В избе, несмотря на солнечное утро, было темно, и комнату полукровки освещала лишь лучина, горящая на столе. Никто не распахивал ставни, не раздвигал занавес. Яков подал старосте мешочки с травами, согретые на печи, и тот лишь благодарно кивнул, разворачиваясь обратно к постели. Гриша сидел на лавке с другой стороны от кровати, и мог смотреть лишь на безжизненно-белое, как у фарфоровой куклы, лицо существа. Староста уложил его сам, раздел, укрыл и распорядился насчёт всего остального, словно делал такое уже не в первый раз. Сейчас, лежащей в постели, его фигурка казалась совсем крошечной, и еще более хрупкой.
- Значит.. он бессмертен? - тихо подал голос парень, когда старик закончил в раскладыванием согревающих мешочков, и вновь сел напротив.
- И да, и нет.
Гриша перевёл на него выжидающий взгляд, надеясь на продолжение или пояснение, но его не последовало. По крайней мере, не последовало сразу. Хоть староста и сел, это не означало, что он закончил с помощью Луке. Возможно, всей этой бурной деятельностью он сам себя отвлекал от невеселых мыслей. В горшочке на тумбе возле кровати настаивалось какое-то варево, старик в очередной раз помешал в нем ложкой, посмотрел на консистенцию, и подчерпнул немного, поднося к бледным губам. Ожидаемо, они даже слегка не шевельнулись, поэтому старику пришлось аккуратно надавить на суставы нижней челюсти с обеих сторон, чтобы вылить лекарство хотя бы на язык. Глотательного рефлекса не случилось, поэтому старик придержал ложкой язык от западания, позволяя лекарству хотя бы просто стечь вниз по гортани, не попав в дыхательное горло. Всё это время он внимательно и хмуро смотрел на лицо, наконец, отставил и горшок, и ложку на место, тяжело выдохнул и потёр свои глаза. Оба сидели в помещении без маски, и сидеть так в покоях Владыки было крайне непривычно.
- Лука полубог. - очень тяжело, словно нехотя, заговорил старик, и вновь посмотрел в мертвенно-бледное лицо. - Он.. пытается быть человеком большую часть времени. Это его более.. понятная другим людям сторона. И даже более понятная ему самому. Но иногда, человек в нём перестаёт желать жить.
Он выразительно посмотрел на Гришу, отчего тот съёжился.
- Я не хочу знать, какие на то были причины. Иногда их даже не требовалось. Это означает, что Лука будет пытаться найти смерть. Но.. как я уже сказал, он не может умереть. Только он об этом, кажется, не знает. Либо психика блокирует эпизоды, связанные с этим.
Тяжелая рука протянулась к постели, и староста мягко опустил её на макушку существа.
- Тогда в нём и просыпается Бог. Это.. всегда очень плохо. Это говорит о том, что Лука на грани жизни и смерти. Когда его человеческая оболочка начинается находиться в опасности, он перевоплощается. Потому что Лука - это его тело. Без тела Бог не выживёт в нашем мире. Он старается его сберечь. Но если бы Лука пролежал в этих снегах, при таком морозе, дольше суток, он бы уже навсегда потерял в себе человека. И Бог, которым он становится.. беспощаден к людским страданиям.
Старик вдруг начать медленно вставать, распоясал свою одежду и немного распахнул, демонстрируя глубокие потемневшие от времени шрамы в области груди.
- Мне было всего пятнадцать, когда меня Ему отдали. Они просто не могли ждать дольше. Никто не знал, что именно случилось. Но я помню, что всё было.. просто ужасно. В деревне все обсуждали, что Владыка проклял их. Лес стал враждебен к людям. И смерти.. смерти участились. В своей семье я был девятым. Некоторые мои братья и сестры умерли еще маленькими от болезней, но троих семья отдала как раз в те годы, чтобы "задобрить", как они думали, Хозяина Леса. Ни один не вернулся и не был объявлен его Выбором. Он просто убивал их. И когда дошла очередь до меня...
Старик хмыкнул, неспешно запахиваясь обратно.
- Я не стал исключением. Он собирался убить меня. То, что я увидел, и то, что пережил, я навсегда унесу за собой в могилу. Но я же и стал причиной, по которой он смог снова стать человеком. Здесь не о чем гордиться, это была судьба, что я напомнил ему Георгия, и смог остановить его боль. В этом не было ни капли моей заслуги, лишь стечение обстоятельств.
Гриша пытался уложить полученную информацию в голове, но пока это плохо получалось. Мысли из-за бессонной ночи и стресса просто кружили вокруг, и зацепиться хоть за одну не представлялось возможным.
- Почему он.. сбросил свой лик в Ваших руках?
- Потому что я был последним "Георгием", которого помнит его тело.
Печальный старик вернулся на своё место возле кровати существа, сложив ладони поверх покрывала.
- Таков закон. Смертные люди приходят и уходят, а бессмертный Бог должен делать новый выбор. Мне было так больно отпускать его. Лука.. на самом деле, хрупче, чем кажется. Похоже, с каждым новым выбором ему всё сложнее и сложнее выживать в этой иллюзии. Но... со временем не спорят и не торгуются. Я должен был отступить. Как однажды отступил Георгий, вверив нам в руки заботу о нём.

"Что же ты наделал"

Гриша очнулся из полусознательного состояния, потер распухшее от слёз лицо, уловив этот странный звук. Голос, который эхом отразился у него в голове, мог бы никогда не привлечь его внимания, он звучал одновременно знакомо, но непохоже на собственный, поэтому парень сделал над своим замерзшим телом усилие и обернулся. Так и есть. Голос исходил от старосты. Он стоял в паре метров от Григория, насупив седые брови, но лицо выражало даже как-то слишком много эмоций для старика. На его плече сидела взьерошенная синица.
- Что же.. ты.. наделал... - безжизненно, точно плач покойника, шептали морщинистые губы, покуда он приближался. Старик совсем не смотрел на Гришу. Только на Луку, вернее, на то чудовище, в которое он вдруг превратился. Григорий слегка сместился в сторону, остаточно шмыгнув носом и пытаясь оправдаться.
- Я не хотел.. нет.. Я же не знал!.. я не хотел этого.. нет-нет.. Он.. он.. просто..
Но староста будто бы не слушал. Точно завороженный, он медленно наклонился и осел коленями на снег, вытягивая руки и осторожно забирая существо в свои объятья. Закорузлые пальцы с запредельной, почти материнской заботой поправили смоляные пряди волос, упавшие на морду, гладили по холодному лицу, и снова обхватывали за плечи и спину, словно пытаясь согреться. Гриша не мог даже смотреть на это без боли, отзывающейся по всему телу - боли душевной, эмоциональной. Он был выжат до предела этим походом в пургу, в ночи, да ещё и с таким исходом. Воспаленные глаза парня смотрели в пустоту, поверх безвольно лежащего в руках старосты существа, которое так и не дождалось от него никакого тепла.
- Он.. умер...? - только и смог выдавить из себя парень, сломленно потупив взгляд на землю, где еще минуту назад лежало его тело.
Староста продолжал молчать, слабо качая, будто баюкая свою ношу. Но, неожиданно, подал голос.
- Нет.. - выдохнул старик, но с такой тяжестью в голосе, что Гриша встрепенулся, так и не успев понять, обрадоваться ему или насторожиться, - .. Не может он умереть. - Староста слабо кивнул на демона, не прекращая его поглаживать. - Наполовину он такой же человек, как и все мы. Когда человеческое в нём "умирает".. выходит Он. Его истинный, божественный лик. Он не позволит ему умереть, как бы сильно Владыка не хотел.
Гриша ошеломленно посмотрел на тварь, словно увидел его только сейчас. Но больше всего его шокировала не история. Подняв глаза на старосту, парень удивленно округлил глаза и даже снова потер их, не веря.
- Вы.. плачете? Почему? Он ведь ..жив.
Старик покачал головой расдосадованно. Он уже не прятал своих слёз, лишь крепче прижал к себе существо, медленно поднимаясь с ним обратно на ноги.
- Ты действительно совсем ничего не понял.
- К.. Куда вы?
- Отнесу его домой. - Старик обернулся лишь раз, но уже избегал с парнем прямого зрительного контакта. - Верни камень в прежнее положение. Негоже зверям да птицам чужой покой тревожить.

По возвращении обратно к избе Гриша довольно быстро понял, что Луки дома опять не было. Дом стоял тихим, каким-то осиротевшим, несмотря на шуршащего и прибирающегося Якова. Снаружи затевалась пурга. Парень прошёл в свою комнату, заглянул в окно, приобняв себя за локти. Он поступил, как полный придурок, начав говорить про то, что его волнует, да еще и в такой момент, хотя до этого пообещал, что будет стараться делать так, чтобы сам Владыка был счастлив. А по сути, так ни разу и палец об палец не ударил, чтобы угодить ему. Да, его очень смущало, какого рода помощь от него требуется, но не всё ли равно, если это Владыка? Он мог и убить, и Гриша до последнего думал, что он обязательно убьёт, просто играется. Лука открылся ему с очень доброй и ранимой стороны. А что сделал он, чтобы оправдать такое доверие?
От этих размышлений стало как-то совсем тоскливо. Гриша вышел из комнаты, покрутился перед выходом из дома. Он вдруг осознал, что несмотря на жуткий холод снаружи, существо всегда ходит в тонкой одежде, нет на нём ни мехов, ни шуб, ни валенок. Неужели такие, как он, совсем не болеют? Но.. разве может быть приятно ходить сейчас где-то босиком, в такую погоду? А погода заставляла занервничать. Гриша приоткрыл дверь, и тут же начал отфыркиваться от снега, подчерпнутого ветром и брошенного прямо в лицо.
- Ну и ну, - Гриша отряхнулся, и тут вдруг в тусклое, закоптевшее оконце что-то стукнуло. Приоткрыв ставню, парень поймал в ладони обессиленную синицу. Та едва не свалилась ему на пальцы, и еще какое-то время просто лежала, широко раскрыв клювик.
- Случилось что-то? - парень опустил синицу приходить в себя на лавку, а сам побежал за одеждой. На душе и без того было неспокойно, а сейчас сердце и вовсе стало заходиться как подстреленное. - Не надо, не пытайся взлететь. Я тебя в рукавичке понесу.
Гриша вышел из дома, с трудом справившись с тем, чтобы закрыть дверь - ветер норовил распахнуть её снова. Придерживая варежку со своим отважным вестником возле груди, и прикрывая глаза от налетающего снега, он двинулся со двора в сторону леса, ориентируясь лишь на повороты синичкиной головы.
Очень скоро, уже оказавшись в лесу, Гриша понял, что сейчас было уже достаточно поздно, и лес начинал погружаться в вечерний полумрак. Но беспокойство гнало в спину, заставляя продираться сквозь свежие сугробы, несмотря ни на что. В валенках уже растаяло настоящее озеро, лицо горело от снега и мороза, кусающего за мокрую кожу, а рука без перчатки понемногу теряла свою чувствительность. Гриша уже не разбирал дороги. Он лишь изредка опускал взгляд на свою маленькую спутницу, чирикающую и привлекающую к себе внимание, чтобы скорректировать направление пути. Наступила ночь, но вьюга и не думала успокаиваться. Наверное, Гриша сдался бы, не будь у него такого жесткого мотиватора - он проделал большой путь и здорово замёрз, чтобы придти на помощь, но, по большей части, такой всесильный бог, как Лука, может даже не оценить этого, потому что Гриша его обидел. Однако.. именно потому, что ему хотелось извиниться, Гриша не мог остановиться и пожалеть себя. Ноги утомились вырываться из сугробов, спотыкаться, врезаться в деревья и падать, но просто развернуться и пойти домой он не мог. В конце концов, от бесконечно долгого пути начало немного мутнеть сознание. Счет времени затуманился, и стало казаться, будто он идёт уже сутки, а солнце всё не встаёт и не встаёт.
Гриша немного очнулся, когда синичка в руках стала дергаться, чтобы покинуть рукавицу. Он расслабил нажим, и она выпорхнула вперед, а следом за ней устремился и его взгляд. И поначалу он не понял, что увидел. Лес.. кончился? Впереди виднелась какая-то неестественная чернота. Парень подошел ближе, и лишь сейчас понял, что находился у подножия местных гор. Ох и далеко он забрёл! Гриша никогда не был в этих местах, лишь знал о его существовании. О нем особо не упоминали, и в темноте ночи Гриша немного понимал, почему. Место выглядело крайне недружелюбно. В отличие от леса, здесь, посреди голой каменной пустоты, стояла абсолютная тишина, и каждый шаг расходился эхом куда-то вверх, по вершине склона.
Гриша покрутил головой в поисках синички. Снег немного утих, но здесь, в месте, где снег задерживается даже летом, было очень сложно идти. Поэтому пытаться двигаться без конкретного ориентира было бы просто самоубийством. К счастью, рядом пролетело знакомое чириканье, и парень поспешил, как мог, за её полетом.
Пройдя ещё несколько сотен метров вдоль горной гряды, он заметил впереди крупный булыжник. На него синица и присела, нахохлившись и припрыгивая. Гриша поравнялся с валуном, сразу же напряженно заглянув под него - вдруг, он свалился на кого-нибудь? Но под булыжником было пусто.
И тут он услышал.. звук. Это был стон? Или протяжный вздох. Тихое сипение на грани слуха. Оно исходило откуда-то из горы. Гриша немного обошел булыжник, лишь сейчас заметив, что в месте, где он стоит, находится что-то вроде природной пещеры. С замиранием дыхания парень ступил внутрь.
В кромешной темноте, тишине и пустоте единственное, что он сразу же увидел, был силуэт. Он едва не споткнулся о него, поэтому контуры примерного расположения смог распознать сразу. Только это был не Лука. Какое-то большое животное. Кажется, оно было мёртвым. Что ж, немного обидно, хоть и неудивительно, ведь Лука предупреждал, что синица будет звать его на помощь к лесным жителям.
- Я надеялся, что ты ведешь меня к Луке, - обернулся парень и вслух пожурил птицу, прежде, чем с тихим вздохом присесть возле существа. Может быть, оно было ранено? Выползло из-под булыжника? Хотя, крови перед входом Гриша не заметил. Руки потянулись, на пробу потрогав густой мех на спине существа, но странно, он сопряжался с ощущением каких-то тряпок на теле. То тут, то там пальцы улавливали какие-то лоскуты. Озадачившись ещё больше, Гриша привстал и потянул существо из глуби пещеры немного ближе к выходу, но практически мгновенно оцепенел, когда заметил, что лоскутья и тряпки - это туника Луки.
Голову прошило током от ужаса. Медведь сожрал Луку? Такое разве могло случиться? Да, он очень могущественный.. Но, быть может, в открытой схватке с медведем он проиграл? Но ещё больше Гриша удивился, когда синица, заметив создание, истерично зачирикала, взлетела и тут же куда-то делась.
- Постой! - отчаянно закричал Гриша, начиная впадать в панику. Конечно, ночь скоро кончится, а при свете дня он наверняка сможет найти дорогу к дому Луки, но ... что делать сейчас? Что, если он в самом деле допустил его гибель? Гриша потащил медведя, несмотря на сопротивление пещеры выдавать его тушу. Судя по всему, зверь примёрз к обледеневшей поверхности пола. Наконец, на снег свалилась чужая голова, и Гриша оцепенел снова, он даже икнул испуганно, схватив себя ладонью поверх губ. Это.. был.. не медведь. Чёрное, покрытое шерстью, звериное тело, но длинные смолянисто-черные волосы и когти. Если бы не цвет, он и сам был немного похож на Луку. Эта страшная догадка заставила Гришу наклониться. Он всматривался с морду существа, пока не обхватил её с обеих сторон, прокручивая то на одну, то на другую сторону. Ошибки быть не могло.
- Лу..ка? - дрожащим голосом позвал Гриша, пригладив по черному меху, устилающему скулы. Он был такой... холодный. И не отзывался. Парень прильнул ближе к небольшой груди, пытаясь прислушаться, но слышал лишь свист ветра. Он.. умер? Здесь, в пещере.. один? Он ушел, решив покончить с собой? От ужаса ситуации взгляд стал мутнеть от накатывающих слёз.
- Нет.. пожалуйста, не надо.. - Гриша сглатывал слезы и тряс зверя за плечи, снова сгребая и прижимая его безвольную голову к себе, а затем снова тряся, - Нет-нет-нет.. Пожалуйста.. Лука.. Что же ты наделал..

В полумраке надвигающейся ночи, сквозь лес по снежным сугробам и узким звериным тропам двигался невысокий белый силуэт. Он передвигался, почти не глядя на дорогу, поскольку путь был ему хорошо известен. И ни темнота ночи, ни заметённые тропинки не смогли бы стать преградой на его пути. Он не чувствовал холода, боли и страха. Босые стопы врезались в корку снега, проминая его, и снующая рядом метель любезно зализывала оставленные следы. Волосы, так и не успевшие привыкнуть к косе, радовались свободе и каждому порыву ветра, налетевшему на демона. Такая погода лишь немного замедляла полукровку, но не останавливала. Путь в любом случае предстоял не такой уж и долгий.
Лес притих. Обычно такой живой, особенно в сумерках, сейчас он словно чуял, в каком расположении духа находился его хранитель. Рядом не трещали барсуки, не шуршали в ветвях дикие голуби, не аукала белокрылая сова. Всё живое в радиусе демона, идущего без дороги к своей цели, словно замерло. У подножия скал, ограждающих лес от всего остального мира, точно высокий забор, Лука замедлил шаг. Воспоминания были по-прежнему яркими. И хотя отыскать нужное место было для него плевой задачей, в груди стало печь от поднявшейся многолетней боли, и демон опустился на снег на все четыре опоры, пытаясь отдышаться и придти в себя. Он и не заметил, как по лицу уже текли горячие слёзы, прожигающие снег при падении. Беглым движением отеревшись, демон встал, продолжая свой путь. Он двигался по некогда каменистой насыпи, сейчас спрятанной под толстым слоем снега и льда. Эту часть леса он берёг от чужих глаз сильнее, чем собственный дом. Даже звери огибали эту часть горы, ощущая, как сильно здесь нежелательно их присутствие. Ночь обняла всё небо целиком, и пространство погрузилось в непроглядную мглу. Но это уже не могло никак помешать Луке. Он остановился в одном-единственном месте, забравшись немного по ледяному склону, и прижав дрожащие ладони к камням, торчащим из-под снега. Короткие когти вцепились в угол ледяной корки, попытавшись рвануть его на себя. Зашуршали осыпающиеся камни, но неподатливый, заиндевевший булыжник, прячущий вход в пещеру, все же сместился, обнажая небольшую щель, в которую демон смог протиснуться.
Наверное, это сложно было бы назвать пещерой. Небольшой "карман" в скале был всего два-три метра в углублении скалы, и выглядел, как трещина в камне, только раздавшаяся вширь из-за постоянного образования льда внутри, который так или иначе шевелит породу. Трещина была очень глубокой, уходила куда-то вниз, но была заполнена льдом примерно до уровня разлома, в который протиснулся демон. Здесь лёд оставался всегда, даже в самую знойную жару.
Оказавшись внутри, полукровка уже не поднимался на ноги. Он прополз немного вперёд, по участку, куда замело немного снега, а оказавшись на чистом льду, прямо по центру пещерки, замер и медленно лёг, прижимаясь к обжигающе-холодному "полу". Он не помнил, сколько слёз вылил в это место. Не помнил, сколько раз приходил сюда. Сознание делало всё возможное, чтобы обмануться и быть счастливым, но оно было беспомощно перед столкновением с жестокой реальностью.
- Папа.. - зашептали синеющие губы. Лука улыбнулся, поглаживая равнодушную поверхность ледяной могилы, под которой он даже сейчас мог разглядеть силуэт человека. Его не тронул тлен, не коснулось солнце, и все же, вернуть его себе не вышло. Он не вернулся. Как бы Лука не умолял. Как бы ни молился. Сознание рушилось, пока дрожащие в приступе лапы вонзались в лёд, пока его истошный вой прокатывался по сводам пещерки, распугивая притихших летучих мышей. Но ни удары, ни слезы уже не могли ему помочь. Лука просто не знал, куда ещё ему идти с этой болью, как её выплеснуть. Это было единственное место, где бы он хотел остаться. Где бы хотел забыть обо всем. Всё вокруг потеряло смысл. И особенно то, что окружало его последние столетия. Он рыдал, сжавшись в комок на поверхности импровизированного склепа, словно с каждой пророненной слезой отдавая последние свои силы. Когда же они окончательно покинули демона, он свернулся и закрыл глаза, точно пёс на могиле своего хозяина. Лёд помогал перестать чувствовать себя.. окружение.. всё вокруг. Лука уже не ощущал своего тела. Здесь, вдали от живых, он хотел наконец остаться с ним.
"Ты хотел сделать как лучше.. Но оказался не прав."
Снаружи ревела вьюга. Но сейчас, она казалась лишь убаюкивающим шорохом откуда-то снаружи. Демон уже не открывал глаза. Он лишь слабо улыбнулся, пытаясь вспомнить живые черты любимого лица.
"Скоро увидимся."

Гриша чувствовал себя не в своей тарелке, после того, как состоялся их последний разговор с Владыкой. Он решил остаться и зайти в дом, но быстро понял, что в четырех стенах, без Луки, ему гораздо неуютней. Яков не разговаривал и постоянно убирался, трогать вещи, стоящие в доме, Гриша робел. Он лишь рассматривал их издали, а потом решил выйти во двор, подождать Владыку снаружи. Каково же было его удивление, когда он увидел свет из чужой горницы. А ведь Гриша даже не услышал шагов. И это точно был не Яков - сейчас он ушел за поленьями. Значит, Лука вернулся уже какое-то время назад, но не стал с ним сталкиваться и сразу ушел к себе. Стало немного грустно. Но Гриша понимал, вернее - оправдывал себя тем, что понимает, если Владыке нужно время и пространство, для того, чтобы побыть одному. Он не стал к нему стучаться, и вернулся в собственную комнату, присев на кровать. Мысли в голову лезли самые разные, но по большей части, пугающие. Несмотря на откровения старика-старосты, он всё ещё не мог понять, как возможно просто так взять и сблизиться с кем-то, вроде Хозяина Леса. Для него всё это было запретно и закрыто тьмой полного незнания. Но вместе с тем, внутри ширилось странное чувство. Может быть, сам Владыка посеял внутри это зерно, которое теперь произрастало, стоило лишь вспомнить отдельные моменты, связанные с Лукой. То, как он впервые улыбнулся, как разгладились хмурые брови, как он смотрит, когда доволен им. Сердце замедляет свой ход, но Гриша отчего-то заново впадал в ступор, когда возвращался мыслями к тому, что он здесь, буквально через комнату, и что к нему, наверное, можно войти. На это не хватало смелости. Гриша не ощущал себя в этом доме, как в своем, а потому, крутил пальцы и смотрел перед собой в темные углы горницы, метаясь в собственных чувствах. Уже свечерело, и вскоре Яков молча внес в его покои поднос с ужином. Лука не вышел к нему и его перемещений не было слышно по дому. Гриша поел и лег спать. Засыпая, он смотрел в потолок, сложив руки под голову, и прокручивал в голове то, что может готовить для него новый день.
Он проснулся еще засветло, умылся, и не став завтракать, пошел в сторону церкви. За ночь поднакопились новые вопросы, которые Гриша хотел задать старосте, но не успел и слова сказать, как его схватили за руку и вывели из церкви на улицу.
- Хорошо, что ты зашёл так скоро. - староста выглядел серьезным, тем самым немного насторожил парня. - Владыка сделал тебе подарок. В поселение к нам будет приглашен твой друг, Глеб. Заместо Федьки и Ермолая. Его проверке он подвергать не будет, но, Гриша. Владыка больше не может ждать. Ты должен придти сегодня ночью в его покои.
- Подожди.. что? - Гриша высвободил локоть, уставившись на старика. - Подарок в виде Глеба? Так у него же невеста есть из деревенских. Как он к ней наведываться будет?
- Не о том думаешь, Гриша! - прикрикнул на него старик. - Тебе честь большая оказывается! Очнись уже! Мне такой чести никогда не отводилось. Владыка рассмотрел в тебе что-то, не вздумай подарок его отвергать! И не вздумай не придти!!
Гриша развернулся обратно в лес, уже не слушая крик старосты. Всё это было как-то неправильно. Ненормально. Он вошел в избу и сразу же направился в комнату Луки. Удивительно, но он действительно оказался внутри, стоя перед маленькими окошком и перебирая все те же чётки. Услышав, как дверь без стука отворилась, Владыка замер, но увидев знакомую маску, улыбнулся. А Гриша, полный решимости по пути сюда, сразу же куда-то её растерял.
- Владыка, я.. я.. - он кашлянул в кулак, потупив глаза в пол. - Насчёт.. ну...
- Я понял..~
Лука приблизился. Гриша невольно застыл, вскинув ошарашенный взгляд. Существо тянуло к нему свои руки, снова заключая в объятья, только теперь его взгляд был слишком поволоким и каким-то томным, что сильно настораживало.
- Понял.. тебе передали.. и ты не смог дождаться ночи~ - Лука хихикнул, делая короткий шажок назад. Одно еле уловимое движение плечом, и белая одежда в пол поползла с хрупкого тела вниз, оставляя демона абсолютно нагим. Гриша не мог отвести глаз, хотя и почувствовал, что краснеет до мочек ушей. .. - Я готов..
- Я насчет.. подарка... - быстро севшим голосом попытался парень еще раз.
- Понравился? - Лука склонил голову вбок, вновь сокращая расстояние до Гриши, мягко соприкасаясь с его телом своим. - Мне для тебя ничего не жалко.. Папочка..
Отчего-то это слово прошило Гришу от макушки до самых пят, он буквально оцепенел, покуда маленькие когтистые пальцы продолжали скользить по груди и торсу.
- Папочка.. я помогу тебе вспомнить.. Не переживай, сейчас..
- Лу.. Лука. - Гриша сам не узнал свой голос, но он звучал жалобно, едва не плачуще. - Подожди. Я насчет Глеба..
Существо замерло. Ощутив эту паузу, Гриша быстро затараторил, покуда крышесносное обаяние твари снова не забрало его в свой плен.
- У Глеба есть невеста в деревне. Я это точно знаю. Поэтому.. хотел попросить. Не откажи мне в просьбе - не забирай Глеба из деревни. Они тогда расстанутся. Ведь твоим слугам в деревню возвращаться нельзя. И вообще, мне никого-никого не надо, честное слово! Я сам здесь спокойно обвыкнусь, без друзей.
Лука смотрел в прорези маски испуганно. Сейчас, в его глазах не было древней, могущественной силы - он смотрел точно ребенок, обиженный взрослым, хотя явно был сильно взрослее Гриши. Тонкие губы задрожали, а глаза заблестели от слёз. Гриша почувствовал себя идиотом. Он шагнул ближе, но сердце порывалось укутать его и успокоить, а уж никак не продолжать сближаться на иных условиях. Руки быстро нащупали ткань одежды, свалившейся на пол, и парень набросил её обратно на тонкие плечи, как смог.
- Простите.. - едва не прошептал он, забыв про общение на "ты", и аккуратно провёл Луку до края его же постели, - Вы столько для меня делаете.. Я Вам очень, очень благодарен.. - Гриша попытался гладить тонкие дрожащие руки существа, но, едва оклемавшись от шока, Лука потянул их к себе, и Гриша, ощутив себя резко идиотом снова, извинился ещё раз, и поспешно вышел из спальни.
Ноги сами понесли обратно в церковь. Старосты уже не было, вероятно, он отправился в деревню. Гриша подсел к другому мужичку, который сидел внутри и чинил мебель.
- Ты ведь тоже много чего знаешь об истории Владыки?
- Много, не много.. - мужичок почесал в затылке, но кивнул. - Знаю столько же, сколько староста рассказывал. У тебя вопросы есть?
- Да я размышлял тут.. - Гриша перевел взгляд на лес. - Георгий был его избранником, и мы все должны носить его лицо, и откликаться на его имя, это я понимаю.. Но кем он был? Таким же старостой? Тогда его могила должна быть у нас на погосте. Но я не помню там подобных могил, с подобным именем. А уж деревенские по погосту часто лазят, особенно детьми. Значит.. он похоронен в лесу?
Мужичок замолчал, почесывая кончик носа.
- Никто не знает. - наконец выдал он после долгой паузы.
- Всмысле? - не понял Гриша.
- Ну. Это давно было. Никто уже тебе такое не поведает. Слишком давно всё случилось.. А из рассказов из уст в уста, вроде как да, в лесу, но где - никто не знает. Поговаривали даже, что Владыка его не хоронил.
- Как же это?... Никто могилы не видел?
- Нет.

Почувствовав, что Хозяин Леса уже был не так холоден и зажат, Гриша всё же решился снова отлучиться, чтобы навестить старика в храме. Тот с напряжением встречал юношу, но, когда парень сказал, что они начали разговаривать, заметно подуспокоился. Старик повёл паренька на улицу, чтобы они могли пообщаться без лишних ушей.
- Хозяин считает нас кем-то другим, да? – спросил парень, когда они присели в небольшой беседке в глубине чащи, - Он называет меня «Георгий» и говорит, что скучал по мне.
- Надеюсь, тебе хватило ума не поправлять его? – хмыкнул старик, посмотрев на юношу и тот мотнул головой, - Георгий – его давно умерший возлюбленный. Именно Георгий построил это поселение. Мы все – часть его творения. По-своему его дети, даже если и не имеем с ним одной крови. Но его имя утонуло в годах, потому что не имело значения. Всё, что имеет значение – Хозяин Леса. Своим особо приближённым он поручил заботу о Хозяине и это единственный смысл нашей жизни.
- Но… Хозяин Леса ведь… умеет мысли читать. Он же наверняка видит, что я – не Георгий.
Старик пожал плечами и поднял взгляд на кроны деревьев.
- Ты ведь чувствуешь перемены в себе с тех пор, как взглянул на него, верно? Я не знаю, что происходило в те дни, когда Георгий умер. И каким был первый избранник, который надел на себя слепок лица погибшего. Возможно… Хозяин умирал от душевной боли и тоски, а потому остатками себя зацепился за эту ложь, как за возможность жить дальше. Он принимает нас, как перерождения его возлюбленного. Он сам выбирает из нас тех, кто больше всего подходит под эту роль. У кого в крови и в душе больше всего резонирует с его чувствами и памятью. А своими силами он помогает нам стать действительно похожими.
- Говорить то, что он бы хотел услышать, - выдохнул Гриша, теперь понимая, почему слова иногда просто слетают с языка, - Слепок… то есть маска это..
- Да. Его лицо. Хозяин леса не терпит других людей. И тебе лучше не показывать ему своё лицо. Никогда.
- Почему Вы не рассказываете это перед тем, как направить нас к Хозяину? Он же может убить за малейшую ошибку.
- В том-то и дело, - покачал головой мужчина, - Я не знаю каким был Георгий. И не могу научить быть им. Как и не могу научить обманывать силы Хозяина – их не обмануть. Если бы ты пытался сразу быть не собой, он бы ещё быстрее распознал фальшь и убил тебя. Он выбрал тебя, потому что почуял в тебе Георгия. Всё, что тебе нужно – следовать за ним. Поверь, он сам не желает быть в одиночестве и даже несмотря на свою… дикость… будет помогать тебе стать тем, кем нужно. Но тебе нужно прийти к этому самостоятельно.
- Вы… были его избранником? – после тихого вопроса юноши последовал тихий смешок.
- А сам-то как думаешь? – Гриша только дёргал плечами, но старик видел, что его действительно мучал вопрос, - Да. Я был избранником до тебя. Мы уходим от Хозяина, когда достигаем возраста, в котором Георгий умер. Или, когда сильно заболеваем. Чтобы «отпустить душу на новый цикл».
- А как Вы… ну… как Ваш первый… ам… Первая встреча прошла? – парень смущенно почесал маску в районе щеки, смотря в сторону.
- Я уж точно поуверенней и посмелее тебя был, - хмыкнул старик, - Раз уж он оставил тебя в живых, значит все не так просто. Да и он всё же подпустил тебя к себе. Хотя, я ещё не знал избранников, которые смогли бы устоять перед чарами.
- Чары?
- Да ладно, не говори только, что не чувствовал ничего в ту ночь. Ты же… не… - старик наклонился к юноше и указал в сторону паха, - Там всё работает?
- Там? – парень снова озадачено проследил за рукой, но после отодвинулся, сложив руки, - Что за срам? Это же… грех… давать волю себе так в угодьях Бога…
- Ох, милок, - старик вздохнул и покачал головой, - Тебе явно придётся поменять взгляды на мир. Ладно уж, если Хозяин выбрал тебя, значит в тебе есть что-то важное.
- Я думал, мы нужны для чего-то важного…
- Ты что же, полагаешь, что любовь – не важна? Ты – сосуд. Не важно в прямом или переносном смысле. Даже если в тебе нет чужой души, ты являешься наследником нашего прародителя. Так что это даже не ложь. Георгий, его любовь к людям и Хозяину Леса, его преданность она так или иначе перерождается в нас. В тебе. Ты родился здесь, чтобы нести важную миссию. Быть тем, кто не даст Хозяину сломать самого себя.
Гриша поджал губы, видя, как старик снова злится от его слов. Но высказавшись, он лишь тяжко вздохнул и махнул рукой. Парень ещё какое-то время посидел в одиночестве, после того, как старик ушёл, а потом побрёл по тропинке обратно. Голова болела пытаться понять всё это. Всю жизнь он жил с содроганием перед великим существом, которое оберегает деревню, и уж точно не мечтал стать мужем этого самого существа. К тому же, никто толком не может сказать, как теперь ему жить, как себя вести и что делать.
Если Лука транслирует ему ощущения, слова, мысли и чувства, то было ли желание трогать его тем, чего бы хотел сам хозяин? Гриша всё ещё боялся сделать что-то не так. А кто бы не боялся? Первая их встреча была… страшной. Двое его друзей, с которыми он рос, теперь мертвы. А они, по его мнению, не сделали ничего плохого. Но Гриша не должен сомневаться в воле и решении Хозяина Леса. Старик сказал, что он видит больше, чем человеческие глаза. Георгий… кто он такой? Кем был этот мужчина, покоривший сердце такого существа так сильно, что теперь люди притворяются им, чтобы утешить зверя и не дать ему впасть в безумие. Как бы мог поступить этот Георгий?
Гриша остановился на полянке, увидев пару белочек. Они быстро удрали вглубь леса, но теперь взгляд парня застыл на обломанном суку. Он вспомнил, как дед учил его обтачивать ветки и делать из них статуэтки, похожие на зверей. Парень подобрал ветку и побрёл к дому. Луки не оказалось снаружи, но он решил пока и не искать. Он нашёл какой-то ножичек и сел с ним и веткой на улице. Гриша настолько увлёкся, что даже не заметил, как к нему кто-то подошёл.
- Что делаешь?
От голоса Хозяина Леса парень дёрнулся, выронил ножик и как-то рефлекторно спрятал деревяшку за спиной. Когда он увидел любопытствующий взгляд Луки, то даже выдохнул спокойнее, хотя сердце всё ещё билось бешено в груди.
- Ох это В… Ты, - улыбнулся Гриша сквозь маску, а потом неуверенно выпрямил руку, показывая предмет, - Дедушка учил меня, но видно плохо… я пытался сделать белку.
Кривой обрубок лишь смутно напоминал белочку. И то сразу было трудно разобраться где хвост, а где голова. А одну лапку явно подрезал больше нужного. Но всё же Лука перенял протянутую вещь, покрутив её в своей лапке.
- Я хотел Ва… тебе сделать подарок… Но стоит пока поучиться…
- Подарок, - тихо повторил Лука бесцветным голосом и сжал в ладошке статуэтку. По его лицу скользнули болезненные эмоции, но взгляд поднялся проницательный и глубокий. Он всматривался в глаза за маской, пока на губах не появилась слабая улыбка, - Спасибо. Мне нравится.
- Правда? – Гриша спросил это даже как-то слишком радостно, после чего поджал губы. Очень сильно захотелось вскочить с места и обнять Хозяина, но он не знал можно ли. И понять его ли это чувства или то, чего хотел Лука – трудно, - А могу я… обнять тебя..? – решился спросить парень, но вместе с тем опустил глаза, боясь, что спровоцирует Бога на немилость к себе.
И вновь плечи объяло секундное ощущение могильного холода, словно невидимые цепкие ледяные пальцы сдавили его, разгоняя мороз по загривку, но сразу же и отпустили, как только существо напротив шелохнулось, нарушая возникшую тишину. Лука медленно сократил расстояние до всё ещё сидящего на корточках парня, наклонился ближе, и перед лицом Гриши возникла белая хлопковая туника, в которую был одет Хозяин, а затем и белоснежная коса, соскользнувшая с хрупкого плеча ближе к земле.
- Зачем спрашиваешь, - без угрозы и недовольства в голосе, даже как-то устало спросил Лука, и стоило парню вскинуть свой взгляд вверх, как он вновь немного рассеянно улыбнулся, - Ты ведь уже меня обнимал.
Гриша не успел понять, как так получилось, но лишь сейчас, когда Хозяин Леса сам напомнил об этом, к Грише словно яркая вспышка вернулось воспоминание о том, как он прижался к Владыке - там, посреди ночного январьского леса, пройдя его испытание. Это воспоминание.. стёрлось? А ведь и вправду. Он до сих пор не мог вспомнить, как оказался в доме, какими путями дошел до него, и что было после того, как они обнялись. Словно белая вьюга накрыла этот участок памяти. Но сейчас было недосуг размышлять об этом. Лука разрешил себя обнять, и Гриша, борясь с инстинктивно возникающим страхом перед его могуществом, робко протянул руки вперед, по обе стороны от тонкого силуэта. Тело двигалось неловко, как деревянное, вероятно, из-за волнения. Гриша по-прежнему боялся сделать что-нибудь не то - зацепить волосы, одежду, слишком плотно сжать. Божество, хоть и показало уже свою мощь предыдущей ночью, выглядело, как ни крути, хрупче, чем иной ребенок. Было боязно даже просто расслаблять ладонь на его спине - уж слишком тяжелой она ощущалась для такого миниатюрного создания, всё равно, что локоть на кошку опустить. Но вдруг, Лука подался вперёд сам, и Гриша застыл, прислушиваясь к тому, что он делает. Тело словно превратилось в сплошной комок нервов - кажется, будто даже слух сделался острее. Про осязание и говорить нечего. Владыка, будучи на голову ниже своего избранника, прижался к нему вплотную, тонкие руки оплели шею на уровне загривка, а когтистые пальчики мелкими змейками зашуршали в волосах, минуя ремешок маски. Всё тело от этого прикосновения прошило током. Хозяин Леса стоял так близко.. нет, он уже почти висел на нём. И в отличие от юноши, он двигался так легко и свободно, будто всегда делал именно так. Ни одно из его прикосновений не было неловким или неосторожным - по крайней мере, Гриша не ощутил ни единого укола коготками по коже, когда ладошки, вдоволь наперебирав волосы, сползли на плечи. Владыка прижался щекой к груди юноши, не разжимая объятий. Кажется, он был спокоен. Тело снова охватило теплом, как изнутри, так и снаружи. Но Гриша боялся шелохнуться. Он лишь поглаживал божество по спине, изредка затрагивая косу, скользя рукой от лопаток до поясницы, и возвращаясь выше.
- Георгий, - странный голос заклокотал в некотором подобии мурчания. Гриша скосил взгляд, и увидел, что Владыка уже повернул голову, и теперь, снова смотрит ему в глаза, но не разжимает обьятий, продолжая подбородком упираться ему в грудину, а потому, ракурс его взгляда показался парню заискивающим и каким-то голодным. Он смотрел снизу вверх из-за своего роста, точно собака, просящая о кости, и его лапки не переставая бродили по широким плечам юноши. Сейчас Владыка явно терял связь с реальностью. Ему было совершенно всё равно, что сейчас они стоят посреди двора, что кругом день, что..
- Прости, - только и смог выдавить из себя Гриша, встрепенувшись и ощутив, как из-за смятения в собственном теле и разуме начали гореть огнем даже мочки ушей, - Это.. не достойный тебя подарок. Я потренируюсь и сделаю тебе лучше.
Теплые белые змеи когтистых рук разжались, неуверенно и явно нехотя. Лука держал лицо, хоть Гриша и успел ощутить, даже тактильно, как заново напряглась его спина, когда он делал шаг в сторону. Но парень посчитал, что сейчас, из-за своей неловкости, если даст волю всему просто происходить по течению - точно всё испортит, потому что будет неуклюжим и лишь всё усугубит.
- Хорошо. Уверен, ты искусно овладеешь этим. - выдохнул Хозяин Леса, и уже не слушая робкие попытки парня отвлечь печаль разговором, развернулся со двора, попросив не следовать за собой.

