

Тварь не отреагировал на предложение о пище. Он казался в том тяжелом состоянии, когда разум, внешне бодрствующий, падает куда-то за грань, за которой не может воспринимать внешние факторы. Он даже не следил за шевелением по комнате, лишь смотрел перед собой, то замирая дыханием, то дыша тяжело и медленно. Не возымели успех и звуки - Акула и раньше-то реагировал на них через раз, и то не на все, а теперь и вовсе не читалось никакого восприятия голоса. Судя по всему, демон готов был уступить своё лидерство второй личности, но сама она не была к этому готова и тело, если можно так сказать, пустовало.
Ночью почти овощной полукровка зашевелился. Он медленно сел на постели, подрагивая от слабости, ничего и никого не замечая, вытянул руки, и уставился на них так, будто впервые видит. Даже в полумраке комнаты прекрасно попадало на глаза то, как сильно трясутся его пальцы. Раны за сутки успели кое-где затянуться, где-то просто пообсохнуть, перестать кровить, но их всё ещё было много, слишком много, чтобы это могло зарасти на теле ослабшего полукровки за один день. Лука нервно засмеялся, даже не поворачивая головы, лишь глядя на эти уже-не-свои ладони, Он медленно сомкнул их вокруг себя, самообнимаясь за плечи, протыкая ими кожу, и слабо закачавшись вперед-назад.
- Нет, ты не можешь. - забормотал он себе под нос, не прекращая раскачиваться. - Нет, нет, нет...
Подлетевший было священник пытался достучаться до Луки. То, что он вернулся, пусть даже в таком состоянии, означало очень большой прогресс - больше, чем за все годы предыдущих стараний. Ведь он даже заговорил! Но чертёнок не мог. Даже когда мужчина поймал его лицо в свои ладони, чтобы заставить посмотреть себе в глаза, мальчишка смотрел сквозь.
- Выйти. Выйти. - забормотал он жалобно, выворачиваясь из рук мужчины и забиваясь в дальний угол помещения. Даже будучи прозрачными, они ужасно давили, раздражали, мешали даже думать.
Оказавшись на полигоне, обнесенном колючей проволокой, находящемся на территории больницы, тварь вырвалась из рук Георгия и понеслась вперёд. На него едва успели наложить повязки и подобрать неплотно прилегающую одежду, чтобы раны продолжали свою регенерацию. Он добежал примерно до центра поляны, упав на землю и раскинув руки в стороны. Грудь щемило от уже давно позабытого ощущения счастья. Закрыв неадекватно поблескивающие глаза, он начал кататься по траве, тереться об нее лицом и телом, и замер, лишь когда слегка выдохся. Какое-то время он просто лежал, не двигаясь. Изредка из часто дышащей пасти доносился смех. На территории находились и другие твари - в основном, вооруженные винтовкой, заряженной небесной пылью, на случай, если что-то пойдет не так - но ближе всех неизменно стоял бесстрашный правитель Серифара, наблюдавший за поведением своего подопечного.
Когда стало ясно, что сам Лука уже не встанет - то ли уснул, то ли переизбыток эмоций и свежий воздух лишили его чувств - феникс подошел ближе к бездвижному силуэту, сразу укладывая руку к шее. Он дышал, но совсем медленно. Решив, что после долгого сидения взаперти такая пробежка его вымотала, Георгий поднял малыша на руки и вернул в здание.

Очень скоро постель стала напоминать место кончины какого-то давно умершего животного. Грязные сопли с клочкам шерсти продолжали сползать с чудовища, как ненужная грязь, а на её месте просвечивалось всё больше и больше пострадавших кожных покровов разной степени запущенности. Акула перестал подавать признаки жизни, не считая разве что слабого дыхания. Его взгляд застекленел и смотрел перед собой, пасть была раскрыта, а весь его организм конвульсивно подрагивал, как от очень сильной боли, схожей с судорогами. Он так давно не сбрасывал этот лик, что сделать это стало задачей достаточно сложной и болезненной. И хотя сосуд постепенно менялся уже задолго до этой ночи, казалось, будто сегодня должна случиться самая значимая метаморфоза - как мгновенье, в которое будущая бабочка вылезает из своего кокона, пройдя гусеничый этап своей жизни.
Слабые Чары пробираются сквозь густой и слишком тяжелый купольный воздух, оставшись беспомощными лишь при столкновении с защитным стеклом. Они ищут, забираются в каждый укромный уголок тюрьмы, электризуя каждую пылинку в комнате. Понадобилось пару мгновений сверху, чтобы невидимые лапки добрались до задремавшего феникса.

- Папа...
Щеки касается фантом его поцелуев, и падающих слёз. Ощущение такое реальное, что из него не хочется просыпаться. Это Лука, усомниться в этом просто невозможно. Его худые ладони гладят по голове, пока он продолжает плакать, и сцеловывать свои слёзы с лица и шеи любимого, молча прижимаясь к нему со всем своим трепетом. Такие знакомые теплые губы, его улыбчивые всхлипы и мягкое бодание мордашкой подбородка.
- Папочка, подожди.. не бросай меня.. Я пытаюсь, папа... Я тебя чувствую..
Призраки ощущений разлетаются, как перепуганные птахи, как только мужчина вздрагивает и раскрывает глаза. Он по-прежнему под куполом. Рядом еле слышно хрипит демон. Правда, теперь его сложно называть демоном. Трансформации позволяли угадать в его облике, если пока что и не Луку, то по крайней мере человека.