Староста вышел на поляну, пробираясь через сугробы благодаря своей трости. Белый силуэт божества стоял на краю озера. Он смотрел в незамерзающую гладь воды, но если раньше, благодаря его силам, берег сохранял на себе зелень и иногда даже цветы, несмотря на время года - сейчас все кругом начинала забирать в свои руки зима. Староста поравнялся с Лукой, склонил голову в костяной маске и замер, ожидая, зачем его позвали. Хотя, догадаться было несложно, и все же, старик даже не представлял, с чего может начаться этот диалог.
- Почему...
Староста вздрогнул, услышав, как Лука говорит. Слова слетали с его замерзших губ нервным шепотом. Кажется, он был близок к приступу. Не сводя глаз с поверхности озера, он то и дело прикасался кончиками когтей к своему лицу, шее, волосам, словно искал что-то, - почему.. он меня не принял? Не принимает меня.. Телом да, но не умом.. Скажи ты, - безумный взгляд желтых глаз метнулся на старика, требовательный и жестокий, - Али я не красив больше..? Али не по нраву я ему? Говори! Иные сейчас молодым нравятся?
- Да будет Вам, Владыка, - поспешил разубедить его староста, отрицательно покачав головой, - На себя наговаривать. Вы день ото дня только краше становитесь. Вам время не указ, Вас любовь красит, как снаружи, так и изнутри.
- Врешь. - буркнул Лука, махнув рукой, чтобы старик заткнулся, и снова посмотрел на воду. - Чем я ему не люб?.. Ведь вижу, что любит меня, как и прежде, тянется.. Настолько.. Глуп? - взгляд снова метнулся на старика, но тот лишь смиренно слушал, не мотая и не качая головой, ни в согласии, ни в отрицании, - ..Невинен? Богомолец мой.. Так чист, что помыслить себе не позволяет.. - дрожащая улыбка коснулась посиневших от холода губ, и божество сделало шаг назад, оседая на снег, медленно тающий, начиная от воды и дальше по земле, - Не осмеливается.. Толчок нужен.
Пульсирующие зрачки успокаивались, но мере того, как демон принимал внутри какое-то решение. Смотреть на него было больно, но староста уже не мог его успокоить. Теперь, с появлением нового избранника, он был не вправе, как бы сильно это не рвало душу ему самому.
- Вот что. - Владыка вновь встал на ноги, уже более собранный и спокойный. - Когда придёт к алтарю.. передай ему моё приглашение. Неважно, когда это случится. Не торопи его. Но передай.. когда сможешь. Чтобы пришёл в мои покои ночью. - Божество кивнуло самому себе, а затем и старцу, вновь склонившемуся в поклоне, - Я.. я помогу ему всё вспомнить.. Подожди. А вдруг.. он на меня обиду затаил? За гибель своих друзей?
- Владыка, он же из деревенских. Им с самого младенчества твое слово - единственный существующий закон. Да и я уже ему сказал, он мне сильно о том не сокрушался.
- Да? - Лука отвел взгляд, цепляясь коготками друг о друга, - ..может, тоска его одолевает здесь.. без приятелей.. зови его к церкви чаще. Пусть пообщается с помощниками, развеется немного. И.. присмотри кого-нибудь одного на замену умершим. Пусть.. будет у него друг здесь. Кто-то, кто сможет ему помочь, как ты помогаешь мне.
- Я счастлив быть у Вас во служении, Владыка.
- Ступай.

Лука дрогнул от этих слов, и вперил сомневающийся взгляд в мальчишку, что сразу же потупил свой. Странно. Теперь это его поведение вызывало внутри не печаль, а слабую улыбку умиления. Хоть он и не желал его, но, похоже, Георгий с течением времени всё же приходил в себя. В этот раз разбудить его, вероятно, будет стоить больше времени и сил, но, кажется, опускать руки было рано.
- Запомни, - изменившимся голосом произнес Хозяин, вернув косу обратно себе за плечи - ...эти свои слова. Тебе ещё придется о них вспомнить.
Он увидел, что парень еле заметно вздрогнул, однако, схватившийся лёд между ними тронулся. Взгляд демона заметно потеплел. Убрав гребень на место, он еще какое-то время стоял к Грише спиной, будто о чем-то раздумывал.
- Твоё обращение. - зашелестел вновь голос божества, - ты вежлив. Но это было важно в том мире, откуда ты пришёл. Ко мне ты можешь обращаться запросто. По имени. Конечно, если только рядом нет помощников..
- Хорошо, простите мне мою.. - сразу начал было Гриша, но сразу же осекся, чертыхнувшись себе под нос, и исправился, - ..прости. Я обещаю, что привыкну.
- Не обещай того, что пока не в силах исполнить, - без обвинений, скорее даже с какой-то нежностью вздохнуло существо, вновь развернувшись и посмотрев на парня с близкого расстояния. Когтистая ладонь словно рефлекторно уже потянулась было к маске снова, но Лука остановил движение, сжав пальцы, и отвел взгляд, разворачиваясь обратно к дверям из горницы.
- Что ж.. раз ты не желаешь отдохнуть, могу показать тебе свою работу. - увидев активное кивание со стороны парня, Хозяин вновь вывел его во двор. На сей раз, путь их не пролегал в напряженном молчании. Почти сразу Лука начал пояснять, куда и зачем они идут.
- У меня много слуг. - начал он, минуя двор и углубляясь в сторону чащи. Гриша ступал за ним, с тихим внутренним удовольствием замечая, что сейчас волосы божества вообще не мешали ему двигаться. - Все звери и птицы, при надобности, могут оказать мне ту или иную помощь. Поэтому всех, конечно, ты не увидишь и не узнаешь. Но здесь всё обстоит также, как и с твоей деревней. За помощь плачу помощью.
Лука внезапно остановился, и как показалось Грише, просто молча уставился наверх, на вершины деревьев, окруживших их плотным кольцом, но откуда-то сверху раздался задорный щебет, и в тот же миг сверху на божество спикировала маленькая птаха с желтым брюшком. Она уселась на плечо и принялась деловито чистить свой клюв о ворот одежды Владыки.
- Это что-то вроде моего ..вестника, - какое-то время подбирал подходящее слово демон, коснувшись птахи и почесав гладким краем когтя пушистое пузико, - Она прилетает ко мне, если в лесу у кого-нибудь из зверей случается беда. Теперь она будет прилетать к тебе.
Перестав почухивать птаху, Хозяин Леса взял её со спинки и передал Грише, оторопевшему от неожиданности, прямо в ладони. Синица, как ни странно, не вылетела из пальцев, а лишь подпрыгнула обратно на лапки и теперь пощипывала клювом кожу ладони. - Она разбудила тебя сегодня. Я её посылал. Знаю, у людей птицы в окнах - плохая примета. Но на сей счет не будь суеверен.
Желтизна больших выразительных глаз вновь перевелась на парня, Гриша ощутил этот взгляд, и сделал над собой усилие, чтобы не сжиматься в комок, а посмотреть в ответ. Кажется, словно он сделал всё правильно, потому как Хозяин Леса не нахмурился, а наоборот, вдруг улыбнулся. Совсем как тогда, за столом, тепло и заботливо.
- Если она прилетит, значит, кому-то в лесу нужна твоя помощь. Не бойся зверей. Порой они гораздо умнее, чем люди. Иди туда, куда она полетит, смело и уверенно. Здесь тебе ничто и никто не угрожает. А если растеряешься, отправь синицу за мной. Я появлюсь так быстро, как только смогу.
- Как.. отправить? - Гриша невольно перевел взгляд на птаху, деловито крутящую своей головой в разные стороны.
- Ну.. например, вот так. - Демон осторожно перенял синицу, повернулся лицом в сторону своей избы, в этом же направлении вытянул свою кисть, и мягко подбросил её на раскрытой ладони. Пташка тут же расправила крылья и исчезла из виду.
- И.. куда она полетит? - заинтересованно протянул парень.
- А куда я указал, туда и полетит. - с лукавой улыбкой пояснил Владыка. - Дома сейчас только Яков. Она к нему в окошко на кухне постучит, он с обедом поторопится. Глядишь, через полчаса и стол будет накрыт. Ну, мы к тому времени уже вернемся.
За разговором Гриша не заметил, как они вышли к тихому лесному озеру. Он не мог перестать удивляться, потому что никогда не видел его раньше. Уловив изумление в лице парня, божество пояснило:
- Вас учат хорошо знать лес. Не волнуйся, твои чувства тебя не обманывают. Но это - запретная часть леса. Ни ты, ни кто другой из живых не смогли бы её найти. Она скрыта от глаз. Иначе.. мне было бы гораздо сложнее выжить.
Гриша не смог не уловить дребезжание в голосе Луки, и от волны собственных мурашек снова посмотрел на него в поиске ответов. Это прозвучало так, словно Хозяин Леса не просто помогал деревне в обмен на их служение, но и при этом, их.. боялся? Остерегался? Возможно, когда-то он так не прятался, и что-то случилось? Впрочем, пораскинув мозгами еще немного, Гриша смог представить, что случилось бы, если бы его отец во время охоты или деревенские девки в походе за грибами наткнулись бы на двор самого Владыки.. Перед глазами живо встала картинка моментального похода туда всей деревни, потом - дальнейшего паломничества к его дому, фанатичного следования по пятам.. пожалуй, что для неокрепших умов односельчан Лука стал бы чем-то вроде ходячего Иисуса, и они не давали бы ему прохода своими молитвами и прошениями. Он тут же обрадовался, что не задал этот вопрос вслух.
- Здесь.. очень красиво и тихо. - ответил он, немного смущенно опустив взгляд.
- Да.. - еле слышно прошелестел Лука. Взгляд его был направлен на водную гладь, а напряженные плечи окончательно расслабились. Он шагнул ближе к берегу, неторопливо и даже как-то величественно присев на густо заросшую травой лужайку перед самой водой. - Здесь я всегда.. набираюсь сил. Это место.. гораздо сильнее меня. Было и будет.
Иногда божество изъяснялось немного пространными понятиями, но, похоже, оно просто хотело показать Грише свои любимые места, поэтому он не стал донимать Луку вопросами, присел рядом и тоже посмотрел на воду. Не прошло и минуты, как он тоже ощутил это, буквально кожей. Спокойствие этого места заражало, но при этом, озеро не усыпляло, не разнеживало - напротив, его еле уловимый шелест воды, и теплая тьма, исходящая из глубин, действительно наполняла изнутри силами и желанием непременно сделать сегодня что-нибудь хорошее.
- Можно.. задать вопрос? - сам от себя не ожидал Гриша, но Лука уже повернул голову, и успел кивнуть, так что отступать назад было поздно. Парень лишь слегка потупил взгляд, ведь вопросов, на самом деле, было отнюдь не один и не два. Он до сих пор не до конца понял, что ему делать, и как им взаимодействовать дальше, и стоило ли ему вчера податься тому странному чувству, которое пошевелило в нем божество..
Гриша закусил губу, осознав, что начинает краснеть, а вопрос еще даже не задал.
- Чем я.. мог бы помочь ещё? Я имею в виду, не лесу, а ..Вам. То есть.. тебе.
Грише показалось, что от озера дыхнуло холодом, либо же он все еще не мог привыкнуть и слишком впечатлительно реагировал на малейшие перемены в атмосфере рядом с божеством. Лука не то чтобы помрачнел, но у него было странное, задумчиво-опечаленное выражение лица, словно он не знал, что ответить, а быть может, раздумывал, стоит ли вообще что-то на это отвечать. Молчание растянулось на минуту, затем на две.
- Я вижу твой ум. - вдруг заговорил Лука, тогда, когда Гриша уже не надеялся его услышать, решив, что вопросом задел за живое, - такой же живой, проницательный, как и раньше.. Я очень сильно по тебе скучал. Все эти дни.. были.. непростыми. Знаю, каждый раз тебе непросто. Но всё наладится. Я позабочусь об этом, Георгий.
Внезапное ощущение сдавило диафрагму, мешая сделать вдох. Парень не отводя глаз смотрел на Луку, замечая эту сильную перемену. Голоса, взгляда.. всего. С его уст просто слетали слова, простые и понятные уму, но сердце зашлось, как подстреленное, особенно после того, как он снова произнес это имя, явно значащее для него очень и очень многое.
- Конечно.. Всё обязательно наладится. - не смог не подхватить Гриша, и то ли из-за сил, которые подарило ему это мистическое место, то ли из-за чар самого божества, решился, дабы протянуть руку первым и коснуться локтя, не прикрытого одеянием, своей рукой. - Я буду рядом.
Он ощутил под подушечками пальцев еле ощутимую вибрацию, исходящую от Владыки, перед тем, как он поднялся на ноги, приглашая пройти обратно к дому. Видимо глазу - ничего не переменилось, но Гриша ощущал себя совсем иначе. Кажется, теперь он в полной мере начинал понимать, что имел в виду Лука, сказав, что теперь их права в лесу будут одинаковы. Он - избранник Владыки. И он должен сделать всё, чтобы тот был счастлив. Даже если не всегда будет очевидно, что для этого нужно.

Деревня лишь слухами полнится о том, кто такой Хозяин Леса и что ему надо от тех, кого он избрал. Хоть деревенские и называли обряд Свадьбой, Гриша до последнего момента думал, что это лишь красивое название чего-то пугающего, чего людскому уму не понять. Судя по тому, что Федя полагал, что поклоняются они медведю, половина деревенских не верит в мистичность и божественность Хозяина Леса. Но Гриша увидал настоящую кровожадную мощь существа, которому стал избранником. До сих пор не верилось, что его выбрали… мужем? Зачем такому великому существу муж среди людей? Толком ему раскладывать всё по полочкам не собирался никто, и приходилось понимать всё своим умом, как получалось.
Было видно, что старик не просто преклонялся перед мощью существа. Он обожал его. Хотя Гриша и не понимал, что пошло не так. Почему «дело плохо» и что могло случиться. Он прокручивал в голове происшествия минувшей ночи. Одно неверное движение, и Гриша мог лежать рядом с Ермолаем и Федей. Но Хозяин выбрал его. И смотрел так… нежно. Ступая по лесной тропинке, парень даже запнулся от этих смущающих мыслей. Неужто он действительно должен был… что? Гриша видел человеческие свадьбы, там всегда были обряды для женщин и мужчин, дары, а потом алтарь, перед которым они клялись в любви. Но здесь не было ничего из этого. Хозяин Леса привёл домой и накормил божественной едой, а потом… он почувствовал что-то странное в теле. Иногда так происходило и в обычной жизни, но тогда… неужто Хозяин Леса что-то пытался сделать? Да, он ощущал копошение в своей голове и в чаще, и в доме, но разве это были не проверки? Как же сложно. Если так важно поступать правильно, то почему никто не учит, как надо поступать?
Гриша вышел обратно к дому Хозяина. Белоснежный юноша стоял с краю и смотрел куда-то в чащу. Парень заметил в его когтистых пальчиках бусины. Обычные деревянные затёртые бусины. Подушечки пальчиков перебирали их, пока не показался золотой крестик. Похоже, в его руках были чётки. Почуяв своего гостя, Хозяин Леса спрятал предмет в кармане, а потом обернулся. Его взгляд не цеплялся за юношу, но он позвал за собой. Гриша следовал по пятам, как старик и сказал. Он держал дистанцию, не лез с вопросами – он бы не смог, даже если бы должен был. Сейчас Лука не казался таким страшным, как в лесу ночью, но всё же парень понимал, что это то же существо, что убило его друзей.
Сначала Гриша также не понимал, что он должен заприметить, как он обязан был притираться к этому божеству. Но в какой-то момент взгляд сам начал падать на локоны, скользящие по земле. Хозяин Леса временами цеплялся за сучья своими длинными волосами, а порой даже наступал на них. Он уже привычными движениями руки отдёргивал локоны, а мог и вовсе игнорировать - тонкие волоски все равно странным образом не застревали в ветвях и не выдирались с корнем, как бы сильно ни путались - Хозяин Леса порой просто продолжал идти дальше, а к его волосам прибавлялись новые "трофеи". Волосы не казались грязными, наоборот, они даже мерцали в солнечных лучах. Да и они не спутывались так, как у людей. И всё же в них при ходьбе застревали какие-то предметы. Тут остался сухой лист, там виднелось небольшое перышко.
Лука отпустил своего гостя, сказав, что он может отдохнуть, если желает, но Гриша остался стоять на месте. Он какое-то время подбирал у себя в голове слова, чтобы нечаянно не задеть, не обидеть и не разозлить существо. Он не знал, можно ли вообще касаться его волос. Что если это его сила? Но всё же парень решился предложить.
- Простите, - подал голос парень, смотря на изящную спину, - Я умею… заплетать косы. Матушка научила, когда надобно на покос, я всегда заплетал.. Я заметил, что… Прошу прощения, если это наглость. Мне кажется, было бы удобнее. Если у Вас есть расчёска, я мог бы…
Гриша замолчал, когда Лука к нему повернулся. Впервые за весь этот день желтые глаза направились прямо в его глаза. Парень тут же опустил взгляд в пол, поджал губы и считал ускорившееся сердцебиение. Вот сейчас ему точно конец. Хозяин Леса шагнул куда-то в сторону. Он порылся в полке комода, а потом подошёл к юноше вплотную. Гриша весь сжался, но не жмурился. Глаза продолжали сверлить пол, пока в их зоне не показалась рука, протягивающая парню… гребень?
Взгляд парня сдвинулся и он увидел в ладони Луки гребень-расчёску. Судя по цвету и форме сделана она была из кости. Сверху тонкой работы резной рисунок ветвей. Гриша бережно перенял расчёску, в этот же момент Лука развернулся и сел прямо на пол, спиной к юноше. Судя по всему, это было немое разрешение.
Гриша присел рядом, собирая по всему полу богатство Лесного Бога. Аккуратно уложив у себя на коленях, парень начал с самых кончиков, расчёсывая их бережными движениями. На ощупь волосы были словно… мех и шёлк одновременно. Мягкие, гладкие и приятные. Удивительно, учитывая, что всё это время они волочились за Лукой по земле, собирая на себя грязь леса. Временами Гриша откладывал разные находки в сторону, которые вычёсывал из волос. Сейчас, когда он снова сидел рядом, он ощущал от Хозяина приятный лесной аромат. На самом деле, увидеть его воочию – это большое чудо. Каким только не представляли Хозяина Леса. Но уж точно не таким. Хрупким на вид, нежным, как подснежник. Гребень осторожно поднимался выше и выше. Лука сидел ровно, с прямой осанкой, не ёрзая и не дёргаясь. Взгляд невольно цеплялся за его черты. Узкие плечи, тонкая лебяжья шея, бледная гладкая кожа. На самом деле, он выглядел очень женственно, хотя перепутать с девушкой стоя лицом к лицу его всё равно было невозможно. В его взгляде была и титаническая усталость, и свирепость, и мужество. Но так удивительно видеть вместо гигантского зверя подростка вроде себя, пускай и со звериными чертами.
Зверь сидел напряжённо в самом начале. Мальчишка своими словами явно пытался разобраться в своей нынешней судьбе, получше понять своё положение и самого демона, но делал это, мягко говоря, совсем не как все. Ткань реальности не рвалась в голове демона лишь благодаря жителям деревни, соблюдающим древние обычаи - старика сменял молодой, и круг его привязанности и обожания просто повторялся по-новой, снова и снова. Любимые руки уходили, но всегда возвращались. Лицо Георгия, неустаревающее, неизменяемое, всегда еле заметно улыбалось ему. И лишь так он мог дальше жить, любить, быть способным помогать и мечтать о чем-либо. Но с самого начала всё пошло не так. Он не хотел убивать помощников, но неверие первого, и слишком очевидная алчность второго ввергли его в ярость. А затем и Георгий.. словно совсем не узнал его. Лука прежде не чувствовал себя столь уязвленно в день Зимней Свадьбы. Да, избранник прекрасно отреагировал на его чары, но Владыка ждал не только этого. Обычно чары действовали не столько на физические возможности тела, сколько на желание касаться, обнять, приблизиться, как угодно ещё поконтактировать, игнорируя любой уровень неуютности, страха или даже боли. Прошлой ночью такого не произошло, а с таким началом было непонятно, как продолжать. Поэтому расслабиться даже от такого простого занятия не получалось. Демон не выказывал недовольства, но и поза явно говорила о том, как он готов в любой момент подняться на ноги.
Когда гребень свободно скользил по всей длине, Гриша стал собирать волосы для косы. Он часто помогал маме заплетать волосы, чтобы они не мешали работать. Хотя с такой длиной он ещё не работал. Он собирал их, чтобы сократить длину вдвое. В итоге получилась довольно толстенькая, но аккуратная коса до поясницы. Когда Гриша стал смотреть по сторонам, в поисках чего-то, чем можно подвязать косу, Лука протянул небольшую ленту. Парень завязал бантик и чуть отсел в сторону, в то время как Хозяин Леса вытянул косу вперёд, оглядывая проделанную работу.
- Красиво, - подытожил Лука.
- Я рад, - ответил Гриша, снова потупившись в пол, когда Хозяин обернулся к нему, - Я рад, что могу помогать Вам.
- Правда? – вполне серьёзно спросил Лука.
- Разумеется. Быть здесь – огромная честь. Я счастлив, что Вы выбрали именно меня.
- И ты не хочешь домой?
После вопроса, Гриша поднял несколько удивлённый взгляд на существо. В груди екнуло колючее чувство. Он представил, как выходит из леса, возвращается обратно домой. Как его обнимает мама и приглашает за стол, где уже ждёт только что наваренный суп. Гриша печально улыбнулся, опустил взгляд на свои руки, повернув их ладонями к себе.
- Вы, верно, чуете ложь. Вы знаете о нас даже то, что мы можем не знать о себе. Я бы солгал, если бы сказал, что не хочу домой, - Гриша не поднимал глаз, сгибая пальцы и наблюдая за ними, - Это естественно – хотеть вернуться в место, где родился и прожил всё детство. Но мой дом теперь здесь. Моя семья… я… Мы верим в Вас. Вы помогаете нашей деревне, а помогать Вам – это всё, чем мы можем отплатить за свою счастливую жизнь. Если бы не Вы, меня, возможно, вообще не было бы. Вы оберегаете нас от бед, боли, голода и страданий. Я благодарен Вам за всё. И я действительно счастлив, что могу быть полезен Вам. И ещё… я… мне всегда хотелось узнать Вас ближе.
- Ты разочарован тем, что увидел?
Новый взгляд на Хозяина Леса. Голова отрицательно мотнулась даже раньше, чем Гриша смог осмыслить вопрос.
- Нет, - ответил он уже голосом.
Можно ли сказать Богу, что он красив? Как можно выразить ему свои чувства? Конечно, Гриша соврёт, если скажет, что не боится. Бояться существа, который может убить тебя одним движением – так же естественно, как бояться голодных волков. И всё же, кроме страха он действительно чувствовал восхищение. Красотой и могуществом.
- Если бы твоей деревне ничего не грозило – ты бы остался здесь?
Почему-то от этого вопроса по коже прошлись мурашки, будто январские морозы проникли до самых костей. Взгляд существа смотрел в сторону, даже так Гриша видел, что он был пустым и болезненным. Отчего-то стало так грустно и больно. Захотелось приблизиться к нему и… обнять. Хозяин Леса сейчас выглядел таким ранимым и слабым. Парень поджал губы, сжал пальцы в кулаки, стараясь препятствовать своему желанию коснуться Божества.
- Я принадлежу Вам, - ответил Гриша уверено, - Даже если все, кого я знаю, умрут, я останусь принадлежать Вам. В этом смысл моей жизни.

В раму небольшого оконца спальни постучали, и Гриша подпрыгнул, как ужаленный, еще не привыкнув к тому, кто он теперь и где находится. Он его резкого движения с постели на пол упали две подушки, в которые мальчишка еще минуту назад сладко пускал слюни.
- Тьфу ты.. синица.. - Гриша встал на ноги, потянулся во всем теле, ощущая ни с чем не сравнимую негу от такого прекрасного сна, и сунулся в окно. Птица, разбудившая его своим стуком, мигом упорхнула. А за окном стоял день. Гриша прежде никогда не спал допоздна, утром у семьи было много забот - покормить скотину, принести воды из колодца, помочь матушке состряпать еды, а сейчас словно бы и сам организм знал, что торопиться ему больше некуда, и выключил Гришу до полудня.
Парень торопливо оделся и вышел из комнаты. Он прислушался, но дом изнутри был совсем тихим, точно в нем не было ни души. Гриша не рискнул ходить здесь вором и украдкой заглядывать в каждую горницу, решил, что сначала выйдет на улицу и умоется, а там разберется с остальными. Он вышел на крыльцо, но сразу же замер, проморгавшись и даже потерев кулаками глаза. Вокруг, куда только хватало взгляда посмотреть, простирался густой хвойный лес - ели и сосны, дотягивающиеся до самого солнца, а впереди был двор, достаточно широкий и богатый. Посреди двора сидел Хозяин Леса. Его небольшая фигура немного поникшим силуэтом сидела прямо так, на траве, а вокруг, свернувшись калачиками, спали огромные волки. Белые волосы существа укрывали головы наиболее близко лежащих, и он гладил их по их крупным серым спинам и мордам, не оборачиваясь на дом и глядя куда-то вглубь леса. От такой картины Гриша застыл, забыв и шагу сделать с порога, так и оцепенев с раскрытой дверью. Но, вероятно, Владыка и сам быстро почуял на себе взгляд. Он повернул голову, какое-то время молча глядя на паренька в проеме своего жилища.
- Умывальник - там. - жестом указал Лука вправо от крыльца, где и в самом деле к широкой березе был приколочен пузытый зеленый, слегка облупленный умывальник и крючок с полотенцем.
- Ага. - Гриша отвел взгляд, чтобы придти в себя от увиденного, и как сомнамбула пошел по указанному направлению, набирая полные пригорошни холодной воды и окунув в них лицо. Мыслить сразу стало полегче, поэтому Гриша повторил, слегка отфыркиваясь, обтерся и неуверенно подошел к калитке, отделяющей придомовую территорию от двора, выходя наружу. Волки приподняли головы, напряженно уставившись на парня. Гриша видел волков в своей жизни лишь пару раз, и то издали. Отец по долгу своей работы иной раз попадал в передряги, но несмотря на специфику работы, волков никогда не трогал, и как будто бы боялся их даже больше, чем встречи с медведем. Гриша долго недоумевал, почему, но сейчас, кажется, многое начинал понимать. Несколько десятков умных желтых глаз сверлили его насквозь, и под таким гнетом Грише тяжело было делать даже небольшие шаги в сторону божества. Хотелось съежиться и провалиться сквозь землю, а еще лучше - развернуться и бежать обратно в дом, сверкая пятками. Один из наиболее крупных, тот, что лежал за спиной у Владыки, поднялся на все четыре лапы полностью, опустив голову и оскалившись, отчего Гриша застыл как вкопанный, примирительно приподняв ладони вверх.
- Они.. могут меня съесть?
- Нет. - тихо ответил Лука, шевельнул кистью, и поднявшийся зверь, остаточно ворча, улегся обратно, а само существо выпрямилось на ноги и шагнуло из своего круга косматых тел в сторону, на небольшую тропинку у дому, навстречу юноше. - Не могут. Но им надо время привыкнуть к твоему запаху.
Грише показалось, что Владыка выглядел чем-то расстроенным. В отличие от того, как он смотрел на него ночью, сейчас божество почти не поворачивало взгляда в его сторону, и избегало долгого зрительного контакта. Оно повело его обратно к дому, провело по комнатам, рассказывая, где что хранится, как чем пользоваться. В самой избе, помимо их двоих, был лишь один слуга - тот самый старичок, согнувшийся почти пополам, не разговаривающий и косматый, он готовил пищу и подметал углы, а более весомые задания выполнялись уже помощниками. Лука вновь вывел парня наружу после экскурсии по новому дому, и оставился на краю двора за избой, жестом руки указывая вперед.
- Видишь, впереди две осины, будто сестры? Растут на расстоянии, а кроны друг к другу тянутся и голыми ветвями цепляются? Это Врата к Храму. Они не всегда будут находиться здесь. Будут иногда смещаться. Запомни, как они выглядят. И ступай. Староста ждёт тебя.
Гриша перевёл взгляд на спину стоящего перед ним божества. До сих пор в голове не укладывалось, что они всю свою жизнь поклоняются.. ему. Сейчас, в свете дня, Лука казался еще более маленьким и хрупким, ночные тени не скакали от его фигуры в разные стороны, и глаза не сверкали так угрожающе, и когти не выглядели такими уж длинными. Правду народ говорит - у страха глаза велики.. После произошедшего вчера знакомства ему было как-то неловко и неясно на душе. Словно он сделал что-то не то, либо наоборот, не сделал чего-то важного. Но Владыка, кажется, не гневался, так что, Григорий лишь коротко поклонился и поспешил по тропине.
У храма его уже встречали, распростав объятья. Старик в темной рясе, что сутки назад провожал его, как в последний путь, тепло заулыбался и обнял подошедшего юношу, тут же отстранив от себя и лукаво заглянув в глаза.
- Ну, молодец. Не сомневался, что Он тебя выберет. Ты, Гриша, парень умный, а Ему умные дюже нравятся. Ну, рассказывай. Хорошо прошла свадебка? Чай, только проснулись?
- Свадебка?.. - Гриша от такого количества вопросов ощутил боль в голове и потер виски, пытаясь ее согнать. - Вчера он.. убил Федьку и Ермолая. Я не до конца разобрался, за что.
Старик вздохнул, но не выглядел слишком уж опечаленным этой новостью.
- Знаю, знаю.. следы на земле уже видел. Не бери в голову, Его воля - единственная, которую нам всем слушать надобно и не роптать. Значит, много в них было того, о чем мы, может, и не догадывались, злого, вредного.. Да ты не стой, проходи, сейчас позавтракаем. Тихон!
Внутри избы жило еще двое мужчин, один лет сорока-пятидесяти, и еще один старик. Гриша со всеми познакомился, и присел за стол, принимая свою порции похлебки и краюшку хлеба.
Но аппетит не шел. Грише хотелось задать очень много вопросов, но он не знал, с чего начать. Видя его растерянность, после еды староста сам повел его на прогулку по лесу, пообщаться вдали от лишних глаз и ушей.
- Я не понимаю. - нетерпеливо начал Гриша, как только они углубились в лес. - Зачем ему..дети? ЧТО я здесь буду делать? Просто.. помогать по хозяйству? Как тот дедушка?
Староста похмурился, оглянувшись вокруг себя, будто убедившись, что вокруг никого нет.
- Постой, Гриш, постой.. ты что же.. не понял, в чем смысл Зимней Свадьбы?
- Нет. - всплеснул руками парень, едва не вскрикнув. - Я вообще ничего не понял! Никто же ничего не объясняет! Моих друзей убили! А меня.. я даже не помню, как оказался в Его избе! Да, он.. он был добр, и я.. я поужинал с ним.. Но что теперь?
- Поужинал.. и всё? - хмурость старика становилась все более и более мрачной.
- Ну, конечно! Я поблагодарил за еду, он смотрел на меня, словно удав на кролика, а потом отвел спать.
- Плохо дело...
- Да объясни хоть ты!
- Объясни, объясни.. - передразнил старик, и несильно стукнул посохом парню по затылку, отчего тот ойкнул и схватился за ушибленное место. - Понимать такое надо, не маленький уж. С чем у обычных людей свадьба связана?
- С чем связана? - не понял Гриша. - Ну, как.. Парень с девкой узами брака себя связывают, дабы любовь свою закрепить, детей заводить чтоб не совестно было..
- Угууу. - протянул староста, сщурив глаза. - Доходит помаленьку, дурья твоя башка?
Гриша какое-то время молча шел по лесу, глядя себе в ноги, как вдруг резко залился румянцем по самые уши, и вскинул на старика испуганный взгляд.
- Но он ведь.. к-как же это.. я-я же.. тоже.. а меня же.. а почему..
- Ага, вижу, дошло что-то. - староста тяжело вздохнул, и все равно сокрушенно покачал головой, остановившись на месте и облокотившись на свою трость. - Видать, не помог ритуал.. Беда деревне, если он сейчас в себя уйдёт.. Вот что. Возвращайся-ка ты поскорее. Позаботься о нём. Видел же - хоть и мощь в нем скрыта великая, да только сам по себе он человечен, слаб. Любая боль в нем стократ усиливается. Съест он сам себя, ежели без тепла останется. Верным делом говорю, погубит сам себя. Не оставляй его одного надолго. Пусть не сейчас случится, а всё ж таки старайся, чтобы он не охладевал к тебе. Охладеет - пиши, пропало. Было уже такое.
Старик потер морщинистой рукой глаза, стирая яркость нахлынувших воспоминаний.
- Сейчас.. просто будь по руку. Куда ни пойдет - следом иди. Не слишком притирайся, но и не стой столбом. Вникай во все, что он делает, говорит. Учись считывать его повадки. В лесу он почти никогда не разговаривает. Зверей бережет. Следи за руками, за головой. Ну, со временем поймешь. Одна у нас надежда, на то, что ты ещё не окончательно убил в нем надежду.
- Да какую надежду?! - не выдержал Гриша, сдирая с лица маску, - он же.. парень! Такой же, как и я! Какая между нами может быть Свадьба?
В нос незамедлительно прилетел удар, и Гриша ахнул, упав на задницу в густой мох, что слегка смягчил досаду и обиду от такой внезапной атаки. В лицо тут же вновь была вдавлена маска, щелкнула застежка на затылке, и Гриша засопел, пытаясь проморгать рефлекторно проступившие слезы от боли в переносице, сдавленной деревом.
- Еще два правила. Самых важных. - сухо произнес старик. - Никогда не снимай маску. Никогда. Это первое. Второе - никогда не вздумай при нем вот так же поговорить, на повышенных тонах. Надеюсь, ума тебе хватит прислушаться. Хотя, я уже начинаю сомневаться. Хозяин в этот раз явно поспешил с избранником.

Гриша пришёл в себя уже внутри просторной, богатой горницы - словно очнулся ото сна. Он сжимал в руках кружку горячего чая, сидя на лавке перед широким дубовым столом, покрытом белой скатертью с вышитыми алыми маками. Стол был накрыт изумительно пахнущими яствами: печёные куропатки, сёмга, икра, свежая брусника - ароматы кружили голову и напомнили о пустоте в желудке громким урчанием. Но парень искал глазами не еду. Воспоминания о том, кто он теперь, быстро пронзили сознание, и мальчишка едва не подскочил на месте, когда заметил на другом краю стола два ярко-желтых блюдца, рассекающих полумрак комнаты.
- Тишш-ше..
Ласковый, немного урчащий, и оттого, непохожий на человеческий голос донесся до слуха. Существо держалось с ним сейчас совсем как простой сверстник. Оно слабо улыбалось, и когда Гриша дернулся, осторожно, без резких движений поднялось со своего места, и теперь Гриша увидел, что ошибся. Во тьме леса он принял его за такого же подростка, незрелую особь, но всё же, существо было взрослым, просто очень миниатюрным. Черты лица, хоть и красивые, выдавали возраст около двадцати-двадцати двух лет, по крайней мере, внешне. Черты лица были молодыми, но детская припухлость с него сошла, а длинные белые волосы, отросшие почти до земли, позволяли понять, что раз они успели так отрасти, ему сильно больше, чем двадцать. Оно аккуратно присело рядом, точно к перепуганному животному, протягивая руку раскрытой ладонью вверх.
- Георгий.. - ласково позвало божество, не сводя своих диких глаз с маски. - Ты дома. Теперь это твой Дом.
- Дом.. - точно эхо повторил Гриша, и Хозяин Леса кивнул, еще какое-то время подождав встречного прикосновения к протянутой руке, но его не случилось, и Владыка убрал протянутую ладонь.
- Ты.. переживаешь. - урчащий голос словно убаюкивал, утешал, и Гриша чувствовал, как с каждым его новым звуком сердце словно начинает биться немножко медленнее, - Не бойся.. Больше тебе нечего бояться..
- Я не боюсь.. - таким же полушепотом выдохнул Гриша, не в силах отвести глаз от божества, - Просто Вы..
- Лука. - мягко прервал его Хозяин, и не удержавшись, снова протянул ладонь, но уже ничего не ждал, а коснулся поверхности маски, погладив короткими острыми коготками по тверди дерева, - Моё настоящее имя.. Лука. Только ты.. только ТЫ можешь так меня называть. Никто другой. Хорошо?..
Гриша машинально кивнул, повторив губами, как зачарованный, "Лука".
- Верно. - Хозяин одобрительно улыбнулся, и всё же, немного отсел в сторону, видя состояние юноши. Он сделал какой-то едва заметный жест рукой - словно просто поправил манжету своей одежды, но в горницу тотчас вошёл небольшой сгорбленный старичок, поставил на центр стола самовар, дымящий паром, и в поклоне удалился.
- Пей.. - заворковал Лука, мягко жестикулируя в сторону нового предмета на столе, - Ешь.. не бойся. Всё это - для тебя. Я больше тебя не проверяю. Прости. Так ..приходится. Были... - на лице существа пролегла мрачная эмоция, но она слетела также быстро, как появилась, - были.. нечестные.. но ты чист. Ты теперь заслужил. Прошу.. насладись вместе со мной.
Чтобы придать смелости своему избраннику, он и сам потянулся к блюдам, чуть привстав, накладывая себе в миску всего понемногу, и Гриша неуверенно потянулся следом за ним, как минимум, чтобы не обидеть. Но стоило положить на поверхность языка первый кусок, и Гриша понял, что попал в рай. Иначе и сказать нельзя. Он никогда не пробовал мяса слаще, никогда не пробовал чая вкуснее, чем те угощения, что стояли на этом столе. Глядя на то, как жених понемногу теряет свою зажатость и уплетает угощения за обе щеки, Лука расцвел в довольной улыбке.
- Здесь.. нет окон? - вдруг удивился Гриша, оглянувшись по сторонам.
- Ессть. - мягко возразило существо, не прекращая улыбаться. Оно встало со своего места, подошло к дальней стене горницы, и Гриша увидел, что темнота в этом углу скрывала полотно темной ткани, а за ним притаилось окошко, небольшое, но вполне нарядное, с резными ставнями, отчего-то раскрытыми, хотя за окном стояла ночь.
"Ночь", вдруг зацепился за эту мысль Гриша, и слабо похмурился.
- Там.. всё ещё стоит ночь?
- Вееерно.
- Но.. разве.. - Гриша попытался прикинуть, во сколько его разбудили. Уже тогда ночь стояла глубокая, а значит, до первых петухов оставалось каких-нибудь пару часов. Но прошло уже значительно больше, а за окном не было ни намека на рассвет.
Будто прочитав мысли юноши, Лука вернул полотно в прежнее положение, и немного сщурил взгляд, которым продолжал изучать своего гостя.
- Сегодня Самая Длинная ночь. Солнце поднимется ещё нескоро.. лишь на час.. - заметив смятение на лице парня, демон пояснил. - Ночь Сказок..
- Ох! Точно. - вдруг Гришу озарило. И как он мог забыть? Каждую зиму деревня празднует Ночь Сказок - это день, в который солнце практически не появляется из-за горизонта. Уже после Ночи Сказок зима начинает сходить на убыль, а солнечный свет становится всё дольше, предвещая приход весны. - Это сегодня?!
- Сегодня. - мягко кивнуло существо, и вернулось на своё место. Его взгляд без конца блуждал по парню, а сталкиваясь с Гришиным, Лука лишь улыбался более приветливо, но не отводил глаз. Он намеренно не показывал свои зубы, чтобы не испугать гостя ещё сильнее.
Они поужинали еще немного. Гриша понял, что ещё кусочек, и он не сможет пошевелиться, поэтому как мог вежливо отодвинул тарелку в сторону, пошатнувшись, встал, а затем опустился перед оторопевшим Хозяином Леса на колени, поклонившись ему лбом в землю.
- Спасибо за угощения отменные, спасибо тебе, Хозяин.
- Лука. - вновь нежно поправило существо, коснувшись каштановых волос, вьющихся в разные стороны.
- Простите меня, - Гриша выпрямил спину, оставшись на коленях, снизу вверх глядя в прекрасное лицо создания, с некоторым благоговением, - мне.. непривычно называть Вас так запросто.. Вы ведь Владыка всего здесь..
- Теперь ты - такой же Владыка, как и я.. наравне со мной.. - Желтые радужки смотрели с теплом, почти таким же, с каким на него иногда смотрела мама. Гриша сам не понял, как позволил себе, но в какой-то момент его голова уже лежала на поверхности худых коленок, а когтистая ладонь поглаживала его по волосам, точно ветерок, с необычайной аккуратностью и заботой. - Будешь помогать мне.. Лес - это теперь твоё царство, и ты в нем - царь.. Научу тебя всему.. Всем поделюсь с тобою.. Только будь со мной.. Не покидай меня..
Внутри у Гриши заколотилось, затрепетало какое-то странное чувство. Чувство, что сподвигло его поднять голову и в упор посмотреть в глаза божества. В нём тоже что-то переменилось. Будто бы Хозяин Леса смотрел куда-то сквозь него, но при этом - в самую душу. Перед глазами слегка поплыло. Гриша моргнул, силясь согнать секундную слабость, не понимая, что с ним происходит. Живот слабо заныл, а телу вдруг сделалось жарко.
А существо ничего не делало. Оно словно ждало чего-то. Его поволокий взгляд, такой нежный и любящий, продолжал сканировать поверхность маски, наиболее остро останавливаясь на глазах, улыбаясь его взгляду. Но Гриша не мог шелохнуться, он мог лишь смотреть и внутренне трепетать от его красоты, от мощи, которая чувствовалась даже в воздухе вокруг него. Он потерял чувство времени, и казалось, готов был потерять себя, когда вдруг заметил, что взгляд существа изменился. Нижняя губа дрогнула, и Хозяин Леса поспешил поджать их в тонкую линию, а сквозь теплоту взгляда впервые пробилась боль и непонимание. Он выглядел.. уязвленно? Демон поднял ладонь на уровень чужого лица, в очередной раз прикасаясь к поверхности маски. Казалось, что от этого касания должно что-то перемениться, но Гриша лишь моргнул, цепче всматриваясь в желтые огоньки глаз. Не хватало смелости нарушить эту почти интимную тишину вопросом "Что происходит?", будто из-за него мир может схлопнуться.
- Ты.. не соврал.. - вдруг разрушил её первым Лука. Его боль теперь скользила даже в голосе, но всё же он заставил себя улыбнуться, сбрасывая случившееся оцепенение между ними, и даже отводя взгляд, - Тебе.. действительно.. ничего от меня не нужно..
Оно первым поднялось из-за стола. Гриша подскочил, но не рискнул останавливать Хозяина своим прикосновением. Благо, говорить сейчас он и сам явно не хотел. Пригласив жестом следовать за собой, Владыка отвел его в другую комнату - покои, предназначенные для отдыха. Почти полностью, от стены до стены, здесь располагалась крепкая кровать с несколькими перинами, одеяло из лебяжьего пуха и целая куча подушек. "Наверное, таких даже у самой королевы нет", подумал Гриша, обернувшись на Луку. Тот по-прежнему с нежностью ему улыбался, делая жест вперед.
- Отдохни.. а после, покажу тебе твои владения и всё расскажу.

Время протекало своим ходом, и с момента отъезда Георгия поначалу действительно стало проще. Уже не боясь ни взглядов, ни присутствия поблизости, Лука изучал дом, мебель, предметы и различные безделушки на полках, но старался не слишком крутить и трогать, чтобы что-то не повредить. Здесь было множество интересных штук, так что скучать было некогда, лишь в моменты тишины, уже перед сном, накатывала тоска по утраченной семье. Когда же в дом вернулся мужчина, демон скрылся в своей комнате, уже предполагая, что тот первым делом примчится сюда. Но никто не шел ни через пять минут, ни через пятнадцать. Чтобы убедиться, что это вообще приехал Георгий, а не кто-то левый, демон осторожно вышел из своей "норы", пошагав в сторону помещения, откуда доносились звуки. Он обнимал себя руками, стоя в закрытой позе, но уже не хмурился для вида. Он всё больше привыкал быть в этих стенах, и хотя не смотрел ни с чем, даже относительно похожим на тепло, или скуку, всё же, не агрессивничал.
- Ты... совсем с ума сошел? - выдохнул тварь, приблизившись и покачав головой. - Думаешь, только убийствами проблемы и решаются? Нда уж.. Сам-то как думаешь, это будет совсем не подозрительно, если последних людей, что бывали в этом лесу, потом найдут вырезанными всех до одного? Это не только не решит проблему, но и усугубит её. Все поймут, что эта цель, которая кажется легендой, действительно была.
Мужчина приосанился, выпрямившись от стола, с большим удивлением посмотрев на зверя.
- Что? Не убивать?.. Но что, если Ланс-..
- Кажется, кто-то здесь пел, что это его территория, и сюда не так-то просто попасть. - ухмыльнулся демон, обнажив ряд белых резцов. - Но даже если.. даже если на тебя кинут наводку за большие деньги, в чем я лично сомневаюсь - ну что же. Лес большой, а я неплохо умею прятаться. Пусть поищут, мне не жалко.
Делая вид, что он сказал это просто так, демон равнодушно качнул плечами, и ушел в другую сторону, к чайнику, набирая в него воду, а мужчина так и остался в прежней позе, откинувшись на спинку стула и задумчиво глядя куда-то сквозь тварь. Внезапно перед ним открывалась очередная истина, игриво вброшеная демоном - такая понятная и ясная, но почему-то раньше она не приходила к нему в голову. Ведь их убийство действительно вызовет гораздо больший резонанс, чем если просто прикинуться ветошью.
Задумчивость рассеялась, и мужчина моргнул, глядя на белый водопад волос, мелькающий впереди.
- Ох.. - Георгий слабо улыбнулся, и встал со своего места, приближаясь к своему походному рюкзаку. - Я кое-что для тебя привёз.. секунду.. да где же он..
- "Он"? - Лука обернулся, уже поджавшись от напряжения, но его золотые глаза живо заблестели, когда мужчина протянул предмет, похожий на полумесяц, с тонкими зубчиками и красивой резьбой.
- Это... что? - демон старался звучать равнодушно, но не мог оторвать глаз от безделушки.
- Это гребень. - Георгий покрутил его в руках, неловко заулыбавшись. - У тебя такие длинные волосы, наверное, не всегда удобно с ними, когда ты двигаешься и что-то делаешь. В городах и деревнях они очень популярны. Я подумал.. тебе пригодится такая вещь.
- Снова ты со своими подарками....ладно, - как можно прохладней отозвался Лука, протянул руку, кончиками когтей забирая предмет с ладоней, покрутив его перед носом, и попробовав сунуть себе в пряди. Слегка запутавшись в них зубчиками, гребень все же быстро стал соскальзывать вниз. - Хм! И как этим пользоваться?
- Я.. - Георгий закусил внутреннюю сторону губу, чтобы не начать улыбаться шире. - Я могу показать, я видел, как это делают.
- Ну.. покажи. Только без глупостей.

Новость о скором отъезде обрадовала, но почему-то и взволновала. Наверное, потому что Лука привык постоянно находиться, так или иначе, в присутствии стаи. Нахождение одному на чужой территории становилось делом тревожным. Но слегка поуняло нервы наличие собак. Если так, то пожалуй, волноваться действительно не о чем. Они хотя бы смогут подать сигнал, если что-то пойдет не так.
Конечно, о своих тревогах Лука говорить даже и не собирался. Он продолжал хладнокровно отпивать из кружки, отреагировав на слова сдержанным кивком и молчанием. Но его вид незримо изменился. Может, виной тому была новая чистая одежда - комплект из утепленной флисовой кофты и такого же материала штанов, который очень непривычно смотрелся на его теле, привыкшем к одежде, что висит по телу свободными лоскутами. Словно он сам незримо стал другим изнутри, слегка уступая от свободы в сторону комфорта. А значит, в сторону мужчины. Влажные волосы прилипли по плечам и спине длинными белыми щупальцами, почти достигающими подобранных под табурет стоп. Отпив в тишине уже половину кружки, демон машинально потянулся к прядям, начиная перебирать их коготками. Это движение он делал уже машинально, так он часто помогал им высохнуть после охоты под проливным дождем или зимой, мокрыми от снега. Изящные пальчики быстро пробегались по длине, слегка расчесывая и перебегая на соседнюю прядь, но в какой-то момент демон застыл и вновь нахохлился, зыркнув на мужчину с угрозой.
- Прекрати пялиться на меня.
- Прости, - с прежней мягкостью в голосе улыбнулся мужчина. - Не могу насмотреться.
Лука фыркнул и отвернулся, больше ничего не сказав, но опустив взгляд на свою работу, вдруг ощутил тепло, прильнувшее к щекам и скулам. Это смущение?.. Он что, краснеет?
Лапки нервно бросили своё занятие, демон вцепился в кружку, залпом выпил оставшееся, цапнул с одной тарелки конфету и быстрым шагом пошел в сторону своей комнаты.

Эти слова, это поведение.. почему вдруг он начал казаться таким сопереживающим, участливым? Лука хотел бы смотреть на него с прежней ненавистью, если не с большей, но уже не мог. Выцветшие брови слегка изогнулись к переносице, от абсолютного непонимания озвученной им мотивации. Что ж, наверное, это логично, что психа сложно понять. Но с другой стороны.. озвученные им преимущества жизни здесь стало очень сложно отбрасывать от себя. И к сожалению, преимуществ сейчас было больше, чем недостатков. Демон изучал чужое лицо, надеясь поймать это мгновение, где сквозь маску проступят знакомые моструозные черты. Так ему казалось - что это его надежда. Чтобы больше не доверять. Он обжегся один раз, и ему не требовался второй, чтобы усвоить урок. Но он не видел и тени жестокости в этом лице. Лишь печаль. И как же это раздражало.
- ..посмотрим. - зло буркнул демон, рывком поднялся на ноги, обозначив конец диалогу, и повернул к крыльцу.

Демон напряженно следил за тем, как мужчина начинает ваять нечто из палок. Но постепенно напряжение сменялось любопытством. Лука до последнего старался поглядывать за процессом так, чтобы Георгий не замечал этого ни в какой из моментов, но природное любопытство брало своё, и всё сложнее становилось равнодушно смотреть на горизонт, когда рядом начинала возвышаться самодельная хижинка. Зачем он делает это? Всё ещё пытается подлизаться? Лука нахмурился, глядя вслед удаляющемуся мужчине, сжимая и разжимая кулаки, но не похоже было, чтобы он настаивал или скрывал под этим какие-то другие мотивы. Просто так построил шалаш в метре от демона? Ха-ха три раза. Он думает, что демон беспомощен без него. Да как он смеет?!
Порычав себе под нос какое-то время, сидя в гордом одиночестве, Лука сорвался с места и пошел глубже в лес.
- Я сделаю всё сам. Нахрен мне не нужны его подачки, - продолжал бурчать он, и по памяти того, что делал Георгий, начал примечать ветви и деревья, подходящие под то, чтобы построить отдельно и самостоятельно нечто похожее.
Несколько часов ушло на то, чтобы попытаться повторить просто по памяти внешний вид жилища, но ничего не выходило. Он не понимал, почему у Георгия каркас держался ровно, а у него весь распадается от малейшего движения. Почему ветки не держатся, почему рвётся травяная веревка. А спросить было совершенно не у кого. Демон промаялся до поздней ночи, а под утро, обессилев, вернулся к поляне и, зло попырив на сооружение несколько секунд, согнулся и забрался внутрь, почти сразу же отрубившись.
Он привык спать со своей стаей в сухости и тепле их тел. Пробуждение после ночи в шалаше было просто кошмарным. Он замерз до костей, что зуб на зуб не попадал, было ужасно твёрдо и из-за тесноты ныло во всем теле. Лука выбрался наружу с рассветом, отряхиваясь от приставшего к одежде и волосам лесного сора, и едва не заскулил от бессилия. Руки сами потянулись к оставленным контейнерам, и Лука словно потерял контроль над собой. Подсохшее мясо и остывший чай показались едой богов. Но едва вдалеке послышались шаги, как демон взъерошился, резко сел в прежнюю позу, отвернувшись от тропинки, и побросав миски в сторону. Он даже отодвинулся немного подальше от шалаша, словно никоим образом к нему не относится.
- Доброе утро, - послышалось уже привычное слуху приветствие, но Лука не ответил, лишь фыркнув. Шуршание, с которым он снова клал что-то на землю, а затем затянувшаяся тишина. Демон было уже решил, что Георгий удалился, повернул голову и насупился, увидев, что он молча и с какой-то гаденькой улыбкой смотрит на него.
- Дома есть теплая вода, - произнес он, развернувшись и удаляясь. - Можешь принять душ после ночи.
Пасть уже раскрылась, чтобы послать его куда подальше, но Лука скрипнул зубами и закрыл её обратно. Представление о душе.. теплой, чистой воде, вызвала мурашки предвкушенного удовольствия по всему телу. Сейчас так остро захотелось оказаться в ней. И как можно скорее. Но этот монстр не должен думать, что теперь всё будет по его правилам. Демон с сожалением покосился на слегка испачканные волосы, поднимаясь с места, и молча пошел за мужчиной в сторону дома. Там он сам забрался в ванную, находящуюся рядом с его бывшей комнатой заточения, и пробыл там больше часа. Не столько мылся, сколько счастливо растекался под горячими струями, ласкающими всё тело. Он привык купаться лишь в реках и озерах, летом, конечно, вода бывала теплой, но почти никогда - настолько теплой, превышающей температуру тела. Он чудом не задремал от этого кайфа, но когда выбрался, сразу же вернул себе маску хмурости, накрутился в халат, один из самых крупных, чтобы не было видно даже голых лодыжек, и ушел на крыльцо, демонстративно усевшись обсыпать вне звуков на кухне, где лязгала посуда и шипел закипающий чайник.

Демон застыл, в шоке распахнув ничего не видящие перед собой глаза. Его радужки медленно возвращали себе цвет, а волосы снова белели, даже начиная приглаживаться. Но он не мог и пошевелиться от того, что увидел. Разом забылась первоначальная сцена с торговцем - перед глазами стояла лишь финальная. И хотя эту историю всё ещё окружало много пробелов - теперь почти весь паззл был собран. Пусть это и никак не оправдывало действий Георгия и его методов - такое прошлое по крайней мере обосновывало логичность подобного поведения и наличия приступов. А самое ужасное - оно объясняло, что на самом деле у всего этого решения, пусть и бесконечно опрометчивого, действительно была хорошая цель. Что Георгий действительно хотел как лучше.
Первыми из оцепенения вышли руки. Они затряслись, Лука сглотнул и поспешил для начала вернуть себе безопасное расстояние между ними в пару метров. А затем, словно разом на него нахлынули все эмоции, которые наконец добрались до мозга: злость, боль, сожаление, отчаянье, жалость и ненависть. Демон обхватил руками голову, заскрежетал зубами, но попытка успокоиться была так же бесполезна, как попытка удержать руками рушащееся здание или волну цунами. Как только последняя невидимая струна лопнула, полукровка разъяренно вцепился в первое, что попалось на глаза - в угол книжной полки, и с такой силой опрокинул её, что книги отрикошетили от противоположной стены и взмыли в воздух, разлетаясь по всей комнате. А следом за этим последовал истошный яростный рёв. Демона буквально "рвало" криком, он сгибался к земле, заходясь им снова и снова, круша всё, что находится поблизости, метаясь между учиненной разрухой, как взбешенная гарпия. И он уже не обращал внимания, в какой момент мужчина исчез из виду. Ему было плевать. Слёзы текли по лицу, а голос срывался, но он никак не мог перестать кричать. Это всё было ужасно. Мерзко, отвратительно, тревожно и совершенно безысходно. Он полез к нему в голову, чтобы убедиться в обмане, но наткнулся на ужас, которому не хотел верить. Но и не мог не верить. И зачем-то в голову упрямо лезло прошлое. Прошлое, где он был таким же мелким и беспомощным, как тот малыш. Когда Георгий напал на него. Напал. Этот.. монстр... Почему-то больше эти слова не получали изнутри нужной подпитки злостью. Это что.. жалость? Жалость к этому монстру? Нет, никогда. Что бы ни происходило с ним в прошлом - это не снимает его грехов. Лука бил, уже не глядя, куда. Бил стены, спотыкался о вещи, что валялись на полу, и продолжал биться в агонии, пока наконец силы не покинули его. Лука упал на пол, совершенно обессилев и выжав себя до основания. Воспаленные глаза безэмоциально уставились на вентилятор, на котором болтался обрывок не то подушки, не то простыни. Он мерно кружился под потолком на одной из лопастей, словно его не коснулся этот "смерч", и полукровка смотрел на это незатейливое движение, понемногу успокаиваясь.
Сейчас сложно было понять, что делать. Слишком много всего открывалось каждый раз, когда этот человек возвращался. Странный человек из прошлого, который разрушил всё мирное течение жизни, и самое неприятное - быть может, спас от судьбы похуже. Эту мысль принять было совсем тяжело. Лука принял решение уйти из его дома. Конечно, он не собирался больше и думать о том, чтобы вернуться к стае, теперь это было исключено. Но он помнил, как Георгий обронил слова о том, что близлежащие территории все принадлежат ему. Раз так - не должно возникнуть никаких проблем с тем, что он уйдет жить в этот лес. Так будет гораздо лучше и спокойней. Хотя бы на время, пока он что-нибудь не придумает.
Как только наступила достаточно глубокая ночь, демон поднялся на ноги, с крайней неохотой съел часть ужина, и вышел из комнаты. Пусть мужчина и сказал, что не собирается его запирать, внутреннее звериное чутье всё равно надеялось уйти никем не замеченным. Но покинуть дом вышло легко. Он не стал брать с собой ничего, да у него ничего и не было своего в тех стенах. Лес утешал и успокаивал - это единственное, как ему казалось, что может быть важно сейчас.

Лука проводил мужчину недоверчивым взглядом, но всё же, кое-что в этом взгляде проявилось ещё. Сомнение, недоумение. Его решения так быстро менялись, и в то же время, если он говорил правду - значит, действительно просто переборщил с мерам предосторожности. Он вообще выглядел слишком ошарашенно и потерянно для маньяка, когда ему в лоб говорилось, что он делает как полный идиот. Словно для него это становилось новостью. А может, он действительно не понимает? А-а, к чёрту! Он убил стаю! Какие ещё оправдания нужны для этого монстра?!
Но бесполезно было выкидывать из головы тот факт, что теперь, по его вине или нет, но он не может вернуться жить в свой лес. И ему нужно придумывать какой-то другой вариант... Если, конечно, мужчина говорит правду и не лжёт.
К вечеру, стоило ему заявиться, Лука обернулся, встал со своего места, не дожидаясь, пока тот заговорит, и без предупреждений пустил в ход Чары. Его глаза налились тьмой, а волосы стали стремительно сереть, но полуобращенное состояние нужно было лишь для того, чтобы удерживать их дольше и не дать вырваться из их плена.
- Кто меня ищет, кроме тебя. - требовательно прозвучал вопрос слегка изменившегося голоса. - Сколько их. Откуда ты взял эту информацию.

Мужчина тяжело вздохнул. Не мешая размышлениям Луки, он отошёл к креслу, которое немного повернул, чтобы продолжать видеть юношу.
- Я хотел показать тебе это место, когда бы мы… - запнувшись, взгляд немного поблуждал по комнате, чтобы найти более подходящие слова, - В общем, я знал, что тебе нравится лес. Поэтому выкупил достаточно большую территорию. На чужой территории контрабандисты такого плана не работают. К тому же я… там у них, своего рода, легенда. Они не полезут ко мне, - Лука раздражённо посмотрел на него, не понимая к чему он ведёт, - Ты бы меня не послушал тогда, когда просил увезти вас домой. Но здесь большая территория леса принадлежит мне и твоя стая может жить здесь, если ты захочешь. Допустим, пока ты не придумаешь, как тебе быть дальше. Я не собираюсь тебя запирать, в любом случае.
- Моя стая останется там, где их Дом. - отрезал Лука, но по выражению лица стало заметно, что сказанное застряло в нём, вызывая размышления. - Не станешь запирать, значит... Поразительные перемены. То приковываешь к стене, а то даже двери решаешь не закрывать. Ну и кавардак же творится у тебя в башке. - покачав головой, Лука отошел от мужчины, с тяжелыми думами, отраженными на лице, обходя кровать и удаляясь вглубь комнаты. Ситуация теперь складывалась отнюдь не в его пользу. Оставаться с этим умалишенным было совершенно не радужной перспективой, но и вернуться Домой он не мог, это было бы предательством, если на него уже ведут охоту несколько людей, прознавших об этом. Он снова остаётся с проблемами один на один, как когда-то в городе, совершенно не представляя, что ему дальше делать и куда идти.
- А ты.. - он обернулся на мужчину, немного сведя брови к переносице, но вид его уже перестал быть таким уж грозным, - Чего сел и уставился? Дел других нет?

Лука уже не слушал последние слова мужчины. Он моментально позеленел, стоило ему представить эту картину поедания, осел обратно к полу и согнулся в бесполезном желудочном спазме, кашляя.
- Что.. - начал было по-нарастающей прорываться его голос сквозь кашель, вновь наполняющийся злостью, - ..что ты сделал со мной..?! Я бы никогда этого не сделал! Я не собирался есть людей!
- Но ты сделал. - пожал плечами мужчина. - В обращении.
- Ах, в обращении. - поняв, что желудку уже не от чего избавляться, Лука утёр губы рукой, медленно выпрямился, смерив мужчину всё таким же злым взглядом, и сжал пальцы в кулак, словно хотел ударить его, но уже побаивался касаться. - С твоей подачи. Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?!
- Я должен был оставить тебя без рук? - спокойно уточнил Георгий, и демон, поначалу вспыхнув от возмущения, стушевался и замолчал, нахмурившись и опустив взгляд. Какое-то время они молча стояли друг напротив друга, пока полукровка первым не подал голос.
- Это.. правда? Про другую группу, что пыталась выследить меня?
- Я не врал тебе ни в чем. - терпеливо повторил мужчина, и глядя на то, как гнев начал по крайней мере сменяться на размышление, не смог не улыбнуться. - К сожалению.. да. Правда. Я прознал об этом из проверенного источника.
Лука нахмурился ещё сильнее, повернув голову в сторону окна. Если всё действительно так.. значит, стая может быть в опасности, когда с ними рядом он. Теперь это действительно так. Кто угодно может соблазниться демоном - и снова пострадает стая, защищающая его. Демон задышал чаще, раздражаясь, но уже не на мужчину, а на ситуацию.
- Значит.. мне опасно возвращаться.. - прошептал он себе под нос, из-за охвативших его вновь эмоций отчаянья забыв о существовании мужчины рядом и заметно погрустнев.

"НЕТ", колотилось в висках. Только не снова. Только не обратно. Не туда. Что он сделал не так? Плевать было даже на наличие этого чертового ошейника. Нужно было сразу делать ноги. Этот псих все же не оставит его в покое.
- Так будет лучше...
"НЕТ!"
Короткая вспышка боли от прокола кожи, из-за которой Лука смог лишь оскалиться, а дальше - темнота. Она баюкала его в полнейшем неведении и депривации от всех чувств и образов, унося подальше от жуткой боли в руках. Он не видел снов, лишь странные, очень отдаленные призраки ощущений. А когда раскрыл глаза, то уставился на уже знакомый белый потолок, с вентилятором вместо люстры, слабо разгоняющим по помещению легкий ветерок. Злополучный потолок, на который приходилось пялиться последние несколько дней.
Снова.
Но на сей раз, тело поддавалось командам, хоть и ужасно медленно. По ощущениям казалось, что его словно машиной переехало. Впрочем.. стоило слегка пошевелить руками и ногами, как оказалось, что весь дискомфорт был какой-то ошибочной иллюзией нервных окончаний. Ничто не болело, хотя Лука отлично помнил то ужасное чувство дискомфорта, с которым отключался. Он медленно, неуклюже сел на постели, будучи до сих пор слегка под воздействием препарата, сразу же хмуро подметив про себя, что он, во-первых, на кровати, а во-вторых, в чужой одежде. Может, при иных обстоятельствах это и было бы здорово, но полукровка не мог не думать о том, что его переодевали и укладывали сюда, предварительно вырубив. Зубы вновь свело от ярости, но сейчас хотелось получше понять, что произошло с собственным телом. Лука первым делом вытянул руки, кисти которых были в бинтах. Он торопливо размотал одну из них, недоуменно уставившись на совершенно здоровые ладони и пальцы. Здесь иголочки встревоженных нервов ощущались острее всего. Но.. не было никаких следов ранений. Хотя в памяти стало всплывать что-то о событиях ушедшей ночи. О попытке напасть, и о том, какие страшные ожоги начали разрастаться на теле.
- Быть не может. Не приснилось же мне это? - пробормотал про себя демон, вскочив на ноги, но реальность мгновенно расплылась, и тварь упал обратно на постель, ухватившись за её спинку одной рукой.
"Может, я проспал несколько суток.. Я мог регенерировать..."
Внутренняя чуйка отчего-то в это не верила. Сделав над собой ещё одно усилие, Лука вновь поднялся на ноги, пару секунд восстанавливая контроль над ногами, а затем приблизился к зеркалу, висящему на шкафу. Он недоверчиво изучал своё отражение добрых пять минут, даже коснулся самой отражающей поверхности, а затем и самого себя, ощупывая омолодившиеся черты лица, исчезнувшие круги под глазами, гладкие и нераскусанные губы. Затем, словно вспомнив о чем-то, он резко повернул голову и изучил пространство рядом со своими ногами. Никаких цепей, оков, никаких поводков и ремней. Да, комната сама по себе изолирована, но он больше не приковывал. Лука фыркнул, не особенно веря в то, что этот псих одумался. Решив, что не так уж важно сейчас зацикливаться о причинах такой внешности, демон бросился к дверям. Без особой надежды он дернул ручку, но та, как ни странно, распахнулась. Полукровка окончательно растерялся. Он застыл, вцепившись в нее с такой силой, что стало неметь в пальцах.
- Хахх.. Вряд ли ты забыл закрыться.. - вновь сам себе под нос пробормотал полукровка, вновь потянув дверь на себя и закрыв проход. Голова начала снова кружиться, и тварь присел прямо на полу, мучаясь от отходняка после вколотых лекарств. - Что же.. ты.. задумал..

Ситуация повернула в совершенно неожиданную сторону. Лука, будучи в твердой уверенности, что раскусил коварный план мужчины, никак не ожидал, что тот снова налетит после него, после того, как уже собирался уехать. По загривку пробежали мурашки раздражения, как только чужие руки сгребли его за плечи, и демон мгновенно вцепился в локти, норовя отодрать от себя эти непрошенные касания.
- Не трожь меня ! - в ярости прорычал он, игнорируя продолжающиеся крики в ответ, пока мир вдруг не покачнулся и не полетел по своей оси куда-то в сторону. Демон первые несколько секунд вообще не понимал своего расположения, голова страшно кружилась, но он ощутил тепло чужого тела непозволительно близко. Злость захлестнула с новой силой. Издав визгливый крик, полный возмущения, тварь забился, не на шутку отпинываясь и пытаясь вырваться из цепких объятий.
- Не прикасайся! Ты.. мерзкий.. ублюдок!!
Воспоминания о словах, которые говорил мужчина о своей крови, не всплыли в памяти, поэтому Лука, видя абсолютную неэффективность относительно мирных отбиваний, недолго думая извернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу, вырвал на свободу одну руку, замахнулся и впился когтями в глотку, следом опуская и вторую ладонь.
- Так даже лучше.. - зашипел он, сверкая глазами и своим довольным оскалом, - ты таки сдохнешь сегодня и оставишь меня в пок-..
Но воспоминания о тех словах и о последствиях нападения волка пришли, хоть и с запозданием. Золото глаз, в котором плескалась лишь ненависть и презрение, ёкнуло и округлилось, смещаясь с лица мужчины чуть ниже, на собственные руки. Пальцы зажгло, а затем жжение стало распространяться на кисти, и выше, на всё, куда попала кровь из распоротой глотки. Демон рефлекторно отдернул их, пытаясь стереть кровь со своих пальцев, но вместо этого начал снимать отстающую пленочкой кожу.
- Ах, ты ж.. проклятый урод... я совсем забыл об этом... - демон оскалился от жуткой боли, но уже через пару секунд отчаянно закричал, поджимая кисти к груди. Что ещё это может быть такое, если не проклятье? Пока мужчина был дезориентирован из-за раны, демон рывком отпрыгнул от него, но уже не в адеквате от боли. Он катался по земле и кричал, изгибаясь, точно раненая кобра, скалясь и задыхаясь.

Когда чужие пальцы оказались так близко к шее, Луку аж передёрнуло, но он стиснул зубы, дожидаясь, когда ошейник не ослабит свою хватку. Послышался долгожданный щелчок, и горло ощутило прохладу ветра. Демон поспешил отползти немного дальше по траве, всё ещё приходя в себя от разряда.
- Чудовищная.. штука.. - прошипел он, потирая покрасневшую кожу впереди кадыка, - Ненавижу...
Он бросил взгляд через плечо, на своего мучителя, совершенно неожиданно ставшего таким вялым и подавленным. Казалось бы, следует радоваться, что он так быстро осознал сам все свои ошибки и готов самоустраниться. Но внутри точили эту уверенность жернова сомнения. Он же больной на всю голову. Маловероятно, что сейчас он просто уедет обратно в свой дом и станет там спокойно жить-поживать, не касаясь больше его Дома. Демон обвел его взглядом, тяжело дыша, начиная подозрительно хмуриться, и аккумулируя последние силы, чтобы подняться с земли на ноги.
- Что.. что это ты задумал? - понизившимся хриплым голосом уточнил демон, замечая, что Георгий нетвердым шагом начинает удаляться к машине. - Эй, ты. Не вздумай. Не смей. Я.. знаю, что спит в твоей чертовой голове. Что ты задумал, а? Я тебе не позволю. Слышишь?

Лука недоверчиво нахмурился, проследив взглядом за траекторией падения ключа в траву. Неужели всё будет так просто? Он, вроде, ему и будучи заключенным говорил примерно те же вещи, но они как-то не производили на него должного эффекта. Можно ли доверять тому, что он говорит сейчас? А впрочем, какая разница. Как только мужчина отвернулся от огня, демон дернулся за ключом, поднимая его с земли, раздраженно прокрутил ошейник вокруг своего горла, отыскивая нужное отверстие. Посмотреть, где оно, он не мог, как бы ни старался, а на ощупь никак не удавалось отыскать. Уже по несколько раз огладив девайс и изнутри, и снаружи, на нервах полукровка рванул на первую попавшуюся под когти неровность на ошейнике, но сразу же получил сильнейший разряд.
Сильный крик потряс рассветный лес, сорвал с веток спящих птиц, испуганно взмывших в воздух. На глаза невольно снова проступили слёзы. Лука зарычал, на дрожащих руках приподнимаясь с земли, и бросил ключ через костер в спину отвернувшемуся мужчине, не особо обращая внимания на его состояние.
- Снимай сам, - прорычал он, едва справляясь с дыханием, - Я ничерта не понимаю в твоих железках!

Лука смотрел и слушал всё происходящее дальше, по-прежнему, не перебивая и не двигаясь, и его лицо приобрело не то брезгливое, не то жалостливое выражение. Да, по мере его слов кое-что определенно стало вырисовываться, хотя это и не объясняло того факта, что священник стал за эти годы совершенно сумасшедшим. И перестал быть человеком. С ним совершенно точно случилось нечто плохое, но какая разница, если вместо того, чтобы просто собраться и пойти на контакт, он решился на похищение, на настоящую охоту против него? В памяти из-за слов мужчины стали пробуждаться старые, полузабытые образы из прошлого - молодое темновласое лицо, его улыбки и попытки объяснить демону правила устной речи. Его подарки. Но эти воспоминания покрывались смолой черной ненависти, потому что человек, сидящий сейчас перед ним, разрушил всё, что полукровка с таким трудом выстроил. Разрушил из эгоистичной цели присвоить его себе. Из-за больной фантазии, из-за одержимости, что каким-то образом его появление сможет всё изменить.
Демон вытянулся ближе к огню, неморгающим тяжелым взглядом посмотрев на вернувшегося мужчину.
- Ты - чудовище, - спокойным голосом подытожил он, начиная расплываться в хищной улыбке. - Душа, свихнувшаяся от чужого проклятья. Да уж, это проклятье, не иначе. По крайней мере, ты не научился распоряжаться подаренным тебе временем как-то поинтересней. - Голова демона повернулась, наблюдая за светлеющими небесами на горизонте. - Я не лекарь. Не исполнитель желаний. И не провидец. Я понятия не имею, как тебе помочь, и не собирался бы помогать, даже если бы мог - после того, что ты устроил. И. Я не стану твоей ручной зверушкой. И ты не запрёшь меня в своих клетках и домах. Так что, не знаю, на что ты рассчитываешь. Какого ответа ждёшь. Мой дом - здесь. И я собираюсь здесь остаться. Но. Ты ведь не сможешь оставить меня в покое, верно? - Волчьи глаза прищурились, словно уже копались в чужих мыслях. - Нет, разумеется, нет. Возможно, ты попытаешься. Но это до ближайшего приступа. А потом ты снова как подстреленный понесёшься в этот лес. - Вздохнув, Лука подпер голову кулаком, скучающим взглядом вновь посмотрев на мужчину поверх огня. - Значит. Выхода нет. Один из нас должен умереть.

- И что, ничего не скажешь? – Георгий смотрел на демона, уже без улыбок, достаточно серьёзно и вдумчиво.
- А что мне сказать? Ты это уже говорил, - пожал плечами демон, устало прикрыв ненадолго глаза.
- Ну, не знаю. Может, у тебя самого есть вопросы? Вряд ли ты хочешь слышать весь мой жизненный путь сейчас, - священник снова улыбнулся, устало и печально.
Лука долго молчал, прежде, чем начал говорить.
- Ты ведь убил мою семью и устроил охоту за мной не ради этой трёхминутной речи? Пожалуйста, скажи, что это не так. - Бликующие глаза почернели, это стало заметно даже под покровом ночи. - У нас уговор. Я готов выслушать ВСЁ, что ты хочешь, чтобы я выслушал. Если это всё.. То ты, вероятно, ждёшь от меня каких-то действий? Ах да, встречных вопросов. Только вот, каких вопросов ты ждёшь, если мне это неинтересно? Ведь не я тебя преследую, а ты меня. Я прекрасно жил, не вспоминая о твоем существовании. Скорее, наоборот.. мне не нужны твои извинения касательно того случая именно потому, что тот случай помог мне перестать совать нос к людям, и найти истинную Семью. Ведь все вы - редкостные мрази. Да-а.. Наверное, есть смысл даже сказать "спасибо". Я бы сказал, если бы по твоей вине нахуй все не подохли. Так что, благодарностей и падения в ноги не будет.

Демон молча слушал его, не отрываясь от своего занятия. Лапа, отдирающая маленькие кусочки мяса от костей зверька, то и дело касалась губ, отправляя в рот окровавленные волокна мышц. Хотелось поесть без его взглядов, но Лука слишком устал. Ему стало всё равно, будет он смотреть или нет - внутренности уже прикипали к позвонкам от голода и жажды. Поэтому, начав неспешную трапезу, в какой-то момент лапы ускорились сами, а глаза стали прикрываться от удовольствия. Будь он рядом со стаей, в безопасном месте, он бы начал урчать от удовольствия, как иногда бывало, если удавалось загнать на охоте холёного кабана или взрослого оленя. Но приходилось сталкиваться с реальностью ненавистного голоса, звучавшего рядом. Закончив с едой, демон облизал каждый свой коготок, и облегченно выдохнул. Судя по внутреннему самоощущению, стало значительно лучше, хоть и остальные факторы, такие как усталость и недосып, пока никуда не могли деться.
Демон замотал в шкурку обглоданные косточки, и бросил получившуюся "куколку" в огонь, отчего тот захрустел с новой силой. Поверх огня лик демона выглядел качественно иначе, нежели в обычном дневном освещении. Глаза, похожие на совиные, сильно отражали свет своим зеленым свечением, а испачканные кровью губы казались почти черными. Становилось понятно, почему из-за случайных очевидцев люди стремились не изловить его, а угодить ему.
Блики горящего взгляда слегка сместились, когда мужчина умолк, собираясь с мыслями.
- Продолжай. Я слушаю. - спокойно произнес он, подобрав с земли какой-то обломок от сучьев и прокручивая его в пальцах.

Когда лес сомкнулся за их спинами, волчицы, что чувствовали себя относительно-хорошо, потому что поели и никак не пострадали за время своего заточения, сами бросились вглубь леса. Лука и раненый волк продолжали идти шагом. Демон прекрасно ощущал их запах, но даже и без него он уловил бы их голос. Вой, который слышен на всю округу. Они сами отыщут себе подходящее убежище. Подадут знак, а он просто донесет туда волчат. По пути стали попадаться места, по которым он убегал от погони, теряя собратьев. Трупов уже не было, неясно, убрали ли их наемники, или же нашли и предали земле жители деревни, но даже запах крови почти растворился с поверхности земли. Лука крепче прижал к груди коробку, невольно улавливая легкий металлический запах то с одной, то с другой стороны. Грудь сжало тоской, болью, новой волной ненависти.
- Проклинаю тебя.. - прорычал себе под нос Лука, закрыв глаза, чтобы не дать слезам шанса выйти наружу. - Будь ты проклят.. За то, что ты сделал..
Он пару часов молча шёл по лесу, пока не вышел на старую звериную тропу. Отсюда можно было попасть к прежнему убежищу, но демон колебался, хочет ли он идти туда. С одной стороны, он мог проверить, не занял ли её медведь или барсук, проверить целостность собственных вещей, но по этой же причине он всё же развернулся и побрёл мимо. Внутренняя чуйка, которая редко подводила, клевала в темечко стойким ощущением того, что он вряд ли сможет вернуться Домой. Пока этот человек жив, он едва ли оставит его и волков в покое. Это значит, вероятнее всего - придется уехать с ним обратно. Чтобы понять, как его уничтожить. Чтобы навсегда положить конец этим преследованиям. А пока его нет - стае придётся жить без своего вожака, и выбирать нового. И неизбежно терять власть над своей территорией, потому что их осталось всего трое. Поэтому, и нора нужна поскромнее, дабы не привлекать ненужные природных врагов.
Уже смеркалось, когда Лука остановился, услышав вдалеке вой одной из волчиц. Он повернул на звук, и через полчаса вышел к реке. Здесь бурное течение размыло почву, и потому, некоторые стороны берега стали рыхлыми, причудливо "срезанными", потому что почва продолжала размываться водой. Но также, здесь находились заросли высокого камыша, и они простирались не только вдоль берега, но и немного уходили вглубь. Заметив шевеление травы впереди, демон направился туда, а раздвинув руками камыш, увидел достаточно массивную кочку, разрытую у основания. Прямо здесь, где бы никто никогда не подумал, находилась крупная и заброшенная нора - по-видимому, здесь проживало семейство лисиц или диких кошек.
- Хорошо. - улыбнулся полукровка, оглянувшись вокруг. - Шум воды скроет их писки.. а трава - ваше местоположение. Ты умница, - когтистая лапа протянулась к массивной морде, огладив между ушей. - Прости. Но теперь тебе придётся быть главной. Это всё, что я могу сделать ради вас.
Лука сам опустил щенков в нору, и пока стая устраивалась в новом доме - обошёл территорию по периметру, изучив её. Помимо отличной скрытности, место из-за близости к реке изобиловало количество птиц, что гнездились также вдоль берега, а также мелких животных и грызунов. Может быть, это не так вкусно, как заяц, но от потенциальной пищи здесь отбоя не было, и найти по меньшей мере чьих-нибудь яйца в гнезде труда не составит. Да и рыбу можно попробовать половить - волки прекрасно умели делать это. Стало гораздо спокойней на душе.
Последней точкой его маршрута, до возвращения к машине, стал ритуальный монолит. Камень, скошенный, точно выпавшее лезвие огромного ножа, был периодически украшен жителями близлежащих деревень. Они явно слышали, или, по крайней мере, прознали слух о том, что в лесу что-то произошло. Даже не пришлось приближаться вплотную, чтобы увидеть, что совсем недавно люди были здесь. Они оставили жертву - мясо и плошки с кровью жертвы, но никто, кроме мух, не смог к нему притронуться. Лесные звери уже знали, что к этому камню приближаться себе дороже. Лука криво улыбнулся, взял крупные куски мяса, и обошел камень, скинув их с обрыва в траву, чтобы люди не прознали об отсутствии Хозяина Леса. Волки смогут есть отсюда впоследствии и без него - они знали, куда идти. Всё должно выглядеть так, будто ничего не случилось. Возможно, жители деревни смогут им помочь. Возможно, всё будет хорошо. Хотя бы для выживших.

Он рассчитывал придти, как и обещал, в середине ночи, но вышел из леса к машине уже почти под утро. Серые пятна под глазами стали ещё глубже, да и от бесконечной ходьбы по лесу сил в голодном организме не прибавилось. Лука смог положить себе в пасть лишь несколько ягод, что нашел по дороге. Но черт его знает, что сделает этот ненормальный, если не дождется его вовремя. Лишь бы не рванул за ним по лесу.

- Значит, это для тебя - недостаточно честно?
Лука развернулся вполоборота, глядя на монстра, что только-только начал показывать своё истинное лицо. Лик чудовища, одержимого своей добычей.
- Такая честность тебе не по вкусу, да? Отчего же? Она такая же, как и твоя. Ведь ты решил, что честно будет не самому отыскать меня в лесу ради разговора, пусть даже в окружении наёмников - а насилу притащить в тот дом, и после этого строить из себя романтика и влюблённого. Отличная идея, ничего не скажешь. Я уже сказал - здесь ничего не будет по-твоему. После того, как ты убил мою семью, и плевать мне, знал бы или не знал, специально или случайно это вышло - это вышло. по твоему. приказу. - зло отчеканил демон, и отвернулся, поудобней перехватив коробку. - Ты не коснёшься меня. Пока я этого не захочу. А если попробуешь применить силу или очередные свои фокусы, - голос странно усмехнулся, холодно, но в то же время затравленно и устало, - я ведь знаю теперь, что я - твоя слабость. Может, тебя будет сложно убить. Но ты вряд ли обрадуешься, трогая то, что от меня останется.
Желтые глаза посмотрели в сторону, на верхушки сосен, где ещё высоко стояло солнце.
- И заметь, что я ухожу даже не на несколько дней. Хотя мне требуется гораздо больше времени, чем эти ничтожные часы, которые ты продолжаешь отбирать. Я прошу подождать ночи. - Зрачки сместили свой прицел на мужчину. - Я разве так многого прошу?

Лука смерил взглядом мешок, но не притронулся к нему, разворачиваясь обратно к брезенту и забирая коробку с волчатами. Хотелось бы послать его подальше со всеми этими подарками, но то ли силы были совсем на исходе, то ли наивная цикличность мужчины заставила слегка привыкнуть к постоянному его желанию угодить, так что демон не стал сопровождать отказ очередной бранью или тем более попыткой атаковать, он лишь тяжело вздохнул и молча прошел мимо него на два или три метра вперёд от грузовика, взглянув с пригорка на гигантский лесной массив, простирающийся внизу. Дом.
- Я должен помочь стае. - сухо осведомил демон, не оборачиваясь и начиная спускаться. - По твоей вине, они не могут вернуться на своё прежнее место. Теперь там опасно. Мне нужно найти для них новый дом. Я вернусь сюда, когда закончу с этим. Тогда и поговорим.

Демон дождался, пока мужчина пропадёт из виду, и кое-как поднялся на ноги снова, приближаясь к мясу, что валялось на полу. Стая осталась там, где стояла, наблюдая за действиями главного. Лука присел перед окороком, коснулся его, проверяя на наличие странных запахов или разводов, но кажется, с мясом он действительно ничего не делал.
"Ешьте"
Полукровка встал, освобождая место рядом с куском мяса, а сам вернулся к столу, на котором стоял поднос и лекарство. Тарелку с едой он в очередной раз проигнорировал, забрал лекарства и подошел к волку, что всё это время лежал неподвижно. Ладонь с коготками бережно коснулась морды, чуть приподняв верхнюю губу. Лука не удержался, коротко ахнув и отдёрнув руку от пасти, закрыв себе этой ладонью рот от ужаса. Он не соврал, раны действительно кошмарные. Кому нужно было продать свою душу и тело, чтобы сотворить такое? А ещё священник, называется. Неудивительно, что он стал таким чудовищем.
Юноша придвинулся снова, вздохнув и разложив перед собой оставленные предметы. Сделать укол было делом несложным, но касаться ран в пасти стало слишком сложной задачей, учитывая, что Лука боялся задеть когтем какую-нибудь язвочку и сделать всё ещё хуже. В конце концов, он просто зажал отверстие в бутылочке так, чтобы лекарство капало экономней, и удерживал пасть волка раскрытой, целясь на особенно сильные поражения слизистой. Собрат стерпел это, хоть и видно было, насколько ему больно. Мысленно извинившись ещё раз и склонившись, чтобы поцеловать широкую переносицу зверя, Лука остался подле него, поглаживая по спине и помогая снова уснуть, чтобы не маяться от голода. Всё равно с такой пастью он ещё не мог полноценно есть сырое мясо. Взгляд демона потух, он ушел глубоко в свои мысли, не прекращая своих поглаживаний.
Если во всём этом нет подвоха, завтра или через день они уже будут Дома. Со стаей Георгий не угадал - никуда они не пропадут. Даже оставшись втроем, они всё ещё будут под защитой Леса, благодаря его действиям. Жители близ лежащих деревень не перестанут подкармливать их и оберегать, как своих главных защитников. А даже если перестанут - стоит пропасть очередной девочке, и они как миленькие придут с молитвами к лесному алтарю. И малыши тоже не пропадут. Единственная угроза для них - уже не люди, а один лишь этот ублюдок. Но всё будет хорошо, пока он зациклен на нём. Ему не нужны волки. Только демон. Лука нахмурил светлые брови, припоминая его нездоровый блеск в глазах, внутренне передернувшись. На шее продолжал оставаться ошейник, который не давал выхода силам. Убить его вряд ли получится, тем более, что Лука пока не смог понять, где может быть слабое место у такого создания. Но стоит перестать идти напролом. Священник явно не в себе, тогда, возможно, небольшой хитрости и ласки хватит, чтобы он сам себя похоронил. Впрочем, Лука не собирался нарушать своё слово. Он выслушает, что ему может сказать этот одержимый, а потом найдет способ, как навсегда избавиться от него. Иных вариантов просто нет.

Сон забрал его рывком, как только тело коснулось горизонтальной поверхности. Лука хотел перенести волчат на постель, где им будет теплее, но уснул прямо с коробкой в руках. Волчицы обложили его с обеих сторон, и когда стальные двери на рассвете поддались, даже волки не сразу подняли свои головы. Но стоило одной встрепенуться на звук шагов, как резко распахнулись и глаза Луки. Он рывком сел, недобро уставившись на мужчину, безмолвно ожидая, когда тот заговорит, а волки уже спрыгнули с постели, создавая прежнюю дистанцию между мужчинами.

- Машина готова?

В голову словно вонзилось лезвие, боль стала такой сильной, что мысли с трудом прокладывались дальше каких-то рефлекторных реакций. Чары изрядно вымотали его, как и применение тока. Как только дверь закрылась и в помещении воцарилась тишина, обе волчицы сместились ближе к прикованным ногам существа. Их сожалеющее поскуливание продиралось сквозь шум собственного пульса в висках. Лука стиснул зубы, пытаясь сдержать свои слёзы, но всё сильнее из раза в раз накатывало это давящее чувство отчаяния. В лесу он был свободнее ветра. Свободнее, чем когда бы то ни было. Он мог быть со стаей, а мог уходить в самые темные уголки леса без них и набираться сил. Он тщетно пытался вклиниться в мир людей, когда был маленьким и глупым. Лес принял его, как своё родное дитя. Если бы только он тогда не попал в руки к этому монстру, всё бы вышло иначе.
"Прости"
Влажные желтые глаза скользнули по телу лежащего волка, а силы позволили понять, что он действительно сильно пострадал. Даже чуть-чуть коснувшись его чарами, Лука поджал губы и опустил взгляд на оставшихся, не выдерживая их преданного, но испуганного взгляда.
"Простите.. вы все.. простите меня.."
Лука задрожал от слёз, заскрипев зубами. Этот одержимый урод действительно был подкованней охотников. Он не мог избавиться от своих оков ни в одиночку, ни с помощью зверей. Разве что.. Демон покосился на своё изодранное о стальное кольцо запястье, которое теперь почти что не регенирировало из-за довольно давнего голода и отсутствия сна.
"Может.. перегрызть себе.."
Это могло бы сработать, если бы его ноги были не прикованы. Но даже если он переломает себе кисти и стопы - он не на открытой местности. Взгляд ещё раз скользнул по массивной двери и решеткам на окнах. Кто знает, может, ублюдок строил этот дом, заранее зная, что собирается сделать. Тогда, он лишь зря себя изувечит.
"Я ничего.. совсем ничего не могу сделать.."
Слёзы скатились на пол, и стоп коснулся мягкий густой мех чьей-то шерсти. Лука приоткрыл затуманенные влагой глаза, наблюдая за тем, как одна из волчиц перетаскивает щенят ближе к вожаку, тогда как вторая жмётся к закованным ногам, беспокойно облизывая свою мордочку.
- Хахх-х-х..
Лука слабо улыбнулся, уняв свои слёзы и с любовью глядя на жалкие крупицы своей огромной семьи.
"Правильно.. Мы должны держаться вместе.. Даже в такой ситуации".

Когда Георгий вернулся, в помещении было тихо. Демон, что всегда встречал его, напряженно вскидывая голову и начиная рычать, продолжал висеть на верхних оковах по рукам, даже не повернув голову. Вместо него, головы приподняли волчицы, оскалившись и поднявшись на лапы. Они образовали собой полукруг вокруг прикованного вожака, не позволяя подойти ближе.
- Лука. - нежность и усталость в голосе продолжали осторожно пробивать себе путь сквозь рычание и клекот чужих глоток. - Мне казалось, ты уже понял. Они лишь пострадают, если нападут на меня...

Демон тяжело дышал. Он приоткрыл свои глаза, прежней ненавистью полоснув стоящего напротив мужчину, но сделал усилие, и подтянул себя, поднимаясь на ноги.
- Они не нападут. Если ты не станешь приближаться.
Лицо с мягкой улыбкой чуть дрогнуло. Лука начал разговаривать, а не только сыпать проклятьями, пусть не совсем так, как того хотелось видеть, но налицо виден прогресс.
Не дав Георгию опомниться от первой радости, Лука заговорил снова.
- Ты очень хотел, чтобы я тебя выслушал. - ледяной взгляд не смещался с лица, лишь изредка скрывался под ресницами, словно демону было сложно долго держать их открытыми. - Я хочу установить договор. - Волчицы словно по команде перестали скалиться, но остались стоять на месте, недоверчиво бурча для острастки, чтобы мужчина даже не думал шагнуть вперед. - Я выслушаю тебя. Выслушаю всё, что ты хочешь, чтобы я выслушал. Но только после того, как ты вернешь нас домой. Отпустишь их и меня. Туда же, откуда забрал. По-другому не будет. Попробуешь обмануть меня - я это увижу. Я это почую. И я положу свою жизнь на то, чтобы ты страдал, даже если наглотаюсь твоей сраной крови. Однако. Если ты сделаешь это. Я готов буду не только выслушать тебя. Впрочем, это будет напрямую зависеть от того, что ты расскажешь. Так, или никак иначе.

По видимой части лица потекли слёзы. Демон не поднимал головы, ему это было не нужно, чтобы пообщаться с теми, кто выжил после этой чудовищной бойни. Чтобы заглянуть в головы каждому из них, и просмотреть путь, который они сюда проделали. Он внутренне ужаснулся тому, как же далеко это место находится от их Дома. Даже если сейчас волки подчинятся команде, нападут и освободят себя, им своим ходом никак не добраться до леса.
- Ложь, - заскрежетал Лука, исподлобья уставившись на самодовольное лицо монстра. - Каждое твое слово, это вонючий гной, льющийся из твоей проклятой души. Я ведь вижу тебя насквозь. Если бы ты не давал приказа их убивать. Ты бы не вооружил их боевыми ружьями. Всех их можно было усыпить на время, если целью был я. Не-е-ет, конечно, нет. Ты прекрасно понимал, зачем ты это делаешь. За этим же ты привёл их сюда. - ошейник издал сигнал, но Лука не повёл и ухом. Он покрывался черной шерстью так быстро, словно нашёл в себе силы на ещё одну попытку противостояния, - Чтобы лишить меня дома, куда я мог бы рваться. Чтобы привязать меня к этому месту не только цепями и оковами, но и сердцем. Но у тебя ничего, абсолютно ничего не выйдет. Ты не заслуживал прощения тогда, и сейчас, именно поэтому, ты не заслуживаешь даже того, чтобы быть услышанным. НИЧЕГО не будет так, как ты того хочешь. НИКОГДА!

Разряд изогнул его тело, но что-то было не так. Словно он оказался в отключке за мгновенье до того, как тела коснется ток. А вот волк, стоящий ближе всех к Георгию, молниеносно прыгнул на грудь и повалил на землю. Живого блеска в глазах не было - лишь тьма. А в голове запульсировало от утробного, неживого смеха.

"Ты надеялся, что всё продумал?"
"Но ты не учёл одной важной детали"

Пасть сомкнулась на руке, что сжимала пульт, и мощные острые зубы, поглубже вонзившись в конечность, намертво застряли в тканях, а сам волк рванул головой, и сместил свой укус, раздробив кусок пластика на груду осколков.

Какое-то время демон был слишком оглушен, чтобы реагировать. Да и боль во всём теле не способствовала осмысленному диалогу. И всё же.. сказанное им было, точно пропущенная через мясорубку правда. Искаженная, неправильная, подбитая под чьи-то чужие истины. Цепи снова звякнули, потому что, игнорируя слабость, тварь рванулся вперёд на бессильной ярости, неморгающим звериным взглядом глядя в это старческое лицо.
- Что... что ты несёшь.. - его голос заскрежетал, понизился, а глаза почти мгновенно стали чёрными. Лука вышел из оцепенения, и сейчас всё его тело напряглось, игнорируя оковы, заскрипев ими со всех сторон. - За остальное ..ты не отвечал? Не отвечал? Значит, моих братьев убивали, просто потому, что они стремились меня защитить? Они никогда не убивали мирных людей! Они убивали лишь тех, кто пошел против деревни. И принимали жертву, потому что такова была воля самих жителей, таким был наш договор. ТЫ. - ненависть, густая, липкая, как кровь, потекла в воздухе, разряжая собой кислород до такой степени, что цвета перед глазами стали распадаться на черное и белое. И лицо впереди теперь белело, точно мишень, еще не окрашенная в алые цвета. - Проклятый свящщенник.. Ты убил мою семью. Ты отнял у меня мой дом. Ты смеешь касаться меня, после того, как попытался убить. - ошейник под головой предупреждающе запиликал, но демон уже не слышал ничего вокруг себя. Его трясло от исступления, от дикой ненависти и желания уничтожить виновника стольких бед. - Клянусь. Когда я выберусь отсюда, я сделаю всё, чтобы каждый свой следующий вдох ты давился своей кровью. Ты заплатишь за каждый волосок, упавших с них. И позавидуешь мёртвым. Очень скоро, ты будешь мечтать о смерти..!
Ток пронзил его тело, заставляя изогнуться. Демон стиснул зубы до скрежета, его потрясло на оковах, но отпустило сразу же, как тьма сошла с кожи, оставшись лишь в глазах. Как больно.. Эта боль мало чем походила на уже испытанную. Она словно копилась под кожей. Лука пытался дышать ровнее, но дышать первые полминуты не выходило вовсе, он лишь хватал ртом воздух, как рыба, а в легкие он никак не хотел заталкиваться, сведенные от боли. Значит, он не сблефовал. Эта штука.. действительно не позволит ему обратиться. Тварь заскрежетал зубами от бессилия. Ничего. Ему не нужна силы демона, чтобы добраться до этой старческой туши. Он сделает это и иначе.

Все реже Лука дёргался от привычных ранее вещей, и все чаще поддавался чему-то новому, несмотря на то, что понятия не имел, чем могут закончиться подобные эксперименты. Он просто не хотел отказывать Георгию ни в чем - это было меньшее, что могло выразить его благодарность. И все же, он не боялся остановить, если призраки прошлого догонят и заставят все прекратить. Как бы то ни было, сейчас Георгий открывал ему новые грани познания самого себя. Трава приятно щекотала спину, перед пьянеющим заново взглядом шуршала резная листва клена, а внизу сладко давило ощущение горячего языка, от которого нереально было не возбудиться. Тваренок покусывал пальцы, громко дышал и сглатывал накарливающую во рту слюну, но не отталкивал. Было.. приятно. Черт побери, даже это было приятно. Правда, когда мужчина добрался до головки, он все же крупно дернулся и прихватил себя поверх губ полной ладонью, опустив жалобный взгляд вниз.
- Неприятно? - поинтересовался священник, разрывая касание.
Лука молчал, продолжая жалобно хмурить брови, пока его дыхание немного не успокоилось.
- Нет.. как и до этого.. очень.. чувствительно... - демон снова отвёл глаза, но не дал толком разобраться с тем, прекратить всё или продолжить. Что ж, он не отталкивал, значит, хотел продолжения. Чтобы не заострять ощущения на головке, ласки продолжились по всей длине, и это возымело свой эффект, сыграв священнику на руку: очень скоро демон начал "растекаться" по траве, изгибаться и гулко дышать. Кажется, напряжение все же покинуло его тело, и даже возобновленные касания к головке уже не вызывали настолько бурной реакции, лишь громче становились постанывания малыша.

Лука сидел перед кроватью на полу, обняв коленки и прижимая их к груди. Он помог священнику раздеться и лечь в постель, принес ему кружку чая, обтер его лицо, шею и руки влажной чистой тряпкой в растворе воды и спирта. В основном, Георгий подсказывал ему, что делать, видя в испуганных жёлтых глазах желание помочь хоть чем-то. Поскольку сам демон никогда не болел, он не знал, как помочь. Разум подсказывал лишь логичные причины такого самочувствия. Если это чума, или какое-то другое заболевание, то минимизировать вред можно, лишь обработав себя от возможных частиц дальнейшего заражения, и уповая на иммунитет. Слушать росказни Сохора о каком-то перерождении он не собирался. Лука сначала лежал рядом, помогая пить, согревал, но когда Георгий начал тихо сопеть, проваливаясь в сон, полукровка сполз, чтобы унести все лишнее из комнаты, а когда вернулся, сел перед кроватью и пустым взглядом смотрел на взмымающуюся волну чужого дыхания. Лука не знал, сказал ли старик правду, или в очередной раз поиздевался. Самым страшным был вопрос в голове, не повлиял ли на такое самочувствие Георгия он сам. Но даже если нет, окажись это болезнью вроде чумы - черт знал, что будет совершенно бессилен. И снова может остаться один. Сейчас его пугало уже не одиночество. Если все действительно так плохо, он лишь надеялся, что Георгий сдержит своё слово и заберёт его с собой.
Дверь за его спиной тихо скрипнула. Лука обернулся, заметив в узкой щели проема седую голову, качнувшую ему наружу. Сигнал был понят, и полукровка неторопливо, чтобы не создавать шума, поднялся на ноги, выходя из комнаты. Старик уже неторопливо спускался по лестнице вниз, и удерживая между ними расстояние не меньше двух метров, полукровка последовал за ним. Внутри не было ни настороженности, ни боязни, ни напряжения. Если бы Сохор захотел ему что-то сделать - наверняка бы сделал гораздо раньше. К чему бы он его не позвал - Лука не ощущал внутри себя ничего, кроме пугающего внутреннего холода.
Владелец особняка прошел мимо кухни, где все также продолжал спать пёс, закрыл дверь за собой, очевидно, чтобы химера не последовала за ними, и остановился перед дверью в свою комнату, открывая ту и галантным движением руки пропуская демона внутрь. Тваренок шагнул за порог, но остановился почти сразу же, прислонившись к стене возле двери. Он бы уже не удивился, запри старик и эту дверь тоже, но он лишь закрыл ее хлопком и прошел немного вглубь, усаживаясь на массивную, стоящую посреди комнаты кресло-качалку. Рядом стоял столик с трубкой, газетами и прочими странными предметами, незнакомыми Луке. Набив трубку дурно пахнущим содержимым, Сохор поджёг, затянулся и закрыл свои пустые глаза, откинувшись назад. С пол-минуты они обходились без слов: старик курил, а Лука прожигал его ледяным взглядом, стараясь ни о чем себя не накручивать.
- Как много спеси и злости. - наконец подал голос мужчина, ухмыльнувшись в знакомой едкой манере и придержав трубку в руке. - Светик, это ведь не я стал причиной его плохого самочувствия.
- Как знать. - в тон ему отозвался полукровка, не сводя глаз с монотонных движений чужих пальцев, роящихся в кисете с табаком. - Он ощущал себя хорошо, пока мы не вернулись.
Сохор хохотнул, изогнув одну бровь, но комментировать это дальше не стал, снова смачно затянувшись.
- Хоть верь мне, хочешь нет, но это не болезнь в известном её понимании. Однако. Я знаю, как облегчить его состояние.
- Я здесь за этим?
- Ну, если тебе интересно, как ему помочь, то да. Я ведь ничего не требую с тебя. Это лишь предложение. Можешь им воспользоваться, за определенную цену.
Лука понимающе кивнул, отлип от стены на пару шагов и ухватился за края уличной рубашки, стаскивая её через голову. Странно, но лицо старика причудливо вытянулось, словно он с чего-то сильно удивился.
- Что ты делаешь, Светик? - бодро и даже как-то весело осведомился дед.
- Раздеваюсь. - Лука недоуменно нахмурился, оставшись лишь в штанах, но дальше раздеваться не спешил, застыв и буравя чужое лицо тяжёлым взглядом. Он что, передумал?
Сохор приоткрыл рот, закрыл его снова, фыркнул и рывком поднялся с места, откладывая трубку обратно на столик. Он с трудом замаскировал недогованием свое смятение от такого поступка черта.
- Вы оба ничерта не понимаете в шутках. - огрызнулся Сохор, поднял с пола упавшую рубашку и швырнул обратно в руки Луке. - Приведи-ка себя в порядок, дорогой, пока не примчался твой суженый и не наделал себе ложных выводов.
Лука понял, что он перестал что-либо понимать, но послушно натянул одежду обратно. Старик тем временем прошел к своим стеллажам - здесь ими была уставлена добрая половина комнаты. Полукровка не особо крутил головой - он был подавлен происходящим, уже смирившись с очередной неприятной вещью, а когда ничего не случилось - к этому примешалась ещё и растерянность. Наконец Сорох приблизился снова. От него все ещё веяло негодованием. Схватив тваренка за руку, он сунул ему в ладонь узкую стеклянную склянку, запечатанную пробкой, с непонятной жёлтой жидкостью.
- Добавляй ему в чай, - буркнул старик, отпуская чужую руку и отстраняясь. - Не больше трёх капель за раз. Это поможет ему чувствовать себя полегче. А теперь проваливай.
Глаза черта округлились и расширились. Он неверящим взглядом смотрел сначала на склянку в своих пальцах, затем в чужую спину.
- А что.. ч-что Вы.. хотели..?
- Уже неважно. - Сохор всем своим видом демонстрировал что разговор окончен, но полукровка все же обошел отвернутое от себя кресло, заглянув в бельма пустых глаз.
- ..Я хочу что-нибудь заплатить, чтобы это действительно помогло. Вы же знаете.. как важно соблюдать равновесие.
Старик похмурился, затянувшись в очередной раз.
- Ты сделал достаточно. Проваливай.
Лука потупил взгляд, на несколько секунд, припоминая, с чем его проигнорировал Георгий.
- ..миссионерской. Поза той ночью.. была.. такой. Вы же хотели знать..? - Лука отступил сам, больше не нуждаясь в чужих словах и покидая комнату. Кажется, старик сказал что-то ещё, но Лука заплатил ему сполна, по твоим меркам справедливости. Первым делом малыш вернулся в комнату, проверив, что Георгий все ещё спит. Он снова лег рядом, заползая к нему под бок и решив тоже слегка вздремнуть.

Лука отвернулся обратно на тропинку, какое-то время молча глядя вперёд, так что могло сложиться ощущение, что отвечать он в принципе не планирует. Но вот, придержав поводья в одной руке, демон второй рукой вернул капюшон себе на голову, словно замыкаясь в защитной скорлупке, и начал говорить.
- Для начала, хочу предупредить, чтобы ты не касался меня, пока я не закончу. Раз уж ты спросил об этом.. Надеюсь, ты действительно готов к ответу. И мой ответ - всегда. Всегда делали больно. Не было ни разу, когда со мной попытались быть обходительным. Да и не представляю, как могло быть иначе. Я же тварь. Злое создание, пришедшее увести их от Бога и склонить к грехам. Те, кто.. они словно пытались выместить на мне свою злобу, отомстить за само моё существование. Ведь я ужасен, ведь меня надо убить, но ебаться охота, что аж чешется. И, конечно, именно я виноват в этом. Ведь это я соблазнил. Заставил думать о грешном. И прочие такие оправдания. В тот вечер, когда меня спалила жена одного из таких умельцев, он переобулся так быстро, что уже через пару минут они били меня вдвоём. А вообще.. я плохо помню, с чего всё началось. Кажется, ко мне просто подошли и предложили. Не помню ни своего возраста, ничего, как в тумане. Мы ушли в закоулок, и он выставил на меня свой агрегат, сразу ухватившись за волосы, и.. помню, я испачкал его штаны, потому что не умел подобных вещей. Меня рвало дальше, чем я видел. За это он ударил меня несколько раз разбитой бутылкой в живот. И изнасиловал. Наверное, из-за количества крови на одежде он не понял, что я ещё жив, а проверять не стал. Но мне полегчало, когда он ушёл. Не осталось ни ран, ни ссадин. Так я узнал о своём .."умении". Откатился голод, прояснилась голова, и тело болело гораздо меньше. Я старался не применять это, но словно открыл какую-то воронку, и ситуации.. они вынуждали. Веришь или нет, я каждую зиму надеялся, что просто усну посреди леса и умру от холода. И я был готов к этому. Я очень этого хотел, одно время. Но каждый раз приходил в себя уже в очередном постели, потому что Тьма не позволяет мне умереть. Иногда я даже не понимал, как они впускали меня, в таком обращении. Потом разобрался, как работают Чары. А потом.. просто.. привык. - хрупкое плечо качнулось в неопределенном жесте, и поводья снова легли в обе ладони, - В таких условиях даже негласные правила очень быстро запоминаются наизусть. Наверняка нескольких я всё же убил. Ибо впоследствии поступать как, так Лари, хватало смелости далеко не каждому. Они всё же начали пытаться по-хорошему. Хотя, всё это было для отвода глаз, потому что сразу после они могли наговорить гадостей и как-нибудь поднасрать нашим договоренностям. Ещё был случай, когда мне хотели вырвать глаз. И потом трахнуть. Проверить, вырастет ли он заново. Так что.. да.. Думаю, я достаточно развёрнуто тебе ответил.

Было приятно вырваться куда-нибудь от каждодневной рутины. Пусть Лука ещё и не успел толком привыкнуть к особняку Сохора, он также не привык подолгу жить в доме, и нахождение взаперти уже начинало его слегка нервировать, так что поручение с вылазкой в город оказалось как никогда кстати. Пусть он и не мог в открытую глазеть на магазинчики и горожан, но даже запахи, заполоняющие улочки города, вызывали интерес. Это место сильно отличалось от деревни, в которой обитал Лука последние несколько лет. Больше людей, больше движения, звуков, красок. Было немного жаль выхватывать лишь небольшую часть из этой кутерьмы жизни, но Лука понимал, что балахон - это необходимость, чтобы его не заметили. Сейчас демоненок был в очень приподнятом состоянии. Он уже и думать забыл про неловкий момент в доме, потому что успел потренироваться в управлении жеребцом и остался в полном восторге, едва сдерживая себя, чтобы не подпрыгивать на облучке от восторга.
Конверт, который был передан Георгию, и адрес, указанный на нём, вёл на окраину города. Здесь находились склады и рыбацкие контейнеры, а также промышленная зона, поэтому дорога из мощеного камня в какой-то момент закончилась и началась грязь и снующие туда-сюда люди в перепачканных рабочих робах. Сверившись ещё раз с адресом, указанном в бумаге и на конверте, священник остановился перед зданием, внешне напоминающим контору крупного купца или кореплавателя. Здесь народу толпилось больше всего. Оставив телегу на безопасном расстоянии от толпы, оба подошли ближе, просочившись сквозь поток людских тел, и показали грузному моряку на входе бумаги. Тот вскрыл конверт, бегло прочёл содержимое, и не глянув на Георгия кивнул кому-то из подручных, зашагав вглубь здания.
Лука ахнул, когда мужчину проводили к заднему двору, всучили другой запечатанный конверт, и начали выносить контейнеры. Крупные, деревянные ящики погружались в телегу один за одним. От них пахло морской соленой водой, по'том, и чем-то еще неуловимым. "Пахло приключениями", подумал чёрт, немного забывшись и во все глаза таращась на ящики, которые всё не прекращали выносить. Наконец, последний был выгружен на своё законное место в телеге.
- Оооооогоооо... - только и смог выдохнуть демон, когда дверь с хлопком закрылась, негласно прощаясь с "посыльными". - Так много всякой всячины.. Интересно, там еда? Или специи? Или новая мебель? Я слышал, как сильно звенела одна из них. Наверное, в ней вино.

Лука вздрогнул и ошарашенно уставился на священника, который ни с того, ни с сего опустился перед ним на пол и обнял за ноги. Он даже невольно затаил дыхание и перестал качать стопами,глядя на него блюдцами желтых глаз. Иногда внезапные прикосновения всё же донимали его, но это не было чем-то неприятным, лишь выводящим из равновесия.
- Я знаю лишь то, что не все реагируют на него нормально. Некоторые.. кажется, они готовы делать что угодно, чтобы слушать его подольше. И меня это удивляло. После этого ещё меньше доверия словам, что я не суккуб, - мысленно отметив, что идея про уйти в лес достаточно неплоха, Лука продолжил. - А тебе.. так обязательно поступать только правильно? Я имею в виду.. разве тебе так важна оценка твоих действий сейчас? Насколько я понимаю.. сейчас ты по-прежнему считаешь себя священником, но.. у тебя больше нет церкви, нет прихожан, нет службы. Ты готовишь, убираешь, ремонтируешь дом, ухаживаешь за лошадьми, и, насколько я понимаю.. из-за меня тебе будет непросто вернуться к служению даже в другом городе. Так не проще ли.. снять с себя этот ярлык? Хотя бы временно. Вот увидишь, жить и дышать сразу станет легче. Сейчас ты скорее домоуправленец, нежели священнослужитель. Но.. я могу понять, как тебе это непросто. Не переживай. Если ты со мной.. я постараюсь тебе помочь. Всем, чем смогу.
Демон слабо улыбнулся на всю остальную речь, спокойно выслушивая обрывки чужой биографии. Было интересно побольше узнать о прошлой жизни спасителя. Коготки продолжали перебирать волосы из стороны в сторону, слабо прочесывая короткие вихры волос, когда мужчина подорвался на ноги. Тваренок опустил ладони, забираясь под одеяло и укладываясь, а вскоре, закончив последние приготовления, лёг и мужчина. Сейчас Лука не норовил прижаться теснее - в лес идти совсем не хотелось, а если они окажутся в такой непосредственной близости снова - неровен час, что придётся. Удивительно, но даже как-то захотелось спать, как только голова достигла подушки. Закрыв глаза, тваренок провалился в сон.

Лука подумал совсем недолго, прежде чем снова безразлично вскинуть плечами вверх.
- Я не знаю, - отозвался он, сместившись со лба на щеку и чуть потеревшись ею о грудь священника. - Если доходило до чего-то настолько опасного, я часто обращался. И приходил в себя уже где-то далеко от того места, где мне могла грозить опасность. Либо пропадал источник опасности. А в обращении я ничего не помню. Вернее.. очень тяжело доставать какие-либо воспоминания из того периода. Всё как будто в тумане. Сейчас, когда ты спросил.. как будто бы такое было, или могло быть, но кто это был и когда - понятия не имею. А может, и не было, а я просто сужу по общему количеству пиздеца в моей жизни. - он вдруг хмыкнул, чуть обнажив в улыбке клычки, - А тебе можно не задавать встречный вопрос. Это даже забавно.. Получается, в теории, ты мог убить больше людей, чем я. Священники все такие удивительные?
- Не все из них находят под деревом такие подарки, - усмехнулся Георгий, продолжая прочесывать пальцами белый шелк волос. - Ведь я решился на убийство во благо твоего спасения.
- И то правда, - вздохнул демон, замер, глубоко вдыхая запах, исходящий от мужчины, и наконец нехотя отлипая из его объятий, - Наверное.. надо идти спать.. Иначе Сорох завтра снова замучает подколками, что сонные ходим. Но так не хочется.
Парочка поднялась на свой этаж, и пока Георгий раздевался, Лука задумчиво покачивал ногами с края постели, глядя в сторону, словно бы до сих пор смущаясь открыто смотреть на его тело.
- У меня правда.. голос, привлекающий много внимания? - тихо спросил он, как будто бы виновато, уткнувшись взглядом уже в свои ноги. - Если ты не уверен, что сможешь не удерживать мои руки, может быть.. ты мог ты сам затыкать меня рукой?

Наконец услышав, в чем состоит вопрос, чёрт призадумался, оставаясь прижавшимся к священнику. Его бликующие глаза обвели небесный свод, а затем снова уставились в лицо.
- Не знаю, - пожал плечами демон. - Позволил и всё. У меня не было оснований не позволять. Я.. вроде как, позволял это даже довольно плохим людям. А тебе, спасшему меня, не позволю? Странно было бы. Но.. нет, не подумай. Дело совсем не в долге. Не в надуманной справедливости. Ты же помнишь, я и сам ощущал себя совершенно иначе. И я тоже не знаю, как это назвать. Я никогда раньше так не реагировал на чужое тело. Нет, реагировал, но когда от меня хотели этого намеренно.. А так, чтобы как в прошлую ночь.. - Лука повторил жест плечами и скривил губы в непонимании. - Не буду врать, что знаю ответ на эти вопросы. Также, как и не буду врать, что мне совсем не было больно. Но в этом нет твоей вины. Так устроено тело. - он сдержанно улыбнулся, немного отодвинувшись, чтобы дотянуться лапками до чужого воротника, и мягко обвить пальчиками за шею сзади, приобнимая. - И, если честно.. я не хочу рыться в причинах сейчас. В том, почему моё тело так хотело этого, хотя не хотело никогда и никого. Может, ты был прав с тем, что у нас есть судьба. Что этому суждено было случиться. Может быть, это даже награда, что больше никто не пострадает от рук тех ..тех.. ужасных людей. Я хотел спросить. Тебе ведь.. можно написать письмо Петру? Нас так вряд ли выследят? Интересно, как он справляется.. Не обижают ли его жители деревни. Может, нужна наша помощь? Забрали бы его сюда. - Тваренок мечтательно пожмурился. - Думаю, этот особняк не отказался бы от ещё одного помощника. Как думаешь, старик был бы против?

К сожалению, Лука не мог ни подтвердить, ни опровергнуть догадки священника. Он не знал, нормально ли то, что он испытывает, или стоит беспокоиться. И он в любом случае не знал, как это исправить, или выяснить - только время помогло бы разобраться, так что, вздохнув, тваренок лишь пожал плечами и улегся обратно на траву.
Пусть они и пробыли снаружи лишь пару часов, это здорово помогло освежить мысли и набраться сил, в том числе, моральных, чтобы нормально скоротать остаток вечера за готовкой ужина и выслушиванием вредного хозяина поместья. Но то ли сами они немного "иссякли" на реакцию, то ли старик не искал больше, как бы посильнее задеть парочку - ужин прошел относительно гладко. Лука помог всем, чем мог, так что на следующий день уже не нужно было стоять у котла. Еды было приготовлено пусть в небольшом, но запасе, и всё, что могло быстро испортиться, Георгий отнес в холодный подпол. С готовкой они провозились до самой ночи, но остались довольны. Чтобы слегка передохнуть от жара и копоти, оба выбрались на крыльцо черного входа, ведущего в сад. Отсюда можно было быстро пройти к лошадям или же свернуть обратно в лесок, но малыш направился к стойлу. Сонные лошади, тем не менее, были рады появлению людей, и хотя на дворик опускалась уже плотная ночная мгла, обе поднялись, лениво махнув гривой. Малыш сунул лапку в карман, выудив несколько обрубков моркови и свеклы, немного распределил по ладоням, чтобы казалось поровну, и протянул обоим животным, и те сладко захрустели неожиданным угощением. В темноте его глаза действительно сверкали совсем как кошачьи. Георгий приблизился, тая на губах задумчивую улыбку, откровенно любуясь на счастливые мордашки стоящей троицы, как вдруг, закончив с кормежкой, демон развернулся к нему лицом и прильнул к телу, пряча моську в складках рубахи.
- Они такие здоровские, - запищал он востороженно, коротко оглянувшись на стойло, но ныряя носом обратно в одежду. Когтистые лапки опустились на грудь священника чуть выше его лица. - Ты меня научишь.. управлять им?

Лука отреагировал на утешение улыбкой, хоть и остался немного печален. Теперь, когда он уже больше месяца жил рядом с Георгием, все разговоры о прошлой жизни кажутся не больше, чем страшным сном. Но они же возвращают к мысли, что однажды злой рок может вернуть всё назад.
- Ты.. лишь сейчас решил уточнить, болею ли я чем-то, - не удержался и усмехнулся полукровка, когда они расположились на полянке недалеко от ручья, просто вслушиваясь в шорох ветра в листве, - Думаешь, вчера я бы подпустил тебя к себе, если бы знал,что цепляю людские болячки?
- Думаю, ты мог просто не знать. - пожал плечами священник. - А откуда ты знаешь, кстати?
- Ну, наверное, если бы цеплял, уже давно бы склеил ласты. - хмыкнул демон, прикрыв глаза в умиротворении. - Я наблюдал некоторые очень.. заразные вещи. Вроде чумы. Отсюда же я сделал вывод, что не являюсь даже носителем и распространителем чего бы то ни было, тогда как люди после меня не дохли, а дохли лишь после похода в людные места. Хотя, я могу болеть чем-нибудь таким, чем болеют все живые существа. Пока не "поем". Но, кажется, это не имеет никакого отношения к заразности.
Лука вдруг похмурил светлые бровки и обеспокоенно перекрутился по траве, снова пристально заглядывая в глаза рядом лежащего.
- Твои состояния утром.. думаешь, ты всё-таки заболел? Не хотел бы я таким образом узнать, что всё-таки заразен..

Это приходилось делать и раньше. Лука не привередничал и раньше, когда у него не было постоянного укромного уголка, иногда купаясь в холодных водоемах, чтобы смыть с себя всю грязь и все неприятные ощущения. Но даже с этой точки зрения сейчас всё стало иначе. Ощущения не были неприятными, от них не хотелось сиюминутно избавиться. Да и прошедшая ночь уже "поглотила" большую часть шалостей священника. Сейчас это был больше ритуал, относительно-регулярный, только теперь ещё и огранённый комфортом, коего раньше никогда не было. Ванная, примыкающая к их комнате, шла через стенку от камина и его трубы, так что вода, хранящаяся здесь, всегда была теплой. Стало так приятно, что даже захотелось подольше полежать в ней, но с этим можно было немного повременить, ведь мужчина ждал его внизу, а оставлять его одного совсем не хотелось. Мало ли, вернется пораньше Сорох и снова устроит ему провокации?
Старик и правда вернулся довольно быстро, либо же за работой время пролетело, как одна минута. Тваренок и игумен сосредоточенно колдовали обед на кухне, и как и раньше, Лука впитывал каждый новый совет - по готовке, нарезке, мешании и добавлению ингридиентов - как непреложное правило, даже начиная делать часть действий под внимательным наблюдением. Оказалось, готовка - это не так сложно, как ему казалось раньше. Лука думал, что это банально глупо, тратить так много времени на измельчение пищи и её подготовление, когда пасть позволяет просто рвать, жевать и проглатывать всё, что плохо лежит. Но теперь он понимал эту чудовищную разницу между едой, как топливом. И едой, приготовленной с вниманием к каждой детали.
Когда все уселись на обед, старик, конечно же, не удержался от очередной порции колкостей. Лука ел как мышка, не вступая в полемику и практически не поднимая головы от тарелки. Изредка он продолжал бросать немного настороженные взгляды на химеру, но та и ухом не вела, продолжая вести себя, как дряхлая собака. От некоторых нападок в адрес черта Георгия изрядно подмывало, и он прекрасно это чувствовал, поэтому и дотронулся до руки, поддержав его мягкой улыбкой. Провокации того не стоили. Кем бы ни был этот старикан, ему совсем не обязательно было отвечать, да и проблем от него было не так уж много.
Они все успели доесть, когда Сорох вдруг произнес очень, очень громкие слова. Лука отреагировал молниеносно, даже не успел осознать этого. Он заботился о состоянии священника, о том, чтобы тот не прибил язвительного владельца особняка, но собственная маска слетела от первого же меткого "броска" в болезненную точку. Демон вскинул голову к нему, произносящему последние слова, и застыл, вперившись склерами черных, как бездны, глаз в широкую спину. Казалось, он на волоске от того, чтобы вот-вот догнать, броситься на деда и вцепиться зубами в горло. Но что-то перемкнуло, отрезвляя и заставляя откатиться назад. Лука моргнул, смутившись и вернув взгляд в стол. Он бы никогда не спровоцировался на сальные шутки, постельные завлекания или оскорбления - этого и так было в достатке. Но Сохор действительно уязвил его своими предположениями.
Лишь когда Тьма окончательно улеглась, малыш поднялся из-за стола, подтягивая на себя грязную посуду.
- Он.. определённо владеет знаниями о демонах, - Лука сам не узнал собственный голос, до того он стал холодным, - Но он ошибся. Насчёт меня. Если бы я мог.. - его руки, держащие тарелки, слабо дрогнули, но демон уже шёл на кухню, погружая их в таз с водой, - ..питаться любыми эмоциями.. я бы с радостью питался страхом. Ты.. наверняка и сам понимаешь.. как легко вогнать людей в ужас, когда они знают, что в деревне есть демон. Я мог бы показательно убить несколько детей, разбросать их тела по ветвям деревьев, и они бы питали меня своим отчаяньем и болью несколько месяцев кряду. Но я не могу питаться.. ничем другим. - Лука снова застыл перед тазом, закрыв глаза и с трудом выдыхая. - Я не от праздного любопытства лёг под этих деревенщин. Возможно, он имел дело с существом, очень похожим на меня. - Лука словно немного очнулся, и обернулся на Георгия, виновато поджав губы, - ..прости. Что-то меня понесло. Просто.. это.. так неприятно. Я всю жизнь, сколько себя помню, ищу другие способы выжить. Хотел бы я уметь поправлять свои дела от чужой грусти, радости или удивления. Но это так не работает.

Чертенок понимал и не понимал одновременно. Понимал, по меньшей мере, в том, что произошло слишком много всего, и психика наравне с телом может реагировать плохо и быть нестабильной ещё какое-то время. Он и сам ощущал нечто похожее, о чем незамедлительно поделился с Георгием.
- Ты тоже? Значит, я не заболел. - Георгий снова начал трогать лоб и о чем-то беспокоиться, тогда как тваренок продолжал полу-расфокусированно смотреть за его перемещением по кухне, изредка улыбаясь в полной прострации, словно вообще улетал мыслями куда-то далеко отсюда, а возвращался, когда священник снова начинал говорить.
- Может.. пока просто займемся делами? - робко предложил он, наконец убрав натертую тарелку на полку. - Знаешь. В мелкой работе я всегда успокаивался. Может.. и тебе такое поможет. К тому же, Сохора сейчас нет. Можно немного спокойней изучить особняк. Я.. отлучусь умыться. И тоже приду к тебе на помощь. - ещё одна лучезарная улыбка, и малыш прильнул ещё на мгновенье, просто приобняв за предплечье и ткнувшись в него лбом, прежде чем покинуть пространство кухни.

Демон слушал внимательно, активно, кивая головой, либо же задумчиво опуская взгляд. Однако, ожидаемой реакции напряжения или же просто серьезности священник не получил, ибо Лука.. заулыбался. Даже более искренне, чем утром. Он вообще слушал? Такая реакция вводила в ступор, он ведь говорил о том, как сорвался, а не о чем-нибудь милом.
- Отче..
Когда Георгий закончил и приблизился, Лука сам спрыгнул со стола, и заломил ладони, цепляясь пальцами о пальцы и зорко впиваясь своими солнцами в глаза напротив. Теперь он смотрел очень цепко, и продолжал улыбаться, хоть и более тускло, явно о чем-то думая. К тому же, ломался так, словно чего-то хотел, но не мог озвучить, чего. Или хотел что-то сказать, но не знал, как к этому подступиться.
- ..это не порок.. - осторожно начал чёрт, и не удержавшись, протянул руку до чужой ладони, разворачивая её к себе. Крупная пятерня мужчины сейчас, наверное, не идёт ни в какое сравнение с его кулачками, когда он был ребенком. От этих мыслей почему-то по коже прошлись мурашками. - Не ужасная черта. И не проклятье. Это.. ..это ..Дар. Пусть пока тебе неясно, что в этом может быть хорошего. - демон печально изогнул уголки губ, накрыв пойманную ладонь своей. - ..у меня он тоже есть. И мне он тоже.. не очень нравится. Но. Это.. Дары. Мать Всего Сущего вложила в твои руки мощь, способную отразить очень, очень многое. Возможно.. я был одурманен тобой вчера.. именно по этой причине. - стараясь смотреть только на руку, чтобы не палить волнения, и красной мордочки, Лука продолжал. - Я ощущаю большее, чем в простых людях. Энергия, которая гасит даже мою. Это.. конечно, не говорит о том, что ты не человек. Просто у тебя есть её особое.. благословение. - наконец малыш отпустил чужую руку и приподнял голову, поправляя выбившуюся белую прядь за ухо. - Тебя гасит эта энергия, отключает твой рассудок и приносит неприятности, потому что ты её отрицаешь. Ты от неё отказываешься. А это... бесполезно. Она внутри тебя всегда. Когда ты впустишь её в своё сердце, поймешь, что тому, кто умеет ей пользоваться, не нужна церковь, чтобы нести Свет.

Лука ошарашенно застыл с кружкой в руках, точно белое мраморное изваяние. Хоть он и сбежал из обеденной вслед за мужчиной, но сразу за закрытой дверью остановился и окаменел, пытаясь переварить увиденное. Все колкости Сохора уже не имели никакого значения. Лука круглыми, как у совы, глазами смотрел на Георгия, и в его взгляде читалось изумление, граничащее со ступором, который может затянуться надолго.
- ..Химера. - только и отозвался священник, гневно опуская выжившие после завтрака тарелки в таз с теплой водой. - У меня создаётся ощущение, что где-то распахнулась червоточина, иначе как объяснить, что всего за один прошедший месяц я уже несколько раз встречаюсь с.. - мужчина обернулся, всё также замечая малыша в неописуемом состоянии, вздохнул и вынул кружку из его рук, заставляя отмереть. Демон несколько раз моргнул, проследив за руками священника.
- Зато это многое объясняет, - тихо отозвался его голосок, и Лука, кое-как пришедший в себя, подошел ближе, помогая вытирать уже отмытую посуду. - Он.. знает о тварях.. возможно, уже много лет, ведь его пёс... то есть, химера.. довольно стара. - тваренок поджал губы, вновь задумавшись с полотенцем и тарелкой в руке, а затем встрепенулся и вновь повернул голову на игумена, более пронзительно заглянув в глаза, но понизив голос до практически ше-шепчущего:
- Не.. реагируй на это. Мне не обидно, и это никак меня не задевает. Он всё равно не сможет мне навредить. - взгляд Луки скосился вбок, и он тут же развернулся обратно, как ни в чем не бывало, ибо дверь приоткрылась снова, и Сохор вошел внутрь, самовольно составив на край кухонного стола всё то, что парочка не успела убрать за первый заход.
- Ладно, голубки, - лукаво протянул он, пригладив седую бороду, - помогу вам слегка. Да не держите обиду на старика, от таких звуков по дому в ночи сложно остаться равнодушным~ Я уйду по делам. Ежели что.. дом пару часов в Вашем распоряжении.
Он ушел также быстро, как вышел, а химера, еще совсем недавно отлично походящая на дога, прошлепала долговязыми лапами вдоль кухни, постояв, потупив задумчивыми заплывшими глазами по сторонам, и вдруг её голова вильнулась в сторону Луки, утыкаясь широким носом прямо в зад. Мальчишка пискнул, подпрыгнув на месте и замахнувшись на существо полотенцем, но флегматичная морда ничуть не испугалась удара тряпкой, и настойчивей прижала нос к штанам.
- Уйди ж ты.. фу! Место! Как тебя.. Чиз!! - Демон развернулся спиной к столешнице, но пёс и сам не стал надолго задерживаться на кухне, вяло махнул хвостом и ушел вслед за хозяином. Когда дверь закрылась окончательно, он с тихим выдохом подпрыгнул и присел на край столика, так и держа в руках уже три раза вытертую тарелку.
Выражение его моськи было сложным, но наверное, больше всего эмоций всё же тянулось ещё с ночи, а всё, что происходило сейчас, просто мешало мыслям устаканиться.
- Ты действительно был.. словно сам не свой. - прошептал чертенок, но почти сразу же задумчиво улыбнулся. - Мне.. понравилось..

Совсем не хотелось ни размыкать веки, ни вылезать из теплой постельки. Лука, хоть и проснулся, ещё какое-то время лежал, опустив голову на сложенный уголок одеяла, мирно дыша и словно падая обратно в дрему, не обращая никакого внимания на то, что уже давно лежит абсолютно голый. Но мужчина продолжал метаться по комнате, да и дневный свет настырно лез в окно и прогонял сон, так что, повалявшись ещё пару минут, Лука поднялся вслед за мужчиной, начиная натягивать на себя лежащую вокруг одежду.
Он казался сейчас невероятно далеким от того, чтобы быть тварью. Взьерошенный, заспанный и невероятно улыбчивый.
- Да.. явно проспали, - эхом повторил он, не в силах ничего сделать со своим глупым выражением лица, пока приводил себя в порядок. Всякие омовения можно будет сделать уже после приготовления завтрака, а пока, просто смахнуть всё ненужное куском ткани, - Я в порядке. А ты? Я тебя.. сильно поцарапал?
Они стали переговариваться уже тише, когда вышли из комнаты, на ходу поправляя воротники и рукава. Сорох уже сидел в зале, где обычно принимал пищу. Седая голова спрятана за раскрытой газетой (он что, в самом деле её читает?!), а в ногах, как и всегда, молчаливый спутник в виде пса. Едва завидев хозяина, Лука точно тень прошмыгнул на кухню, так что Георгию пришлось первому взять себя в руки и сократить дистанцию до старика.
- Прошу прощения, что задержались. Завтрак сейчас будет.
- Я удивлён, что вы вообще спустились~
Георгий уже успел отдалиться снова, почти войти на кухню, где малыш уже вовсю орудовал над яишницей, как застыл, так и не опустив ногу через порог. Тваренок обернулся на звук ехидного голоса, и заметив, как сильно покраснел священник, невольно запунцовел сам, быстро отворачиваясь к сковороде.
Сороху, впрочем, не нужно было ответа, чтобы продолжить эту тему. Он сложил газету и убрал её на край стола, скривив губы в сальной усмешке.
- Господа, я, конечно, слепой.. но я вовсе не глухой. Негоже так дразнить одинокого старого господина~
- ... - По дерганым, почти агрессивным действиям священника, грохоту ножей и тарелок стало понятно, что Георгий чудом сдерживается, чтобы не отвечать ему, ибо сейчас любой ответ может спровоцировать на дальнейшее развитие темы, а они и сами до сих пор не переварили случившееся. Полукровка так вообще выпадал из реальности, и вздрагивал лишь от очередной колкости в адрес Георгия, а точнее, сильнее вздрагивал от реакции Георгия на эти колкости, так как нарезка овощей и мытьё посуды становилось всё громче и громче. Попытка спрятать за этим шумом пристыжающие слова, но как ни странно, она все же удалась: Сорох сдался издеваться над ними, и лишь когда парочка вернулся в обеденную, обставляя стол для приема пищи, повернул свою голову на присевшее в свое привычное место малыша, и заметив это, мальчишка буквально весь "зашторился", дополнительно оградившись от слепого взгляда кружкой чая.
- Светик, ты, ежели что, не обижайся. Это я шутил, про то, что сержусь. Я совсем ничего не имею против. Даже так скажу. Это - музыка для моих ушей~ В конце концов, даже если вы разнесли комнату, вам же её и восстанавливать!

Всё это уже изрядно отдавало безумством. Простыня, исполосованная, смятая, казалась насквозь мокрой от пота. Демон метался по постели, и его когти уже без малейших попыток сдержаться полосовали широкую спину нависающего священника. Он уже не ощущал, как кричит, как плачет и как тело прошибает судорогой, граничащей с обмороком. Где-то на затворках сознания он слышал, как над ним стонет чужой голос, как жаркое дыхание опаляет плечо и шею. А затем, всё погружается во мрак, гораздо более жгучий, нежели ускользающая ночь.
Малыш уплыл совсем ненадолго. Хватило нескольких минут, чтобы белесые ресницы вновь задрожали, размыкаясь и разгоняя по щекам новые дорожки слёз. Его всё ещё слабо потряхивало, но лапки, поначалу тряпично соскользнувшие на постель, обеспокоенно вцепились обратно в плечи, без когтей, лишь чтобы убедиться, что Георгий всё ещё находится рядом, что он никуда не делся. Неосознанно его ладошки стали приглаживать по исполосованной коже, пытаясь утешить слёзы. Сейчас этого было достаточно. Он совсем не мог разговаривать, на это просто не хватало сил. Горло хрипело от частых стонов, да и мысли в голову возвращаться не спешили. Стало слишком неважно, слышали их или нет - хотя понятно, что слышали. Сейчас так страшно хотелось просто.. оставить всё как есть. Даже тяжесть чужого тела совсем не напрягала, напротив, с ней было тепло, как под шубой, и Лука не испытывал дискомфорта. И шерстка, и всё остальное обращение быстро сошло на "нет".

- Ах.. ххххаа-а... Нх? - заплаканный малыш, едва справляясь с голосом, вскинул удивленный взгляд на мужчину, ощутив хватку на своем запястье, а затем то, как костяшки уткнулись в мягкую перину постели. Он.. не хотел, чтобы Лука затыкал себя сам? Но ведь Сохор может услышать. Это будет нехорошо, если он услышит. А в следующую секунду все мысли о старике вышибло из-за движения Георгия. От того, каким ярким был импульс, родившийся в теле, Лука с громким лязгом соединил и стиснул челюсти, заскулив ещё громче. Слёзы потекли по обе стороны от лица с удвоенной силой. Но ни одной похожей эмоции, ни одного знакомого ощущения в этом сексе не было, что можно было бы сравнить с опытом прошлого. Как бы сильно тваренок не хотел от этого абстрагироваться, врать самому себе дальше было бессмысленно - он впервые за всю свою жизнь испытал состояние сродни гону. Голова пустела с каждым новым движением чужих бедер, и чем дальше заходил мужчина, тем сильнее вилось и трепетало хрупкое тело нечисти. Он не пытался вырваться из хватки, но даже сам факт, что неуверенный и осторожный прежде священник раскрылся в постели как довольно властный тип, очень дразнил и возбуждал. Не то чтобы демону нравились властные люди, скорее, ему нравились те, кто четко понимал, чего и как они хотят. И сейчас Георгий выглядел именно так, несмотря на совершенно иную ситуацию до момента проникновения.
Ночь любезно застыла, позволяя двум одиноким сердцам растянуть удовольствие на подольше. Маленькая комнатка теперь полностью утонула во мгле. Последние искорки жара в камине уснули, но только не искорки влюбленных влажных глаз. Было стыдно, так.. чудовищно стыдно. Но даже когда священник задрал его ножку выше, вколачивая низ торса тваренка в постель, он не смог совладать с собой и выл почти во весь голос. Выл сладко, звонко, полосуя дрожащими руками края постели, в которую инстинктивно впивался. Он не хотел пугать Георгия своим голосом, но уже ничего не мог с собой поделать. Он лился сам, и то рычал, то скулил, то застревал в раскрытой пасти застрявшим от переизбытка эмоций комом в горле, и тогда черту ничего не оставалось, кроме как сипло выпускать лишенных сил крик, походящий на сипение. Священник... даже в своем внезапном порыве, грубоватом и страстном, был абсолютно не таким, как все другие. И тело велось на него, как сошедшее с ума. Лука и вправду стал верить, что вот-вот потеряет рассудок. Голова становилось абсолютно пустой, чем дольше это тянулось. Он не человек. Он такое же чудовище, каким все зовут Луку. Может, даже более опасное, потому что эту грань, где живет монстр, видят далеко не все. Но Луке... безумно нравилась эта "нечистость", что показала нос лишь в момент их единения.
Сильные движения бедрами изгибали дрожащий, зажатый в крепкой хватке торс чертенка, когда его тело неестественно-резко покрылось сначала мурашками, а затем и мелкой, угольно-черной шерсткой, не полностью, лишь в районе пальцев, до синяков сжавших осиную талию тваренка. Глаза демона успели почернеть. Но он не собирался нападать. И уж тем более ловить священника в чары. Похоже, это было не более, чем потеря контроля. Растерявшийся организм призвал помощь. Начиненная острыми клыками пасть распахнулась, и наружу вывалился длинный язык, почти как собачий. Но ни стоны, ни реакции не прекратились. Член малыша тек так сильно, и по-прежнему столь ярко реагировал на секс, пульсируя и роняя "слюни", что едва ли можно было подумать, будто бы обращение связано с жестокостью игумена. Но стоило тому замедлиться, глядя на изменения, как когтистые лапки отпустили многострадальное изголовье кровати, и немного изменившийся Лука вновь "очнулся", хватаясь за загривок мужчины обеими руками и страстно вонзая свои когти под кожу на уровне кромки волос. Вместе с тем, его моська оторвалась от постели, и вновь возникла перед лицом Георгия, а безвольно повисший язычок взметнулся, проводя поперек чужих губ. Его дыхание металось, а ножки покорно расходились под напором движений, и всем своим телом суккуб умолял о большем, Прямо сейчас, эмоции, которые давал Георгий, были настоящим лакомством. Демон не мог не выйти, ощутив такой деликатес. Его глаза закатывались снова и снова, а тело вибрировало от некоторых фрикций настолько, что почти изгибалось над постелью дугой. Никогда, никогда в жизни Лука не ощущал подобного, ни в обращении, ни без него.

Лука не припомнил иного случая, где бы ему приходилось буквально уговаривать человека на секс. Нет, конечно, иногда раненым от делал нечто подобное, что сделал с Георгием в ночь их первой встречи, но мужчины всегда попадались хоть сколько-нибудь, да опытные - об этом говорил характер их движений, иногда даже слова и манера прикасаться. Да и порой дело не ограничивалось одним разом. Тут же, волей-неволей действительно начинаешь ощущать себя суккубом. Лука видел, что мужчина вполне добровольно движется в направлении секса, но при всём этом, он словно боялся его до ужаса. Даже касания пальцами были столь робкие и неуверенные, что замирали от каждого резкого вздоха со стороны чертенка. А собственное же тело совсем потеряло какое-либо самообладание. Лука почти всхлипывал от каждого вновь добавленного пальца, уже заранее выдыхая "я в порядке", как только движения внутри боязливо застывали. А когда ощущения пальцев заменило давление иного характера, Лука мысленно взмолился, чтобы не потерять последние всполохи рассудка и совладать с собой. Бог вес знает, что может случиться, когда он войдет, если на обычные поглаживания организм уже реагировал неадекватно, непривычно демону.
- Нн-нгх.. - слезы на глазах проступили моментально, и картинка стала бесполезной, поэтому демон сомкнул веки, сильнее прежнего впиваясь резцами в пальцы. Всё тело, от поясницы, в которой медленно нарастало распирающее, горячее ощущение заполненности, до глотки, задрожало и затрепетало, так сильно, что даже небольшое ёрзанье мужчины над ним вызвало яркий скулящий выдох и новую волну дрожи. Он слышал слова Георгия, но был не в силах на них отреагировать. Может, он бы даже пошутил что-нибудь насчет того, что покидать его сейчас совершенно необязательно, но было уже не до шуток, когда каждая клеточка в теле буквально вибрировала, ожидая новых действий со стороны священника. Пасть демона раскрылась сама по себе, он сипло выдыхал и пытался дышать ровнее, но слезы продолжали течь по лицу, никак не желая униматься. Почему?.. Он не был груб, напротив, его медлительность могла бы с лихвой обеспечить самый комфортный на свете секс, но тваренка крыло сильнее, чем от насилия. Вздохи сами собой переделались во всхлипы. Нехорошо, ведь он явно решит, что делает больно..
- Я в ..поряд.. - начал было Лука, рвано сглотнув ком в горле, и вдруг тихо хихикнул, чуть более доверительно приобняв талию нависшего игумена коленками, - .. ладно...не в порядке.. но.. мне правда не больно.. делай.. что захочешь.. сейчас я .. не могу себя контролировать..

Это настолько обезоруживало, что Лука снова не сдержал улыбки, уже пытаясь прикрыть её ладонью, чтобы не разозлить священника. Но он ничего не мог с собой поделать - такая искренность и невинность неимоверно умиляла. Наверное, если бы Лука не брезговал детьми, он бы уже смог зачерстветь к подобному поведению, но он впервые видел взрослого мужчину в такой растерянности, когда перед ним лежит обнаженный партнер. Забавно. Впрочем, самого Луку это ничуть не сбивало с настроя. Умиление не прогоняло возбуждения, да и вопросы тоже. К тому же, никто раньше никогда о таком не спрашивал, так что малыш даже задумался на мгновенье, прежде, что ответил.
- Я ведь.. не человек. Людям гораздо сложнее.. Я же, привык к подобному. И.. приятно будет, или неприятно, не зависит от пола. Скорее от действий. Ну.. - видя ещё больше вопроса в глазах напротив, Лука нервно усмехнулся, решив, что детали объяснять точно сейчас не будет, лишь сильнее запутает, - ..не бери в голову. Я же.. пообещал, так? Если ты что-то сделаешь не так.. я тебя остановлю. Или поправлю. Со мной всё будет хорошо. В любом случае.. других вариантов у меня нет. - Он слегка развел руками, намекая, что иным способом удовольствие они вдвоем не получат. - Сейчас.. подожди.. - стараясь дышать ровнее, тваренок протянул руку к низу своего живота, и смущенно отвел взгляд в сторону, не вынося внимательного прицела зеленых глаз, пока делает это. Кончики пальцев собрали на себя с плоти несколько густых капель смазки, уже и не разберешь, чьей, и опустились ниже. Конечно, он не мог запустить внутрь когти, но провел ими поверх сжатого кольца мышц, покрывая, насколько возможно, этой липкой влагой. Некоторые делали нечто похожее, если самим хотелось ощущений, ближе к женскому телу. Так было слегка легче и ему самому. Но сейчас, судя по агрессивной пульсации тела изнутри, его естество настолько хотело секса, что даже боль будет сильно отличаться от предыдущих разов.
- Всё.. - очередная смущенная улыбка, и алая моська с большим трудом вернула взор в глаза священника, попытавшись спрятать собственное волнение за улыбкой и болтовней, - ..не пугайся.. если я.. если буду издавать звуки.. мгм.. странные. И, - взгляд вдруг изменился, стал более цепким и даже слегка встревоженным, - надеюсь, ты.. ты принял это решение.. осознанно, верно? Ты ведь.. не возненавидишь ..меня?

Возможно, священник ожидал определенного ответа на свой вопрос, но Лука недолго думая мотнул головой в отрицательном жесте, даже не успев смутиться на прямолинейность вопроса. Прямо сейчас сознание меркло от тягучих, странных прикосновений к плоти. Всё, на что хватало мальчишку - дышать и стараться не издавать лишних звуков, затыкая себя прикусыванием пальцев.
- Нет... не надо.. - алая моська вновь заглянула в глаза напротив, но не задерживаясь на них, взор поплыл вниз, ещё раз огладив им мускулистый торс над собой. Только сейчас пришло понимание, что Георгий полностью обнажил его, а сам до сих пор оставался в штанах. - Это слишком.. ярко...
Тонкие пальчики, что импульсивно хватались за плечи и бока, осторожно сползли вдоль ребер вниз, цепляясь за плотную резинку штанов на поясе мужчины. Малыш не стал её стягивать вниз самовольно. На это всё ещё не хватало смелости. Пусть он сделал это в два счета той ночью - но тогда он уже не был собой. А теперь, Лука чувствовал себя как никогда уязвимо. Он не собирался лечить себя, и им не собирались пользоваться. То, что вот-вот произойдет, до сих пор не поддавалось никакому объяснению. Секс ради секса, при том условии, что оба совсем недавно не чувствовали ни грамма в такой потребности, если не сказать - относились к этому сугубо отрицательно. Облизнувшись от волнения, и не переставая содрогаться от ласк чужой руки, робкие лапки черта обосновались по обе стороны от выступающих тазовых косточек, поудобней прихватив ткань, и бросив молчаливо спрашивающий взгляд вверх. Может ли он нарушить свое обещание, если дело зашло так далеко? Ведь это по обоюдному желанию. Сейчас у священника тоже был мутный взгляд. Но он кивнул, улыбнувшись, будто подбадривая, хоть и стало заметно, как заалели его собственные мочки уха. Повторив его улыбку, демон оттянул ткань с чужих бедер, насколько хватило длины рук, и на этом, казалось бы, всё, но ни секунды не мешкая, демоненок задрал чуть выше свои ноги, и уцепившись коготками пальцев ног за складки чужой одежды, потянул вниз до самых щиколоток священника. Тот странно замер, и когда Лука вернул взгляд в глаза, заметил его неподдельное изумление.
- И давно ты так умеешь? - протянул Георгий, когда отошел от "фокуса". Лука сконфуженно поморщил носик, не совсем понимая, смущаться ему или реагировать как на комплимент.
- Понятия не имею. Я сделал это впервые. - удивленные глазки взглянули в ответ. - Люди так не делают?
- Боюсь, люди так вряд ли умеют. - не стал добродушной усмешки Георгий, но почти сразу же подавился вдохом и сгорбился головой к худому плечику. Тело прошибло почти конвульсивной дрожью, когда лапка Луки уже в открытую прижалась к члену, смещаясь по его длине, и лишь сейчас рецепторы уловили, насколько собственный орган тоже источает влагу - стало скользко и горячо.
- Не бойся. - голос Луки выдернул из состояния оцепенения. Раскрыв глаза, игумен увидел перед своим лицом уже полюбившиеся желтые блики диких глаз. Его опасная пасть была так близко к горлу, но он лишь целовал доступную сторону шеи, повторяя языком дорожки, точно ручной волчонок. Совсем ручной и очень ласковый. Он ведь не был таким. Или был таким всегда? Но об этом лучше не думать, в груди начинает слишком сильно болеть от мыслей про его прошлое.
- Не бойся. - эхом повторяется голос чертенка, а его лапка будто и не думает возбуждать - словно он и не суккуб вовсе, он лишь касается, порхает пальцами, разнося по длине влагу, огибая венки, вздувшиеся по всей длине, но каждое касание - точно нажатие на определенную кнопочку механизма. Георгий словно заново осознавал, что его тело разжилось ещё одним органом. Помимо чисто рефлекторных реакций на прильнувшую кровь, член стал отзываться понемногу и на ласки, притом очень по-разному при касаниях к разным частям органа. Но Лука не смотрел на то, что делает сам. Он заглядывался в глаза напротив. И чем дольше смотрел, тем больше казалось, что не демон соблазнил священника, а случилось ровным счетом наоборот. Мальчишка буквально уплывал, и несмотря на попытки сдерживаться, вздыхал все более и более звучно.

Воздух в горле спирало от каждого вдоха. Будто бы кислород заменился на какой-то жгучий газ, туманящий мысли. И тем сильнее жёгся в груди, чем больше поцелуев оставалось на бледной коже. Георгий целовал, но совсем не так, как целовали обычно. Он едва ощущал на себе эти порхающие, бережные "шажки", но оттого по какой-то причине тело реагировало гораздо более бурно. Он не мог совладать со своими реакциями, каждый раз ощущая по телу трепет, невольно задерживая дыхание, и затем протяжно выдыхая в потолок. От некоторых, даже таких поверхностных ласк, голова запрокидывалась сама по себе, а спину словно тянуло невидимым шнурком, напрягая в гибкую дугу над постелью. Он даже не сразу заметил, как цепляется за чужую одежду, неосознанно пытаясь сорвать её с мужчины. Хорошо, что Георгий понял это, и слегка выпрямился, раздеваясь.
Лука застыл, дыша приоткрытым ртом и во все глаза уставившись на полуобнаженного игумена. Сколько раз он видел мужчин с этого ракурса, и не сосчитать. Но сколько можно удивляться тому, что раньше организм так себя не вёл? Внутри ничего не ёкнуло от испуга, желания сбежать. Напротив, когда священник навис снова, он растерянно моргнул и посмотрел в ответ, прямо в глаза, а затем - снова не тело, но почему-то было страшно трогать. Демон закусил губу, перестав дышать. Запах желания стал сильнее. Может, вся причина в этом? Избавляясь от оков одежд, феромоны людей начинают распространяться уже беспрепятственно, во всей своей яркости и привлекательности. Если он и правда суккуб... может ли его так пьянить запах согласия? Но тогда это означало бы, что раньше его не хотели - а это едва ли так. Почему именно он?..
Долго размышлять об этом было совершенно невыносимо. Справившись со ступором, Лука всё же пересилил себя и протянул руку к округлой грудной мышце, прогладив подушечками пальцев и опустившись на одну ладонь ниже, где под пальцами уже отлично ощущались рельефные мышцы живота. Он не пошёл дальше, да и этих ощущений хватило с лихвой, чтобы снова зардеться. Мало того что он обходителен.. он еще и безумно красив. Насколько можно судить о красоте людей в целом.
- Нет.. всё хорошо, - выдохнул Лука, кашлянув, чтобы вернуть себе севший от удивления голос. Ясные, слегка опьяненные нежностью глаза устремились выше, как и лапки, останавливаясь в районе шеи и затылка мужчины. Коготки демона были острыми, но короткими, и он всячески избегал прямых прикосновений к коже человека, дабы случайно не оцарапать его снова. Обнаженное плечо и так явственно демонстрировало недавно оставленные полосы глубоких царапин. Лука нежно тронул борозды запекшейся крови, взглядом изучая выражение на чужом лице. Как всё повернуло именно сюда?.. Внизу живота вдруг заныло особенно сильно, и взгляд тваренка чуть дернулся, ускользая в сторону, выпуская из губ тихий свистящий выдох.
- Коснись.. - стыдливо прошептал он, не в силах вернуть взгляд в глаза, но чуть сильнее сжав лапками линию широких плеч мужчины. - ...ещё.. пожалуйста...

Когда мужская ладонь потянулась навстречу, приспуская штаны, демон невольно повторил направление взгляда, и несколько секунд точно также, оторопело и завороженно, наблюдал за реакцией собственного тела. Что? Возбудился? Разумеется, раньше он уже видел свой член в подобном состоянии. Но.. те, кто хотел его тела, вызывали подобную реакцию намеренно, дразнили и касались, таким образом, что организм просто не мог среагировать иначе. Почти всегда это было выстраданной реакцией, и уж тем более демон не помнил случаев, где бы от его плоти ползло столько влаги, сколько скопилось в районе головки сейчас. Стоит ли говорить, что оргазмами там и не пахло. Впрочем, Лука их и не искал. Ему они были абсолютно не нужны, ведь тело - не больше, чем товар.
Но Георгий. Они лишь один раз переспали, а дальше были просто поцелуи. Он даже тысячной доли касаний, что могли возбудить демона раньше, не совершил. Без пяти минут девственник - но каким-то чудом тело ведётся на него. Лука сглотнул, поджимая обратно к груди свои лапки, и отвел взгляд в сторону. Его такой прямой изучающий взгляд страшно смущал. Люди из деревни, увидев такое, только посмеялись бы. "Смотрите, суккуб стесняется!" Но суккубом его тоже назвали люди. Лука понятия не имел, кто он вообще, и какими силами владеет. Он открывал их, по большей части, случайно, либо накатывала Тьма, если жизни сосуда что-нибудь угрожало. Но вдруг всё совсем не так?.. Мысли начинали путаться, когда аккуратные руки священника стали трогать живот - сами, будто отдельные живые существа, теплые и ласковые. Тваренок не сдержал чуть скулящего выдоха, и стоило Георгию податься вперед, как он синхронно с ним отклонился назад, на локоть, медленно опустившись поверх постели. Но не чтобы сохранить между ними дистанцию. Просто сейчас так было удобней. Не прекращая смущенно смотреть в сторону, маленькие когтистые ладони сами взялись за смятый подол рубахи, потянув её вверх, через голову, и оставив на постели.
- Обещаю, - донесся хрипловатый голосок, а в следующий момент звезды его глаз наконец обогнули потолок и вернулись в лицо игумена, впиваясь своим влажным блеском. Отдаленно проскочила мысль, что в доме, помимо них, есть ещё человек, и бледные щечки снова налились краской.
- Ты мне тоже ..пообещай, - лапка, что была кулачком прижата к груди, раскрылась, расправилась и потянулась к лицу мужчины, тронув его мягко по щеке под левым глазом. - Пообещай.. что больше не будешь сравнивать их и себя.

Наверное, рано или поздно, но этого разговора им в любом случае было не избежать. Лука вновь поднял голову от изголовья, видя такую реакцию замешательства и боли. Как будто он чувствовал что-то, но своим предположением столкнул эти противоборствующие полюса в чужом сознании наиболее сильно. А ещё, Лука как никогда прежде чувствовал в происходящем перед ним.. искренность. Священник не выглядел тем человеком, которому легко заплакать перед кем-то по любой причине. Тваренок просто не смог больше смотреть на это издалека, не мог оставлять боль своего спасителя наедине с ним. Одеяло на софе зашуршало, и Лука в мгновение ока снова оказался рядом, но на сей раз, он гораздо смелее подлез к самой груди, заползая на чужие колени и вынуждая Георгия посмотреть себе в глаза.
Мир качнулся, и стал расплываться. Вдруг эта неизъяснимая мука, что сковала тело игумена, съежилась, а когда мальчишка опустил ладонь на чужую грудь, напротив сердца - боль ушла вовсе, словно он забрал её себе, легко и непринужденно, словно стащил из-за пазухи яблоко. А лица внезапно коснулся кончик горячего сухого язычка, стирающего влажную дорожку от слез со скулы.
- Не плачь, - раздался знакомый поскрипывающий голос. - Я. С. Тобой.
Пусть им пользовались, пусть ни во что не ставили, но полукровке стало всё равно, чем это кончится. Он ощущал этот мятеж внутри чужой души, болезненные метания между религиозным долгом и истинным желанием жить и любить, и не мог, да и не хотел, оставлять человека, спасшего ему жизнь, в этом состоянии наедине. Да. Его природа вынуждает в основном давать. Но забирать плохое он тоже умел, правда, почти никогда не делал этого. И сейчас был момент, когда бы демон точно не пожалел о сделанном. Он ощущал, как трепет внутри чужой грудной клетки затихает, успокаиваясь, и самовольно прижался ближе, в конце концов не удержавшись, чтобы не коснуться священника целомудренным поцелуем еще раз - но теперь в переносицу, сцеловывая губами последние всплески боли в районе воспалившихся глаз.
- Ты поступаешь по сердцу. Это куда важнее. Как мне кажется..

Разговор после кошмара приглаживал встрепанное состояние черта, и было не так уж важно, на какую тему. Просто оттого, что сон отступил, и Георгий поднимал самые разные темы, далекие от чудовищного сна, пробуждал изнутри тепло и снова возвращал к расслабленности. Лука мерцал глазами, и по его позе, а также взгляду становилось понятно, что дерганное состояние, близкое к обращению, в ближайшее время ему уже не угрожает. И хотелось говорить ещё и ещё.
Демон крутил протянутую фотографию в пальцах, рассматривая лица всех присутствующих. Он разве что не обнюхивал её, но крайне осторожно удерживал в своих когтях, поворачивая ближе к лицу то одной, то другой стороной. Его лицо отпечатало тень печали, когда малыш вдруг сполз с софы и робко подошел к кровати сам, после небольшой паузы протянув фото обратно, но опустив глаза.
- Жаль. Что я не вампир. - вдруг грустно улыбнулся он, поднимая взгляд в глаза священнику, отчего-то особенно проницательный, словно бы захотел заглянуть куда-то внутрь него, но не применяя чар. - В книга вампиры.. кусают, и обращают человека в вампир. И жить вечно. А я, - он поднял к лицу одну из ладоней, вздохнув. - Не умею так. Если Вы болеть.. я не помогу. Это..грустно.
- Я только рассказал тебе о нелёгкой жизни в деревне, а ты уже сразу меня хоронишь, - добродушно улыбнулся священник, принимая фото, как вдруг тваренок сам сделал еще один осторожный шажок и снова присел на кромку расстеленной постели, едва ощутимо прижимаясь лбом к предплечью мужчины, которое оцарапал.
- Я боюсь, - донесся еле уловимый шепоток с его стороны, как будто тваренок даже сам себе боялся признаться в этом. - Сейчас.. так приятно. Боюсь снова быть один.

Демон был печален и подавлен из-за своего поступка, но услышав вопрос, вначале удивленно опустил край одеяла от лица, а потом невольно рассмеялся, опустив влажные ресницы.
- Что смешного? - невольно улыбнулся Георгий.
- Вы уметь перевести тему. - спокойней выдохнул тваренок, и призадумался. Думал он довольно долго, на маленьком лбу пролегла знакомая морщинка тяжких подсчетов. Наконец, он сдался.
- Не могу. - тихо признался он, поджав губы. - Плохо помню. Сколько зим. - Из-под уголка одеяла высунулись когтистые лапки, медленно загибаясь. - Точно больше. - он показал обе лапки раскрытыми, и повторил это движение еще раз. Но точно.. не помню.

Лука уже и забыл о том, какие иногда ему приходят сны. Рядом со священником их не было, либо же малыш не запоминал. Но сейчас всё получилось иначе. Сон был ещё слишком свеж, ощущения из него ползали по всему телу и разуму, казалось, кожу на груди до сих пор немного холодит от остывающей чужой слюны после поцелуев. И фантомная боль между ребер кольнула так реалистично, что на глаза непроизвольно выступили настоящие слезы.
Он поспешно сполз с колен священника, пытаясь придти в себя. Кошмары нередко заставляли его обращаться. Но рядом со смертным человеком переживать подобные сны становилось опасно. Весь организм слабо подрагивал, как от холода. Сейчас психика стремилась как можно быстрее выбросить из головы сон и убедиться в реальности этого мира. Малыш быстро дышал и упирался взглядом в стену напротив постели, рассматривая узор на обоях. Но быстрое прикосновение со стороны Георгия что-то нарушило. Словно на мгновенье тело чёрта пронзило током, и он даже не понял, что делает. Пасть раскрылась в рыке, а рука сама рванулась в его сторону, и тонкие пальцы вцепились в чужое плечо, с отчаянной силой отталкивая протянутую конечность, да так, что священник ухнулся макушкой обратно на свою подушку. Лука вздрогнул и сразу же застыл, также быстро придя в себя снова от голоса боли священника, прижав дрожащие руки к груди, в том числе и ту, которой толкнул. На пальцах оседало теплое липкое чувство. Он что.. поранил снова?
- Я не.. хотел..
В испуганных блюдцах снова застыли слезы. Мало того, что напал посреди ночи из-за кошмара, еще и не рассчитал силы и в ударе оцарапал плечо. Мало того - он решился ударить, хоть это и было неосознанно, словно порыв рефлекса. Казалось, будь у демона стоячие уши, он бы уже давно прижал их к голове из-за вселенского чувства вины. Сейчас же, мальчишка опустил глаза, дерганно дыша из-за коротких всхлипываний, и от греха подальше зажимая свои руки в подмышки.
- Вам.. опасно.. трогать.. в такие сны. Не надо. - тихо пробормотал он, справляясь со слезами, но почти сразу же поморщившись из-за того, что это прозвучало почти также жалко, как во сне. - Я спать в другом месте..

Лука внимательно слушал доводы священника, но мало что мог добавить от себя. Ранее он не ставил себе целей многое считывать с людей. То, что приходилось делать по необходимости, и без того было слишком на поверхности, чтобы прислушиваться дополнительно. Разумеется, из-за собственной аккуратности он умел слушать, но нечасто этим пользовался. Да и насчет парфюмерии тваренок лишь повторил неопределенное пожатие плечами. Если искать причины того, как мог слепец распознать в далеко сидящем существе тварь, то, пожалуй, это звучит как объяснение. Других предположений у них все равно не было. Луку больше напрягали странные слова старика. Сохор, казалось, был не из тех, кому нужно внимание такого рода. И он не говорил ничего об этом, ни в лоб, ни завуалированно. Его обращения порой, хоть и звучали двусмысленно, не несли в себе спрятанного предложения или угрозы. И всё же.. Георгий был прав - он был какой-то слишком скрытный внутри себя, хоть и продолжал строить маску саркастичного деда. Как бы то ни было, черт и сам не собирался слишком отстраняться от Георгия, и он был рад, что сам священник поддерживает эту концепцию.
Закончив с обедом и убравшись на кухне, они двинулись в сторону конюшни. Жозель - как назвал её хозяин - также, как и в прошлый день, спала в стойке, тогда как жеребец Георгия приветствовал приближение хозяев радостным ржанием. Всё это было в новинку, так что тваренок снова смотрел и слушал, считывая каждое движение, каждое слово и каждый жест мужчины, даже если он намеренно не подзывал его, чтобы научить. Его.. никто никогда не учил ничему. Разве что в постели, но это было давно, да и воспоминания такого рода быстро рассыпались в памяти. То, что происходило сейчас, было гораздо интересней. Тваренок был хорошим учеником. Не из необходимости, а из собственного желания как можно больше вещей узнать и запомнить, чтобы приносить пользу, а не только глазеть и быть иногда на подхвате. Параллельно работе, пока Георгий проверял копыта старой кобылицы, он продолжал обучать демона языку. Сначала он рассказывал непосредственно про то, что делал, а затем разговор увёл их и в более академическое русло. Лука стремительно силился запоминать новые правила речи. Пока от него никто не требовал письма, но даже в разговоре, пусть и спотыкаясь порой, тваренок исправлялся всё лучше и лучше. В целом, мужчина даже наловчился понимать его корявое говорение без запинок, но когда малыш впервые правильно сложил предложение и правильно склонил все глаголы в нем, он не удержался и потрепал светлую макушку, улыбаясь.
- Ты делаешь большие успехи. Я думал, без книги будет сложнее, но ты отлично справляешься.
Желтые глаза пожмурились от невыразимого удовольствия, а клыкастая пасть приоткрылась в счастливой улыбке. Наверное, ему было совсем некомфортно. Будучи диким одиночкой, он всегда мог положиться только на себя, а теперь вынужден срочно перестраивать привычки, дабы ходить за кем-то по пятам и приводить в порядок жилище, о котором тоже знает не так уж много. Но впрочем.. тоже самое можно было сказать и о священнике. Он не собирался жить такой кочевой жизнью, не собирался спасать демона, не собирался в этом спасении заходить так далеко, и тем более, бросать свою церквушку. Он понятия не имел, что делать дальше, и всё же.. Жизнь не ждала, когда он примет решение - она просто несла его за собой дальше.
Ладонь замерла на макушке, а затем соскользнула чуть ниже по отросшей длине белых волос.
- Почему ты поцеловал меня снова? - само собой слетело с уст, словно этот вопрос только ждал момента, когда священник расслабится. Лука удивленно моргнул, но почти сразу же его взгляд изменился. От искрящегося счастья не осталось ни следа. Он быстро поджал губы - за недолгое времяпрепровождение с Лукой Георгий уже выучил, что это признак непростого разговора.
- Вы сказа..ли, - тихо начал он, больше не поднимая глаз на мужчину, - ..озвучили.. Лари. Я никогда не думал, что.. это.. так плохо. Они такие друг с друг тоже. Может.. без ножа. Но. В целом.. - он еще пару секунд помялся, прежде, чем осторожно поднять взгляд на лицо, - Я так жил. Всегда. И когда вы сказали, я.. увидел. Первый раз. Со стороны. Даже.. испугался. Это ведь правда. Всё это я пережил. Не верится. Поэтому.. еще одна благодарность. Я напугал? Или... Это грех?

Поскольку сейчас они как никогда зависели от того, что будет происходит вокруг, полукровка буквально по пятам ходил за священником, стараясь запоминать всё, что он делает и как, дабы впоследствии суметь повторить или помочь более эффективно. Человек, принявший их у себя, все ещё был чужаком, и насчет него малыш держался максимально настороженно и старался не говорить лишнего. Всплески интереса были практически единственной оплошностью, которую Лука не смог в себе удержать. Он был голоден до знаний, даже до таких необычных, и стремился впитывать их как губка. Ему в этом помогали уроки чтения, которые проводил для него Георгий, но поскольку сейчас условий для этого было не так много, демон переключался на любые другие источники.
Едва завидев собаку, он чудом не выронил поднос, на котором нёс кружки с чаем. Волосы почернели сами собой, как и глаза, а пасть раскрылась в хищном оскале. Он застыл в таком положении, как хищник, загнанный в тупик, и покуда пёс не опустил обратно на пол свою седую флегматичную морду, чернь не улеглась, и волоски на макушке не пригладились, светлея. Ребенок виновато опустил взгляд, таки опустив свою ношу на стол, и забираясь на ближайший стул к священнику. Завтракать втроем с этим странным мужчиной было все еще неуютно. Особенно когда рядом спит такой монстр. Всё время, что пришлось сидеть за столом, малыш не сводил напряженного взгляда с собаки, казалось, даже ел без особого аппетита. Георгий наверняка заметил это, но он был не в силах вести себя спокойней. От собак ему доставалось примерно также, как и от людей. Вечно голодные стаи не раз пытались задрать его, а тех, что прикармливали, использовали как "будильник" от входа в деревню. Порой из-за чертовых собак голодать приходилось неделями. Конечно, этот пес был мало в чем виноват, но Лука мало что мог поделать с моментально возникшей неприязнью.
Они ели почти в полном молчании. Хозяин дома вновь первым нарушил образовавшуюся тишину. Доев свою порцию, он громко отстранил от себя посуду, и снова загадочно улыбнулся пустоте перед собой, даже не потрудившись повернуть на Георгия свою голову.
- Значит... священник и нечисть-дикарь. От своих слов я не отказываюсь. Мне плевать, от чего вы бежите. Однако. Один вопрос я всё же задам. Ко мне на порог по вашу душу не нагрянет городничий? - уголки старческого рта кривились, как помятые клочки газеты. Георгий сжал прибор в своей руке, хмуро прокручивая между пальцами.
- Этого я обещать не могу.
- Ну разумеется. - старик вдруг хрипло просмеялся, откинувшись на спинку стула и срывая салфетку из горловины своих одежд, бросив ее на стол аккурат возле тарелки, словно видел расположение каждого предмета на столе. - Я просто так спросил. Если бы я переживал, что вы в розыске, то и на порог бы вас не пустил. Но мне плевать. Сюда всё равно мало кто сунется.
Внезапно седая голова все же повернулась, но не на Георгия, а на Луку, что тише мыши допивал свою кружку чая.
- А ты, светик? Совсем ничего не умеешь?
Лука замялся, но прежде, чем нахохленный Георгий открыл рот, дабы ответить вместо него, полукровка таки заговорил.
- Я уметь всё понемногу.. Что хотеть?
Улыбка из сатирической приобрела черты одобрительно-издевательской, однако, никаких сальных шуток или, тем более, предложений, в ответ не поступило. Старик лишь взялся скрюченными пальцами за свой подбородок, задумчиво его потерев.
- У меня накопилось много нужд. И мало кто хочет задерживаться в моем поместье. Не любят его местные. Здесь им мерещатся призраки. Ты как, светик? Привидений не боишься?
- Его зовут Лука. - с нажимом повторил Георгий, поднимаясь из-за стола и собирая посуду. - Вы так и не сказали, в чем будет состоять работа и какова будет оплата моего труда.
Улыбка старика чуть растаяла, но он продолжал смотреть в сторону Луки, словно проигнорировал реплику священника и ждал ответа от тваренка. Вжавшись от неловкости в стол, тваренок помотал головой. Он тут же густо покраснел, осознав, что кивает слепому, но похоже, старик прекрасно услышал и расползнал жест, так как остался доволен ответом, и откинулся на спинку своего стула, сразу заговорив по волнующей Георгия теме.
- Работа бесхитростная. Дом мой уже стар, как и все, кто в нём живет. Нуждается в заботе. А я стар и слеп. Денег у меня для вас нет, да и вещей, хоть сколько нибудь ценных, предложить не смогу. Однако, я полагаю, для вас жить, имея теплую крышу над головой и припасы, которых хватит на несколько лет вперед, уже непозволительная роскошь. Раз вы в бегах. Так что работаете за право здесь оставаться. Да и, насчет репутации этого дома я не шутил. Местные его обходят стороной. Так что любопытных вы тут никого не увидите. Разве что шпагу мелкую, и то они лишь у ворот друг друга пугать горазды. Согласны на мои условия, голубки?

Хоть камин и смог разогреть комнату, в спальне всё ещё было довольно прохладно и сыро, да и матрац вместе с оставленным на нем бельем изрядно отсырел, несмотря на то, что Георгий запустил теплый воздух в обе комнаты, оставив двери открытыми. Поэтому было принято решение лечь спать также, как и в прошедшую ночь - на одеялах перед камином. Присутствие рядом безопасного источника тепла изрядно разморило обоих после долгой дороги. К тому же, теперь рядом лежал еще и тваренок.
Едва голова священника приняла горизонтальное положение - тело моментально отозвалось ужасной усталостью, почти изнемождением. Запасы провизии кончались, а между тем, двигаться приходилось порой в десятки раз больше, чем в обычный день службы, не говоря уже про непривычные условия, будучи в дороге. Но сну не суждено было сразу же забрать в сладкое царство Морфея. Георгий лишь на несколько секунд сомкнул веки, а когда лениво приоткрыл их снова - рядом нависала моська с мерцающими желтыми глазами. От неожиданности священник дернулся, и Лука дернулся зеркально, едва не отпрыгнув из-за резкого движения, но вовремя замирая и взволнованно закусив губу.
- Что.. - "не так", начал было говорить священник, но договорить ему не дал внезапно возникший поверх губ робкий поцелуй. Демон сократил расстояние вновь, порывисто нависнув над чужим лицом совсем близко, смыкая тонкие губы поверх чужих, а замирая так на несколько секунд, слабо, еле заметно завибрировав в плечах. Мгновение показалось вечностью, однако, его не хватило, чтобы понять, что происходит. Малыш также порывисто отстранился, как и прильнул. Только благодаря камину стало заметно, насколько сильно заалели его бледные щеки.
- Спокойной.. ночи.. - еле шевеля губами пробормотал он и лег, как и прежде, зарывая нос в край одеяла.

Всё происходящее по-прежнему казалось нереальным сном. Может, он всё-таки умер? И это затяжной сон - его последний? Хотя, от резкого пробуждения после криков священника пришлось признать абсолютную реальность происходящего. В желудке заурчало. Лука позавтракал вместе с мужчиной, будучи тихим, не поднимая никаких тем и не задавая вопросов. Лишь когда телега снова тронулась в путь, и они какое-то время проехали по дороге, тваренок словно окончательно проснулся, затевая разговор. Хотя, больше это походило на допрос. Луку удивляло всё: как его слушается лошадь, как работают колёса, словом, почти на любой ответ, если он был лаконичным, рождалось ещё не меньше десятка вопросов. И почти всю дорогу, когда рядом не было людей, чёрт выглядывал из-под ткани и удивленными блюдцами смотрел на священника, иногда даже без речи, просто прожигал его своим взглядом, видимо, до сих пор не в силах уложить в своей голове правду о том, что вчера он в одиночку уложил целую ораву мужиков.
Как бы ни было тревожно оставаться одному, он послушно оставался, пока Георгий заходил в лавочки и мастерские, ища себе работу. Хотел бы Лука помочь ему, но сейчас лезть на рожон ему было опасней, чем прежде, ведь теперь попадись один - и оба будут обречены на ужасный исход. Благо, люди особо не заглядывались на приезжих, да и сгорбленная фигурка в плотной темной ткани не вызывала большого интереса.
Появление старика, бодро идущего к телеге, поразило его, пожалуй, даже больше, чем Георгия. Он тоже заметил, что пассажир абсолютно слеп, и всё же, говорит правдивые вещи и ориентируется так, словно у него глаза есть даже на затылке - и конечно, все зрячие. Мало что знающий о мире и даже о себе мальчишка был поражен настолько, что за весь путь не издал ни звука. Лишь по прибытии к особняку он держался еще более настороженно, слегка прячась за впереди шагающим священником и цепляясь за его рукав. Только когда старик оставил их наедине, а мужчина запер дверь, тваренок шумно выдохнул - словно весь путь до этого не дышал вовсе.
- Может.. - тихо и неуверенно отозвался он на опасения, высказанные вслух, и крутанул головой, оглядывая отпущенное им пространство. Комната пахла такой же затхлостью и сыростью, как и коридор внизу. По мере разжигания камина по стенах начинали плясать причудливые тени, а в светлые пятна огня стали попадать скрытые тьмой участки комнаты. Судя по всему, эта комната была промежуточной. Лука почти что сразу заприметил ещё две двери, помимо той, в которую они вышли. Одна вела в спальню, вторая же открылась в комнату, что больше походила на уборную. Пол, залитый свинцовым раствором, чтобы не пропускать влагу, блестел, как литой, разве что осевшая пыль портила впечатление. Под потолком вместо привычного древесного пола висели прибитые крест-накрест балки, а дальше простиралась какая-то неясная темная материя. Посреди же стояла громоздкая ванна, два чана над чугунной печью, видимо, для горячей воды, и один чан для холодной - в стороне от печи. Когда Георгий закончил с камином, мальчишка уже закончил беглый осмотр комнат, и вернулся к священнику, вновь запрокидывая голову и заглядывая ему в лицо с неподдельной тревогой.
- Богатый человек. Устройства. Нигде не видеть такое раньше. Один? Плохо верить. Но не разбойник. Не убийца. - он старался говорить тихо, инстинктивно понимая, что слепцы могут очень остро полагаться на свой слух, как бы далеко ни находились. Лишь сейчас, когда малыш стоял вне телеги, стало заметно, что он совсем перестал хромать. - ..Он. Не смочь навредить. Я чутко спать. Он не придти незаметно. - Лука слабо улыбнулся, задержав на языке невысказанное вслух "теперь я буду тебя спасать". - Богатый. Значит. Тебе лучше так? Лучше. Когда. Богато. Он дать много. Верно? - Желтые блюдца смотрели не моргая, ища либо подтверждение, либо отрицание своим словам, буквально заглядывая в рот священнику. - А если он дать много.. нам хорошо. Собрать, и уйти. В любой момент. Если обидеть. Верно?

Странный человек продолжать множить за собой странные ощущения. И желания. Светлые ресницы задрожали, ощутив на своих губах ответное тепло и мягкость. Он понятия не имел, зачем поцеловал его впервые. Понятно, что в качестве благодарности, но что послужило первым порывом к этому - демон и сам не знал. Он невольно замер, непривыкший к подобным действиям со стороны кого бы то ни было. Было странно ощущать, как чьи-то губы сами ведут тебя к дальнейшим касаниям. Не нужно было ни чар, ни физической силы. Но Лука не сопротивлялся этому. После случившегося, он бы просто не смог, что бы священник не решил с ним сделать. Он был единственное на всем белом свете существо, проявившее такой уровень заботы и самоотверженности - ради его выживания. Захоти он большего, чёрт и ухом бы не повел. Но поцелуй плавно сошел на нет, и Лука даже слегка разочарованно выдохнул, не осознав этого, утерев губы, и охотно ложась вслед потянувшимся рукам рядом с мужчиной.
Он рассматривал его умиротворенное засыпающее лицо и не понимал, к чему заворачивает эта странная ситуация. Священник и чёрт, вдвоем против целого мира. Звучит.. несколько нереально. Что они смогут, вдвоем? Сейчас это была лишь кучка пьяниц, не ожидавших боя. Но везде, где бы ни был замечен Лука, будет подобная реакция, а на чужой земле Георгия могут гораздо быстрее убить. Разве что только он перестанет лезть на рожон, и тогда, быть может, он сможет заманить толпу за собой в лес. Но.. Желтые глаза мягко скользнули по спящему силуэту, от головы до ног. Он попросил не бросать его. Как же так? У него была нормальная жизнь. Зачем ему, будучи человеком, находиться в бегах с демоном?
- Обещаю, - одними губами выдохнул тваренок, поудобней пристраиваясь щекой на уголок одеяла. - Отче...

У церквушки были тонкие стены, так что демон даже сквозь дремоту легко уловил знакомый бубнеж. Этот голос был еще слишком свежим в памяти, чтобы его забыть или не узнать. Лука вздрогнул, мгновенно проснувшись, но больше не шелохнулся ни единой мышцей. Он с замиранием сердца слушал всё, что мог уловить его слух, и даже дышать лишний раз боялся, переживая, что может как-то выдать себя. Когда же священник вернулся в келью и всё объяснил, на душе стало немного полегче, но ненадолго. Вопрос заставил демона сконфуженно поморщиться, но он даже не задумываясь толком сразу же помотал головой в отрицательном жесте.
- Они не чувствовать. Я не лезть в их головы. Только тело. - он выглядел так, словно хочет рассказать гораздо, гораздо больше, но ему слишком сложно подбирать слова, особенно выученные в стенах церкви - сухие, спокойные, лишенные метафор ярких эмоций и каких-либо терминов страсти. Черт облизнул губы, помолчал немного, собираясь с мыслями, и попытался еще раз. - Когда они.. решат грех.. я не знать, что в голове. Просто дать то, что они хотят больше всего. - Желтые глаза потускнели, но мальчик быстро перевел их с пустоты - на лицо игумена. - Ты - один, кто.. без грех. Остальные. Хотят. И уже есть, внутри у них. Я лишь касаюсь. А они делать. Я не знаю до последнего, что. И как. Влюбить.. разве.. можно? - он растерянно поморгал, но не дождавшись ответа, продолжил. - Человек, тот.. не влюбить. В меня. Влюбить в боль. Я коснуться, боль из сердца к голове. - Лука приложил лапку к груди, будто сам для себя не знал, как объяснить процесс. - Там.. много. Он знать, но прятать. Я коснуться. Она выйти. И теперь он.. весь.. в ней. Решить.. я.. причина? Когда ..грех.. со мной, его боль уйти.

Его слова были лишены логики, смысла. Они не должны были звучать здесь, в этих стенах. "Не понимаю", то и дело возникало состояние у мальчишки, вот и сейчас, выслушав всё, черт задрал голову вверх, чуть влажным непонимающим взглядом уперевшись в чужое лицо. Зачем он так старается? Ведь он же человек. Он даже не получает с этого никакой пользы. К чему все эти громкие слова про "дом"? Он изо дня в день пытался нащупать, где же зарыт этот подвох, и всё никак не мог отыскать его. А оттого, не мог полноценно доверять. Священник дал ему жильё, которым не может похвастаться даже человеческий ребенок, по крайней мере, не всякий. Он кормит, лечит по мере сил, и ничего не просит. Всё, что Лука приносил с леса, не покрывало и сотой доли сотворенного добра. Так зачем? Вопрос просился на губы, но демон стиснул их в ниточку, задумчиво замолчав. Может, лучше и не выяснять, зачем. Так, по крайней мере, легче наслаждаться минутами спокойствия и тепла.
Теперь, когда в городе уже готовилась облава, вопрос с переездом, хотя бы временным, встал особенно остро. Требовалось сделать это максимально обыденно, так, словно это никак не связано с поиском демона - иначе слухи не заставят себя ждать и уверенно обрастут желающими разобраться и вынюхать правду. Конечно, было бы неплохо уехать прямо сейчас, но не все вещи зависели напрямую от Георгия. В конце концов, требовалось как минимум дать необходимые наставления Петру, который явно никуда не поедет из-за старой матушки, приготовить карету, и хотя бы минимальный план, куда им, собственно, ехать. Катиться куда глаза глядят, без плана и денег, по глухим лесам, где могут поджидать разбойники, перспектива не самая радужная. На всё это требовалось время, и не один час размышлений.
С такими мыслями, уже в ночи, Георгий обходил в последний раз помещение с алтарем, задувая свечи, как вдруг в запертые массивные ворота настойчиво постучали. Священник приблизился, уже испытывая давящее чувство неприятностей в груди, ожидая увидеть какую-нибудь процессию охотников или полиции, но перед дверью стоял лишь один мужчина. Густая черная борода умело прятала его истинный возраст, однако, даже мимолетный взгляд на молодые руки слегка приподнял завесу этой тайны. Несмотря на угрюмый вид, парню явно было не больше, чем Петру.
- Святой отец, - торопливо забормотал он, рефлекторно кивнув и заглянув в проем глубже, - я прошу прощения, что так поздно.. но.. не могу...
- Проходи, - Георгий нехотя пригласил странного гостя внутрь, не от большой доброты, а потому что не мог поступить иначе. Церковь не имела права закрывать свои двери перед стоящим в дверях. - Что тебя беспокоит?
В тусклом свете оставшихся гореть свечек он наконец узнал его. Тот самый, что звал Луку по закоулкам. Его же он слышал, когда приезжал на рынок. Настроение моментально испортилось. Если он пришел сюда.. возможно, он о чем-то догадывается?
Мужчина снял шапку, тяжело вздохнул и присел на край скамьи, и Георгий присел на скамью напротив, разделяемую проходом. Какое-то время в зале стояла мертвая тишина, нарушаемая разве что тяжелыми вздохами гостя.
- Не могу спать. - наконец выдал он, закрыв глаза и сжав свою шапку в кулаке до хруста шерстяных ниток. - Я.. Святой отец.. Это кажется полным сумбурным бредом, понимаю.. не знаю, с чего начать. - Его глаза забегали, словно искали зацепку, а быть может, не совсем её. - Я.. согрешил. Хах. Перед богом, или Дьяволом, чёрт теперь разберёшь.
- Не богохульствуй, - спокойно попросил священник, не сводя напряженного взгляда с говорившего.
- Простите.. Просто.. Вы, наверняка, в курсе новостей в деревне. Они ищут демона. Недавняя охота ознаменовалась поимкой одного такого. - Лицо мужчины разгладилось, словно прямо сейчас он переживал события того дня. - Белого, как снег. Маленького. Он уже не первый год был на повестке у охотников, многие жаловались на пропажу живности, на странное поведение мужей.. Я тоже мечтал его изловить. Не верил во всю эту чушь. Пока он сам не упал ко мне в руки. - Взгляд заблестел как от слез, но лицо мужчины наоборот, приобрело хищнические черты. - Я его не сдал. Не убил. И поплатился за это. Чертов месяц подходит к концу, как я его упустил, и весь этот месяц я не могу и думать ни о чем другом. Ни могу ни есть, ни спать. Это проклятье, не иначе. Этот маленький засранец проклял меня? Скажите, Отче, что мне делать. Я молил Бога, чтобы отыскать его и положить этому конец собственными руками, но того как ветром сдуло. Хотя ему явно некуда идти, иначе давно бы убрел в лес и жил там. Он без горожан не выживет. А если он уже где-то сдох.. тогда, как снять это состояние? Я даже на жену смотреть больше не могу.. - последнюю фразу он прошептал уже вполголоса, покосившись себе на пах. - Проклял, гаденыш, не иначе. Нечисть ничего не понимает в доброте.

Полукровка сел немного ровнее, опуская обе ноги, и здоровую, и забинтованную, с края кровати вниз, и слегка загруженно посмотрел перед собой. Эти вопросы.. такие лёгкие, казалось бы. Только вот как ответить на них, когда ты и сам не до конца разобрался? Не было рядом ни единого соплеменника, кто мог бы разложить всё по полочкам, как сейчас это делал священник, как не было и очевидных ответов на другие вопросы, даже касательно собственного тела. Но всё же, понятное дело, Георгий спрашивает затем, чтобы помочь. И что-то ответить всё таки требуется. Тонкие губы неуверенно разомкнуть, начиная говорить.
- Я не знаю вид. Не говорили никто. - чтобы легче было привыкнуть к речи, Лука разбивал предложения на более мелкие, однако, так понять его порой было даже легче. - Необходимости.. правда нет. Только когда совсем плохо. Зимой.. чаще. Из-за снег и холод. Ближе к смерть. Летом.. реже. Зима часто.. в ..сарае, деревне. Кому нравится ..грех. Те оставляли дольше. Теплее так.
Лука по-прежнему не поворачивал головы, глядя перед собой. Миловидное человеческое лицо, детское и нежное, если бы не знать о том, что скрывается в этой маленькой пасти. Лапки слегка сгребли ткань штанин, словно он вспомнил что-то страшное, хотя говорить продолжал довольно ровным голосом.
- Еда? Хм-м.. Подходит. Всё подходит. Готовое, сырое. Любое. Не знаю, что быстрее помочь. Одинаково. Но вкусно готовое. - он робко улыбнулся, с трудом подавляя стремление съежиться после таких слов. Выпрашивать удобства раньше не всегда было уместно. - Но.. если.. это не сложно. Я попробовать, чтобы найти лучше-лучше. Спасибо. - последнее слово он произнес уже с гордой четкостью, почти без акцента, вновь вскинув огоньки своих глаз на мужчину. - Георгий? Осень сейчас. Я.. Здесь.. зимой.. тоже? Можно я зимой тоже.. здесь? Пожа-алуйста?

Когда дверь раскрылась, чёрт дёрнулся на постели, но завидев, что это священник, расслабился и улыбнулся, подползая ближе к изголовью. После истории с капканом он вновь стал немного дерганым, но по крайней мере, ужасные раны, оставленные ловушкой, мало-помалу заживали, даже без применения демонических фокусов. Возможно, всё это могло бы зарасти и быстрее, но ведь они никуда не спешили. Он успел разложить игрушки на тонкой спинке кровати, между железкой и стеной, подробно изучив каждую, и теперь с интересом смотрел в лицо вошедшего с пустыми руками мужчины. Правда, до того, как тот открыл рот, тварь принюхался и заговорил первым.
- Странный.. запах.. - удивленно проговорил зверь, моргнув большими желтыми глазами и проследив, как Георгий присаживается на край постели. - От него щипит.. в носу..
- Это щёлок. - вначале сказав, Георгий устало вздохнул, уже понимая, что необходимо пояснить. - Такой.. едкий раствор. Он убивает органику. Всё живое. Иногда это полезно в быту, когда нужно избавиться от плесени или поросли в трубах.
Протянув многозначительное "ааа", демон кивнул и потупил взгляд, но всегда на пару секунд, чтобы уложить ещё один клочок полученных знаний, а затем два солнца снова уставились на мужчину, выжидая услышать, с чем он пришёл на этот раз.

Площадь перед ратушей, на которой обычно находилось не так уж много людей, была непривычно оживлена. Здесь собрались зеваки, и простые горожане, ведомые любопытством. На телеге стоял мужчина, коренастый, с красным носом и мелкими глазенками. Он все кричал и что-то размахивал у себя в руках. А толпа оживлённо обсуждала сказанное им.
- Говорю вам, это был монстр! Я знаю эти места, ни один зверь не способен разорвать цепь моих ловушек! Вот в какие земли он ушел!
- Что здесь происходит? - сурово осведомился городничий, расталкивая неповоротливую толпу.
-;Демон! - с новыми силами возопил мужик. - Мы взяли новый след демона! Он ушел на юг! Теперь дело осталось за малым, нельзя повторять ошибок предыдущей охоты. Джек! Ты же здесь представитель власти, поднапрягись, нам нужно отыскать охотничьего пса. Такого чтобы не удрал при виде нечисти. Теперь он будет у нас в руках!

Обычно в такой час Лука уже вовсю прибирался в хлеву, но после случившегося он ещё нескоро мог бы вернуться к помощи по дому. Поэтому на момент стука в дверь черт уже проснулся, но продолжал лежать, да и мало что можно было сделать, когда твоя нога ещё не до конца тебе подчиняется. Священник вошёл, и тваренок попытался хотя бы сесть, чтобы не выглядеть совсем уж заспанным. От его взгляда не ускользнул тот факт, что у самого мужчины довольно заметные мешки под глазами, словно он не спал всю прошлую ночь. Впрочем, спрашивать черт не решился. Воспоминания о прошедшем дне заставили его вновь погрустнеть, и тварь заломил пальцы, потупившись в них.
- Я.. доставил..неприятность.. не хотел.

"Как же.. так"

Мутный от боли взгляд шарил по размытому бежевому пятну лица напротив. Он не помнил, как выбрался из леса. Будто мозг включился лишь сейчас - уже в свете свечей, на постели, в безопасных стенах церкви и рядом с этим человеком.

"Я не должен быть.. попасться в ..такую.. глупую ловушку"

Перед глазами, точно кадрами на проекторе, пронеслись вспышки воспоминаний того, как он окрылённый шел через лес к наиболее заповедным местам, витая в собственных мечтах. И замечтался настолько, что даже не отследил неестественно примятой листвы на земле. Непростительная оплошность. От боли и неожиданности замкнуло настолько что даже крик не сразу сорвался с губ. Тьма инстинктивно вышла на ринг сразу же - и больше не отпускала, до сих пор, так что все остальные события были словно в тумане.
- Где.. - слабо прохрипел тварь, вращая слабо светящимися глазами по сторонам рядом с собой.. - твоё.. лукошко ..
Сверху над головой раздалось приглушённое цыканье.
- Сейчас тебя заботит лукошко? Серьезно? Вот же глупыш. Я сплету себе таких сколько угодно. - мужчина подсел ближе, явно воодушевившись тем, что черт даже начал мало-мальски соображать, выходя из своего более звериного состояния. Перед лицом образовалась рука, которую священник сжал в кулак, и слегка закатал ткань до локтя, выжидающе нахмурив брови. - Тебе ведь надо подлечиться.
Запах крови будоражил, но словно что-то мешало. Лука облизнул ставшие сухими губы, потерянно уставившись на широкое запястье мужчины. В голове уже разливался его стук.. звук пульса, что различало тело. Не свой. Пульс жертвы, находящейся рядом.
- ..Н е т, - насилу выдавил из себя черт, смыкая челюсти до скрипа в резцах, и отворачивая голову в бок, дабы опустить ее на подушку. Даже не глядя на Георгия, он ощущал на себе тяжесть его пораженного взгляда. - Я не .. вампир. Кровь .. не нужна. Тогда она помогла .. лишь вкупе с ..другим. Из-за большой ..потери.
Он попытался улыбнуться, насколько мог, безмолвно благодаря даже за предложение помощи, но сил осталось совсем мало. В конечном счёте, тусклые блюдца глаз сомкнулись веками, и демон задышал тише, падая в сон.

Лука не стал ничего отвечать на это. Непреднамеренно - а быть может, просто неосознанно - но он подстроился под правила этого дома, и даже под предложение позаботиться о немногочисленных животных в их хозяйстве. И хотя раньше он никогда не ухаживал за скотом, было заметно, что с ними у Луки дела обстоят получше, чем при взаимодействии с людьми. Животные боялись его не больше, чем любого другого человека, и это помогало самому полукровке перестать чувствовать себя чем-то совершенно чуждым. Да к тому же, это было своего рода утешением, расплатой за очень щедрую услугу. Впрочем, демон все ещё не считал, что такой помощи будет достаточно. Он запомнил, каким были выражения лиц у мужчин, когда он принес рыбу, и захотел радовать их почаще. Теперь, когда выдавалась удачная возможность, он кормил животных, убирал за ними, и пропадал в лесу. Ему было, чем ещё поразить священника. Так как они питались, в основном тем, что вырастет на грядках, даже яблоки с дикой яблони, или полный мешок орехов были невообразимым лакомством. Уже предвкушая себе удачный улов, малыш с рассветом выскользнул на очередную вылазку глубоко в лес, перед своим уходом известив Георгия, что его не будет весь день.

Солнце лизало нижние кроны сосен, окружающих церквушку, и надвигающиеся сумерки мягко смыкали свои объятья вокруг одинокого здания. В веренице дня, разговаривая с прихожанами и занимаясь прочими многочисленными делами по дому, Георгий не вспоминал о Луке. Но когда всё застыло в своем привычном состоянии тишины и надвигающейся ночи - он вышел на крыльцо, с заметной тревогой глядя в лес. Малыш всё не появлялся на знакомой тропинке. Но что он мог сделать? Взял факел и шагнуть в ночной лес, выкрикивая его имя? Даже если что-нибудь случилось, Георгий мог лишь молиться о том, чтобы Лука вернулся невредимым. Он вернулся в свою келью и успел расстелить кровать, когда в его дверь настойчиво забарабанили пальцы помощника. Священник незамедлительно распахнул дверь.
- Приполз.. - только и смог выдохнуть Пётр, тараща испуганные глаза и указывая куда-то себе за спину. - на крыльцо.. я услышал скрип, и..
Черт сидел, или, вернее сказать, уже почти лежал, на ступенях перед входом в церковь. Черные волосы и шерсть, пробивающаяся сквозь кожу, делали его практически невидимым в тени карниза. Лишь хриплый звук частого дыхания выдавал в неприметной тени на земле живое создание. Худые бока качались вверх-вниз прерывисто, словно ему было тяжело дышать. Только приблизившись вплотную, Георгий заметил помимо шерсти что-то ещё. Блеск массивной железной конструкции на ноге, что лежала немного в отдалении от остальных конечностей, которые нечисть поджала к себе.
- Капкан.. - выдохнул мужчина вслух, и тварь вдруг ожил. Черные склеры глаз распахнулись, а из пасти раздался предупреждающий клекот.
- Осторожно! - шепотом предупредил Пётр, поймав священника за рукав. - Вдруг он нападет на Вас?

Тваренок смотрел на Георгия большую часть времени именно с таким, недоуменным выражением лица. Наверное, довольно часто в его белобрысой головушке возникал вопрос "Зачем?". Ранее он не имел дел с такого рода предложениями. Прошло всего пару недель, но он всё ещё не мог привыкнуть, как священник то и дело спрашивает странные вещи. Без какого-либо повода, без выгоды для себя. Словно в самом деле хочет делиться с ним собственным опытом. Но - зачем? Просто потому что идеи заставляют его быть таким?
И всё же, гонимый любопытством, малыш протянул руку за морковкой, переводя взгляд на жеребца. С животными у него было не слишком много общения, и как правило, они его разумно побаивались. В целом, это и логично - в пищевой цепи он бы находился гораздо выше всяких там собак, лошадей.. может быть, даже людей, учитывая, как приходится порой питаться. Но страх - это не только попытка сбежать. Рядом с ним животное часто впадали в ярость, в инстинктивной попытке защитить себя. Возможно, именно поэтому не очень-то хотелось сближаться с ними первым. Лука слегка напряженно посмотрел на морду жеребца. Тот крутил огромными карими глазами, чуть переступая с места на место, прядил ушами, но в целом, не выказывал большого испуга. Мальчик начал плавно вытягивать руку с угощением. Казалось, что конь вот-вот должен поднять крик и встать на дыбы. Но вот мохнатые ноздри задергались, и морда животного потянулась навстречу, натыкаясь на заветное лакомство. От неожиданности Лука весь застыл, невольно раскрывая ладонь полностью, дабы не оцарапать губы животного, щекотливо снующие по ладони. Из горла сам по себе вырвался первый за довольно долгое время смешок. Пока конь жевал, его лапка осторожно коснулась торчащих ушек, спадая на гриву и бережно трогая темные волоски. Никто прежде не позволял ему познакомиться с животным вот так. Наконец, с морковкой было покончено, и жеребец потянулся к рясе Георгия, толкая губами складки на его одежде.
- Он ищет ещё, - рассмеялся малыш, уже не замечая, как практически совсем растаял. От этой легкости, что открылась внутри, стало так сладко, что.. он споткнулся о неё сразу же, как только осознал себя в этом состоянии. Улыбка резко сползла с лица, и чёрт поджал губы, обнимая себя вокруг талии. Эта жизнь пьянила его своими свободами, счастьем быть частью всего этого. Но этому ведь не бывать. Он не человек. И никогда не сможет жить с людьми долго. В этих стенах много запретов, а кроме того, его могут заметить прихожане, ведь это место не просто дом. Зачем только мужчина сталкивает с этим счастьем? Зачем дает испить его, если этому не бывать?
- Спасибо, - тихо отозвался Лука, хоть и не трогался с места, но и не смотрел больше никуда, кроме как себе в ноги.

Тварёнок продолжал недоуменно смотреть на священника, даже после того, как он закончил говорить, так что подвал погрузился в шипящую лучинами тишину. Белый, как снег, мальчишка с огромными волчьими глазами словно менял свой облик от каждой секунды нахождения в этой тишине. По нему было видно, что жизнь на улицах закалила драться, бегать и всегда быть начеку. Но сейчас напряженные плечи неуверенно опускались, коготки на тонких пальцах сжимались в кулачки, а лицо становилось всё более и более растерянным. Видно, он понятия не имел, как реагировать на такое проявление добра, когда от тебя ничего не просят взамен. Или просят?
На долю секунды он напрягся вновь, подстёгнутый собственными догадками - казалось, даже сильнее прежнего, словно приготовился к прыжку, и вновь оскалился, теперь не сводя своих глаз с чужого лица.
- Ты обманывать меня? Что ты хотеть? Он тебе что-то предложить, да?
Чёрт догадывался, кто может его искать. Он бы ни в жизнь не вверился в эти руки ещё раз, даже если придётся умирать от голода или холода. Взгляд моментально перебросился на проем к выходу из подвала. Священник не держал его здесь на привязи, но.. Глаза опустились обратно на пол, устеленный соломой, на котором до сих пор лежал укутанный в полотно хлеб и стопка неподошедшей одежды. Такие, казалось бы, мелочи, но внутри что-то закололо от невыразимого чувства, после которого весь оскал сошёл на нет, задолго до того, как священник стал успокаивать его, что не общался с горожанином. Тварь мог ему не верить, однако.. у этого странного мужчины просто нет резона обманывать тварь. Если бы он хотел ему навредить, давно бы навредил. Пригласил бы в свой подвал тех охотников, и участь была бы предрешена. Но он зачем-то делает всё это. Ещё и отказывается от "платы" в угоду своим идеям.
Тваренок снова начал сжиматься, перестав выглядеть воинственно взъерошенным, обняв себя за ребра и потупив глаза в пол.
- Правда.. - донесся его робкий полушепот из-под ширмы белых волос, упавших на лицо. - Правда можно.. жить..?

На странного человека чёрт смотрел во все свои глаза, изредка по наитию кивая или просто качая головой, когда паузы подразумевали какую-то реакцию с его стороны. Увы, снова далеко не все слова были ему понятны, но общий смысл легко укладывался в голову. Он уже встречал людей, говорящих не о чём-то материальном, а больше об идеях, фантазиях, людей, живущих не здесь и сейчас, а где-то там, в своих мирах. Все они, и этот мужчина в том числе, были одержимы мыслями о прощении, Боге и прочей чепухе.
Впрочем, довольно скоро эта тема завершилась, и начали поступать более прямые вопросы. Демон знал, что после всего задавать их - вполне нормально, но никто прежде не утруждался такими прямыми вопросами. Его тело было достаточно простой разменной монетой. Всего несколько правильных взглядов, даже язык учить не нужно - и вот, в твоем распоряжении тушка упитанной фермерской утки, или ночлег на ближайшие несколько ночей. А когда вопрос заставил поискать в сознании что-то подходящее под ответ, внутри отчего-то возникла болезненная тишина, что сковала губы. Малыш долго молчал, глядя себе под ноги. Не только потому что собирался с нужными мыслями или словами, но во многом потому, что никак не мог побороть такое своё состояние.
- Зачем знать? - тихо спросить он снова, не поднимая головы, занавесившись от бликов света от пляшущего огонька свечи белыми отросшими волосами. - Зачем тебе важно знать?
- Потому что, - Георгий вновь запнулся, пытаясь подобрать такой ответ, который звучал бы наиболее логично, и наименее отталкивающе. - Как я уже сказал, церковь, к которой ты пришел, дарует спасение. Но она же во имя спасения нарекает всех, кто о нём молит, исполнять определенные правила. Некоторые из них касаются того, что.. касаются.. твоего.. метода выздоровления. - Тваренок, судя по всему, моргал совершенно непонимающе, потому священнику пришлось тяжело вздохнуть и объяснить буквально, как пятилетнему, учитывая, что вчера это существо вполне себе самовольно его изнасиловало. - Здесь нельзя заниматься подобным. Совсем. Понимаешь? Особенно нельзя мне, поскольку я священнослужитель. Но.. теперь уже ничего не поделаешь. - на мновенье его лицо сделалось, словно высеченное из камня. - Случившегося не воротишь. Повторюсь - я не виню тебя. Я видел, как сильно тебе это помогло. Но... если впредь такое желание возникнет снова, сообщи мне прежде, чем .."прижмёт" поесть. Хорошо?
Демон непонимающе похмурился. Но теперь непонимание в его глазах было другим.
- Снова..? - повторил он почти точь-в-точь за священником. - Ты оставлять меня здесь ещё..? Не отпускать?
- Снаружи тебя всё ещё ищут. - уже спокойней добавил мужчина, поднявшись с земли на ноги. - Какое-то время ты должен побыть здесь. Это ради твоей же безопасности. Или ты против?
Чёрт открыл было рот сказать, что он ещё как против, но осекся и потупился на те тряпки, что возникли на нем уже после пробуждения в этом подвале. Этот странный человек зачем-то делал для него много хорошего. Он до сих пор ни разу не ударил его даже за причиненную боль и прокушенную руку, а только норовил подкормить, понять неизвестное создание. Это подкупало. Даже те, кому приходилось отдаваться ранее, крайне редко делились своим сверх того, за что было "уплачено". Так ли уж его свободолюбивая натура против немного набраться сил и побыть в укромном местечке посреди леса?
Тонкие, потрескавшиеся губки потянулись в слабой улыбке. Чудаковатый мальчик заулыбался, и отрицательно мотнул головой, не сводя своих больших Солнц с лица напротив.
- Я не.. - его голос стал тише, как будто с нотками вины. Может, совпадение, а может, он всё же понял, что сделал нечто неважное с мужчиной днем ранее. - ..Хотеть грех и рушить правилы. Я хотеть лечиться. Я залечиться. Больше не. Ты не сделать больно, я не пользоваться.. этим.

Пасть смыкалась и размыкалась, судорожно глотая воздух. Цепляясь за коренья близ растущих деревьев, существо ползло глубже в темноту, уже не соображая, что сеет за собой достаточно жирный след крови. Он не чувствовал боли, но далеко не из-за своего происхождения. Организм привык цепляться за жизнь несмотря ни на что. В конечном счете, если он не попытается, то просто умрет прямо здесь, а подыхать от рук человека было даже как-то унизительно. Нет. Пусть лучше его заберет собственная слабость от потери крови, чем они. Картинка перед глазами погасла сама по себе, полукровка не успел отследить момент, когда его словно "обесточило", голова упала в траву, а глаза закатились и сомкнулись сами по себе. Сколько прошло времени? Не столь важно, когда больше нет уверенности в том, что тебе нужно просыпаться. Тварь распахнул глаза, сразу же увидев человека - так близко, что по коже моментально прокатилась волна испуга, пасть сама собой раскрылась и ощерилась, а когда тот заговорил и создал движение, сознание отключилось еще раз. Но теперь, иначе. Он успел ощутить, насколько был слаб, и сам не понял, как уже повис на чужом локте, прильнув к прокушенному следу, точно щенок к кормящей суке. Кровь стекала по языку глубже, и чертёнок сглатывал жадно, едва не урча. Он совсем не сопротивлялся. Странный человек в черных одеждах. Взгляд всего на долю секунды скользнул по нему, бледнеющему, но ничуть не создающему попыток чем-нибудь огреть нечисть. Чёрт привык к боли, так что, его спокойствие вызывало даже больше подозрения, чем обычное столкновение с человеком. Он знал, как выжить, верно. Не только как достать еды, но и как помочь себе поправиться от ран. Не то чтобы ему самому это нравилось, но такова была сука-жизнь. Кровь людей была лишь толикой мер, которые могли поправить его положение. Он сделал всё так, как привык. Трущобы не располагали к долгим прелюдиям, и это было совсем несложно усвоить. Человеческие отношения в целом сводились ко вполне понятной схеме. Если тебе есть, что предложить - можешь рассчитывать на услугу взамен. Луку такие товарно-рыночные отношения более чем устраивали. К тому же, он был отнюдь не единственный, кто именно таким путем пытался выживать в абсолютно беспощадных каменных джунглях. Секс питал его, или, вернее сказать, те эмоции, что испытывали люди во время секса. Абсолютно не играли роль ни поза, ни продолжительность. Лишь личность того, кто попал под чары.
Демон проснулся, не чувствуя ни малейшей боли от давеча нанесенных ран. Какое-то время пришлось проморгаться, чтобы осознать себя в подвале, а дальше, бесцельное слоняние от стены до стены, в попытках понять, как отсюда выбраться. Может, человеку и покажется, что тварям не составляет труда выносить двери, но чертенок с трудом мог проявить себя хорошо даже в обычной драке, что уж говорить о массивных воротах на замке? Когда вернулся тот, кому вчера удосужилось побыть "ужином", тварь инстинктивно зашипел, но это было скорее предупреждением, чем испугом всерьез. Он уже видел эту огромную разницу в поведении, что сейчас, что прошлой ночью. Этот мужчина даже лишний раз взгляд бросать не хотел, тогда как иные глазели, словно хотели просмотреть в нем дыру. Демон перестал рычать и шипеть, когда с ним заговорили. Его взгляд всё ещё был настороженным и намеренно злым, и хотя он не всё смог понять, часть смысла успела перевариться в белобрысой голове. Когда дверь вечером раскрылась снова, и показался священник с сумой воды, демон поднялся на ноги снова, не приближаясь, но и не выказывая агрессии. Огромные желтые глаза смотрели, не моргая.
- Твоя жертва, это что? - было первым, но неуверенно выдавил из себя его скрипучий голос. Ребенок по-прежнему казался до предела настороженным. Он сидел как будто расслабленно, но поза ясно давала понять, насколько напружинена каждая его конечность. И его попытки владеть языком на подходящем уровне напоминали попытки иноземца сойти за своего. Он старался звучать уверенно, но спотыкался по незнанию даже на том, на какой слог ставить то или иное интонационное ударение. - Ты спасти таких, как я?

- Я не..
Сознание понемногу откатывалось в своё более стабильное, трезвое состояние, и малыш откашлялся, возвращая голосу прежнюю силу, вместо этого слабого испуганного писка.
- ..Я же не понял даже, что держу тебя. Не чувствовал абсолютно ничего, кроме.. ну. Хм. Самого процесса. - Лука не мог разделять восторги Георгия, потому что оставался под впечатлением, как этот эксперимент чуть не искалечил священника. Он поджал губы и повернул голову так, словно смотрит на сцепленные пальцы. - Ммм.. если попытаться откатить происходящее, мне кажется, я чувствовал что-то странное, но будет сложно описать словами. Папа .. - поворот головы вернулся в сторону мужчины, и Лука моментально прижался бледной щекой к доступному участку плеча, потеревшись о него. - Я понимаю, для чего Судзуки просит не снимать его.. Но.. если ты захочешь ещё.. Давай будем его отстёгивать, ладно? Я очень боюсь, что в следующий раз это могут быть не только крепкие объятья..

- Ах..!
Полукровка испуганно дрогнул белесыми бровями, не сразу осознав, что происходит - волны удовольствия всё ещё застилали собой рассудок, и не спешили отхлынуть. Он услышал мужчину, но беспомощно застыл, не сразу сообразив, как заставить протез разжаться. Правда, именно страх и растерянность внесли свою лепту в то, чтобы высвобожденные Чары рассеялись. Конечность, что ещё секунду назад мощно держала любовника за спину, соскользнула с неё, как тряпичная ветошь, и даже вес будто перестал казаться таким значимым. С лёгким звоном она опала в сторону, как и обычно, неживая и бесполезная, а Лука приподнял голову от постели, вслушиваясь в дыхание мужчины .
- Прости... Пожалуйста.. я не заметил... - хватал воздух губами малыш, его голос дрожал, теперь уже и неясно, из-за недавней разрядки или страха за жизнь Георгия. - Тебе больно?

C этих слов начался тяжёлый путь восстановления из вынужденной куколки обратно в "бабочку". Лука прекрасно слышал весь разговор, и озвученный срок его приятно поражал. Было бы просто чудом, если бы через два года он мог стоять на протезах. Просто достаточно устойчиво находиться на них над землей, не говоря уже об автоматизированной ходьбе. Но раз уж в него так сильно верят даже незнакомцы, не стоит не верить самому. Как бы сильно не верилось. Папа был рядом, и ради него следовало приложить к этому все возможные усилия.
Отношение незримо изменилось. Больше никто не стоял в кругу над полукровкой и не ждал сиюминутного продвижения. Протез надевался, и мастер практически сразу же возвращался к другим своим делам, помощник же, дав небольшие напутствия, также удалялся на почтительное расстояние и занимал себя помощью своему господину. Казалось, что Георгий вместе с малышом представлены в этой реабилитации сами себе, но так лишь казалось. Всякий раз, когда в попытках двигать протезом Лука норовил обратиться, либо сам Судзуки, либо напару с переводчиком незримо возникали в комнате, контролируя ситуацию до обратного отката сил. Скорее всего, они переживали, что в своем зверином воплощении демон может неосознанно ранить Георгия так, что ничего изменить в этом они уже не успеют. По прошествии месяца, убедившись, что во всех своих воплощениях чёрт готов рвать кого и что угодно, только не священника, Судзуки перестал напрягаться. После очередной тренировки он приблизился к Георгию, что приподнял малыша и тянулся отстегивать протез, положив ладонь на его локоть и ощутимо сжав. Японская речь звучала, как и прежде, коротко и угрюмо, но Лука прекрасно ощутил в этих интонациях довольство, спрятанное под соусом деловитости.
- Господин просит Вас с этого дня не снимать протез. Лука последние пять дней демонстрирует хороший результат. Теперь он должен учиться воспринимать его как руку, которая будет с ним всегда. Просыпаться с ним и засыпать. Будет прекрасно, если он будет пытаться брать мелкие бытовые предметы и пользоваться ими. Ложку, например, или расческу.
Когда парочка вернулась в отведенную им комнатку, полукровка, коснувшись затылком подушки, почти сразу же повернул голову в сторону шелеста движений Георгия, задумчиво улыбнувшись.
- Они сказали про предметы, и я вдруг осознал, что совершенно забыл, как держать ложку в руке, хах.. Папа. Ты веришь в то, что я смогу это сделать? Я ведь.. за столько времени научился лишь ненадолго приподнимать её.
- Конечно, верю. - теплая ладонь вспорхнула по шелку белоснежных волос, отчего тваренок сладко мурлыкнул. - Ты очень стараешься. Это видят все. И ты обязательно сможешь и большее, а потом будешь смеяться над собой, что сомневался в держании ложки.
Тваренок не без удовольствия хихикнул, но вновь притих в задумчивости, уже в иной, более печальной. Пальцы продолжали невесомо перебирать отросшие волосы, когда демон прильнул немного ближе, утыкаясь носом в ключичную ямку.
- Ты.. не утомился.. ухаживать за мной? Я имею в виду.. так часто, как ты делаешь это. Я обычно не обращаю на это внимание, но сейчас вот подумал, и.. ты.. пожалуй, что.. девяносто процентов всего дня тратишь на возню со мной. Те же волосы.. целый час приводишь в порядок. - тонкие губы дрогнули в короткой улыбке, чуть поджимаясь. - Я хочу сказать.. Что ты можешь поуменьшить эти траты. Честно. Я не обижусь. Ты и так делаешь безмерно много. Тебе ведь тоже необходим отдых. Позволь себе подольше поспать или почитать книги. Я не хочу, чтобы ты угасал, просто обслуживая меня, и больше ничего не успевая. Можешь меня подстричь, например. Я совершенно не буду против. И проклятие на тебя не падёт, обещаю. - Лука улыбнулся чуть шире, чувствуя, как объятья стали плотнее. Придаток из железа немного мешал, но что поделать, к нему действительно пора было привыкать на постоянной основе.

Лука притих и внимательно слушал священника, и он ощущал, пожалуй, даже четче, чем сам Георгий, что именно растет внутри его души. Бледных губ коснулась лёгкая, немного снисходительная улыбка, и мальчишка ткнулся лбом в ключицу рядом с собой, отвлекая от дальнейших тяжёлых размышлений.
- Твоя злость.. не губительна, - уголки губ изогнулись чуть нежнее, и тваренок коснулся доступного участка чужой шеи поцелуем. - Это и не злость вовсе.. Это честность. Справедливость. Ты хочешь отдать миру эквивалент того.. что у нас забрали. В этом нет ничего губительного. И ты имеешь на это полное право. К тому же.. ты не сможешь быть как Яромир, даже если захочешь. Он совершенно пуст. Чужие крики - это всё, что наполняет его изнутри. А ты изначально полон. И продолжаешь открываться тому, что тебя окружает. Мне.. так посчастливилось с тем падением под дерево. - Лука тихо рассмеялся, замолкая на плече у любимого. Сердце билось немного учащенно от недавно пережитого, но когда щекой можно было ощутить горячее тело своего единственного защитника, его щемило не от плохих эмоций, а от счастья.

Как и всегда после столь серьезного обращения, сознание малыша приказало долго жить и он отключился, даже не добравшись до комнаты. Когда же ощущения вновь мягко обострились, возвращая полукровку из сна, он уловил слова мужчины, и чуть повернул голову на звук, попутно припоминая то, что поддавалось этим самым воспоминаниям.
- Папа.. - осторожно позвал чёрт, уже через мгновенье почувствовав на талии тепло руки, и доверительно прижавшись ближе. - Я не.. собираюсь оправдать его решения. И поступки. То, что он причинил боль нам обоим, это ужасно. Но..
Понадобилось очень много внутренних сил, чтобы признаться в этом самому себе. И разумеется, требовалось ещё больше, чтобы произнести такое вслух. Лука практически ни разу не встревал в решения, принятые священником, после своей "смерти". Ему он доверял как божеству, особенно учитывая, как много сейчас от него зависел. Однако отрицать результат сложно: только благодаря тому, что их умело спровоцировали, протез сдвинулся с места. Лука помнил это очень смутно, и то, скорее помнил ощущения. Ощущения давно позабытой тяжести в районе плеча, и чем дольше крутилась мысль о воспоминании про это чувство, тем очевидней казались слова помощника. Поступить иначе они действительно не могли, видя неопытность твари и гипер-опеку заказчика.
- Но они ведь справились со своей задачей..

- Арх!
Светлые брови рефлекторно натянулись, "распахивая" несуществующие глаза, из которых могли бы брызнуть слёзы. Темнота, поселившаяся в голове, вспыхнула ярко-красным, и несмотря на то, что разряды были короткими, одномоментными и больше досаждали своей внезапностью, это всё же была боль. И ощущение этой самой боли живо нарисовало в памяти образ ухмыляющегося Яромира. Мелкая пасть раскрылась, челюсть дёрнулась, преодолевая очередной удар электричества, а затем с хрустом сомкнулась, и демон оскалился, подгоняемый чувством отчаяния из-за крика Георгия.
Враги.
Все, кто был рядом - враги.
Он больше не думал о протезе. Внутри не осталось ни одной лишней мысли. Всё, что он мог сейчас, ради священника и немного ради себя - это стать монстром, позволить провокации сработать, а дальше - будь что будет. По светлой коже быстро прокатилась волна Тьмы, сеющая за собой мелкую черную шерсть. На эту секунду мастер предусмотрительно успел сделать несколько шагов в сторону, взяв с одного из многочисленных постаментов с азиатским орнаментом водруженную на него катану в металлических ножнах, а помощник поспешил оттащить священника в противоположную сторону. Как будто этот сценарий они выполняли уже не в первый раз - настолько всё казалось отточенным и ловким. Тварь, охваченный своим обращением, уже не лежал на кушетке смирно. От злобного исступления его тело потряхивало, а раскрытая пасть роняла слюни. Он умудрился мотнуться так, чтобы не рухнуть на пол, и словно не чуя боли, упираться на всё, что осталось от конечностей. Металлический придаток вместо руки продолжал лежать без движения, но лишь до поры, пока Георгий снова не подал голос. Едва заслышав в нем отголоски боли, монстр взревел, и совершил рывок всем, что осталось от сосуда. Несмотря на то, что это действие было обречено на падение на пол, свист, с которым выскользнувшие из протеза когти рассекли воздух перед лицом переводчика, заставил всех застыть от изумления. Наверняка монстр и сам не понял, как сделал это, в какой момент заставил себя принять чужеродный костыль. Но он и не собирался осмысленно что-то понимать, а всего лишь использовал все доступные сейчас возможности, чтобы сберечь от Луки оставшееся и принести как можно больше вреда тем, кто осмелился напасть.
Конечно же, падением всё не закончилось. Пусть тварь и не был склонен к осмысленности, даже случайного управления протезом хватило, чтобы, подёргавшись немного на полу, снова заставить его шевельнуться, вскидывая перед собой неловко, как якорь, для переброса центра тяжести, и подтягиваясь ближе. Яростный рык, не предвещающий ничего хорошего, сотряс стены комнаты. Мастер сделал небольшой жест рукой, и помощник полностью отпустил Георгия. На скупом на эмоции лице промелькнула заметная полу-улыбка одобрения. Сейчас, когда мужчина бросился к своему питомцу, оба мужчины отошли на почтительное расстояние, дав немного придти в себя, после чего мастер ушёл, а его помощник приблизился снова - но конечно, теперь далеко не так близко, как мог раньше, ибо демон весь ощерился и зарычал раньше, чем стали слышны шаги за спиной священника.
- Я понимаю Ваше состояние, но поверьте, в той ситуации дать возможность Луке разобраться с функциями протеза было абсолютно необходимо. Господин Судзуки очень впечатлён силами Луки. Ваш.. подопечный, это именно то, что он искал. Мы можем оказать друг другу очень хорошую поддержку. Примите извинения от господина, и от меня лично, что пришлось поступить так.. неожиданно. Но это было крайне важно.  

Лука попытался повторить за мужчиной все озвученные действия. Где-то он старался войти в нужное состояние даже больше, чем это озвучивалось. Просто потому что своё тело мог хорошо знать только он сам. Слух медленно растворялся в комнате, как легкий газ, и Лука растворялся вслед за ним. Его, такого маленького и покоцанного, будто не стало. Чем больше отдельно взятых процессов возникало вместо единого, тем меньше Луки оставалось в комнате. Кровь побежала по губам, но тварь уже не ощутил этого. Он попытался сосчитать невидимые шестеренки в металлической оправе, пытался представить их, пытался распознать по запаху, может быть, другого металла, отличающегося от облицовки, но всё это было бессмысленно. Он не чувствовал ничего живого от куска железа, и чары, как бы он ни старался охватить ими нужную, новую часть себя, попросту не видели, или не хотели видеть, то, что им подсовывают. Вслед за кровью из носа по белому лицу прокатилась одинокая слезинка, но демон медленно стиснул зубы и чуть тряхнул лицом, сгоняя проблеск эмоций. Сейчас у него нет права на то, чтобы жалеть себя, чтобы сдаваться или делать вид, что поездка сюда была бестолковой. Если выжил - борись. Лука повернул голову в сторону новой конечности, извернул шею так, чтобы коснуться железного листа хотя бы кончиком носа. Медленно потянул в себя запах начиненного протеза, весь, под завязку легких, пока в них не начало колоться. Затем, на выдохе, его губы медленно зашевелились.
- Он состоит из меди. Много меди, немного цинковой пыли, может быть, цинковый сплав, но вряд ли для шестеренок, скорее, для наружней части. А ещё, дерево, лакированное или моренное. Всё остальное для меня - белый шум. Я не могу посчитать того, чего не вижу, и не могу ощутить то, что не имеет запаха. Простите. Мои чары, они.. слишком мало изучены, чтобы сделать то, о чём Вы просите. Возможно, и выйдет.. но мне придётся многому учиться, прежде чем.. что-то изменится. - он говорил слабо, а под конец от стыда за свою слабость и вовсе ушёл в шепот, слегка отвернув голову.

Когда мужчины удалились, Лука лишь вздохнул и оставил голову повернутой на бок, в сторону дверей, и последнего звука, с которым ушло теплое чувство безопасности. Не то чтобы он переживал, что японец может сделать с ним нечто плохое - сделать что-то похуже того, что и так произошло, надо ещё извернуться. Просто стало ужасно неуютно. Если Георгий создавал, волей или неволей, множество звуков вокруг себя, то незнакомец действовал спокойно и тихо, чуть шурша одеждой при движениях. Разумеется, полукровка всё равно улавливал слухом каждый поворот головы и каждый наклон вперёд, но от того, что он лежит на столе, как препарируемая жаба, было не по себе. К Йоханну и его не к месту веселой болтовне он привык быстрее, может быть, потому что его голос был неплохим индикатором его намерений. А японец продолжал сурово молчать. Впрочем, стоило отдать ему должное, к обнаженным участкам тела без присутствия Георгия он действительно прикасаться не стал, по крайней мере, руками, лишь быстро притрагивался какими-то инструментами (сантиметром, подумал малыш) а если и брался, то за участки одежды, дабы повернуть к себе нужную конечность под нужным углом. Наконец, собрав для себя информацию о состоянии всех четверых конечностей, мастер куда-то удалился, а в помещение вернулись звуки знакомых шагов. Лука разомкнул побледневшие губы и шумно выдохнул, лишь сейчас осознав, что поджал их до абсолютно бескровного состояния.
- Всё хорошо? - прозвучал рядом до боли родной голос, и малыш поскорее натянул на уголки рта улыбку, слабо покивав и прильнув ближе к ощутившейся возле щеки руке.
- Всё в порядке, пап.. Ты узнал что-нибудь?
Ответить Георгию не дали. Судзуки уже вовсю возился перед столярным столиком на момент возвращения мужчин, и всё также не поворачивая на них даже свой взгляд, строго заговорил на своём, и сразу после речи противно зазвенело лезвие циркулярной пилы, судя по звуку, вонзившееся в металл.
- Сегодня Вы вместе со своим питомцем можете быть свободны. - помощник попытался перекрикивать нарастающий визг и лязганье инструмента. - Господин Судзуки сделает пробную заготовку, чтобы продемонстрировать Вам свою идею, завтра. Остановитесь в гостевом домике. Я провожу Вас. Утром слуги зайдут за вами и помогут собраться к нужному часу.

Несмотря на усердие, с которым полукровку постарались сберечь от излишней потери крови, и без того от природы бледный малыш выглядел, как лист мелованной бумаги. После операции, которая длилась почти двенадцать часов, где Йоханн со своей крошечной командой помощников разве что не по волокнышку помогал тканям срастись правильно, могло пройти сколько угодно времени на восстановление - точного времени знать было неоткуда, ведь Лука не совсем человек. Но выглядело всё довольно оптимистично. Да и сам малыш едва не лучился счастьем, когда Георгий имел возможность придти и повидаться с ним. Он глубоко оценил его жесты заботы с коляской и пони, отшучиваясь, что потерпит до полного выздоровления, чтобы опробовать все эти удовольствия. Йоханн по несколько раз в день приходил проверять, как обстоят дела с заживлением, успокаивал малыша и Георгия с тем, что умеренная боль - это скорее хороший, нежели плохой признак. Состояние же самого донорского органа оценить было сложно - рука питалась кровью, крепилась к Луке, помимо естественного пути, наружними спицами, но какой-то космической регенерации, которую Йоханн ожидал всем сердцем, не происходило. Непростому организму нужно было время, чтобы "обнюхать" чужака, прежде чем попробовать принять к себе. Однажды это всё таки случилось. Лука и сам не понял, что поспособствовало и как это произошло, но он смог отнять руку от постели, раздражаясь от летающей перед лицом мухи и отмахнувшись от нее. Он был в таком шоке от того, что смог шевельнуться, что почти сразу же закричал. На этот крик в сторону подвала сразу же заспешили глухие звуки топота нескольких ног.
- Смотри! - Лука так перенервничал, что почти сразу же засипел, сорвав голос до шепота, а на постели поверх одеяла лежала конечность, замотанная в тугие бинты, которая до того была заботливо укутана и оставлена под одеялом.
- Майн Готт.. - живые глаза немца округлились от восторга, но наученный тем, что Луку нельзя хватать, а сдержаться сложно, он сначала бросился к столику, достав перо и быстро помечая для себя дату и суть изменений.
- Папа... - тварь повернул голову, прекрасно слыша, где стоит священник. - Я.. кажется.. я её ощутил.
- Это прекрасно, малыш. Но не пытайся ощущать её слишком сильно. Тебе ещё нужно, чтобы она получше зажила.
- Хорошо. - ребенок взволнованно заулыбался, поджав губы. - Скоро я смогу тебя коснуться? Правда?

К сожалению, уже следующей же ночью, после того, как тело стало принимать чужую руку как свою, начались серьёзные проблемы. Боль усилилась. Лука старался не подавать вида, да и к тому же, пусть слабо, но она начинала слушаться. Что могло пойти не так? Доктор Йоханн слегка менял дозировки поддерживающих лекарств, но по прошествию ещё нескольких дней терпеть стало невозможно. Георгий только вернулся из очередного задания, когда, едва войдя в дом, услышал этот звук, страшный измученный рёв, который сжимал сердце в комок, и едва не вместе с дверью распахнул вход в подвал. Врач был здесь. Он сгорбился на полу, пытаясь собрать обрушенный лоток с инструментарием, попутно потуже затягивая наспех повязанную рану от когтей на предплечье. Рядом в ужасе застыл один из помощников. Лука - вернее, Акула, не потерпевший таких издевательств и не позволивший сделать себе укол - единственной, успевшей мутировать, конечностью упирался в пол, сгорбившись, и продолжал кричать. Кричать практически на одной ноте, настолько, насколько хватало кислорода в легких. Глядя на мгновенно мрачнеющее лицо священника, немец раздраженно сбросил очки со своего лица в лоток вместе с инструментами, и примирительно вытянул руки вверх.
- Я не хотейт его трогать. Но, кажется, это отторженьие. Мне не узнать, пока он не даст мне себья осмотрейт.
Подошедшего мужчину монстр не тронул, даже, будто бы не заметил. Хотя его ноздри хищно дернулись, когда священник присел рядом на корточки. Хирургически ножницы бережно, но быстро разрезали слои бинтов, и в какой-то момент те шлепнулись наземь, насквозь мокрые с внутренней стороны, а по месту, где рука уже должна была начать срастаться, потекла мутная белая гниль с вкраплениями кровавых сгустков. Дыхание зверя чуть успокоилось, но вместе с тем, словно бы ушла вся сила на то, чтобы держаться, и он упал на колени мужчины лицом вниз, почти сразу же отключаясь.

Лука расцвёл в нежной, отчего-то слегка виноватой улыбке, или скорее растроганной, и снова как мог со своего положения, теранулся головой о позади лежащего любимого.
- Давай. - коснулся слуха его счастливый шепоток.

Мальчишка лет тринадцати хрипел, и его закорузлые пальцы скребли по каменистому полу камеры, напрочь игнорируя (или же уже не чувствуя) оковы на уровне горла, что сдерживала его на одном месте. Заволоченный туманом взгляд не видел перед собой преград и опасностей, но желание оказаться где-нибудь не здесь было первостепенным, в чем-то даже первобытным.
- Не.. надо..
Йоханн ворковал возле своего рабочего места, и не обращал на донора большого внимания. Нечасто ему по долгу службы выпадало счастье работать с меценатом, что возьмёт на себя закупку такого дорогого и уникального оборудования, какое едва ли порой можно найти в хороших городских клиниках, поэтому он был поглощен расшифровкой анализов, и подпевал старенькому радио, каверкая слова на родной манер. Блики очков сверкнули, как свет, отраженный от гильотины, когда мужчина развернулся от столешницы и поднялся, набирая в тонкий стеклянный шприц светло-голубую жидкость из самопальной склянки, заткнутой виноградной пробкой.
- Мой дайагой, не стоит трачивать зваи силы на это. - Рука в светлой перчатке оттянула воротник тряпья, и иголка вошла в кожу, словно искорка огня в кусок масла, ребенок даже не среагировал. Пригладив загривок, как собаке, врач вернул шприц на место, и посмотрел перед собой, дожидаясь, когда тело на полу обмякнет. Затем, несколько раз убедившись, что тот уснул, Йоханн позвонил в колокольник, и вошедшие слуги унесли тело подростка - отмывать и приводить в порядок перед операцией.
Часом позже врач и Георгий сидели в кабинете последнего, немец с удовольствием дымил щедро предложенные папиросы и раскладывал на полукруглом столе машинным и рукописным текстом покрытые листы, один из одним.
- Я полагаю, лючше зделать айн лангсам, как это.. по-сте-пенна, йа. Медленна. Один нога завтра утром, штоби Лука не потьерял лишней блуд унд через ..неделья, или болше, как его органьизм справитса. Ночью я хочю оперировайт донор, и сразу как закончю - пусть несут Луку. Чем бистрее, тем лучше. Есть.. кляйн сомнений, но, уви, я не змогу знать точнее, пока не зделаем эта.

Уже знакомые ощущения заползающих в сознание Чар вызвали по телу легкую рябь мурашек. Рефлекторная реакция тела на вмешательство, после которой становилось всё равно на дальнейшее. Вначале глаза Георгия закрылись, почти сразу же, как эфемерные лапки смогли поудобней устроиться в новом сосуде. Теперь тьма казалась спасительной, и Лука не мог сразу же взглянуть на мир чужими глазами. Было немного страшно. Хотя, чего таить - было страшно по-настоящему. Сознание, потрясенное пережитым, отчего-то охотней верило в то, что Георгий мог оказаться иллюзией, чем в то, что он может просто увидеть его, живого и настоящего. Но желание убедиться в этом было сильнее этих первобытных страхов. Размеренно подышав какое-то время в новом для себя теле, демон раскрыл чужие глаза, посмотрев в зеркало.
Картинка расплывалась. Было сложно вспомнить, как работает острота зрения, как сфокусировать взгляд. Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы чужое сознание сквозь Чары натужно вспомнило, как обработать полученную картинку. Но вскоре оно прояснилось. В зеркале стоял мужчина, которого Лука узнал бы даже если бы потерял последние органы чувств. Узнал бы по ощущениям, исходящим от него. Чужие глаза невольно наполнились слезами, и демон ненадолго потупил взгляд на столик перед зеркалом, пытаясь справиться с эмоциями.
- Прости. Я..
- Всё хорошо, - добродушно отозвался священник, шевельнув уголком губ. - Слёзы не должны тебя смущать.
Любопытствующий влажный взгляд снова впился в зеркальное отражение. Точно в портал, где ещё могла сохраниться другая жизнь, счастливая, без лишений. Лицо Георгия было уставшим, да, изменённым от стресса, времени и тяжелого образа жизни, но оно было так близко, что никакие темные догадки об иллюзии больше не могли вобрать в себя силу. Рука машинально протянулась к щеке, и отражение повторило жест, проведя по короткой щетине пальцами. Лука дрогнул, когда касание достигло тоски назначения. Заулыбался, точно увидел нечто прекрасное и удивительное.
- Ты... так... изменился, - пытался подобрать слова мальчик, когда Георгий фыркнул.
- Да уж. Постарел не по дням.
- Нет! Я не к тому. Просто.. Я попросил тебя об этом из-за того, что с трудом вспоминал твоё лицо. И.. не знаю. Понятия не имею, чего ожидал. Но ты словно ещё краше, чем то, что я пытался вспомнить. У тебя такое.. лицо, - пальцы под влиянием чар прошлись от щеки до лба, проскальзывая поверх вертикальных морщин над бровями, замирая над уголком дальнего глаза, - Благородное..
Чары мягко покинули тело. Заплаканный мальчишка на постели улыбался почти что нервно, но улыбка эта не сходила с его лица, даже когда шаги мужчины приблизились.
- Спасибо, что разрешил мне. - отозвался он, повернув голову на скрип постели и прильнув к бедру щекой.

Доверия к хирургу не было. Не потому, что он вызывал двойственные чувства, или был вынужден трогать. А просто потому, что являлся мужчиной. Любые люди могли вызвать рефлекторный страх, но мужчины - в особенности. Когда Йоханн впервые довольно резво коснулся его, Лука, судя по всему, слишком испуганно поежился, о чем вскоре даже успел немного пожалеть - чуткость Георгия приятно поражала, он не счёл такие касания допустимыми и заставил спрашивать о каждом последующем. Полукровка моментально потеплел и притих, несмотря на то, что осмотр продолжался. Инстинктивный страх уполз, ему просто не оставалось места под гнётом тяжелого взгляда священника. Выше этой защиты не найти на всем белом свете, теперь Лука знал об этом наверняка.
Когда осмотр закончился, оба мужчины удалились, чтобы обсудить детали. Лука сам пожелал остаться на постели, прислушиваясь к новым качествам внутренней тишины. Были ли это мелодичные колокольчики надежды, зазвеневшие в глубине души? Впрочем, для них было ещё слишком рано. Лука не представлял себя вновь с живыми руками и ногами. Закрывая глаза, единственное, что он мог вспомнить, из своей полноценной жизни - самое яркое и заслоняющее собой всё остальное - были вспышки памяти, в котором рука, ещё слушаясь приказов мозга, рвёт когтями массивные плечи, а следом отделяется от тела и падает на землю. Уже не принадлежащая Луке, чужая, точно змея, способная жить своей жизнью. Мгновенья утраты застыли на подкорке, стирая собой всё, что происходило до. И всё же, если врачу удастся сделать это, и он сам, и Георгий точно вздохнут спокойно. По крайней мере.. наконец появится время на то, чтобы продумать свою месть.
Георгий стал часто уходить по ночам. Полукровка знал причину, и не задавался лишними вопросами. Всё это, прямо или косвенно, было ради него. Наверное, в иной раз Лука мог бы страдать от мук совести, но сейчас внутри ширилось абсолютное равнодушие. Йоханн работал странными, по меркам Луки, способами, но невозможно было не заметить, насколько он горит своим делом. Его заливистые шутки про половину выживших даже у Луки через несколько дней стали вызывать улыбку. Они оба усиленно работали над тем, чтобы добытые мужчиной конечности действительно подошли. Немец бесконечно часто придумывал дополнительные тесты, чтобы отслеживать состояние здоровья, а Лука старался исполнять мелкие рекомендации, касающиеся, к примеру, пищи или режима сна. Впрочем, не то чтобы у него был выбор. Обычно священник возвращался ещё в ночи, изредка приходил под утро, и уж совсем редко - когда солнце уже начинало вставать из-за горизонта. Так что, когда лучи заглянули к Луке через металлическое окошко решетки, тот обеспокоенно заворочался, поднимая голову и прислушиваясь к происходящему снаружи. Как же долго его нет. Но, хвала богам, ничего ужасного не произошло. Словно почуяв беспокойство своего мальчика, не больше, чем через полчаса послышался хлопот тяжелой двери, и демон встрепенулся, скатываясь в одеялах на пол, чтобы поскорей преодолеть расстояние до спускающегося мужчины хотя бы в покатую.
- Папа! - сильные руки приподняли его от пола, и мальчишка моментально приластился, прилипая своим искалеченным телом к груди. Весь его плащ пропах странной смесью человеческих запахов. Были здесь и нотки духов, и вонь выгребной ямы, и запах свежей крови, и выпечки, и лошадей. Лука не заострял на них своё внимание, но сердце подсказывало, что Георгий не просто так долго не мог вернуться домой. Судя по всему, он следовал наводке и уезжал куда-то довольно далеко, за пределы их маленького края. А ещё оно подсказывало, что поездка эта была очень плодотворной. Да и мужчина, впервые за довольно долгое время, улыбался без тени печали. Лука чувствовал это, но не смог бы объяснить, как. Так остро захотелось поймать эту улыбку - не запомнить в памяти, а поймать буквально, попробовать её на вкус, как вкуснейшее из пирожных. Демон вытянулся, прикасаясь к слегка обветренным губам своими, улыбаясь сквозь поцелуй в ответ. Сердце трепетало от невыразимого счастья. Но сейчас ему было плевать, с каким уловом вернулся Георгий. Было важно, что он просто - вернулся.

Жаркий июльский воздух раскалял песчаную почву, и поверх неё плыли в пустоте искажения, словно дом, стоящий на отшибе, это не более, чем мираж. Он бы и в самом деле казался миражом, но две фигуры, сидящие на повозке, уверенно двигались именно по направлению к этой постройке. В воздухе стояла исключительная тишина, лишь травы цвета изумрудных камней лениво покачивались от малейшего дуновения ветра. Наконец, повозка остановилась возле входа. Жильё казалось заброшенным, пустым, но лишь внешне. Впрочем, даже такой фасад ничуть не испугал доктора. Вооружившись своим верным спутником-чемоданчиком, мужчина в пальто и шляпе взволнованно поспешил внутрь. Окрик, что хозяин выйдет к нему сам, уже не долетел до слуха. Мужчина был слишком взволнован. Почти всю ночь он снова и снова перечитывал пробы, сделанные накануне по крови существа. Никогда прежде он не сталкивался с подобным, и был настолько заинтригован, что ничего, кроме встречи с ним, уже не имело значения. Искать долго не пришлось: как только врач преодолел крыльцо, и толкнул дверь настежь, его взору предстала необычайная картина.
Мужчина сидел на ковре в прихожей. Его вытянутая рука страховала от падений, а впереди, тяжело дыша, стояло.. Немец растерянно моргнул, стащив пенсне с носа. Он затеребил его в пальцах, но не удержался и вернул на место, аккуратно приближаясь к парочке.
- Вы прибыли, - спокойно поприветствовал его священник, но не отвел от существа ни руки, ни взгляда. - Дорога была не слишком утомительной?
- О, найн, найн, я видайль дороги и зильна хуже. - врач не сводил глаз с демона, шатко пытающегося устоять на деревянных конструкциях, походящих на ножки стула. Длинные змеи волос были бережно закручены в две толстые косы, но некоторые, особенно капризные, пожелали выбиться наружу, и висели по плечам. Впрочем, сейчас они не мешали существу. Отдышавшись, тваренок повернул голову, и чуть пригнувшись к земле, мягко упал на ковер, обозначив конец своим тренировкам.
- Вы.. врач? - тихий мелодичный голос донёсся из уст создания, и хирург встрепенулся, машинально сменив руку, держащую чемоданчик, и протянув её демону, но уже в действии опомнился и протянутой рукой помог оттащить подальше отскочивший протез, словно бы это и намеревался сделать.
- Йа, разрешийте представитса, Йоханн Шольц, к Вашьим услугамм. - теперь, когда ситуация стала ему ясна и понятна, от врача схлынул прежний налёт скованности, и он повернул голову к Георгию, округлив глаза. - Айне момент, Майн Фройнд, Ви говорили, что Лу́ка есть полукровька? Я не до конца понимайу этого, ведь кровь, што Ви мне давайли, софершенно ..как это.. ластфунд кляйн! Я полагайль, што Лу́ка в большей стьепени зверь, но фижу, шансов даже больше, чем йа думайль! - он затараторил, как старый мотор, и вдруг засмеялся от собственных слов, осознав более высокие шансы на успех - засмеялся так странно, что Лука покосился на Георгия с лёгким напряжением и насколько мог, отклонился подальше. - Ин майн констри, айне шлаффтель ист но мене абфельзафт унд- .. ах, простите. Тоска по дому ~ - Йоханн собрался, как смог, отцепился от пенсне, оставив их на своей переносице, и деловито раскрыл чемоданчик, но почти тут же захлопнул его, понимая, что на полу даже смотровые манипуляции проводить может не вполне удобно. - Где я могу осмотрейть Лу́ку?

Он не позволял себе мечтать. Лишь иногда - очень изредка - в пустующем сознании проносились робкие мысли-мечты. Робкие, потому что совершенно выцвеченные, черно-белые, как полинявшая от солнца фотография. Они не вздымались слишком высоко, и касались некогда совершенно обычных вещей. Мечты научиться садиться без посторонней помощи. Мечты вспомнить, как выглядит лицо Георгия. Почему-то в сознании все лица стали почти что как одно сплошное буро-лиловое варево, прущее из глубин кипящей кастрюли. Тьма, что поселилась в голове, не помогала вспомнить, и лишь усугубляла провалы. Ещё была мечта-надежда не разреветься при священнике, когда он в очередной раз будет смиренно его мыть, расчесывать, придерживать над ведром и стирать грязные простыни. Конечно, он больше не мог плакать, как прежде. Но эмоция никуда не делась, она опустилась в сердце и легкие, и когда Георгий отлучался, пусть даже ненадолго, внутренности мальчишки пульсировали, как тысячи бьющихся в силках птиц, полукровка задыхался от мощных эмоциональных припадков, и лишь конвульсивные спазмы дыхания могли сказать о том, что он именно плачет. Эти состояния приходилось тщательно выверять, чтобы ни слуги, ни кто угодно другой не заметил в нём признаков прошедшей истерики. Лука не хотел, чтобы Георгий расстраивался ещё и из-за этого. Он прекрасно понимал, насколько много сил и заботы забирает на себя, но показывать свои слабости считал неуважением к чужому труду. Георгий из последних сил держался ради него бодрым и участливым, и демон пытался отвечать ему тем же, хотя бы из чувства преданности, что не получилось вытравить. Слепота и смирение научили его быть чутким на грани своих возможностей. Священнику было совсем необязательно нарочито-громко переставлять вещи - чёрт постепенно научился улавливать даже звуки с поверхности, не говоря уже про всё, что находится с ним в одной комнате. Слух стал его единственными глазами, связью с внешним миром, до которого можно было хоть сколько-нибудь дотянуться. Он слушал, точно прощупывал стены, ловил малейшую вибрацию, пронесшуюся в воздухе, и поворачивал голову на её шевеление, весь превращаясь в слух. Яромир оставил нетронутыми лишь уши и язык. Ему не позволило собственное эго - видеть, как мученики истошно кричат, было его зоной фетишизма, а возможность слышать эти крики круглосуточно он считал главным механизмом устрашения. Но Лука редко заговаривал надолго даже с Георгием. Пустота въедливо засела внутри, подкармливаемая темнотой и полной неспособностью двигаться. Иногда он обращался. Не то чтобы Акула тешил себя надеждами отрастить новые конечности, но он не прекращал своих попыток подняться, бился о пол и рычал, даже если ничто не должно было спровоцировать такую агрессивность. Разумеется, это не заканчивалось ничем, кроме новых мелких увечий. Но с каждым разом приступы становились всё менее суматошными, и кажется, Акула, осознав своё положение, теперь больше прощупывал почву хоть какого-то движения в пространстве, а не тупые злостные попытки встать на культи.
Прошедшая ночь слегка изменила бесконечное течение времени, бессмысленного и холодного. Полукровка часто томил на языке слово "зачем", когда в очередной раз слышал звон посуды в руках мужчины, пришедшего его покормить, когда ощущал заплетание кос или заботливое омывание губкой. Зачем? Но нет. Этот вопрос не прозвучит уже никогда, он бы оскорбил Георгия. А теперь, причин не гвоорить такое стало еще больше. Георгий в самом деле не соврал. Секс, который у них случился, подвтердил это краше самых слащавых слов. Лука предельно ясно ощущал себя обузой - лишь обузой и больше ничем, но то, с какой любовью, страстью, нежностью с ним обходился мужчина, зарядило изрядной долей мотивации. Правда, вместе с тем Лука стал немного смущаться этой бесконечной помощи с его стороны. Разумеется, без неё он тоже не мог обойтись, но в какой-то момент начал чуть виновато поджимать губы. Он представлял, в каком неоплатном долгу находится перед Георгием - за лечение, за заботу и поддержку, даже за саму возможность жить, как бы тяжело сейчас это ни было. Поэтому и не вмешивался в его решения, никогда не спорил. Но в один из вечеров, когда Георгий переносил малыша из ванны в комнаты, он слегка повернул голову вверх, где угадывалось чужое пыхтение, и по обыкновению теранулся щекой о доступный участок груди, привлекая к себе внимание.
- Я хотел спросить тебя.. нет ли возможности сделать для меня что-то... ну, такое.. чтобы помогало перемещению? Мне нравится, как ты бережно меня носишь, - демон смущенно поулыбался, - но.. я хотел бы и сам иметь такую возможность. Просто.. знать о ней. И уметь пользоваться. Мало ли что. Вдруг тебе придется отлучиться или ты приоболеешь.

Слышать этот голос каждый раз, когда смерть уже кажется такой близкой, стало какой-то традицией. Лука прокашлялся, перестав содрогаться от дыхательного рефлекса, и слабо повернул голову на источник звука, пока не открывая глаз.
- Ты ушел, - просипел демон, пытаясь не начинать пробуждение со слез или нервных срывов, но его и так вовсю трясло, и отнюдь не только от кашля.- Ты дал мне решение и молча исчез. Я решил, ты отказываешься от меня.

- Я проебался.
Лука не глядя прошел в комнату, где в последний раз видел Генриха, отряхиваясь, но не услышав никакой реакции, повернул голову, встречая совершенно пустое помещение. Почему-то в голове не возникло мысли "а, наверное, в спальне", или где угодно ещё. Лука с минуту смотрел на осиротевшие пленки, грудой сложенные на проекторном столе, и слушал биение собственного сердце, уже понимая, что произошло. Нервный смех затряс грудную клетку.
- ..да. В отличие от меня, хотя бы ты свое слово держишь.

Томас принес ящик виски через грузовой лифт, деликатно постучал по двери кабинета, из-под которого в числе всех остальных дверей горел свет.
- Господин Фамильяр?
- Спасибо. - тихо донеслось из-за двери. Заметив озадаченное молчание, голос добавил. - Я хорошо ощущаю запах груза, Томас. Ты закончил?
- Да, сэр.
- Вот и хорошо. Ступай.
Сидящий по ту сторону Лука сгорбился вперёд, к валяющейся под ногами бутылке, двоящейся похлеще всего что находится в комнате. Последний глоток. Ящик - это хорошо, но он пригодится для поджога.
- Ты такой странный волк. Волк, любящий сено. - усмехнулся сам с собой Лука, прикрыв глаза. - Я уже по тебе скучаю. Мне жаль, что всё закончилось именно так. Я люблю тебя.

Каменные стены отливали алым от мгновенно поднявшегося столбом открытого огня, быстро пожирающего древесные балки особняка, многочисленные лестницы и мебель. Треск умирающей древесины грустно возвещал о гибели всего, что осталось внутри. Скоро это место слижет за собой сильный ветер, река унесет большую часть выпавшего пепла. Сознание, медленно затухающее под обломками, молит о том, чтобы в следующей жизни они обязательно стали более счастливыми. Чтобы ни за что не потеряли друг друга так бесславно. Когда-нибудь, но уже не в этот раз.

Полукровка сжимал в руках телефон, изо всех сил пытаясь урегулировать дыхание и не превратить его в обломки. Почему. Почему он отождествляет такие вещи? Избавление от демона и суицид - это ведь не одно и тоже! У него останется тот Лука, на которого он сейчас так самозабвенно любуется. Без приступов, без нападок, без кормёжки грешниками. Спокойная счастливая жизнь. Так почему...
Или он любит только демона? Только эту изюминку внутри самого обычного смертного тела?
Лука поравнялся с диваном, устремив быстро пустеющий взгляд обратно на стену, туда же, куда смотрел Генрих.
- Спасибо, - стекло с губ, и малыш, подобрав папку и сунув в нее телефон, вышел из комнаты.
Воздух, проникающий в лёгкие, жегся. Жгло и лёгкие, и внутренности, всё больше захватывая болью.
"Мы расстались", с пугающей отстранённостью подумал тваренок, следуя по коридору в сторону лифта. "Теперь каждый пойдет по своему пути".
Эта мысль пугала своей весомостью, и в то же время, не укладывалась в сознании, и потому им никак не переваривалась. Послеобеденный первый этаж буквально ломился от наемников. Большая часть галдела в обеденной, но и в зале отдыхали достаточно обширные группы. Спустившись, полукровка на несколько секунд застыл, синхронно с тем, как застыла заметившая его толпа. По спине пронесся морозный озноб. Лука запоздало вспомнил, что Генрих вводил новое правило. Похоже, наемники тоже о нем вспомнили лишь сейчас, после продолжительной паузы, и посмотреть в его слегка припухшие глаза успел каждый, кому не лень, но часть уже опустила голову, а вторая, видимо, сомневалась, надо ли прерывать свой отдых такой ерундой.
Первым же порывом было начать ловить каждого в Чары и превращать их головы в разрывающиеся от давления бочонки. Особенно тех, кто до сих пор пузеглазил на его заплаканное лицо. Ненависть обожгла сильнее боли. Но потом он вспомнил, насколько это противоречило бы его собственным словам, сказанным минутой ранее в кинопроекторной. Хочу избавиться от Акулы, и применяю его силы. Умно, нечего сказать.
Полукровка хмыкнул, перестав цепенеть на месте, и сделав шаг вперёд. Взгляд из слегка настороженного стал равнодушно-стервозным. Видимо, быстро ощутив, что дело пахнет керосином, все, кто забылся и смотрел, мгновенно поопускали головы и замолчали.
- Поздно. - сладко прошептал демон толпе, прекрасно зная, что все провинившиеся из первых рядов уже чувствуют его ярость внутри своего разума. - Время терять голову, мальчики.

Истошные крики прорвали тишину полуденного затишья, как сигнальные выстрелы. Выжившие вжались в стену, по прежнему глядя лишь себе под ноги, в животном ужасе наблюдая, как ботинки тонут в багровых лужах крови напарника. Вдруг рядом сначала послышались, а затем и попали в поле зрения две тощие ноги, в некогда белых кедах. Лука застыл напротив одного из них, рассматривая зелёное от страха лицо новичка. Все эти лица.. не было ни одного, на кого Лука мог вызвериться по делу: все они уже давно кормили червей в земле. Но тем не менее, черт протянул ладонь до чужого лица, ткнув остриём когтя промеж глаз.
- Помоги Томасу убрать здесь. - приказал малыш полуобморочному от ужаса парню, обернувшись, словно ищет кого-то глазами. Том благоразумно находился в дальнем проёме зала, но вышел вперёд, пытаясь игнорировать трупы, лежащие в ногах. - Попроси пригнать машину. Нет. Лучше закажи ещё ящик виски сюда, на второй этаж.
- Как Вам будет угодно. - терпеливо отозвался Томас, открыл было рот для вопросов, но полукровка поднял ладонь, дав знак помалкивать.
- И ещё. Ещё. Томас. Ты хорошо потрудился. Решение по тому вопросу принимай самостоятельно. И езжай отдохни куда-нибудь на пару дней. Ты заслужил это. У тебя ведь есть заместители?
- Да, господин.
- Хорошо. Заканчивай с отчётностью и свободен. Я вернусь наверх. Пока развлекался с вами, совсем забыл сделать кое-что очень важное.

Лука застыл, ощущая, как раздается в плечах жуткая, несмотря на свою эфемерность, давящая, душащая и яростная боль. Генрих не знал, что происходит у него внутри. Полукровка и сам не догадывался. Ему снились или же мерещились картинки о том, как можно попробовать перетянуть себя высоковольтным проводом, чтобы навсегда избавиться от Акулы, как испугать его самоубийством настолько, чтобы больше никогда не выпускать наружу. Но были мысли и другого толка. Ещё более гнусного. Он резко развернулся вокруг своей оси, пока нервы не дали по голове ещё большим приступом, чем оно и так есть, остро заглядывая в глаза. По ощущениям казалось, что состояние, по крайней мере, внешнее пока лежало в рамках нормы. Но когда ощущение теплой влажности обожгло подбородок, стало понятно, что все совсем не так.
- Я знаю, что ты с этим не согласен. Но, кажется.. мне становится плевать. Я хочу избавиться от демона. Генри. Помоги мне. Это моя последняя просьба, если хочешь. Потому что если ты попытаешься меня заболтать или надавить для изменения этого решения - я не уверен, что выдержу. Помоги мне уничтожить Акулу.

- Снова за старое? - хмыкнул демон, поднимаясь с места и наконец отводя взгляд от стены. - Не мог ты ничего предотвратить. Тебя застрелили. Если вдруг забыл. А если ты на тему того, что меня можно было бы хранить где-то в темном сухом месте - тут ты тоже ошибаешься. Мы жили так, как нам того хотелось. Я бы не был тем, кем успеть побывать с тобой, если бы одну клетку сменил на другую.
Он прошёлся до стойки с напитками, открутил почти допитую бутылку виски, и не глядя опрокинул в себя остатки, почти не поморщившись.
- У Томаса есть несколько нерешённых моментов, он хотел посоветоваться с тобой. Зайди к нему сегодня, как сможешь. Я продолжу работать у себя.

Демон покосился на оставленную возле стойки бутылку виски, в которой напитка осталось примерно на пол-стакана, и вернул взгляд обратно на стену, чуть плотнее прижав папку к своей груди, но при этом не меняясь в выражении лица.
- Спасибо. Это непривычно, но так и в самом деле легче. Поработать решил, чтобы завалить последние воспоминания об этом доме более свежими и.. - малыш запнулся, хотев сказать "менее болезненными", но это же породило в памяти рефлекс воспоминаний, и демон поспешил зацепиться за другую тему для разговора. - А ты что отмечаешь?

Увидев до боли знакомые стены, Лука еще в машине ощутил приступ паники, но не подал виду. Эти стены.. они видели так много предательства, издевательств и боли. Собственной, в том числе. Неизменные монолитные каменные стены, казалось, посерели не столько от времени, сколько от печали за пережитое. Но Лука не мог просто позволить случившемуся поглотить себя. Тогда проще сразу отдать свое тело Акуле и прекратить существовать. Насилу, через рефлекторно возникающий ужас от возвращения в особняк, полукровка поднялся на второй этаж, лишь в закрытом лифте начиная ощущать себя получше. Он не поднимал глаз выше уровня пола. И не заговаривал ни с кем, кто приветствовал их приезд. Требовалось время, чтобы выдохнуть и преодолеть эти страхи.
Дня вполне хватило. Проснувшись на следующее утро, малыш спустился вниз, в кабинет Томаса, узнать, что весомого произошло за время их отсутствия. Попутно он успел несколько раз дернуться от того, как попавшие ему навстречу наемники застывали на месте и начинали испуганно смотреть себе в ноги. "Странные дела происходят", подумал демон, не бывший в курсе приказа мужчины.
Разумеется, заместителю было, что сообщить маленькому экс-главе: мелких и не только событий случилось немало, и хотя Генрих давал по решениям полный карт-бланж, Томас без каких-либо проблем отчитывался о мерах, которые принимал исключительно по подобию его собственных предыдущих решений. Пряча остатки былого ужаса за маской агрессивной уверенности, Лука принялся за дело, оставленное ему когда-то покойным Генрихом, с тройным усердием. Он потребовал все пропущенные им отчеты за почти что восемь месяцев отсутствия "у руля", планы по дальнейшему развитию, а также обновленные списки всех компаний и счетов, чтобы прошерстить на предмет изменений самостоятельно. Поскольку проснулся полукровка довольно рано, он решил пока оставить Генриха в покое, чтобы тот мог заняться собственными делами, но настолько увлекся работой, что смог оторвать свой взгляд от бумаг только к обеду.
Полукровка оставил всё на столе, как есть, размял затекшие конечности, и отправился искать мафиози. Тот нашелся на втором этаже, в комнате, назначение которой малыш уже не помнил. Он вошел, первым делом услышав странное стрекотание аппарата, а только потом заметив самого мужчину, смотрящего на изображение проектора, запущенного под потолком. Лука поравнялся с ним, наблюдая за тем, как на экране в скачущей записи улыбаются их лица.
- Я хотел спросить по фирмам.. но смотрю, у тебя тут дела поинтересней моих будут.. - задумчиво пробормотал тваренок, обнимая папку с бумагами и не сводя глаз с изображений на стене.

На момент возвращения Генриха полукровка сидел на полу перед комодом, наполовину одевшийся, но успевший в очередной раз выпасть в какие-то свои размышления, так что его руки сжимали не до конца натянутую футболку, висевшую на шее, но от голоса он снова вздрогнул и очнулся, закончив с переодеванием, и поднявшись на ноги. Белая футболка, шорты и тонкие носки, в целом, ничего другого Луке сейчас и не требовалось, так что программа-минимум была выполнена.
- Спасибо. - отозвался он, увидев кружку с какао, но не притронулся к ней, сев на край постели и направив свой взгляд в экран телевизора.
Наверное, это было нечестно. Вести себя так, когда у Генриха было приподнятое настроение после разрядки. Возможно, вся проблема была в ожидании чего-то иного. Более привычного и ностальгического, чем то, что вышло в итоге. Но, как бы там ни было, вернуть подобный момент обратно внутренних сил не хватило бы, даже если очень постараться. Придется довольствоваться фильмами и какао. Демон минуты три пытался концентрироваться на происходящим в фильме, прежде, чем сдался и потянулся за напитком, сдувая густую молочную пенку с края, где хотел пригубить какао.
- Хорошего понемногу. Мы и так забросили все дела. Скатаемся на следующих выходных. Нам пора возвращаться в особняк.

- Да, давай. - без какой-либо конкретики произнес малыш, разворачиваясь следом за мафиози к своему краю постели и свешивая стопы вниз, чтобы спрыгнуть. Не закрепленное на его теле полотенце лениво сползло с щуплых плеч и осталось покоиться на краю помятой кровати, как только тварёнок оттолкнулся от неё и нагишом двинулся в сторону небольшого комода, который хоть и предназначался для гостей, имел необходимый минимум вещей разного размера и фасона, на разные же случаи жизни. Было здесь и минимальное количество сменной одежды для Луки. Только её требовалось отыскать. Лука остановился, когда подошел к нему вплотную, пару секунд поглаживая гладкий глянец верхнего покрытия, словно немного запамятовал, зачем вообще к нему подошел, а затем, будто уже вспомнив, заправил часть влажных волос за ухо и наклонился к первой встроенной полке, раскрывая её и раздвигая осторожными движениями лапок неподходящие вещи, вытягивая те, что зацепили глаз, проверяя на глаз размерчик и откладывая либо на место, либо вслепую отбрасывая на кровать, чтобы переодеться. Ближе к третьей полке, чисто ради удобства поисков, малыш опустился перед комодом на колени, уже едва ли не головой опускаясь в содержимое внутри.

Полукровка сместил свой взгляд на плечо мужчины, самое пострадавшее от укусов, едва не рухнув обратно в непрошибаемую задумчивость, но вовремя отвёл взгляд обратно на смотрящего, пожав плечами.
- Может быть, нет. А может и да. Зависит от того, почему ты спрашиваешь. Ты сам, хотел бы?
Эмоции и в самом деле куда-то ушли. Не так, словно оглушение от случившегося их прямо выключило, а так, словно они в любой момент могут вернуться, но сейчас не считают нужным делать это. Как будто эмоции сейчас стали частью заново уснувшего Акулы. Даже мысли о нем вызывали сейчас совсем не иллюзорную тошноту. И всё же, Лука не мог в данный момент ощущать даже ненависть - не только хорошие эмоции посчитали нужным не высовывать нос, но и негативные. Он присел на постели, немного минуя телом нависший силуэт, и усаживаясь в позе лотоса посреди кровати. Взгляд бездумно уставился в стену впереди, с тумбой и телевизором. С мокрых волос, несмотря на полотенце, кое-где продолжала стекать ароматная вода, оставляя за собой шлейф темных пятнышек по простыне.
- Кстати. Насчет всего того, что ты предлагал. Я не против прокатиться на тебе верхом. И в деревню тоже можно. И поохотиться.

Лука лёг рядом, но в нём несмотря на перемирие и более спокойное состояние души и тела явственно ощущался какой-то надлом, выливающийся в уже знакомую задумчивость. Пока Генрих размышлял о гормонах, полукровка изучал взглядом парящие на просвет солнечных лучей пылинки, гуляющие по воздуху, и пребывал в собственных размышлениях, никак не связанных с речью мафиози.
Раньше, ещё будучи на черном рынке, он думал, что смерть - это естественное избавление от всех мучений. И когда все страдания перешагнут через определенную черту, он найдет в себе силы, чтобы покончить с жизнью. И тогда он получит заслуженный покой, который не в силах будет нарушить никакая сила из ныне существующих. Так Лука думал, пока с потустороннего мира не вернулся Генрих. Интересно, когда придёт его час - будет ли это "смертью" в классическом понимании? Неизбежностью, после которой вернуться уже невозможно? Одно дело, что Генрих очень хотел вернуться за своим мальчиком. Это благое возвращение, и ему кто-то помог. Но вероятно, может найтись и негативная мощная сила, которая поможет выдернуть из-за радуги даже такую душу, которая вообще этому не будет рада. Теоретически, в таком случае смерть ни капельки не избавит его от страданий, а лишь станет временной передышкой перед новыми испытаниями. От этого вывода веяло отчаяньем. Но дьявол с ним, с чисто теоретическим примером. Есть очевидно бессмертный Генрих. И что-то подсказывает, что он не позволит Луке умереть, просто сложив на груди лапки и закрыв глаза. Та сила, что помогла ему вернуться... была ли она хоть на сотую часть доброй? Или уже тогда поняла, и рассчитала на несколько ходов вперёд, что сделай бессмертным одного - и тянуться друг за другом в бесконечной погоне за половинкой начнут уже оба. Только вот... какая ему могла быть с этого выгода?

-..ка?
Полукровка вздрогнул, метнув рассеянный взгляд на голос, возникший прямо перед лицом. Генрих немного обеспокоенно осматривал его моську с вконец отключенными эмоциями, но заметив реакцию, слегка отстранился.
- Задумался о чем-то?
- Поцелуй меня. - невпопад потребовал полукровка, сфокусировав золотые глаза на слегка растерявшемся взгляде мафиози.

Лука задумчиво перевёл взгляд на ладонь мужчины. Раньше она пестрела мелкими следами царапин, шрамов и морщин, а теперь об этих следах не напоминало ничего. И всё же, это была самая любимая рука на всем белом свете. Она столько тепла и любви дарила, обнимала, гладила и защищала. Полукровка не мог перестать смотреть на нее, пока Генрих сам не убрал руку, начиная помогать с мытьем.
Зверь развернулся, кое-как поерзав на груди у мафиози и оперевшись ладонями в бортик ванной, чтобы приподняться, и внимательно заглянул в глаза.
- Спасибо. - очень серьезно произнес малыш, подтянувшись ближе всем телом и соприкоснувшись лбами. - За обещание.